в этом  вое,  переходившем  то  в  душераздирающий
плач, то в жалобные стоны, то опять взлетавшем вверх в новом порыве  от-
чаяния.
   Пароход "Аврора" первый в этом году отправлялся из Клондайка, и палу-
бы его были забиты пассажирами. Тут толпились люди,  которым  повезло  в
погоне за золотом, люди, которых золотая лихорадка разорила, - и все они
стремились уехать из этой страны, так же как в свое время стремились по-
пасть сюда.
   Стоя около сходней. Скотт прощался с Мэттом. Погонщик уже хотел сойти
на берег, как вдруг глаза его уставились на что-то в глубине  палубы,  и
он не ответил на рукопожатие Скотта. Тот обернулся: Белый Клык  сидел  в
нескольких шагах от них и тоскливо смотрел на своего хозяина.
   Мэтт чертыхнулся вполголоса. Скотт смотрел на собаку в полном  недоу-
мении.
   - Вы заперли переднюю дверь? Скотт кивнул головой и спросил:
   - А вы заднюю?
   - Конечно, запер! - горячо ответил Мэтт.
   Белый Клык с заискивающим видом прижал уши,  но  продолжал  сидеть  в
сторонке, не пытаясь подойти к ним.
   - Придется увести его с собой.
   Мэтт сделал два шага по направлению к Белому Клыку;  тот  метнулся  в
сторону. Погонщик бросился за ним, но Белый Клык проскользнул между  но-
гами пассажиров. Увертываясь, шныряя из стороны в сторону, он  бегал  по
палубе и не давался Мэтту.
   Но стоило хозяину заговорить, как Белый Клык покорно подошел к нему.
   - Сколько времени кормил его, а он меня теперь и близко не  подпуска-
ет! - обиженно пробормотал погонщик. - А вы хоть бы раз покормили с того
первого дня! Убейте меня - не знаю, как он догадался, что хозяин - вы.
   Скотт, гладивший Белого Клыка, вдруг нагнулся и показал на свежие по-
резы на его морде и глубокую рану между глазами.
   Мэтт провел рукой ему по брюху.
   - А про окно-то мы с вами забыли! Глядите, все брюхо изрезано. Должно
быть, разбил стекло и выскочил.
   Но Уидон Скотт не слушал, он быстро обдумывал что-то.  "Аврора"  дала
последний гудок. Провожающие торопливо сходили на берег. Мэтт снял  пла-
ток с шеи и хотел взять Белого Клыка на привязь. Скотт  схватил  его  за
руку.
   - Прощайте, Мэтт! Прощайте, дружище! Вам, пожалуй, не придется писать
мне про волка... Я... я...
   - Что? - вскрикнул погонщик. - Неужели вы...
   - Вот именно. Спрячьте свой платок. Я вам сам про него напишу.
   Мэтт задержался на сходнях.
   - Он не перенесет климата! Вам придется стричь его в жару!
   Сходни втащили на палубу, и "Аврора" отвалила от берега. Уидон  Скотт
помахал Мэтту на прощанье и повернулся к Белому Клыку, стоявшему рядом с
ним.
   - Ну, теперь рычи, негодяй, рычи, - сказал он,  глядя  "на  доверчиво
прильнувшего к его ногам Белого Клыка и почесывая ему за ушами.


   ГЛАВА ВТОРАЯ
   НА ЮГЕ

   Белый Клык сошел с парохода в Сан-Франциско. Он был потрясен.  Предс-
тавление о могуществе всегда соединялось у него с представлением  о  бо-
жестве. И никогда еще белые люди не казались ему такими  чудодеями,  как
сейчас, когда он шел по скользким тротуарам Сан-Франциско. Вместо знако-
мых бревенчатых хижин по сторонам высились громадные здания. Улицы  были
полны всякого рода опасностей - колясок, карет, автомобилей, рослых  ло-
шадей, впряженных в огромные фургоны, - а среди них  двигались  страшные
трамваи, непрестанно грозя Белому Клыку пронзительным звоном  и  дребез-
гом, напоминавшим визг рыси, с которой ему приходилось встречаться в се-
верных лесах.
   Все вокруг говорило о могуществе. За  всем  этим  чувствовалось  при-
сутствие властного человека, утвердившего свое господство над миром  ве-
щей. Белый Клык был ошеломлен и подавлен этим зрелищем. Ему стало страш-
но. Сознание собственного ничтожества охватило гордую, полную сил  соба-
ку, как будто она снова превратилась в щенка, прибежавшего  из  Северной
глуши к поселку Серого Бобра. А сколько богов здесь было! От них у Бело-
го Клыка рябило в глазах. Уличный грохот оглушал его, он терялся от неп-
рерывного потока и мелькания вещей. Он чувствовал, как никогда, свою за-
висимость от хозяина и шел за ним по пятам, стараясь не упускать его  из
виду.
