еков
факторы устраивали свои традиционные торжественные обеды.
     Богатый завтрак был подан в честь тех, кому, быть может,  суждено  было
не есть по-настоящему в продолжение нескольких  недель,  а,  может  быть,  и
месяцев. Неизбежная в таких случаях печаль витала в  огромной  комнате,  где
хозяин  дома  старался  создать  необыкновенно  веселое   и   жизнерадостное
настроение, желая хоть как-нибудь поднять дух женщин.
     Со своей стороны, миссис Дрюи  и  мать  Миннетаки,  бывшая  краснокожая
принцесса, делали над собой невероятные усилия, дабы  не  обнаружить  своего
волнения. Одна Миннетаки не скрывала  своих  чувств,  и  ее  красивые  глаза
определенно говорили о том душевном смятении, которое она переживала  в  эти
минуты.
     Родерику было очень трудно скрывать свое  волнение,  и  вот  почему  он
облегченно вздохнул, когда завтрак закончился и он вышел на свежий  бодрящий
утренний воздух.
     Все обитатели фактории проводили отъезжающих до берега  озера  Нипигон,
где их ждала пирога. Обе матери раньше всех попрощались  со  своими  детьми.
Когда же Ваби поцеловал на прощание свою  дорогую  сестренку,  последняя  не
выдержала и разрыдалась, как маленькая девочка. Родерик,  который  держал  в
этот момент руку  девушки,  вдруг  почувствовал,  что  его  горло  судорожно
сжалось и что через мгновение он может расплакаться  точно  так  же,  как  и
Миннетаки.
     -- До свидания, Миннетаки! -- крикнул он, занимая свое место в  пироге,
где уже сидели Ваби и Мукоки.
     -- До свидания, до скорого и счастливого свидания!  --  послышалось  со
всех сторон, и Ваби легко оттолкнулся веслом от берега.
     Пирога стала медленно удаляться, но все же через самое  короткое  время
скрылась из глаз тех, кто оставался на берегу. В  продолжение  многих  минут
тишина вокруг нарушалась только ритмическим шумом весел, забиравших воду,  и
вдруг издалека совсем-совсем глухо донеслось последнее приветствие Миннетаки
-- и это было все...
     Родерик первым нарушил молчание.
     -- Клянусь Юпитером! -- воскликнул он.-- Для меня лично в таких случаях
нет ничего тяжелее и хуже прощания. Это ужасно!
     -- Да, это так! -- согласился Ваби.-- Каждый раз,  как  я  прощаюсь  со
своими, я страдаю  невероятно.  Мне  почему-то  труднее  всего  прощаться  с
сестрой. Но я надеюсь, что рано или поздно  придет  такой  день,  когда  она
отправится в экспедицию вместе с нами. Что ты скажешь, Род?
     -- Я что скажу? -- краснея,  спросил,  в  свою  очередь,  Родерик.--  Я
скажу... я могу сказать, что о более славном и прелестном товарище и мечтать
нельзя.
     -- О, славная девушка!  --  вставил  свое  слово  и  Мукоки.--  Славная
девушка, славный стрелок и славный охотник.
     Старик произнес эти слова с таким решительным выражением, что,  как  ни
были расстроены молодые люди, они от души расхохотались.
     Было уже довольно темно, и Ваби зажег спичку для того, чтобы справиться
с буссолью.
     -- Вместо того чтобы держаться берега, мы идем по диагонали! --  заявил
он.-- Таким образом мы выиграем довольно много времени. Ты согласен со мной,
Мукоки?
     Старый траппер ничего не ответил. Удивленный Ваби  перестал  на  минуту
грести и повторил свой вопрос.
     -- По-твоему, это неосторожно?
     Мукоки по-прежнему опустил руку в воду, тотчас же поднял ее  над  своей
головой и наконец промолвил:
     -- Южный ветер, вероятно, долго  будет  дуть  с  такой  же  силой.  Но,
возможно, что он и усилится...
     Родерик обратил внимание товарищей на перегруженность пироги и добавил:
     -- Конечно, если ветер усилится, опасность будет налицо. Ваби задумался
и после минуты колебания сказал:
     -- Что касается  меня  лично,  то  я  готов  рискнуть.  Имейте  в  виду
следующее. Если мы все время будем идти берегом, то нам  придется  потратить
весь  сегодняшний  день  и  добрую  половину  завтрашнего.  А  держась  того
направления, которое я взял, мы выиграем целый день.  Вот  и  решайте!  Меня
очень соблазняет то, что мы сегодня после обеда  можем  пристать  к  берегу.
