азался мне странным
и непонятным. На Мадагаскаре нет мальгашей, которые не знали бы белых людей.
     Немного погодя пришельцы подходят к нам, видимо о чем-то договорившись.
Их улыбки неестественны.
     - Смотри,  вазаха! - предупреждает вполголоса встревоженная Веломоди. -
Они неискренни!
     Я не разрешаю подойти ближе чем на пятнадцать шагов.
     - Стойте! - кричу. - Ни шагу дальше! Что вам нужно?
     - Ничего, - отвечает старший из них.
     В то время как его товарищи остановились,  он спокойно продолжает путь.
В руке сжимает копье. Я поднимаю ружье.
     - Стой, буду стрелять! - чеканю я. - Ружье заряжено.
     Мальгаш останавливается.
     - Незачем так угрожать, - говорит с упреком.
     - Кто вы такие? - спрашиваю.
     - Жители деревни с того берега.
     - Какой деревни?
     - Рантаватобе.
     Эта деревня расположена несколько выше Амбинанитело.
     - Он врет, вазаха! - шепчет Веломоди. - Он не оттуда.
     Хорошенькая история!  Не могу понять,  что,  собственно, нужно четверым
пришельцам и  почему они так разволновались,  увидя мен".  Во всяком случае,
следует быть  начеку  и  как  можно  скорее  выпутаться из  этой  непонятной
истории.  Я было хотел попросить Веломоди объяснить,  кто я,  но даст ли это
желаемый результат? А если они преступники?
     Вдруг со стороны залива снова послышались голоса. Подошла вторая лодка,
и на берег высадилось несколько новых гребцов.  Мальгаш,  с которым я только
что разговаривал, вступил с ними в оживленную беседу на мальгашском языке.
     - Бежим!  -  шепчет Веломоди.  -  Они  хотят  тебя  забрать.  Теперь их
много...
     Держа ружье на изготовку,  я стал удаляться.  Ближайший мальгаш заметил
это и, не двигаясь с места, приказывает:
     - Вазаха, не уходить!
     - Имей в  виду,  -  отвечаю ему грозно,  -  у меня оба ствола заряжены.
Первых двоих уложу на месте.  Пока другие сумеют подойти,  ружье снова будет
заряжено... А вообще что вам нужно?!
     Не ожидая ответа,  пытаюсь все же уйти.  Но события развиваются с такой
молниеносной быстротой, что я не успеваю отойти даже на десять шагов.
     Вновь  прибывшие обошли нас  и  пытаются отрезать обратный путь.  Вдруг
Веломоди выскочила вперед и помчалась в сторону тех, кто нас окружал.
     "Неужели изменила?" - пронзает идиотская мысль.
     - Веломоди!! - зову ее.
     Девушка, не обращая на меня внимания, останавливается и зовет одного из
прибывших:
     - Разафы!
     Разафы отвечает ей удивленным возгласом.  Бежит к  Веломоди,  и  оба не
скрывают своей радости.  Юноша хватает девушку за плечи и  в  избытке чувств
крепко трясет ее.  Остальные мальгаши смотрят на  эту  сцену  с  не  меньшим
удивлением, чем я.
     Веломоди поворачивается лицом ко мне и, сияющая, показывает на юношу:
     - Это Разафы.
     А заметив, что я не знаю, кто такой Разафы, весело добавляет:
     - Ну, мой брат.
     Теперь я  понял.  Разафы -  внук  Джинаривело,  рабочий на  европейских
плантациях в Анталахе, о котором прошел слух, что он арестован.
     Короткое объяснение брата с  сестрой,  и  прежнее враждебное настроение
как рукой сняло.  Мальгаши улыбаются мне,  на  этот раз совершенно искренне.
Старший  из  них,  разговаривавший со  мной,  руководитель группы,  со  всей
откровенностью рассказывает, что произошло.
     Все они -  их девять человек -  попали в  тюрьму.  Их обвинили в тяжких
вымышленных  преступлениях  за   то,   что   они  возглавили  забастовку  на
плантациях.  Три  дня назад в  Анталахе снова вспыхнули волнения,  во  время
которых рабочие ворвались в  тюрьму  и  освободили товарищей.  Освобожденным
удалось удрать из  города,  благо  горы  и  леса  близко.  Пробрались сквозь
тропический лес и благополучно попали сюда, к реке Антанамбалана.
     - Что же дальше? - спрашиваю я, искренне взволнованный их судьбой.
     Молодой  мальгаш  пожимает плечами и  беспомощно глядит  вдаль.  Только
теперь  заметна его  усталость.  После  короткого возбуждения он  совершенно
сник.
