сно. Он ел и спал так, как раньше еще не ел
и не спал; и когда оказалось, что скоро конец тяжелому пути, он даже
немного огорчился.
   Беспокоило Кита только одно: он знал, что если споткнется и упадет с
сотней фунтов за плечами, он останется в живых и поднимется на ноги; но он
был уверен, что если ему случится упасть с пятидесятифунтовой прибавкой,
то эта прибавка непременно свернет ему шею. Тысячами ног все тропы через
болото очень быстро затаптывались, превращаясь в бездонную топь, и
приходилось прокладывать все новые. Однажды, прокладывая такую новую
тропу, Кит на практике разрешил вопрос о пятидесятифунтовой надбавке.
   Зыбкая, топкая поверхность колыхалась под ним; он оступился и
шлепнулся в воду ничком. Пятьдесят фунтов придавили его, не сломав ему
шеи. С оставшейся сотней за плечами Киту удалось подняться на четвереньки.
Но встать он не мог. Левую руку снова втянуло вглубь, и щека легла в
грязь, как на подушку. Кит вытянул левую руку - правая шла по плечо.
Выпутаться из ремней было невозможно, а стофунтовая тяжесть мешала
подняться. На четвереньках, с трудом вытаскивая из грязи то одну, то
другую руку, он сделал попытку добраться до того места, куда упал его
мешок с мукой. Но все усилия были напрасны: они только утомляли его, а
тонкий слой травы, покрывавший трясину, прорвался под его тяжестью, и
струйка взбаламученной воды стала просачиваться наружу, заливая ему нос и
рот.
   Тогда он попробовал перевернуться на спину, чтобы поклажа служила ему
опорой, но это привело лишь к тому, что обе руки его погрузились в воду по
плечи, и Кит почувствовал, что тонет. С завидным терпением он медленно
вытащил обе руки из грязи, положил их плашмя на воду, чтобы опереться на
них подбородком, и громко позвал на помощь. Через несколько минут
раздалось хлюпанье по грязи приближавшихся сзади шагов.
   - Помоги, приятель! - крикнул Кит. - Брось мне веревку.
   Киту ответил женский голос, и Кит узнал этот голос.
   - Если вы расстегнете мне ремни, то я встану.
   Сто фунтов звонко шлепнулись в грязь, и Кит медленно поднялся на
ноги.
   - Ну и положение! - смеялась мисс Гастелл, увидев облепленное грязью
лицо Кита.
   - Пустяки! - весело воскликнул Кит. - Это просто одно из моих любимых
гимнастических упражнений. Советую и вам попробовать: замечательно
развивает грудную клетку и позвоночник.
   Он вытер лицо рукой и стряхнул с руки ком грязи.
   - О, да это мистер, мистер... Смок Беллью! - воскликнула девушка,
узнав Кита.
   - Благодарю вас за своевременную помощь и за новое имя, - проговорил
Кит. - Совершилось мое второе крещение. С этой минуты все должны называть
меня Смоком Беллью. Смок - сильное и выразительное имя.
   Он замолчал, а потом неожиданно скорчил злое лицо.
   - Знаете, что я решил предпринять? - произнес он свирепым голосом. -
Я возвращусь обратно в Штаты. Я женюсь. У меня будет большая семья,
много-много детей. Как-нибудь вечером я соберу детей и расскажу им, какие
страдания перенес их отец на Чилкутской дороге. И если они не зарыдают, -
повторяю, если они не зарыдают, я возьму палку и вышибу их них дух!



                                    8

   Надвигалась полярная зима. Землю покрыл шестидюймовый слой снега, и,
несмотря на жестокие ветры, маленькие озера затянулись льдом. В один из
вечеров, когда буря несколько утихла, Кит вместе с дядей помог двоюродным
братьям нагрузить лодку и постоял на берегу, пока лодка не исчезла в
метели.
   - Надо выспаться и утром пораньше в путь, - сказал Джон Беллью. -
Если нас не задержит буран на перевале, завтра вечером мы будем в Дайе. А
если нам посчастливится сразу попасть на пароход, еще неделя - и мы опять
в Сан-Франциско.
   - Ты доволен прогулкой? - рассеянно спросил Кит.
   Их последний привал на озере Линдерман был печален и неуютен. Робби и
Холл забрали с собой все самые необходимые вещи, включая и палатку.
Потертый брезент кое-как прикрывал их от вьюги. Ужин они варили на костре,
в негодных, помятых кастрюлях. Им оставили только одеяла да пищу на
несколько дней.