Впрочем, как хотите!
     Мукоки издал какое-то ворчание,  которое  одинаково  легко  можно  было
счесть и за одобрение и за недовольство. Что же касается Родерика, то  он  с
известным замешательством глядел на легкую посудину, всецело предоставленную
во власть капризной и мощной стихии.
     Точные и размеренные удары весел уносили пирогу  со  скоростью  четырех
миль  в  час,  и  к  тому  времени,  как  наступил  день,  лесистые   берега
Вабинош-Хоуза уже представлялись однообразной туманной полосой.
     Сверкающим, пышно разубранным шаром поднялось  солнце  над  горизонтом,
разноцветными огнями украсило дремлющее озеро и разогрело воздух, насыщенный
ароматами далеких лесов.
     При виде всего этого великолепия Родерик сразу успокоился.  Он  греб  с
большим воодушевлением изо всех сил своих молодых,  упругих  мускулов.  Ваби
весело напевал и свистел, все время чередуя английские песенки с  индейскими
протяжными  мелодиями.  Родерик  присоединился  к  нему,  когда   он   запел
"Янки-Дудль" и "Знамя, усеянное звездами".  Даже  мрачный  Мукоки  время  or
времени подавал голос и раза два-три подтянул, желая  показать,  что  вполне
разделяет веселое настроение своих молодых попутчиков.
     И правда: какие увлекательные приключения  должны  были  они  пережить!
Перед ними раскрывался величественный, молчаливый и пустынный Север,  полный
таинственных легенд, которые никому до  сих  пор  не  удалось  разгадать  до
конца. Мягко  струящийся  ветер  навевал  самые  несбыточные  грезы  и  звал
унестись вслед за ним. И  в  то  же  время  никто  из  них  не  забывал  про
неимоверные богатства, зарытые в земле  и  терпеливо  выжидающие  смельчака,
который отважится протянуть за ними дерзкую и сильную руку.
     Так можно ли было долго сохранять грусть при таких условиях?
     Большие стаи  диких  уток  с  черным  оперением  и  белоснежным  клювом
оживляли водную гладь. Они  все  время  неслись  вдоль  следа,  оставленного
пирогой, и молодые люди успели за  самое  короткое  время  набить  несколько
дюжин молоденьких птиц. Эта охота настолько увлекла их, что  они  совершенно
забыли про время и место,  где  находились,  но  их  живо  отрезвил  Мукоки,
который с присущей ему деловитостью заявил:
     -- Ну, довольно тратить заряды на уток. У нас все еще впереди и  нечего
зря стрелять. Хватит!
     Ровно в полдень весла были сложены,  и  наши  путешественники  с  жаром
набросились на обильный и вкусный завтрак, который был приготовлен  для  них
заботливыми женскими руками. Позавтракав и отдохнув с час, они с  удвоенными
силами взялись за весла.
     Противоположный  берег  озера,  к  которому  они  теперь  направлялись,
становился все отчетливее и рельефнее, и Мукоки  стал  уже  искать  взглядом
устье реки Омбакики, которое минувшей зимой служило им отправным пунктом,  и
откуда началось их первое продвижение на Дальний Север.
     Вдруг Ваби обратил внимание на длинную белую полосу, которая как  будто
держалась того же направления, что и их пирога,  и  должна  была  раньше  их
пристать к берегу.
     -- Мне кажется, что эта штука движется,--  сказал  он  через  некоторое
время, обратясь к Мукоки.-- Что это может? Неужели...
     -- Что такое? -- спросил Родерик.
     -- Лебеди!
     -- Раз они занимают такую большую площадь, их должно быть очень  много!
-- опять воскликнул Родерик.
     -- Совершенно верно! -- отозвался Ваби.-- Их там целые тысячи.
     -- Да,-- в свою очередь подтвердил Мукоки.-- Их так много,  что  вы  не
могли бы сосчитать их в двадцать тысяч лет.
     Он помолчал с минуту, а затем сердито добавил:
     -- Но то, что вы видите,-- не лебеди! Это -- лед.
     Видно было, что это открытие весьма мало радует  его.  Тотчас  же  лицо
Ваби выразило такую же озабоченность.
     Родерик понял причину этого, когда полчаса спустя увидел сплошную массу
льда, которая тянулась до бесконечности справа налево и о  которую  с  шумом
ударялась пирога. Берег находился всего лишь на расстоянии четверти мили, но
пристать к нему было никак нельзя.
