Неужели он скоро увидит доктора Коринту?.. Скорей всего, да. Фашисты не
могут без конца терять своих главарей из-за одного заключенного: А как он
поступит, когда они приведут доктора?.. Надо думать, они догадаются
оставить его у часовни одного и уйти: А потом? Потом его нужно будет
проводить через лес в партизанский лагерь:
   Без четверти три на дороге показался мотоциклист. Разглядев на нем
немецкую каску, Кожин насторожился.
   Мотоциклист, не доезжая до часовни метров сто, резко затормозил,
оставил машину у кювета и двинулся дальше пешком. По дороге он выхватил из
кармана белый платок и принялся им размахивать над головой. Возле часовни
он задержался лишь на мгновение: бросил на подставку возле статуи мадонны
белый пакет и быстро зашагал обратно, боязливо озираясь по сторонам и не
забывая размахивать белым платком.
   Достигнув машины, он торопливо сел на нее и умчался обратно в город.
   - Все ясно! - злобно проговорил Кожин, привыкший в одиночестве
произносить свои мысли вслух. - Даром они доктора Коринту решили, видно,
не отдавать. Торговаться надумали! Требуют, поди, чтобы за Коринту я
вообще их оставил в покое: Не выйдет, гады! И так заставлю!..
   Взять пакет при дневном свете Кожин не рискнул. На дороге хоть и редко,
но все еще появлялись люди. Пришлось потерпеть еще часа три.
   Когда достаточно стемнело, Кожин поднялся в воздух и осторожно, на
небольшой скорости полетел к часовне. Кругом было тихо. Он спустился,
быстро схватил пакет и сразу ушел ввысь. Взяв основательный разгон,
стремительно помчался над лесами домой, к Чертову Пальцу.
   У себя в гроте Кожин, не раздеваясь, нетерпеливо разорвал конверт и
вынул письмо. Оно было отпечатано на машинке на чешском языке. Читая сухие
вежливые строки, Иван почувствовал, что его начинает душить непреодолимая
ярость.
   В письме было написано:
   "Господа диверсанты из организации "Ночной Орел"!
   Ваш ультиматум на имя имперского уполномоченного господина Коринга,
касающийся освобождения из-под ареста доктора Вацлава Коринты,
удовлетворить не представляется возможным. Обвиняемый в государственной
измене доктор Коринта по приказу имперских властей изъят из нашей
компетенции и передан в распоряжение центральных органов, местонахождение
которых нам неизвестно. Во всяком случае, ни в городе Б., ни где-либо в
районе заключенного В. Коринты в настоящее время нет. Интересующий вас
господин Коринг также откомандирован в другие места.
   Уведомляя вас о беспредметности вашего ультиматума, предлагаю со своей
стороны следующее:
 
   1. Ваша организация "Ночной Орел" немедленно прекращает диверсии,
складывает оружие и сдается нашим вооруженным силам.
 
   2. Я гарантирую всем сдавшимся членам организации "Ночной Орел" личную
неприкосновенность и гуманное обращение, согласно правилам международной
конвенции о военнопленных.
 
   В случае, если наше предложение о сдаче не будет принято до 24.00 часов
2 декабря с. г., с вами будет поступлено, как с бандитами и уголовными
преступниками. Ваша организация будет уничтожена, а пленные расстреляны
без суда.
   Командующий войсками генерал-лейтенант Петерс".
   Дочитав письмо, Кожин скомкал его, швырнул на землю и долго в
бессильной ярости топтал ногами. А когда приступ ярости миновал, он,
измученный, упал на постель.
   Тяжело дыша, долго лежал с закрытыми глазами.
   В гроте было тихо. Лишь потрескивала свеча да снаружи приглушенно
доносился заунывный вой ветра, метавшегося по расселинам Чертова Пальца.
   Наконец Кожин поднялся и мрачным взглядом обвел свое дикое убежище.
   - Хорошо, - проговорил он хрипло, - хорошо!.. Коринту вы у меня
отняли!..
   Запрятали в надежное место!.. Ничего: Сами вы от меня никуда не уйдете!
И прежде других - вы, генерал Петерс!.. Я вам покажу конвенцию о
военнопленных!..
   В эту ночь Кожин оставил фашистов в покое. Ему необходимо было
основательно отдохнуть и приготовиться к утру. Впервые за всю свою боевую
деятельность Ночной Орел решил совершить вылазку среди белого дня:
 