   С той минуты, как лодка отошла от берега, Кит стал рассеянным и
беспокойным. Джон Беллью заметил состояние племянника, но приписал это
сильному переутомлению после трудного похода. За ужином Кит только раз
нарушил молчание.
   - Дядюшка, - сказал он ни с того ни с сего, - пожалуйста, отныне
называй меня Смок. Ведь я здорово прокоптился за дорогу.
   После ужина Кит отправился в лагерь золотоискателей, занятых
постройкой и снаряжением челноков. Когда через несколько часов он вернулся
и залез под одеяло, Джон Беллью уже спал.
   Ветреным мглистым утром Кит вылез из-под одеяла, не обуваясь, развел
огонь, согрел на огне свои промерзшие сапоги, сварил кофе и поджарил
бекон. Дядюшка и племянник невкусно позавтракали на холодном ветру.
Позавтракав, они сложили одеяла. Джон Беллью зашагал в сторону Чилкутской
дороги, но Кит вдруг остановил его и протянул ему руку.
   - До свидания, дядя, - сказал он.
   Джон Беллью удивленно взглянул на племянника и выругался от
удивления.
   - Не забывай, дядюшка, что теперь я Смок, - внушительно проговорил
Кит.
   - Но что ты задумал?
   Кит махнул рукой на север, в сторону бурного озера.
   - Не имеет смысла возвращаться, когда зашел так далеко, - сказал Кит.
- Я почуял запах мяса, и оно мне по вкусу. Я иду дальше.
   - У тебя нет денег! - возразил Джон Беллью. - И никакого снаряжения.
   - Я нашел работу. Кристофер Смок Беллью покажет себя. Он нашел
работу. Он теперь слуга джентльмена. Сто пятьдесят долларов в месяц на
всем готовом. Он отправляется в Доусон в обществе двух джентльменов и еще
одного слуги - отправляется в качестве повара, лодочника и чего угодно. А
О'Хара со своей "Волной" может убираться к дьяволу! До свидания!
   Пораженный Джон Беллью слабо пробормотал:
   - Ничего не понимаю!
   - Говорят, в бассейне Юкона немало медведей! - объяснил Кит. - У меня
всего только одна смена белья, и мне хочется медвежатины. Прощайте!




                           ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЯСО


                                    1

   Дул сильный порывистый ветер, когда Смок Беллью, с трудом преодолевая
его, вышел на берег. В предрассветных сумерках дюжину лодок нагружали
драгоценным багажом, который удалось перенести через Чилкут. Это были
неуклюжие самодельные челноки, неумело сколоченные из только что
срубленного дерева. Одна лодка, уже нагруженная, отходила от берега, и Кит
остановился поглядеть.
   Ветер, попутный в открытом озере, здесь дул прямо в берег, подымая
волны на мелководье. Отъезжающие хлюпали по воде высокими непромокаемыми
сапогами, изо всех сил стараясь вытолкнуть свою лодку на глубокое место.
Два раза это не удавалось. Дважды они влезали в лодку и пытались грести,
но оба раза их снова относило к берегу и сажало на мель. Кит заметил, что
брызги на бортах лодки быстро превращаются в лед. Третья попытка была
более удачна. Лодку вытащили на такую глубину, что людям пришлось идти по
пояс в воде. С трудом поднимая тяжелые весла, гребцы начали медленно
удаляться от берега. Затем они поставили парус из одеял, но ветер сорвал
его, и лодку в третий раз вынесло на замерзающий берег.
   Кит усмехнулся и пошел дальше. Ему тоже предстояло сразиться с ветром
и с бурей. В своей новой роли слуги он должен был через несколько часов
отчалить в лодке от этого самого места.
   Все работали, работали изо всех сил, потому что быстро наступала зима
и нужно было перебраться через цепь озер, прежде чем они покроются льдом.
Однако, войдя в палатку мистеров Спрага и Стайна, Кит не обнаружил никаких
приготовлений к отплытию.
   У огня, под защитой брезента, покуривая самокрутку из оберточной
бумаги, сидел, подобрав ноги под себя, маленький толстенький человечек.
   - Добрый день! - сказал он. - Вы новый слуга мистера Спрага?
   Кит заметил, что толстяк слегка подмигнул ему и слово "мистер" и
"слуга" произнес многозначительно. Кит кивнул головой.
   - А я слуга доктора Стайна, - объявил коротенький человечек. - Во мне
пять футов два дюйма росту, и зовут меня Малыш. Джек Малыш. А иногда меня
называют Джонни-на-все-руки.