     Волей-неволей надо было остановиться на месте  и  выяснить  создавшееся
положение вещей. Лицо Ваби выражало явное смущение. Мукоки поднял  весла  на
колени и не произнес ни слова.
     -- Нам надо будет пробираться по льду! -- заметил Родерик.
     -- Конечно, надо будет! -- отозвался Ваби.-- Если только  можно  будет.
Завтра или послезавтра!
     -- А до того ничего нельзя сделать?
     -- Невозможно! Или почти невозможно!
     Пирога выровнялась параллельно льду, и Мукоки попытался с помощью весла
выяснить крепость и толщину ледяной запруды. Ближайший лед был очень  рыхлый
и ломался при легчайшем ударе весла, но дальше он казался весьма крепким.
     -- Мне думается вот что,-- неуверенно произнес Родерик,-- если  бы  нам
удалось проложить вдоль  мягкого  льда  дорожку  для  нашей  пироги,  то  мы
достигли бы более устойчивой части затора, а оттуда без  всяких  затруднений
добрались бы до самого берега.
     Он еще не успел кончить своих слов, как Ваби схватил топор.
     -- Об этом я уже сам подумал! -- воскликнул он.
     Мукоки, очевидно, не питал таких оптимистических надежд и несколько раз
недовольно покачал головой. Тем  не  менее,  все  трое  начали  прокладывать
дорожку, и через некоторое время легкая пирога вошла в ледяной канал. Прошло
довольно много времени, пока они добрались до более плотной и крепкой  массы
льда. Ваби сначала попробовал веслом  крепость  льдины,  а  затем,  опершись
обеими руками на нос, выскочил из лодки.
     И тотчас же раздался его победный голос:
     -- Готово! Прыгай, Род! Только осторожнее, не попади  в  воду!  Родерик
немедленно последовал за ним.
     То, что произошло в следующую  секунду,  иначе  как  страшным  кошмаром
никак нельзя было назвать. Раздался резкий треск льда, который зашатался под
ногами обоих юношей. Ваби расхохотался при виде испуганного лица Родерика.
     -- Не бойся, милый! -- крикнул он.-- Это ничего не значит!  Теперь  лед
стоит уже на месте.
     Но он глубоко ошибался. На том  месте,  где  они  находились,  лед  был
сильно подмыт и разрыхлен водой, чего не было видно с поверхности. Ваби едва
успел произнести последнее слово, как с громоподобным шумом  лед  провалился
под ними, и оба друга очутились в студеной воде. Черное озеро закрылось  над
их головами.
     В продолжение одной сотой доли секунды Родерик  видел  искаженное  лицо
Ваби, который плыл рядом с ним. В то же  время  он  слышал  отчаянные  крики
Мукоки, а затем он уже ничего не видел и не слышал  и  только  понимал  или,
вернее, чувствовал, что холодная вода, в  которой  он  отчаянно  барахтался,
сейчас окончательно похоронит его.
     Он делал неимоверные усилия для того, чтобы  подняться  на  поверхность
озера, и в то же время у него ни на минуту не выходила  из  головы  мысль  о
ледяном заторе, близ которого он находился и о который мог удариться головой
в любую минуту.
     Какое направление избрать? Где всего меньше опасности?
     Он  открыл  на  миг  глаза,  которые  уловили  только  мрак.  Тогда  он
машинально открыл рот, желая перевести дыхание, но вынужден  был  тотчас  же
закрыть его, потому что холодная вода с могучей силой устремилась в горло.
     Каждая секунда казалась веком. Сильнейшим напряжением воли  и  мускулов
ему удалось на секунду подняться несколько выше, но он почувствовал, что его
голова касается чего-то твердого, и понял, что он ударился о льдину.
     Он попал в клетку, из которой не было никакого выхода. Движением ног он
опустился  ниже,  а  затем  поплыл  вперед   вслепую,   не   имея   никакого
определенного плана. Он с трудом дышал и понимал, что не  сможет  еще  долго
оставаться с закрытым ртом...
     В последнюю минуту он сознавал только одно, что  инстинктивное  желание
закричать заставляет его открыть рот и что студеная  вода  с  прежней  силой
врывается в его горло...
     Он не видел сильной руки, которая потянулась в  его  сторону  и  единым
решительным движением вытащила его на поверхность воды. Только по  истечении
некоторого времени он почувствовал, что его переворачивают с  боку  на  бок,
растирают, массируют и без всякого стеснения колотят кулаками по всему телу.