     - Не знаю, что будем делать, - отвечает, - может быть, останемся здесь,
в Амбинанитело.
     - А погони не боитесь?
     - Нет. Они не знают, в какую сторону мы бежали.
     - Вы в этом уверены?
     Рабочие не уверены.  Они знают,  что нужно быть начеку.  Боятся Раяоны,
шефа кантона в Амбинанитело. Впрочем, не теряют бодрости духа. Благодарны за
то, что я отнесся к ним дружелюбно. Прощаясь, каждый протягивает руку, и все
уходят в  лес.  Разафы старше Веломоди на три-четыре года,  красивый парень,
очень похож на свою сестру Беначихину.
     Я остаюсь с Веломоди.  Наступает вечер,  лучшая пора для ловли бабочек.
Но  сегодня уже не  хочется заниматься охотой.  Мы  отправляемся в  обратный
путь. Вызывающие искорки блеснули в ее глазах.
     - Ты что? - спрашиваю дружелюбно, научившись уже читать в ее глазах.
     - Опасность была очень близка, - напоминает она.
     - Да, была, - признаюсь.
     - Лулпат предсказал это! - заявляет она серьезно.
     Веломоди благородна,  сдержанна и  не воспользовалась победой,  а  я не
затеваю опора. Меня победило стечение обстоятельств.


        "РАССКАЗ О БАБАКУТАХ"

     На   следующий  день,   вскоре  после   восхода  солнца,   я   собрался
позавтракать. Рядом играл лемур-бабакут, с которым мы уже давно подружились.
Веломоди приносит нам из  кухни еду.  Со двора доносится крик голодных птиц,
свивших гнезда на  верхушках кокосовых пальм,  кудахтанье кур из  огородов и
звуки толчения риса.
     Но  вот  осторожно приоткрывается дверь,  и  к  нам заглядывает учитель
Рамасо.  Увидев,  что я завтракаю, он быстро вошел в хижину, поздоровался за
руку и сел у стены.
     - Так быстро? - обрадовался я его возвращению.
     - Я пришел к вам по одному вопросу... - начал он тихим голосом.
     - Догадываюсь! - прерываю его.
     Несмотря на хмурое лицо, он улыбнулся:
     - Именно потому и пришел, чтобы вы ни о чем не догадывались. Прошу вас,
вычеркните из памяти некоторые события и сведения. Просто их не было.
     - Я понимаю. Ожидаются преследователи?
     - Скорее нет. Но все возможно.
     Он закурил папиросу. Я предложил кофе.
     - Следует  быть   очень  осторожным  с   вашим  ближайшим  соседом,   -
предупреждает учитель,  показывая движением головы в сторону хижины старосты
Раяоны.
     - Правильно.
     Рамасо смотрит на меня долгим, испытующим взглядом.
     - Боюсь, - говорит, - что вас может ожидать тяжелое испытание.
     - Какое?
     - Испытание  совести.   Если  погоня  явится  сюда,   непременно  будут
расспрашивать вас.  Я  знаю,  вы не так уж сильно любите плантаторов,  но вы
пришелец  в  этой  колонии  и,  наверно,  у  вас  есть  обязательства  перед
французскими властями. Что вы им скажете в данном случае?
     - Обязательства по отношению к властям это одно, а главное то, что я не
люблю врать. Но не беспокойтесь, как-нибудь справлюсь.
     - Помните, что правда на стороне рабочих. Их нужно защищать.
     - Разумеется.
     Беглецов стало больше.  Богдан обнаружил во время утренней охоты группу
молодых мальгашей,  явно  нездешних,  которые скрывались в  укромном уголке.
Деревня живет прежней жизнью,  только на дорогах теперь много жителей спешат
куда-то.  Встречные останавливаются,  сообщают друг другу какие-то новости и
быстро исчезают. В воздухе висит тревога.
     В  таком состоянии люди льнут друг к  другу,  и  даже я  испытал это на
себе.  Сегодня на послеполуденную беседу пришло гораздо больше соседей,  чем
обычно,  и среди них был редкий гость, сотский Безаза. Общая забота сгладила
размолвку между  родами  заникавуку и  цияндру.  Люди  чувствуют потребность
пожать  друг  другу  руки  и  обменяться  мнениями.  Свое  беспокойство  они
стараются чем-нибудь заглушить,  хотя бы разговорами о  духах.  С  кажущимся
рвением они хватаются за эту тему.