   Город пронесся кошмаром, но воспоминание о нем долгое время преследо-
вало Белого Клыка во сне. В тот же день хозяин посадил  его  на  цепь  в
угол багажного вагона, среди груды чемоданов и сундуков. Здесь всем рас-
поряжался коренастый, очень сильный бог, который с грохотом двигал  сун-
дуки и чемоданы, втаскивал их в вагон, громоздил один на другой  или  же
швырял за дверь, где их подхватывали другие боги.
   И здесь, в этом кромешном аду, хозяин  покинул  Белого  Клыка,  -  по
крайней мере Белый Клык считал себя покинутым до тех пор, пока не  учуял
рядом с собой хозяйских вещей и, учуяв, стал на стражу около них.
   - Вовремя пожаловали, - проворчал коренастый бог, когда часом позже в
дверях появился Уидон Скотт. - Эта собака дотронуться мне не дала до ва-
ших чемоданов.
   Белый Клык вышел из вагона. Опять неожиданность! Кошмар кончился.  Он
принимал вагон за комнату в доме, который со всех сторон был окружен го-
родом. Но за этот час город исчез. Грохот его уже не лез  в  уши.  Перед
Белым Клыком расстилалась веселая, залитая солнцем, спокойная страна. Но
удивляться этой перемене было некогда. Белый Клык смирился  с  ней,  как
смирялся со всеми чудесами, сопутствовавшими каждому шагу богов.
   Их ожидала коляска. К хозяину подошли мужчина и женщина. Женщина про-
тянула руки и обняла хозяина за шею... Это враг! В следующую  же  минуту
Уидон Скотт вырвался из ее объятий и схватил Белого Клыка, который рычал
и бесновался вне себя от ярости.
   - Ничего, мама! - говорил Скотт, не отпуская Белого Клыка и  стараясь
усмирить его. - Он думал, что вы хотите меня обидеть, а этого делать  не
разрешается. Ничего, ничего. Он скоро все поймет.
   - А до тех пор я смогу выражать свою любовь к сыну только тогда, ког-
да его собаки не будет поблизости, - засмеялась миссис Скотт, хотя  лицо
ее побелело от страха.
   Она смотрела на Белого Клыка, который все еще рычал и, весь ощетинив-
шись, не сводил с нее глаз.
   - Он скоро все поймет, вот увидите, - должен понять! - сказал Скотт.
   Он начал ласково говорить с Белым  Клыком  и,  окончательно  успокоив
его, крикнул строгим голосом:
   - Лежать! Тебе говорят! Белому Клыку уже были знакомы эти слова, и он
повиновался приказанию, хоть и неохотно.
   - Ну, мама! Скотт протянул руки, не сводя глаз с Белого Клыка.
   - Лежать! - крикнул он еще раз.
   Белый Клык ощетинился, привстал, но сейчас же опустился на место,  не
переставая наблюдать за враждебными действиями незнакомых богов.  Однако
ни женщина, ни мужчина, обнявший вслед за ней хозяина,  не  сделали  ему
ничего плохого. Незнакомцы и хозяин уложили вещи в коляску, сели  в  нее
сами, и Белый Клык побежал следом за ней, время от  времени  подскакивая
вплотную к лошадям и словно предупреждая их, что он не  позволит  причи-
нить никакого вреда богу, которого они так быстро везут по дороге.
   Через четверть часа коляска въехала в каменные ворота и  покатила  по
аллее, обсаженной густым, переплетающимся наверху орешником.  За  аллеей
по обе стороны расстилался большой луг с видневшимися на нем кое-где мо-
гучими дубами. Подстриженную зелень луга оттеняли  золотисто-коричневые,
выжженные солнцем поля; еще дальше были холмы с пастбищами на склонах. В
конце аллеи, на невысоком пригорке, стоял дом с длинной верандой и  мно-
жеством окон.
   Но Белый Клык не успел как следует рассмотреть все это.  Едва  только
коляска въехала в аллею, как на него с разгоревшимися от  негодования  и
злобы глазами налетела овчарка. Белый Клык оказался отрезанным от хозяи-
на. Весь ощетинившись и, как всегда, молча, он приготовился  нанести  ей
сокрушительный удар, но удара этого так и не последовало. Белый Клык ос-
тановился на полдороге как вкопанный и осел на задние лапы, стараясь  во
что бы то ни стало избежать соприкосновения с  собакой,  которую  минуту
тому назад он хотел сбить с ног. Это была самка, а закон его породы  ох-
ранял ее от таких нападений. Напасть на самку - значило  бы  для  Белого
Клыка не больше не меньше, как пойти против велений инстинкта.