В первую минуту ему показалось, что он сделался игрушкой  в  лапах  веселого
медведя. Но он с трудом раскрыл глаза и увидел склонившихся над ним Мукоки и
Ваби, с которых ручьями текла вода.
     -- Ну, дорогой мой, вы счастливо отделались! -- произнес Мукоки.--  Нам
надо теперь как можно скорее добраться до берега.
     К счастью, лед, находившийся подальше от места катастрофы, не  оставлял
желать ничего лучшего в смысле крепости. Пирогу потащили до самого берега, и
тут Ваби немедленно достал несколько  теплых  одеял.  Мукоки  просунул  свою
могучую руку под плечи Родерика и помог ему добраться до того места, где  их
ждал уже Ваби.
     -- Но скажите на милость,-- слабым  голосом  начал  Родерик,--  кто  же
вытащил нас из воды?
     -- Ну, конечно, Мукоки! -- отозвался Ваби.-- А кто же еще  мог  сделать
это! Ну, ты-то вполне заслужил такой акт самопожертвования, но  я...  Правду
сказать, было бы вполне справедливо, если бы вы дали мне  погибнуть,  потому
что во всем виноват  только  я.  И  по  странной  игре  судьбы  в  наихудшем
положении оказался ты, а не я!
     -- Славный, милый Муки! -- мог только прошептать Родерик. Вместо ответа
Мукоки начал фыркать и кряхтеть так, как только он один мог это  делать.  И,
глядя на него, продрогшие насквозь юноши от души расхохотались. После  этого
Ваби побежал вперед для того, чтобы заняться костром.

Глава VIII. Великий дух и семь красавиц

     Когда Родерик с помощью того же Мукоки  добрался  до  берега,  там  уже
горел гигантский костер. Старый индеец мигом соорудил лиственную хижину,  и,
как только он закончил свою работу, Родерик  и  Ваби  сбросили  свою  мокрую
одежду и, завернувшись в одеяла, улеглись на ветвях. А Мукоки  тем  временем
сушил их платье у весело трещавшего огня.
     Так прошло целых два часа, по истечении  которых  молодые  люди  вполне
отдохнули, оделись и снова огласили воздух веселыми криками и смехом.  Вдруг
Ваби удалился куда-то на некоторое время  и  вернулся  с  большой  березовой
веткой в руках. Несмотря на  значительные  размеры,  ветка  эта  была  очень
гибка.
     -- Ты видишь эту штуку?  --  спросил  Ваби  и  протянул  Родерику  свой
"подарок".-- Жертвую тебе ее и прошу тебя должным образом  использовать  ее.
Первым делом ты должен хорошенько отстегать меня. Из-за меня  мы  целых  два
раза попали в беду. Во всем виновата моя неосторожность.
     -- Вот с этим я вполне согласен! -- со смехом отозвался Родерик.
     -- Ну так вот! -- продолжал Ваби.-- Ты видишь то  большое  полено,  что
стоит у костра? Ляг около него на живот, опусти голову, подними ноги...
     -- Это мне-то лечь?
     -- Ну да, ляг! И я покажу тебе, каким образом ты должен отстегать меня.
     -- Благодарю покорно,  я  и  без  твоего  урока  знаю,  как  надо  тебя
наказать! Ты ляг, а остальное предоставь мне самому! Будешь доволен!
     -- Нет, нет, ляг! Иначе я не согласен!
     Родерик занял указанное место, и Ваби поднял березовую плеть.
     -- Ты только не  очень  налегай!  --  взмолился  Родерик  с  притворным
ужасом.
     -- Ладно, там будет видно!
     И с этими словами Ваби начал хлестать своего друга, который теперь уж с
неподдельным ужасом вскричал:
     -- Послушай, ты... Ты, оказывается, по-настоящему бьешь меня! Ты что, в
своем уме? Ради Бога перестань! Ну тебя!
     -- Ничего, ничего, не  обращай  на  это  никакого  внимания!  Это  тебя
разогреет и заставит кровь  твою  быстрее  обращаться  в  жилах.  Тебе,  как
мужчине, надо привыкнуть к боли и страданиям! Я знаю, что  говорю  и  делаю.
Можешь положиться на меня!
     И Ваби продолжал с таким усердием стегать Родерика, что в конце  концов
сломал ветку пополам.