 
   34
 
 
   По утрам, прежде чем покинуть постель, генерал Петерс имел обыкновение
звонить в штаб и узнавать, какие новости появились в районе за истекшую
ночь. Последнее время ни одной ночи не проходило без происшествий. И вдруг
в это утро - приятнейший сюрприз. Майор Клоц радостным голосом доложил:
   - За минувшую ночь, господин генерал, по району не отмечено никаких
чрезвычайных происшествий. Во всех подразделениях дивизии полный порядок!
Ни подпольщики в населенных пунктах, ни партизаны в лесах не проявляли ни
малейшей активности.
   Желаю вам доброго дня, господин генерал!
   - Благодарю вас, майор!
   Генерал встал в бодром настроении и за завтраком поделился приятной
новостью с Норденшельдом.
   - Сегодня была удивительно спокойная ночь, барон:
   - Вот видите, генерал! Наше письмо к Ночному Орлу принесло свои первые
положительные плоды. Я уверен, что этот опасный господин улетел уже за
тридевять земель, вдогонку за своим Коринтой! - сказал барон с
самодовольной улыбкой.
   - Да, дорогой барон, теперь я полностью преклоняюсь перед вашей
проницательностью и находчивостью! Адмирал Канарис может гордиться таким
подчиненным, как вы. Клянусь честью, я нисколько не удивлюсь, если этот
летающий бандит в самом деле явится к нам с повинной!.. Кстати, барон,
если вам нужно сейчас в штаб, я охотно подвезу вас на своей машине.
   - Благодарю вас, генерал. Я немного задержусь. В штабе я буду примерно
через час.
   - Как угодно: Желаю удачи!
   Генерал бодрым шагом вышел из дому и сел в автомобиль. Путь до штаба
был недалекий, но генерал не любил ходить пешком по улицам города -
предпочитал даже короткие концы делать на машине. Город оккупированный,
жители настроены враждебно - зачем рисковать?..
   Штаб дивизии находился в доме, окруженном высоким забором, в северной
части города. Машина командующего вошла в ворота двора и остановилась
перед длинной каменной дорожкой, которая вела ко входу в штаб.
   Покряхтывая по-стариковски, генерал медленно вылез из машины. По
каменным плитам дорожки ему предстояло сделать шагов тридцать.
   День выдался погожий. Было свежо, почти морозно, но тихо, безветренно.
По голубому небу плыла единственная беловато-серая туча, не предвещавшая,
однако, дождя. Туча двигалась медленно, лениво колыхая своими круглыми
дымчатыми боками.
   В тот момент, когда генерал Петерс вылез из машины, она была как раз
над самым штабом.
   И вот из этой-то совершенно невинной тучи на генерала вдруг посыпались
гранаты-лимонки.
   После взрыва первой гранаты генерал с перекошенным от ужаса лицом
бросился бежать тяжелой рысью, стремясь поскорее укрыться в доме. Вторая
граната ранила его осколком в ногу. Он упал, но тут же снова поднялся и
побежал дальше, сильно хромая и оставляя на плитах дорожки кровавые пятна.
Третья граната доконала генерала, разорвавшись у самых его ног. Получив
смертельную порцию осколков, генерал упал и затих навсегда.
   Рванулась еще и четвертая граната, но она уже не смогла причинить
генералу никакого вреда.
   Все вышеописанное произошло буквально в течение нескольких секунд.
Солдаты охраны и выскочившие из штаба офицеры подхватили мертвого генерала
и поспешно унесли в дом. Штабной двор в одно мгновение опустел, словно его
вымели.
   Адъютант генерала майор Клоц, который направлялся навстречу
командующему и наблюдал эту сцену из дверей штаба, бросился к телефону и
принялся вызывать ближайший военный аэродром.
   - Пришлите немедленно самолет! - кричал он в трубку. - В туче над
штабом дивизии прячется неприятельский воздушный шар!.. Что?! Я вам покажу
сумасшедшего! С вами говорит адъютант командира дивизии майор Клоц!
Извольте выполнять приказ! Они только что убили гранатами генерала
Петерса!.. Да, только что. Минуту назад. Я собственными глазами видел, как
гранаты падали из тучи! Что же там может быть, кроме воздушного шара?!.
Через десять минут чтоб самолет был здесь!..
   Через десять минут самолет действительно появился. Для ликвидации
воздушного шара аэродром направил тихоходный двухместный сторожевик с
открытыми кабинами.
   Экипаж его состоял из пилота и пулеметчика.
   К этому времени в штаб прибыл и барон фон Норденшельд, тоже вызванный
по телефону. При мысли, что он совершенно случайно избежал верной гибели,
барон нервно передернул плечами. О том, что он стал невольной причиной
смерти генерала, ибо склонил его подписать письмо Ночному Орлу,
рейхсинспектор не думал.
   Когда майор Клоц доложил ему о происшедшем, барон лишь побледнел и
спросил:
   - Генерал мертв?
   - Более чем мертв, господин полковник. Он изувечен до неузнаваемости!
   Заметив в небе над штабом самолет, барон поморщился:
   - Это вы, майор, вызвали самолет?
   - Я, господин полковник. В туче прячется неприятельский воздушный шар!
Я абсолютно в этом уверен!
   - Шар?.. Возможно: Разрешите ваш бинокль, майор.
   - Пожалуйста!
   Клоц услужливо поднес барону бинокль. Тот рассеянно взял его, направил
на тучу и долго ее рассматривал, не говоря ни слова. Самолет тем временем
подходил все ближе и ближе к опасному месту. Сотрудники штаба, наблюдавшие
за происходящим из окон, умолкли и затаили дыхание.
   - Я ошибся в его психике, страшно ошибся: И все же будет глупо, если
они убьют его: - пробормотал Норденшельд словно про себя.
   - Кого, господин полковник? - удивленно спросил майор Клоц.
   - Очень ценного и очень нужного нам человека:
   - Простите, господин полковник, но ведь там:
   - Внимание! Начинается!
   Самолет вплотную приблизился к туче.
 
