чал Хендрик.--А капитан
отправил  Юкса  в Ярроу, так что придётся  тебе  сегодня обойтись  без своей
милашки.
     С этими словами он спустился по сходням и зашагал вдоль  причала. Ивэнс
постоял, бормоча проклятия в адрес офицера, потом быстро зыркнул по сторонам
своими крошечными глазками и исчез внизу.
     -- Значит, Хэлси, Хендрика и Юкса на буксире нет,-- шепнул  мне Берт.--
Как ты думаешь, это они о Рэнкине говорили?
     -- Думаю, о нём,-- ответил я.-- Хендрик сказал: "Пусть  хоть обопьётся,
только на борту". Похоже,  Рэнкин  всерьёз приналёг на бутылку, и они боятся
отпускать его на берег.
     -- Он всегда был страшным пьяницей,-- злорадно пробормотал Берт.
     Внезапно  на  палубе появился Ивэнс.  Он  был в шляпе, воротничке и при
галстуке. Перебежав по сходням  на берег, Ивэнс  двинулся к залитому  светом
городу.
     --  Ну и повезло, чтоб мне провалиться,-- шепнул Берт.-- Пошли, чего ты
ждёшь? На  борту только мистер Рэнкин. Чего я  жду,  я  и сам не знал. Ещё в
Дартмуре,  когда  я начал  планировать  побег, мне казалось, что  Рэнкина мы
встретим на берегу. Поднявшись на борт "Темпеста",  мы рисковали  угодить  в
западню.
     -- Пошли, ради Бога,-- Берт потянул меня за рукав.-- Вот он, наш шанс.
     На  причале никого  не  было.  "Деньги  -- корень  зла"-  надрывно пела
девушка по радио. Голос у неё  был хрипловатый и приторный.  Мы выскользнули
из-за ящиков. Ноги  глухо застучали по сходням, потом мы очутились на ржавом
палубном  настиле буксирчика и  пошли к носу, на  закрытый навесом мостик. В
дверях я остановился и  оглянулся на причал. Мы двинулись прямо на звук, и я
распахнул  дверь  каюты. Да,  это был  Рэнкин.  Его тяжеловесные телеса вяло
возлежали на  койке,  мышцы были  расслаблены,  кисти рук висели  как плети.
Рубаха  была расстёгнута до  самого  пупа,  обнажая  голую бледную  грудь  и
складки жира на  животе. Лицо  было белое,  только два пятнышка болезненного
румянца горели на щеках, влажные глаза налились кровью, лоб лоснился. Чайник
на электроплитке накалился докрасна, на  столе у койки стояли бутылка виски,
треснувший фарфоровый кувшин с водой и стакан для чистки зубов.
     -- Входите,-- пробормотал Рэнкин.-- Входите. Вам чего? Он был пьян и не
узнал нас. Я жестом велел Берту закрыть дверь.
     -- Притвори иллюминатор и сделай радио погромче,-- сказал  я ему, потом
взял  кувшин  и выплеснул  воду в лицо Рэнкину. Увидев  его распростёртым на
койке,  я  вновь  закипел от ярости,  которую подавлял  в себе целый год. Он
широко разинул рот и выпучил глаза.
     --  Я  тебя знаю!-- жалобно завизжал  Рэнкин,  и  в голосе его слышался
страх. Может быть, поэтому он пил, поэтому Хэлси не доверял  ему и не пускал
на берег.  Потому, что Рэнкин боялся. Я схватил его за воротник и подтянул к
себе.
     -- Так ты нас  помнишь, да?-- взревел я.-- Знаешь,  где мы  побывали? В
Дартмуре!  Мы сбежали оттуда  вчера ночью. И  пришли, чтобы вышибить из тебя
правду.  Правду,  слышишь,  ты?  Он  был слишком напуган, чтобы  говорить. Я
влепил ему пощёчину и крикнул:
     --Ты слышишь?! Рэнкин вытянул бледные бескровные губы и выдохнул:
     --Да...
     От него разило виски. Я оттолкнул  его  так, что он врезался, головой в
переборку.
     --  А  теперь ты расскажешь  нам,  что  произошло  после  того, как  мы
покинули борт "Трикалы".
     Рэнкин визгливо застонал и ощупал вялой грязной рукой затылок.
     --Ничего  не  произошло,--  промямлил  он.-- Мы  бросили судно,  и  нас
понесло ветром...
     Я  снова схватил  его  за шкирку. Рэнкин попытался  меня отпихнуть, и я
ударил  его кулаком по зубам. Рэнкин вскрикнул, а  я ухватил  его за кисть и
заломил за спину.