   Кит поздоровался с ним.
   - Вскормлены медвежьим мясом? - осведомился Кит.
   - Конечно, - ответил Джек, - но первой моей пищей было молоко
буйволиц, насколько я помню. Присаживайтесь и закусите. Хозяева еще
дрыхнут.
   Несмотря на то, что Кит уже позавтракал, он с большим удовольствием
позавтракал вторично. Изнуренный многонедельным трудом, Кит приобрел
желудок и аппетит волка. Он мог есть что угодно, сколько угодно и знать не
знал, что такое несварение желудка. Малыш оказался говорливым пессимистом.
Он дал хозяевам очень нелестную характеристику и сделал несколько мрачных
предсказаний насчет экспедиции. Томас Стэнли Спраг был молодой горный
инженер и сын миллионера. Доктор Адольф Стайн тоже сын богача. Благодаря
своим отцам они получили от одного синдиката субсидию для изыскательских
работ на Клондайке.
   - Оба они набиты деньгами, - говорил Малыш. - Когда они прибыли в
Дайю, цена за переноску багажа поднялась до семидесяти центов, но не было
ни одного индейца. В это время на берегу находились приезжие из Восточного
Орегона, настоящие рудокопы, и им удалось подрядить несколько индейцев по
семьдесят центов за фунт. Индейцы уже нагрузились поклажей - три тысячи
фунтов, - когда прибыли Спраг и Стайн. Они предложили индейцам восемьдесят
центов, потом девяносто, а когда дошло до доллара за фунт, индейцы
отказали рудокопам и нанялись к Спрагу и Стайну. И вот Спраг и Стайн уже
на озерах, хотя это и обошлось им в три тысячи долларов, а орегонские
рудокопы все еще сидят на берегу. И просидят до будущего года! Да, наши
хозяева - мастера сорить деньгами, а на других людей им наплевать. Знаешь,
что они выкинули здесь, на Линдермане? Плотники как раз кончали лодку для
приезжих из Сан-Франциско - за шестьсот долларов. Спраг и Стайн отвалили
плотникам тысячу, и те, недолго думая, расторгли сделку. Лодка отличная,
но каково этим молодцам из Сан-Франциско? Остались со своим багажом, и ни
с места. Застряли до будущего года. Выпей еще чашечку кофе и поверь мне на
слово, что я ни за что не связался бы с этими кровопийцами, если бы меня
не тянуло в Клондайк! Скверные люди. Ради своих делишек они готовы
мертвого ограбить. А ты подписал контракт?
   Кит покачал головой.
   - Ну, тогда мне тебя жаль, дружище. В этих краях голод, и они бросят
тебя на произвол судьбы, как только мы доберемся до Доусона. Зимой здесь
много людей погибнет от голода...
   - Но мы сговорились... - начал Кит.
   - На словах! - оборвал Малыш. - А слова для них ничего не стоят: ты
им одно, а они тебе другое. Ну, да ладно! Как тебя зовут, друг?
   - Зови меня Смок, - сказал Кит.
   - Закабалят они тебя с твоим словесным контрактом, друг Смок.
Деньгами они сорить умеют, но работать не любят, все утро валяются в
постелях. Давно уже пора отправляться в дорогу, а они все еще дрыхнут.
Отдуваться придется нам с тобой. Вот сейчас они проснутся и сразу подадут
голос - потребуют кофе в постель. Слыханное ли дело, чтобы взрослым
мужчинам подавали кофе в постель? Ты умеешь грести или править? На суше я
ковбой и золотоискатель, а вот на воде - ничего не умею. Хозяева тоже не
смыслят в лодках. А ты?
   - Где там, - сказал Кит. Новый порыв ветра осыпал его хлопьями снега,
и он плотно прижался к брезенту. - Катался на лодке, когда был мальчишкой.
Но мы научимся.
   Ветер приподнял край брезента, и Малышу за шиворот насыпалась целая
горсть снегу.
   - Мы-то научимся, - сердито проворчал Малыш. - Конечно научимся. Тут
и ребенок научится. Но держу пари, что сегодня мы не тронемся в путь.
   В восемь часов из палатки потребовали кофе, а в девять хозяева
встали.
   - Эге! - сказал Спраг, краснощекий, откормленный малый лет двадцати
пяти. - Пора собираться, Малыш. Вы и... - Он бросил вопросительный взгляд
на Кита. - Простите, я вчера не совсем разобрал ваше имя.
   - Смок.
   - Так вот, Малыш, и вы, мистер Смок, я рекомендую вам заняться
погрузкой.