     Большинство мальгашей верит, что души непогребенных мертвецов вселяются
в диких кошек,  сов и летучих мышей. Та же участь ожидает души преступников,
особенно колдунов.  Следует избегать этих  зловещих животных.  В  крокодилах
тоже часто сидят души предков,  хороших предков.  Но  такие крокодилы хорошо
относятся только к людям из своего племени, других они пожирают.
     - У  вас,  -  укоряю шутливо,  -  большинство лесных животных враждебно
настроено. Даже добряка хамелеона вы сделали грозным демоном рантутру!
     - О нет,  вазаха!  - возражает старик Джинаривело. - Не все животные. А
птицы дронго?
     - А лемуры? - подсказывает Манахицара, исследователь и знаток легенд. -
Лемуры всегда дружественны к нам.
     В жарких лесах восточного побережья Мадагаскара, особенно вокруг залива
Антонжиль,  живет редкая порода ночных лемуров, называемых "аые-аые". Раньше
они    возбуждали   большое   любопытство   европейских   исследователей   и
путешественников  не  только  тем,  что  у  них  большой  палец  на  верхней
конечности  очень  тонкий  и   удлиненный  (приспособлен  для   вытаскивания
насекомых,  забравшихся в  глубокие дупла),  но  и  тем,  что мальгаши очень
почитают их и  оберегают как важных фади.  Европейцы не могли их раздобыть -
местные жители всячески противились этому.
     - А здесь поблизости есть лемуры аые-аые? - спрашиваю гостей.
     - Есть,  -  отвечает Джинаривело,  -  но их трудно встретить:  корм они
добывают себе только по ночам, и, кроме того, их немного.
     - А ты видел их когда-нибудь?
     - Только раз видел одного, спящего в лесу на дереве.
     Никто из  присутствующих,  кроме Джинаривело,  не  видел аые-аые.  Этот
лемур настолько значительное фади,  что  моя гости неохотно говорят о  нем и
переводят разговор на других животных.
     - Манахицара, - воскликнул кто-то, - расскажи вазахе о наших бабакутах!
     Бабакуты хорошие,  сердечные лемуры.  Они ласковые,  чуткие,  и  жители
Амбинанитело относятся к  ним  с  большой  теплотой.  Бабакут моей  Веломоди
уселся  между  нами;  зверек  потешно гримасничает и  любезничает со  всеми.
Некоторые  бабакуты  прежде  тоже  были  людьми,  но  потом  преобразились в
лемуров, но не потому, что были нехорошими и их заколдовали.
     - Расскажи, Манахицара! - настаивают гости.
     - А  ты  знаешь,  вазаха,  почему бабакуты фади?  -  обращается ко  мне
Манахицара.  - Не знаешь? Ну вот, послушай. Большинство бабакутов происходит
от людей.  Прежде люди были очень злые,  часто дрались и убивали друг друга.
Те, кто хотел жить спокойно, покидали селения, уходили в глубокие леса и там
оставались.  Из  поколения  в  поколение люди  жили  в  зарослях,  покрылись
шерстью,  неохотно  спускались с  деревьев  на  землю,  отучились  говорить,
объяснялись между собой жестами и  возгласами.  Люди все  больше становились
похожими на теперешних бабакутов...
     - Рассказ чуть-чуть расходится с теорией Дарвина,  -  шепчет мне на ухо
учитель Рамасо.
     - ...Люди-бабакуты в  то  время были очень счастливы,  да  и  теперь не
жалуются.  В  лесу вдоволь хватает плодов,  и  им  не  приходится,  как нам,
заботиться о еде.  Некоторые мальгашские племена называют лемуров дедушками,
а  название бабакото (мы  произносим бабакут) состоит из  двух слов:  баба -
отец и  кото -  ребенок.  Слова эти показывают,  с какой нежностью относятся
люди к этим животным.
     В конце рассказа Манахицары вошел староста Раяона, молча подал мне руку
и  сел рядом.  Гости украдкой бросают на  него испытующие взгляды,  но  лицо
старосты, как всегда, замкнуто и непроницаемо. Трудно догадаться, знает он о
сбежавших узниках или  нет.  Все присутствующие в  заговоре против него,  но
никто не выдал своих мыслей и чувств;  у мальгашей поразительная способность
скрывать свои настроения.  Даже у  рассказчика Манахицары не дрогнул ни один
мускул.  Поражаюсь,  как может он  так великолепно импровизировать легенду о
бабакутах  и   одновременно  лихорадочно  думать  о  происходящих  событиях,
внимательно наблюдая за лицом Раяоны.