   Но самке инстинкт говорил совсем другое. Будучи овчаркой, она  питала
бессознательный страх перед Северной глушью, и особенно перед  таким  ее
обитателем, как волк. Белый Клык был для овчарки волком,  исконным  вра-
гом, грабившим стада еще в те далекие времена, когда  первая  овца  была
поручена заботам ее отдаленных предков. И поэтому, как только Белый Клык
остановился, отказавшись от драки, овчарка сама бросилась  на  него.  Он
невольно зарычал, почувствовав, как острые зубы впиваются ему  в  плечо,
но все-таки не укусил овчарку, а только смущенно попятился назад, стара-
ясь обежать ее сбоку. Однако все его старания были напрасны - овчарка не
давала ему проходу.
   - Назад, Колли! - крикнул незнакомец, сидевший в коляске.
   Уидон Скотт засмеялся.
   - Ничего, отец. Это хороший урок Белому Клыку. Ему ко многому придет-
ся привыкать. Пусть начинает сразу. Ничего, обойдется как-нибудь.
   Коляска удалялась, а Колли все еще преграждала Белому Клыку путь.  Он
попробовал обогнать ее и, свернув с дороги, кинулся  через  лужайку,  но
овчарка бежала по внутреннему кругу, и Белый Клык всюду натыкался на  ее
оскаленную пасть. Он повернул назад, к другой лужайке, но  она  и  здесь
обогнала его.
   А коляска увозила хозяина. Белый Клык видел, как она мало-помалу  ис-
чезает за деревьями. Положение было безвыходное. Он  попробовал  описать
еще один круг. Овчарка не отставала. Тогда Белый Клык на всем  ходу  по-
вернулся к ней. Он решился на свой испытанный боевой прием - ударил ее в
плечо и сшиб с ног. Овчарка бежала так быстро, что удар этот  не  только
свалил ее на землю, но заставил по инерции перевернуться  несколько  раз
подряд. Пытаясь остановиться, она загребала когтями землю и громко  выла
от негодования и оскорбленной гордости.
   Белый Клык не стал ждать. Путь был свободен, а ему только это и  тре-
бовалось. Не переставая тявкать, овчарка бросилась за ним  вдогонку.  Он
взял напрямик, а уж что касается умения бегать, так  тут  овчарка  могла
многому поучиться у него. Она мчалась с истерическим лаем,  собирая  все
свои силы для каждого прыжка, а Белый Клык несся вперед молча,  без  ма-
лейшего напряжения и, словно призрак, скользил по траве.
   Обогнув дом. Белый Клык увидел, как хозяин выходит из коляски,  оста-
новившейся у подъезда. В ту же минуту он понял, что  на  него  готовится
новое нападение. К нему неслась шотландская  борзая.  Белый  Клык  хотел
оказать ей достойный прием, но не смог остановиться сразу, и борзая  уже
была почти рядом. Она налетела на него  сбоку.  От  такого  неожиданного
удара Белый Клык со всего размаху кубарем покатился по земле. А когда он
вскочил на ноги, вид его был страшен: уши, прижатые вплотную  к  голове,
судорожно подергивающиеся губы и нос, клыки, лязгнувшие  в  каком-нибудь
дюйме от горла борзой.
   Хозяин бросился на выручку, но он был слишком далеко от них, и спаси-
телем борзой оказалась овчарка Колли. Подбежав как раз в ту минуту, ког-
да Белый Клык готовился к прыжку, она не  позволила  ему  нанести  смер-
тельный удар противнику. Колли налетела, как шквал. Чувство оскорбленно-
го достоинства и справедливый гнев только разожгли в овчарке ненависть к
этому выходцу из Северной глуши, который ухитрился ловким маневром  про-
вести и обогнать ее и вдобавок вывалял в песке. Она кинулась  на  Белого
Клыка под прямым углом в тот миг, когда он метнулся к борзой, и вторично
сшибла его с ног.
   Подоспевший к этому времени хозяин схватил Белого Клыка, а отец хозя-
ина отозвал собак.
   - Нечего сказать, хороший прием здесь  оказывают  несчастному  волку,
приехавшему из Арктики, - говорил Скотт, успокаивая Белого Клыка.  -  За
всю свою жизнь он только раз был сбит с  ног,  а  здесь  его  опрокинули
дважды за какие-нибудь полминуты.