   - Просто Смок, без мистера! - сказал Кит.
   Спраг кивнул головой, и они вместе с доктором Стайном, худощавым
молодым человеком, куда-то зашагали и вскоре затерялись между палаток.
   Малыш многозначительно подмигнул Киту.
   - Больше полутора тонн багажа, а сами они палец о палец не ударят!
Вот увидишь!
   - Они платят нам, чтобы мы за них работали, - весело отозвался Кит, -
и, я думаю, нам придется с этим примириться.
   Перетащить на спине три тысячи фунтов груза на сотню шагов вообще
нелегкое дело, а перенести их в шторм и метель, когда тяжелые резиновые
сапоги увязают в снежных сугробах, - и того труднее. Слуги сложили палатку
и упаковали кухонные принадлежности. Затем принялись грузить лодку. По
мере погрузки лодку нужно было отпихивать все дальше и дальше от берега,
на более глубокое место, и, таким образом, расстояние, которое грузчикам
приходилось переходить вброд, все увеличивалось. К двум часам дня работа
была окончена, и Кит, несмотря на то, что сегодня дважды позавтракал,
ослаб от голода. У него дрожали колени. Малыш чувствовал себя не лучше. Он
произвел осмотр горшков и кастрюль и в одной из кастрюль обнаружил
холодные бобы, перемешанные с большими кусками свинины. Ложка была с
длиннейшей ручкой, одна на двоих, и едоки поочередно запускали ее в
кастрюлю. Кит был совершенно убежден, что никогда в жизни не пробовал
более вкусного кушанья.
   - Честью клянусь, - с полным ртом пробормотал Кит, - только в этом
путешествии узнал я, что такое настоящий аппетит.
   Спраг и Стайн явились в самый разгар этого приятного занятия.
   - Что нас задерживает? - спросил Спраг недовольным голосом. -
Тронемся мы когда-нибудь или нет?
   Вместо ответа Малыш зачерпнул ложкой бобы, облизал ее и передал Киту.
Едоки не промолвили ни единого слова, пока кастрюля не была вылизана
дочиста.
   - Ну, ясно, мы тут бездельничали, - сказал Малыш, утирая ладонью рот.
- Ничего не делали. И, конечно, вы ничего не ели. И все это по моей вине.
   - Мы позавтракали в одной палатке у друзей, - поспешно проговорил
Стайн.
   - Так я и знал, - буркнул Малыш.
   - Вы уже наелись, наконец, и можно отправляться! - торопил Спраг.
   - Лодка спущена на воду, - ответил Малыш. - Лодка нагружена. Что еще,
по-вашему, нужно сделать, чтобы отправиться в путь?
   - Сесть в лодку и оттолкнуться. Идем.
   Хозяева уселись, а Кит и Малыш принялись толкать лодку перед собой.
Когда вода стала заливать за отвороты сапог, они вскочили в лодку. Хозяева
и не дотронулись до весел, а потому лодку прибило сразу к берегу. Раз
десять повторялось одно и то же. Кит и Малыш выбились из сил.
   Малыш, проклиная весь мир, уселся на корме и сунул за щеку кусок
жевательного табаку. Кит вычерпывал воду из лодки, а хозяева раздраженно
переругивались.
   - Если вы будете меня слушаться, я попробую отчалить, - сказал Спраг.
   Но намерению его не суждено было исполниться. Не успел Спраг
перекинуть ногу за борт лодки, как его окатила волна, и он вымок до пояса.
   - Придется поставить палатку и разложить костер! - воскликнул мокрый
Спраг, когда лодку снова выбросило на берег. - Я замерз.
   - Чуть промок и уже испугался, - насмешливо сказал Стайн. - Сколько
людей отъехало сегодня с этого самого места, хотя они промокли больше, чем
вы. Теперь я поведу лодку.
   На этот раз вымок он и, стуча зубами, потребовал, чтобы немедленно
был разведен костер.
   - Стоит ли обращать внимание на легкий душ? - издевался Спраг. -
Едем!
   - Малыш, выньте из лодки мой чемодан с бельем и разведите костер! -
приказал Стайн.
   - Малыш, не смейте разгружать лодку! - воскликнул Спраг.
   Малыш взглянул поочередно на обоих господ, сплюнул, но не сдвинулся с
места.
   - Он служит у меня и обязан повиноваться моим приказаниям, а не
вашим! - крикнул Стайн. - Малыш, вынесите на берег мой чемодан!