     -- Выкладывай правду, Рэнкин,-- заорал я.-- Если не скажешь, я тебе все
кости переломаю.
     То, что произошло потом, я  вспоминаю  без гордости.  Мы крепко  намяли
бедняге бока.  Но мне была необходима  правда,  кроме того, по милости этого
человека с бледной, болезненной физиономией я целый год просидел в тюрьме.
     Наконец страх перед нами пересилил его страх перед Хэлси.
     -- Годилась ли для плавания шлюпка номер два?-- спросил я.
     -- Не знаю,-- заскулил он.
     --  Знаешь,  ещё  как знаешь. Ну,  говори  правду!  Была ли эта  шлюпка
исправна?
     -- Не  знаю. Ничего я об этом  не знаю!-- Он  принялся вырываться, но я
ещё крепче прижал его руку, и Рэнкин взвыл:- Нет!!! Неисправна!
     -- Так-то оно лучше.-- Я ослабил хватку.
     -- Я тут ни при чём. Я только  выполнял распоряжения капитана Хэлси. Не
я всё это придумал... Всё равно я ничего не мог поделать, он бы меня убил...
Он... он  помешался на этом серебре. Я просто выполнял  его команды... Я тут
ни при чём, говорят же вам! Это не я придумал...
     -- Что  не  ты  придумал? Но внезапно хлынувший поток  слов  уже иссяк.
Рэнкин  замолчал  и  упрямо  уставился  на  меня. Пришлось  начать  дознание
сначала.
     -- Была ли хоть одна из шлюпок в исправности? В его  крошечных, налитых
кровью  глазках  отражалась  странная  смесь  мольбы  и лукавства.  Я  снова
вывернул ему руку и повторил вопрос.
     -- Нет!-- этот крик сорвался с губ Рэнкина против его воли.
     -- Знал ли капитан Хэлси о том, что они не годятся для плавания?
     -- Да!-- взвизгнул он.
     -- Когда это стало тебе известно?-- спросил я. Рэнкин затрепыхался, и я
стиснул зубы.-- Когда это стало тебе известно?!
     -- Когда я  прибыл  на мостик,--  прохрипел он. Значит, он  знал. Хзлси
сказал ему о шлюпках. Они убили двадцать три человека. А ведь этот дурак мог
их  спасти. Тут  уж я впал  в бешенство. Я так вывернул ему руку, что Рэнкин
согнулся  пополам.  Поняв, что проболтался, он завизжал  от страха,  и  Берт
пинком заставил его замолчать.
     --  Какая  же свинья,--  вне  себя  от ярости пробормотал  он. Я втащил
Рэнкина обратно на койку.
     -- Ты уже столько рассказал, что можешь спокойно договаривать до конца.
И побыстрее. Ты виновен в убийстве этих людей ничуть  не меньше, чем если бы
собственными руками перерезал им глотки. Что посулил тебе Хэлси за молчание?
За то, чтобы ты держал свой смердящий рот на замке?
     -- Ладно,-- выдохнул Рэнкин.-- Я расскажу. Я всё расскажу...
     -- Что он тебе предложил?
     -- Деньги. Часть серебра. Я не виноват... Капитаном был  он... Не я всё
это  придумал,  честное  слово... Он  бы  прикончил  меня вместе  со  всеми,
откажись я выполнять его приказы... Я никак не мог их спасти, я был бессилен
им помочь... Вы должны мне верить. Я тут ни при чём...Я...
     --  Заткнись!   Ты  был  мичманом  королевских  ВМС.  Ты  мог  всё  это
предотвратить, будь у тебя хоть  немного смелости и доброй воли.  Ты виноват
не меньше, чем Хэлси.
     Он уставился на меня недоверчивым, полным страха взглядом.
     -- Так, и что же произошло после того, как вы покинули судно?
     -- Мы...  мы забрались в капитанскую гичку и легли в дрейф... Я  понял,
что он лжёт, и крепче ухватил его за шиворот. Рэнкин умолк.
     -- Ну?-- поторопил я.
     --  Ладно,  я  расскажу.  Я  знал,  я всё  время  знал,  что  этого  не
миновать...  Мы...   мы  опять  запустили   машину  "Трикалы".  У  нас  было
приспособление для заделки пробоины в борту. Мы всё продумали...
     --  Продумали!--  эхом  отозвался я. Теперь  все  необъяснимые  мелочи,
происшедшие  на борту "Трикалы", стали на  свои места.-- Ты  хочешь сказать,
что мины не было?