   Коляска отъехала, а из дому вышли новые незнакомые боги. Некоторые из
них остановились на почтительном расстоянии от хозяина, но  две  женщины
подошли и обняли его за шею. Белый Клык начинал  понемногу  привыкать  к
этому враждебному жесту. Он не причинял никакого вреда хозяину, а в сло-
вах, которые боги произносили при этом, не чувствовалось ни малейшей уг-
розы. Незнакомцы попытались было подойти к Белому Клыку, но он предосте-
регающе зарычал, а хозяин подтвердил его предостережение словами.  Белый
Клык жался к ногам хозяина, и тот успокаивал его, ласково поглаживая  по
голове.
   По команде: "Дик! На место!" - борзая взбежала по ступенькам и  легла
на веранде, все еще рыча и не спуская глаз с пришельца. Одна  из  женщин
обняла Колли за шею и принялась ласкать и гладить ее. Но Колли никак  не
могла успокоиться и, возмущенная присутствием волка, скулила,  в  полной
уверенности, что боги совершают ошибку, допуская его в свое общество.
   Боги поднялись на веранду. Белый Клык шел за хозяином по  пятам.  Дик
зарычал на него. Белый Клык ощетинился и ответил ему тем же.
   - Уведите Колли в дом, а эти двое  пусть  подерутся,  -  сказал  отец
Скотта. - После драки они станут друзьями.
   - Тогда, чтобы доказать свою дружбу Дику, Белому Клыку придется  выс-
тупить в роли главного плакальщика на ею похоронах, - засмеялся хозяин.
   Отец недоверчиво посмотрел сначала на Белого Клыка, потом на Дика и в
конце концов на сына.
   - Ты думаешь, что?..
   Уидон кивнул головой.
   - Вы угадали. Ваш Дик отправится на  тот  свет  через  минуту,  самое
большее - через две.
   Он повернулся к Белому Клыку.
   - Пойдем, волк. Видно, в дом придется увести не Колли, а тебя.
   Белый Клык осторожно поднялся по ступенькам  и  прошел  всю  веранду,
подняв хвост, не сводя глаз с Дика и в то же время готовясь к любой нео-
жиданности, которая могла встретить его в доме. Но ничего страшного  там
не было. Войдя в комнаты, он тщательно обследовал все углы,  по-прежнему
ожидая, что ему грозит опасность. Потом с довольным ворчанием  улегся  у
ног хозяина, не переставая следить за всем, что  происходило  вокруг,  и
готовясь каждую минуту вскочить с места и вступить в бой с теми ужасами,
которые, как ему казалось, таились в этой западне.


   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   ВЛАДЕНИЯ БОГА

   Переезды с места на место заметно развили в Белом Клыке умение  прис-
посабливаться к окружающей среде, дарованное ему от природы, и  укрепили
в нем сознание необходимости такого приспособления. Он быстро  свыкся  с
жизнью в СиерраВисте - так называлось  поместье  судьи  Скотта.  Никаких
серьезных недоразумений с собаками больше не было. Здесь, на Юге, собаки
знали обычаи богов лучше, чем он, и в  их  глазах  существование  Белого
Клыка уже оправдывалось тем фактом, что боги разрешили ему войти в  свое
жилище. До сих пор Колли и Дику никогда не  приходилось  сталкиваться  с
волком, но раз боги допустили его к себе, им обоим не оставалось  ничего
другого, как подчиниться.
   На первых порах отношение Дика к Белому Клыку не могло не  быть  нес-
колько настороженным, но вскоре он примирился с ним, как с  неотъемлемой
принадлежностью Сиерра-Висты. Если бы все зависело от  одною  Дика,  они
стали бы друзьями, но Белый Клык не чувствовал необходимости  в  дружбе.
Он требовал, чтобы собаки оставили ею в покое.  Всю  жизнь  он  держался
особняком от своих собратьев и не имел ни малейшего желания нарушать те-
перь этот порядок вещей. Дик надоедал ему своими  приставаниями,  и  он,
рыча, прогонял его прочь. Еще на Севере Белый Клык понял, что  хозяйских
собак трогать нельзя, и не забывал этого урока и здесь. Но он  продолжал
настаивать на своей обособленности и замкнутости и до такой степени  иг-
норировал Дика, что этот добродушный пес оставил  все  попытки  завязать
дружбу с волком и в конце концов уделял ему внимания не больше, чем  ко-
новязи около конюшни.