   Малыш исполнил приказание, а Спраг остался сидеть в лодке, хотя его
трясло от холода. Не получая никаких распоряжений, Кит с удовольствием
отдыхал.
   - Когда капитаны ссорятся - пароход стоит, - проговорил он как-будто
про себя.
   - Что вы сказали? - спросил Спраг.
   - Я говорю сам с собой, такая у меня привычка, - отвечал Кит.
   Хозяин наградил его суровым взглядом и, надувшись, просидел в лодке
еще несколько минут. Потом сдался.
   - Выньте из лодки мой чемодан, - распорядился он, - и займитесь,
пожалуйста, костюмом: мы остаемся до утра.



                                    2

   Настало утро, а ветер не утих. Озеро Линдерман представляло собой
узкое горное ущелье, наполненное водой. Ветер, срываясь с гор, дул здесь
неравномерно, порывами, то с силой урагана, то как еле заметный бриз.
   - Если вы хорошенько подтолкнете, я, пожалуй, выведу лодку, - сказал
Кит, когда все было готово к отплытию.
   - Что вы в этом смыслите? - накинулся на него Стайн.
   - Там видно будет! - ответил Кит и замолчал.
   Впервые в жизни Кит нанялся в услужение, но он быстро усвоил правила
дисциплины. Покорно и весело принимал он участие в общих попытках
сдвинуться с места.
   - Что вы собираетесь делать? - чуть не плача спросил Стайн.
   - Давайте сядем и хорошо отдохнем, а когда настанет затишье, наляжем
и двинем ее как следует.
   В этой идее не было ничего мудреного, но все же Кит первым набрел на
нее. План удался сразу. Поставили парус из одеял, и лодка двинулась. Стайн
и Спраг мигом повеселели. Малыш, несмотря на неистощимый пессимизм,
оказался человеком веселым, а Кит был слишком захвачен всем происходящим,
чтобы скучать. Четверть часа Спраг боролся с рулем, потом умоляюще
взглянул на Кита, и Кит сменил его.
   - Я чуть руки себе не обломал, - извиняющимся голосом пробормотал
Спраг.
   - Вы, наверное, никогда не пробовали медвежатины? - сочувственно
осведомился Кит.
   - Что вы хотите этим сказать, черт побери?
   - О, ровно ничего, я просто полюбопытствовал.
   Но за спиной хозяина Кит встретил одобрительный взгляд Малыша,
который понял и оценил шутку товарища.
   Кит обнаружил такие блестящие способности к управлению лодкой, что
денежные тузы, не склонные к труду, произвели его в рулевые. Малыш с
удовольствием взвалил все корабельное дело на плечи товарища, а сам
занялся стряпней.
   Между озерами Линдерман и Беннет было несколько миль сухого пути, и
предстояло тащить багаж на плечах. Оставив в лодке только самый легкий
груз, Кит и Малыш перегнали ее на озеро Беннет по узкому, но быстрому
протоку, соединяющему оба озера, и тут Кит приобрел много познаний в
судоходном деле. Багаж пришлось тащить на себе Киту и Малышу. Спраг и
Стайн исчезли, и Кит с Малышом, надрываясь, в два дня перенесли его от
озера к озеру. Так было и дальше, - Кит и Малыш изнемогали под тяжестью
клади, а хозяева шли налегке и вдобавок требовали, чтобы им угождали.
   Полярная зима приближалась и сковывала все, как железом, а путники
продвигались вперед медленно, тратя много дней по-пустому. В Уинди-Арм
Стайн самовластно отставил Кита от руля и взялся управлять лодкой сам; в
результате не прошло и часа, как лодку отнесло на подветренный берег, где
яростно бушевали волны. Два дня были потеряны на починку лодки, а когда на
третий день утром хозяева и работники вышли на берег, на корме и на носу
красовались огромные буквы сделанной углем надписи: Чечако.
   Кит улыбнулся, оценив меткость прозвища.
   - Я, конечно, умею читать и писать, и я знаю, что чечако значит
новичок, но я не настолько образован, чтобы написать такое трудное слово,
- заявил Малыш в ответ на обвинение Стайна.
   Оба хозяина злобно посмотрели на Кита. Кит промолчал о том, что
накануне вечером Малыш попросил его показать, как пишется это слово.
   - Их это задело не меньше медвежатины! - радовался Малыш.
   Кит усмехнулся. С каждым днем убеждаясь в своих силах, в своей
возрастающей ловкости, он все глубже проникался презрением к хозяевам. Они
не только раздражали и возмущали его, но и внушали ему омерзение. Сам он
отведал мед