     -- Не было. Просто жестянки, набитые кордитом.
     -- Что случилось потом?
     -- Мы поплыли...
     --  Куда?--  спросил  я.  Я  был  взволнован.  Наконец-то  мы  получили
доказательства.  "Трикала" на плаву, переименованная и спрятанная в каком-то
порту!-- Куда?-- повторил я.
     --  Не  знаю...--  начал  он,  но, увидев,  что  я  наклоняюсь к  нему,
торопливо заговорил:-  Нет, нет... я  правда не  знаю координаты...  Я снова
схватил его за руку.
     -- Так куда же вы поплыли?
     -- В сторону Шпицбергена. К островку  Скала Мэддона. Это возле  острова
Медвежий.  Мы  прошли  чергз  брешь  в рифах  и выбросили  её  на  берег, на
маленький песчаный пляжик с восточной стороны острова.
     -- Он  врёт, Джим,-- шепнул мне  Берт.-- Выбросить судно на  остров  --
сказки!  Так эта скотина  Хэлси и оставит полмиллиона гнить на острове целый
год!
     Рэнкин услышал шёпот Берта и затараторил, чуть не плача от страха:
     --  Это  правда!  Правда,  честное  слово...  Мы выбросили  её на Скалу
Мэддона...  Это   правда,  клянусь!  Выбросили  вместе  с  серебром  и  всем
остальным...-- Ещё немного, и он заскулил бы от ужаса. Я оттащил Берта.
     -- Он никогда не смог бы сочинить  такую невероятную историю. Того, что
он рассказал,  хватит,  чтобы  его  повесили. Он  не  стал  бы  врать насчёт
остального.
     Берт нахмурил брови.
     --  По-моему,  всё  это  сплошная бессмыслица,-- пробормотал он и резко
вздёрнул  подбородок.  Хлопнула  дверь.--  Что  такое? Я приглушил радио.  В
коридоре послышались  шаги. Перед дверью каюты они замерли, и я  увидел, как
поворачивается ручка.  Мы стояли и ждали: времени, чтобы что-то предпринять,
не  было.  Дверь распахнулась, и  в чёрном проёме,  будто в  рамке, возникла
человеческая  фигура. Блестели  позолоченные пуговицы, белел  воротничок, но
всё остальное сливалось с фоном. Человек шагнул в каюту. Это был Хэлси.
     Он  понял всё  с  первого  взгляда. Хэлси  быстро  посмотрел на дверную
ручку, потом  снова на Рэнкина. Будь в  замке ключ, он  бы захлопнул дверь и
запер  нас  в каюте.  Но ключа не было.  Несколько  мгновений он  простоял у
порога, не зная, как поступить. Его взор остановился на мне, я почувствовал,
как  моя  храбрость кудато  утекает.  Я испугался. Проведя  год в  Дартмуре,
начинаешь  уважать  власть,  а   Хэлси  производил  впечатление  сильного  и
властного человека.  В первое же мгновение после появления  он подавил своей
личностью всех, кто находился в каюте.  Прошла секунда, и замешательства как
не бывало. Его взгляд стал холодным и надменным. .
     -- Вы дурак, Варди,-- сказал он.-- Вы сбежали из тюрьмы, но это меня не
касается. Однако вы явились сюда и избили одного из моих офицеров, а это уже
меня  касается. Вы преступник и пришли сюда,  чтобы нанести побои  человеку,
посадившему вас  в тюрьму. Суд вынесет вам суровый приговор, ведь это -- акт
мести...
     --  Я пришёл сюда не мстить,-- перебил я его. В горле у меня пересохло,
и голос звучал неестественно.
     Глаза Хэлси сузились.
     -- Тогда зачем же вы явились?-- спросил он.
     -- За правдой.
     --  За правдой?-- он  бросил  взгляд  на  Рзнкина  и спросил  холодным,
угрожающим тоном:- Чего ты им наговорил?
     -- Ничего,-- жирное тело Рэнкина разом обмякло.--  Ничего не наговорил,
честное слово.
     -- Что ты им рассказал?-- повторил Хэлси.
     -- Ничего. Наврал. Что в голову приходило,  то и плёл. Они  выкручивали
мне  руку. Я  ничего  не  сказал.  Я...  Хэлси с  отвращением  махнул рукой,
заставив его замолчать" и повернулся ко мне.