 
   35
 
 
   Кожин не стал уклоняться от воздушного боя.
   Взвинченные нервы требовали разрядки, а для этого небывалая,
рискованная ситуация подходила как нельзя лучше.
   Отдыхая у себя в гроте, сержант не раз представлял себе сражение с
вражескими самолетами, обдумывал тактику такого неравного боя. Теперь,
когда эта игра воображения превратилась в грозную действительность, многие
из придуманных уловок сослужили ему службу.
   Главным его преимуществом было то, что его скрывала туча. Враг не видел
его и даже не представлял себе, с кем имеет дело. И уж конечно, он обладал
неизмеримо лучшей маневренностью, чем неуклюжий самолет устаревшего
образца.
   В этом небывалом в истории авиации сражении он непременно должен
одержать победу.
   Охваченный волнением и счастьем боевого азарта, Кожин, однако, не
утратил способности ясно мыслить, точно расценивать обстановку,
действовать быстро и решительно.
   Заняв позицию на самом краю тучи, он приготовил пистолет и напрягся, не
спуская глаз с приближавшейся железной птицы.
   Самолет беспечно стрекотал, подбираясь к туче. Сидевший в нем пожилой
пилот спокойно улыбался. Вероятно, он не очень-то верил в реальность
неприятельского воздушного шара, который ему поручили ликвидировать. Кожин
совершенно отчетливо увидел лицо пилота - усталое, в морщинках, с мешками
под глазами, обыкновенное человеческое лицо. Впервые в жизни ему стало не
по себе при мысли, что сейчас он должен убить этого человека. Это была не
жалость, а обычное отвращение человека к убийству себе подобных. Но выбора
не было: не убить было нельзя.
   Подпустив к себе самолет на двадцатиметровую дистанцию, Кожин двумя
меткими выстрелами уложил и пилота и пулеметчика. Потом посторонился,
пропустил самолет под собой. Врезавшись с разгона в тучу, старая машина
тут же потеряла управление и, беспомощно вихляясь, полетела к земле,
словно подбитая птица.
   Наземные наблюдатели вскрикнули в один голос.
   Потрясенный до глубины души, полковник фон Норденшельд вытер лоб
белоснежным платком и сокрушенно пробормотал:
   - Как я ошибся в его характере! Как жестоко ошибся!.. После этого он
снова припал к биноклю. Ему хоть мельком хотелось увидеть летающего
человека, но он не видел ничего, кроме сизой тучи, медленно проплывавшей
по небу. А майор Клоц уже кричал в телефонную трубку:
   - Ослы! Болваны безмозглые! Присылайте немедленно три истребителя!..
Что?! Без возражений! Ваша тихоходная этажерка уже горит на земле!..
Экипаж?! К черту экипаж! Истребители давайте!..
   И вот появились истребители.
   Они вынырнули из-за темной кромки леса и, строго сохраняя строй
треугольника, с оглушительным ревом пронеслись над крышами домов. Сделав
над городом широкий круг, они устремились к туче.
   - Теперь дело пойдет всерьез! Держись, сержант! - проговорил Кожин и
вынул гранату.
   Головной самолет ему удалось поразить. Граната гулко рванулась на
обшивке мотора. Самолет загорелся и пошел вниз, оставляя за собой длинный
шлейф дыма. Он упал за городом на трубу кирпичного завода. Пилот из него
выброситься не успел.
   Два других самолета прошили тучу пулеметными очередями, но проскочили
сквозь нее, ничего не заметив.
   Увидев гибель своего ведущего, летчики, вероятно, сообразили, что