     Когда Манахицара окончил рассказ,  Джинаривело попросил выслушать его и
поведал  историю несчастной женщины,  которая должна  была  родить.  Ребенок
вот-вот появится,  но ленивые родственники,  вопреки установившемуся обычаю,
пренебрегают своими обязанностями и  не  дают положенных по обряду лекарств.
Отчаявшаяся женщина ушла в  лес,  и там добрые духи смилостивились над нею и
превратили ее в бабакута.  Предчувствуя недоброе, родные женщины кинулись на
розыски и  обнаружили ее  в  образе лемура,  лицо которого было поразительно
похоже на лицо пропавшей родственницы.  И тут они поняли,  какое большое зло
причинили женщине, но, увы, было уже поздно, изменить ничего они не могли. С
тех пор люди стали лучше.
     Рассказ Джинаривело вызвал у Рамасо сомнения.
     - И ты веришь, Джинаривело, что так было в действительности?
     Старик пожал плечами:
     - Многие верят этому.
     - Я верю! - восклицает Манахицара.
     - Ведь никто не видел,  как женщина превращалась в бабакута,  - говорит
Рамасо,   -   а  то,   что  бабакут  похож  был  на  нее,  -  неубедительное
доказательство. У людей очень богатая фантазия.
     Разговор  иссяк,  наступило  неловкое  молчание.  Трудно  непринужденно
беседовать,  когда  тревожат  мысли,  которые  в  присутствии Раяоны  нельзя
высказать вслух.  Я  хочу  разрядить гнетущую обстановку и  предлагаю чаю  с
сухарями.
     Вдруг Джинаривело осмелел и непринужденно спрашивает:
     - Что нового у тебя?
     Староста с минуту смотрит на старика и медленно отвечает:
     - Если у вас нет ничего нового, то у меня и подавно.
     Он  сделал  ударение на  словах "у  вас".  Это  звучит двусмысленно,  и
создается впечатление,  что Раяона знает,  где собака зарыта.  Гости заметно
встревожены.
     - В  Таматаве я  слышал  историю о  лемурах,  -  возвращается Рамасо  к
прежней теме,  -  немного похожую на ту,  что нам рассказал Джинаривело. Это
было еще  до  нашествия французов.  В  Таматаве стоял тогда крупный гарнизон
ховского войска.  Однажды отряд солдат вел  по  улице молодого бецимизараку,
приговоренного к смерти за какую-то провинность.  Воспользовавшись тем,  что
стражники отвлеклись,  узник вырвался из их рук и  помчался к лесу.  Ховы за
ним.  Но  это  был  здоровый и  быстроногий юноша,  и  ему  удалось  намного
опередить своих преследователей,  а в лесу очень легко исчезнуть. Его искали
долго и упорно. Солдаты знали: если они вернутся в Таматаве без пленника, то
понесут за  это суровое наказание.  После многих часов напрасных поисков они
стали подозревать, не помогли ли узнику нечистые силы. И вдруг вскрикнули от
радости:  нашли!  Они  заметили его на  дереве.  Он  превратился в  большого
лемура.  Тогда они выстрелили в него из ружья и свалили на землю.  Потом его
притащили в город и поклялись своему начальнику,  что лемур -  заколдованный
преступник.  А что им оставалось делать?  Ловкие солдаты боялись наказания и
воспользовались легендой о лемурах.  Наивные люди поверили, а солдаты спасли
себя от неприятностей.
     Снова  молчание.  Сказав несколько незначительных слов,  Раяона встал и
попрощался со мной.
     - Что, уходите? - спрашиваю.
     - Нужно подготовиться к отъезду,  -  отвечает староста.  -  Завтра чуть
свет отправляюсь в объезд по своему округу.
     - Надолго уезжаете?
     - На несколько дней.
     После  его  ухода  у  моих  гостей точно  камень свалился с  плеч.  Все
вздохнули свободней,  хотя  подозревают,  что  срочный отъезд  Раяоны чем-то
связан с появлением беглецов. Но чем? Мнения разделились.
     - Говорю вам,  -  уверяет Манахицара,  -  ждите самого худшего!  Раяона
поедет в Мароанцетру и донесет на нас местным властям!
     - Не верю! - отрицает Безаза.
     - Ты  такой  же,   как  и  он,  поэтому  защищаешь  его!  -  возмутился
Манахицара. - Одним миром мазаны!
     - Тихо! Не ссориться! - строго сказал учитель.
     - Когда червь точит зуб,  единственное спасение удалить больной зуб!  -
приводит Манахицара мальгашскую пословицу.