   Но с Колли дело обстояло несколько иначе. Смирившись с тем, что  боги
разрешили волку жить в доме, она все же не видела в этом достаточных ос-
нований для того, чтобы совсем оставить его в покое. В  памяти  у  Колли
стояли бесчисленные преступления, совершенные волком и его родичами про-
тив ее предков. Набеги на овчарни нельзя забыть ни за один день,  ни  за
целое поколение, они взывали к мести. Колли не смела нарушить  волю  бо-
гов, подпустивших к себе Белого Клыка, но это не мешало ей отравлять ему
жизнь. Между ними была вековая вражда, и Колли взялась непрестанно напо-
минать об этом Белому Клыку.
   Воспользовавшись преимуществами, которые давал ей пол,  она  всячески
изводила и преследовала его. Инстинкт не позволял ему нападать на Колли,
но оставаться равнодушным к ее настойчивым приставаниям было просто  не-
возможно. Когда овчарка кидалась на него, он подставлял  под  ее  острые
зубы свое плечо, покрытое густой шерстью, и величественно отходил в сто-
рону; если это не помогало, с терпеливым и скучающим видом  начинал  хо-
дить кругами, пряча от нее голову. Впрочем, когда она все же  ухитрялась
вцепиться ему в заднюю ногу, отступать  приходилось  гораздо  поспешнее,
уже не думая о величественности. Но в  большинстве  случаев  Белый  Клык
сохранял достойный и почти торжественный вид. Он не замечал Колли,  если
только это было возможно, и старался не попадаться ей на глаза, а увидев
или заслышав ее поблизости, вставал с места и уходил.
   Белый Клык много чему должен был научиться в Сиерра-Висте.  Жизнь  на
Севере была проста по сравнению со здешними сложными делами. Прежде все-
го ему пришлось познакомиться с семьей хозяина, но это было для него  не
в новинку. Мит-Са и Клу-Куч принадлежали Серому Бобру,  ели  добытое  им
мясо, грелись около его костра и спали под его одеялами; точно так же  и
все обитатели Сиерра-Висты принадлежали хозяину Белого Клыка.
   Но и тут чувствовалась разница, и разница довольно значительная.  Си-
ерра-Виста была куда больше вигвама Серого Бобра. Белому Клыку  приходи-
лось сталкиваться здесь с очень многими людьми. В Сиерра-Висте был судья
Скотт со своей женой. Потом там были две сестры хозяина -  Бэт  и  Мэри.
Была жена хозяина - Элис и наконец его дети - Уидон и Мод, двое  малышей
четырех и шести лет. Никто не мог рассказать Белому Клыку  о  всех  этих
людях, а об узах родства и человеческих взаимоотношениях  он  ничего  не
знал, да и никогда не смог бы узнать. И все-таки он  быстро  понял,  что
все эти люди принадлежат его хозяину. Потом, наблюдая за их  поведением,
вслушиваясь в их речь и интонацию голосов, он мало-помалу  разобрался  в
степени близости каждою из обитателей Сиерра-Висты к хозяину, почувство-
вал меру расположения, которым он дарил их. И соответственно всему этому
Белый Клык и сам стал относиться к новым богам: то,  что  ценил  хозяин,
ценил и он; то, что было дорого хозяину, надлежало всячески  охранять  и
ему самому.
   Так обстояло дело с хозяйскими детьми. Всю свою жизнь Белый  Клык  не
терпел детей, боялся и не переносил прикосновения их рук:  он  не  забыл
детской жестокости и тирании, с которыми ему приходилось сталкиваться  в
индейских поселках. И когда Уидон и Мод в первый раз подошли к нему,  он
предостерегающе зарычал и злобно сверкнул глазами. Удар кулаком и резкий
окрик хозяина заставили Белого Клыка подчиниться их ласкам, хотя  он  не
переставал рычать, пока крошечные руки гладили его, и в этом рычании  не
слышалось ласковой нотки. Позднее, заметив, что мальчик и девочка дороги
хозяину, он позволял им гладить себя, уже не дожидаясь удара  и  резкого
окрика.
   Все же проявлять свои чувства Белый Клык не умел.
   Он покорялся детям хозяина с  откровенной  неохотой  и  переносил  их
приставания, как переносят мучительную операцию. Если они уж очень надо-
едали ему, он вставал и с решительным видом уходил прочь. Но вскоре  Уи-
дон и Мод расположили к себе Белого Клыка, хотя он все еще никак не  вы-
казывал своего отношения к ним. Он никогда не подходил к детям  сам,  но
уже не убегал от них и