лететь в тучу опасно. Они избрали более простую тактику: начали описывать
вокруг тучи круги и поливать ее огнем из пулеметов. Если в туче укрылся
воздушный шар, они и так его доконают:
   Кожин понял, что положение его становится безнадежным. Пули пока что
свистели где-то у него под ногами, но рано или поздно они должны были
настичь его. Как ни велика туча, а долго в ней укрываться от такого
ураганного огня невозможно. И тогда Кожин решил оставить тучу и уйти от
назойливых истребителей.
   Он вынырнул из молочно-серого облака и пошел вертикально к небу. В
запасе у него оставались три гранаты и совершенно бесполезный теперь
пистолет.
   С земли Кожина не было видно - его полностью заслоняла туча. Но летчики
вскоре заметили его. Один самолет сошел с круга и круто ринулся вверх.
Второй продолжал поливать тучу пулеметным огнем, будучи уверен, что
главный объект остался там.
   Летчик, пустившийся вдогонку за Кожиным, не стрелял.
   По всей вероятности, человек, улетающий в небесную высь без всяких
приспособлений, глубоко поразил воображение фашистского аса. Весьма
возможно, что ему захотелось рассмотреть странного летающего человека
вблизи.
   Кожин не мог состязаться в скорости подъема с мощной машиной. Он хотел
было камнем броситься вниз и, перейдя на бреющий полет, умчаться в горы,
но было поздно. Неумолимый самолет был уже слишком близко, падать пришлось
бы прямо на него.
   Выругавшись, Кожин выхватил гранату. Сильный взмах руки, и граната
полетела прямо в стремительно надвигавшийся и грозно ревевший винт.
Взрывная волна отбросила Кожина в сторону. Возле головы его тоненько
пропел осколок. Но самолет уже горел и, переворачиваясь в воздухе, падал
вниз.
   В это время, сделав заход снизу, на Кожина шел третий истребитель.
Кожин решил больше не испытывать судьбу. Будь что будет - надо падать и
уходить прочь!
   Между ним и самолетом оставалось расстояние метров в пятьсот. Но с
каждой секундой это расстояние сокращалось. Человек и машина стремительно
сближались.
   Летчик дал короткую очередь из пулемета, но промахнулся - цель была
слишком мала.
   Кожин падал на него вниз головой. Одну руку он вытянул вперед, другую,
с гранатой, откинул для броска. Секунда, вторая, третья: Фашист не
выдержал этого испытания нервов. Боясь столкновения со странным летающим
существом, он отклонился от курса и открыл Кожину плоскости крыльев.
   - Ага, гад, струсил! - торжествующе заорал Кожин и с силой швырнул
приготовленную гранату.
   Третий истребитель загорелся и косо пошел к земле.
   Трудно описать ужас наземных наблюдателей: солдат, офицеров штаба и тех
любопытных горожан, высыпавших на улицы, чтобы полюбоваться невиданным
зрелищем.
   С земли все казалось странным, удивительным, необъяснимым. Воздушного
боя они видеть не могли, но тем сильнее поразили их результаты этого боя.
Казалось, сама туча уничтожала фашистские самолеты.
   Перейдя на бреющий полет, Кожин давно уже умчался в горы, а зенитные
батареи, расположенные в Б. и на ближнем аэродроме, еще целый час
обстреливали тучу ураганным огнем, пока не растрепали ее в клочья и не
убедились, что в ней ничего нет.
   - Какое великолепное оружие!.. - прошептал барон фон Норденшельд,
опуская бинокль.
 