     - У  кого червь в  зубе?  Что ты  плетешь?  Разве вы  не догадываетесь,
почему Раяона хочет уехать?
     - Если знаешь, Рамасо, объясни!
     - Я  не  могу сказать наверняка,  но все говорит о  том,  что Раяона не
хочет  быть  в  Амбинанитело,  когда  сюда  нагрянет погоня.  Он  не  желает
впутываться в это дело.
     - Это неплохо характеризует его!
     - А почему должно быть иначе? Разве шеф кантона так уж плохо обращается
с вами? К чему сразу предполагать самое худшее?
     - Он не может быть другом наших родственников рабочих!
     Гости  покидают хижину.  Последним уходит  Рамасо.  Он  отводит меня  в
сторону и делится своими сомнениями:
     - Раяона  хитрая  штучка.  Для  меня  ясно,  почему он  не  хочет  быть
замешанным в эту историю. Дрожит за свою шкуру. Для него одинаково невыгодно
вооружать против себя жителей Амбинанитело или колониальные власти,  поэтому
он предпочел исчезнуть...
     - А  вы  не  думаете,  что  он  поедет в  Мароанцетру и  доложит своему
начальству, шефу дистрикта?
     - Об этом мы узнаем завтра. Пошлю людей проследить за ним.
     На  следующий  день,   вскоре  после  восхода  солнца,  влетел  ко  мне
встревоженный учитель:
     - Поехал в сторону Мароанцетры!
     - Все-таки в Мароанцетру!
     - Да.  Но  я  все  еще  не  теряю веры в  него.  Впрочем,  все средства
предосторожности соблюдены.
     - А беглецы все еще в деревне?
     - Что вы!  Я им велел немедленно укрыться в лесу, в таком месте, где их
сам черт не разыщет. Надежные люди носят туда еду.
     - У вас есть голова на плечах, Рамасо! - говорю с одобрением.
     Прощаясь, учитель вдруг вспоминает что-то:
     - А вы ничего подозрительного не заметили в поведении Марово?
     - Марово? - спрашиваю удивленно. - Моего повара?
     - Да.
     - Почему вы задаете такой вопрос?
     - Оказывается,  повар - доверенное лицо шефа дистрикта в Мароанцетре. К
тому же мои ребята заметили, что он подслушивал наши разговоры.
     - Вот это мило! Надо вспомнить все, о чем мы говорили.
     - Да  в  общем  ничего  особенного.  Один  только раз,  помните,  когда
приезжал врач Ранакомбе, у нас была интересная беседа о будущем Мадагаскара.
     - И Марово подслушал?
     - Думаю,  да.  Но не обращайте на это внимания. Найдем способ заставить
его молчать.
     - Террор?
     - Зачем! Поговорим с ним так, что он наверняка образумится.
     - Почему же вы раньше не предупредили? - вырвалось у меня.
     - Только в  последние дни  мы  убедились в  этом.  Пока все пусть будет
по-прежнему, повар должен у вас работать.
     Когда  я  остался один,  мною  овладели приходившие уже  раньше  мысли:
события втягивают меня во  все более узкий и  сложный круг дел деревни,  той
деревни,  жизнь которой казалась мне в начале приезда сонной,  идиллической,
невинной и лишенной волнений.


        "ВООРУЖЕННОЕ НАШЕСТВИЕ"

     Прошло не больше двух часов после нашего разговора,  и  в  девять часов
утра примерно мы  услышали приглушенный шум моторов на  главной дороге.  Два
грузовика,  нагруженные солдатами и  местной полицией -  garde  indigene,  -
въехали во двор между хижиной Раяоны и моей.  Машины еще не остановились,  а
приехавшие уже соскочили на  ходу,  держа винтовки на изготовку.  Небольшими
группами они  разбежались по  всей  деревне,  словно по  намеченному заранее
плану.   Операцией  руководит  молодой,  порывистый  подпоручик,  француз  с
продолговатым лицом и тонкими черными усиками. Он - сердитый, властный и все
время подпрыгивает.
     Вместе с  солдатами вернулся Раяона.  Вскоре стало известно,  что с ним
произошло. Утром староста отправился в сторону Мароанцетры, но за местностью
Анкофа встретился с отрядом,  мчавшимся в Амбинанитело.  Подпоручик,  узнав,
кто он  такой,  велел Раяоне пересесть на  грузовик и  ехать вместе с  ними.
Теперь он  держит шефа кантона при  себе и  требует сведений о  жителях и  о
расположении деревни.
     Оказывается,  солдаты,  приехавшие на грузовиках,  только часть отряда.
Другие сошли