     -- Ладно, я кончил, а теперь твоя очередь!  Теперь  я  буду  кричать  о
милосердии, а ты будешь поучать меня!
     И он занял место Родерика, который засучил рукава и придал своему  лицу
самое жестокое выражение, на какое только он был способен.
     -- Мне  понравилась  твоя  работа,  и  я  постараюсь  следовать  твоему
примеру.
     Несмотря на весь стоицизм, Ваби в конце  концов  взвыл,  ж  Родерик  со
свойственным  ему  упорством  не  успокоился  до  тех  пор,  пока  не  нанес
намеченного им количества ударов, после чего он  бросил  березовую  ветку  и
протянул руки Ваби.
     -- Полагаю,-- воскликнул он,--  что  мы  теперь  вполне  поквитались  с
тобой. Если твоя кожа горит точно так же, как и  моя,  то  это  значит,  что
должная реакция имеется налицо  и  что  нам  теперь  не  угрожает  опасность
простудиться.
     -- Да, надо думать! -- ответил Ваби.-- Ты, между прочим, до сих пор еще
не отдал себе полного отчета в той опасности,  которая  угрожала  тебе.  Мне
как-то посчастливилось, и я очень быстро  выбрался  из  воды.  Мы  с  Мукоки
тотчас же принялись искать тебя, но ты представить себе не можешь,  до  чего
это было трудно. К счастью,  мы  заметили  несколько  пузырьков  воздуха  на
поверхности воды и поняли, где ты находишься. Мукоки протянул  руку  в  этом
направлении и так подался вперед, что чуть-чуть не опрокинул  лодку.  Прежде
всего он схватил тебя за волосы, и  после  этого  мы  тебя  вытащили.  Прямо
счастье какое-то, что так благополучно обошлось.  Я,  было,  потерял  всякую
надежду.
     -- Бррр! -- произнес  Родерик.  --  У  меня  и  теперь  дрожь  по  телу
проходит, когда я вспоминаю о моем пребывании под водой. Какой  ужас!  Давай
лучше говорить о менее печальных вещах.
     Мукоки  тем  временем  вернулся  к  пироге  и   принес   все   кухонные
принадлежности, а также уток, убитых молодыми людьми. Ваби набрал хворосту и
разложил костер. День клонился к вечеру, на землю начали  спускаться  первые
вечерние сумерки, и на этом фоне  тополиные  сучья  горели,  как  фейерверк.
Родерик захлопал в ладоши.
     -- Они дают больше света, чем  двадцать  тысяч  свечей!  --  согласился
Мукоки.
     В ожидании обеда все трое уселись вокруг костра.
     -- Мне кто-то рассказывал очень интересную сказку,-- начал Ваби,-- если
ничего не имеете против того, я передам вам ее в нескольких словах.
     ...Жил-был когда-то в этих местах великий индейский вождь,  у  которого
было семь красавиц-дочерей. Они были так прекрасны, что в них  влюбился  сам
Великий Дух. Впервые за много тысяч лун он спустился на землю и начал искать
этого славного вождя и, найдя его, обратился к нему со следующей речью:
     -- Если ты согласишься отдать  мне  твоих  семь  дочерей,  то  я  готов
выполнить семь твоих желаний!
     Вождь принял это предложение и после того, как  состоялось  соглашение,
прежде всего потребовал, чтобы Великий Дух подарил ему ночь без дня, а затем
день  без  ночи.  Великий  Дух  исполнил  его  желание,  после  чего   вождь
потребовал, чтобы он никогда не терпел недостатка в дичи и рыбе. Четвертое и
пятое желание заключались в том, чтобы леса всегда были зелены  (вот  почему
кедр, ель и сосна круглый год сохраняют свою зеленую листву!) и чтобы  он  и
его племя в любую минуту могли  раздобыть  огонь.  Он  выразил  свое  шестое
желание: получить такое горючее средство, которое могло бы гореть и в мокром
виде, И Великий Дух подарил ему березу. А седьмое желание сводилось к  тому,
чтобы получить еще одно горючее средство, которое горело бы без дыма и пламя
которого радовало бы самых печальных людей на свете. И тотчас  же  из  земли
поднялся величественный тополь. Так вот, Родерик, кому мы обязаны всеми теми
благами, которыми мы в данную минуту  пользуемся.  Мы  должны  поблагодарить
индейского вождя, у которого было семь красавец-дочерей. Не правда ли, Муки?
Старый индеец утвердительно кивнул головой.
     -- Но мне интересно знать,-- с большим любопыт