 
   36
 
 
   Умолкла стрельба зениток, разошлись по своим комнатам возбужденно
переговаривавшиеся офицеры, а рейхсинспектор все еще стоял у окна, словно
окаменев. Отложив бинокль, он задумчиво смотрел на медленно плывущие по
небу белые растрепанные клочья, оставшиеся от большой и пышной тучи. Он
еще надеялся, что среди них появится хоть на миг таинственный виновник
гибели четырех самолетов.
   Но небо было чистое и выглядело невинно, словно фокусник, который
только что на глазах у публики затолкал в шляпу гуся и вот уже показывает
всем пустую шляпу, притворяясь, что и сам удивлен исчезновением большой
белой птицы.
   - Господин полковник, вас просит начальник штаба генерал Рейникс!
   Норденшельд вздрогнул и обернулся:
   - Хорошо, майор. Скажите генералу, что минут через десять я приду к
нему.
   Майор Клоц щелкнул каблуками и удалился.
   Полковник вынул сигару и задумался, так и забыв раскурить ее.
   Он знал, о чем с ним хочет говорить начальник штаба. Убийство генерала
Петерса требует принятия каких-то экстренных мер. От него, представителя
генштаба, ждут на этот счет советов и указаний. Об этом надо подумать:
   До сегодняшнего утра он думал о Ночном Орле несколько отвлеченно.
Понимал, что летающий человек способен на многое, но тем не менее
рассматривал его как интересный биологический феномен, а не как опасную
боевую единицу. Но то, что он увидел сегодня, произвело на него такое
сильное впечатление, что его мысли сразу приобрели новое направление.
   Ему стало ясно, что летающий человек - не просто удивительное
достижение науки, а грандиозный переворот в военном деле, переворот,
открывающий новые безграничные возможности для использования человеческих
ресурсов армии. Развитие техники свело на нет значение солдата как живой
физической единицы, превратило его в безликого исполнителя приказов.
Солдат обслуживает боевую технику, может бегать, маршировать, ползти,
колоть штыком, окапываться, переплывать реки, прыгать с парашютом: Что
еще? Пожалуй, это все. Возможности тактики и стратегии здесь исчерпаны,
ничего существенно нового не придумаешь.
   А если солдат будет летать?
   О, это откроет новые великолепные горизонты!.. Вермахт выдыхается.
Германский военный гений попал в тупик. Только солдат, наделенный новым
физиологическим качеством, сможет возродить германский военный гений,
спасти рейх от неминуемого поражения. Что для этого нужно? Для этого нужно
овладеть тайной Ночного Орла.
   Как это сделать? Взять Ночного Орла живым. Иного пути нет:
   Генерал Рейникс спросит, какие меры надлежит принять для поимки убийц
генерала Петерса. Если ему сказать, что Ночной Орел не подпольная
организация, а летающий человек, это нарушит секретность и может погубить
весь замысел. Но если не сказать, это приведет к новым человеческим
жертвам: Пусть! Игра стоит свеч.
   Прежде чем что-либо предпринимать, нужно доложить генштабу, начальнику
абвера, ставке и добиться от них одобрения своих действий.
   Приняв такое решение, барон отправился к генералу Рейниксу:
   Не получив от рейхсинспектора никаких определенных указаний, начальник
штаба вспомнил о давнишнем намерении генерала Петерса прибегнуть к
чрезвычайным мерам и решил осуществить желание убитого командира.
   В тот же день был объявлен новый приказ военных властей:
   "В связи с подлым убийством командующего вооруженными силами
генерал-лейтенанта Вальтера Петерса, совершенным преступниками из банды
"Ночной Орел", объявляется:
 
   1. На основании параграфа 1 распоряжения имперского протектора Чехии и
Моравии о чрезвычайном положении от 27 августа 1941 года, на всей
территории района, начиная с сегодняшнего дня, вводится чрезвычайное
положение.
 
   2. На основании параграфа 2 вышеуказанного распоряжения объявляю: тот,
кто укрывает лиц, совершивших преступление, или других лиц из банды
"Ночной О