     -- Что он вам рассказал? Я посмотрел в его чёрные глаза и  вдруг понял,
что  больше не боюсь.  Я думал о  Силлзе,  коке и остальных  парнях, которые
набились в ту шлюпку. И вот человек, пославший их на смерть, передо мной.
     -- Что он вам рассказал?-- Теперь Хэлси хуже владел своим голосом,  а в
глазах  его я увидел  то  же выражение,  которое промелькнуло  в них,  когда
Дженнингс  упомянул  на  суде о "Пинанге". Внезапно  до  меня дошло, что  он
напуган.
     -- Рэнкин рассказал мне, как вы убили двадцать три человека,--  ответил
я  и увидел,  как  он сжал  кулаки, стараясь  овладеть  собой.  Вдруг  Хэлси
рассмеялся. Звук был не из приятных: смех получился безумный и истеричный.
     -- Убил?
     -- Убили. И пиратствовали.
     -- Попробуйте это доказать,-- прорычал он.
     -- Докажу.
     -- Каким образом?-- он смотрел на меня, будто кот.
     -- Я знаю,  где  "Трикала".  Разведывательный самолёт  сможет  долететь
туда...
     Но Хэлси не слушал меня. Он резко обернулся к Рэнкину.
     -- Лживый алкоголик, чего ты им наплёл?
     Дрожа от страха, Рэнкин вцепился руками в край койки.
     -- Я сказал им правду,--  ответил  он. Хэлси  молча смотрел на него,  и
внезапная  вспышка  храбрости прошла.-- Это я  так... Я  и сам не знаю,  что
говорю.  Я им наврал с  три  короба. Рэнкин протянул белую руку к  бутылке с
виски и налил себе. Горлышко звенело о край стакана.
     --  А что  такое --  правда?-- повернувшись  ко  мне,  спросил Хэлси.--
Сейчас человек  говорит  одно,  через  минуту -- другое. И это называется --
правда? Вы считаете меня убийцей и пиратом?  Что  ж, идите  и  расскажите об
этом в полиции. Можете говорить им всё, что пожелаете. Посмотрим, поверят ли
вам. Посмотрим,  поверят ли пьяному  бреду алкоголика, который завтра  будет
твердить совершенно иное.-- Он расхохотался,-- Вы избили Рэнкина  со злости.
Уж  в это  полиция  поверит!  Если  вы заявитесь  туда,  вам  припаяют  срок
побольше, только и всего!
     -- Поначалу мне, возможно, и не поверят,-- ответил я.-- Но потом, когда
узнают, что "Трикала не затонула...
     -- Пошли отсюда, ради Бога!--  Берт тянул меня за рукав,  но я стряхнул
его  руку. Я думал о  тех, кто остался в шлюпках. А этот невозмутимый дьявол
стоял и посмеивался в бороду.
     --  Убийство вам даром не  пройдёт. Улика ещё не уничтожена. "Трикала"-
вот  мой  свидетель.  Может  быть,  вам  удастся  отмазаться от  убийства  и
пиратства в южных морях, но не от преступлений, совершённых в Англии.
     При упоминании о южных морях его глаза дико блеснули, кулаки сжались, и
я вдруг понял, что он измотан до умопомрачения.
     --  Сколько человек вы, не моргнув глазом, послали на  погибель,  когда
были капитаном "Пинанга"?-- спросил я его. Я думал, что он бросится на меня.
Будь  у него в руке  револьвер,  он  бы меня пристрелил. Его глаза  зажглись
холодным бешенством.
     -- Что вы об этом  знаете?-- спросил  он и неожиданно ядовито добавил:-
Ничего. Вы пытались  вытащить этот вопрос на  суде, но у вас не было никаких
сведений.
     -- Тогда не было,-- сказал я.
     -- Господи!-- воскликнул он, театрально  взмахнув  рукой.--  Почему  же
смерть не  заткнула им  глотки?  Почему ныне являются  они  ко мне в обличий
узников? Неужели  те, кто скрыт  многими  саженями солёной воды,  поднимутся
сюда,  чтобы   возложить  на   меня  вину  за   свой   неизбежный,   заранее
предначертанный им конец? Не знаю, цитировал ли он какую-то старую пьесу или
это были его  собственные слова. Он умолк, тяжело дыша; и я вдруг понял, что
реальность не имеет для него никакого значения, что жизнь он
     превратил в слова и не испытывал ни горечи, ни сожаления, ни
     чувства привязанности...
     -- Прекратите этот спектакль,-- сказал я.
     -- Пойдём, прошу  тебя,--  нетерпеливо зашептал Берт.--  У меня от него
мурашки по коже. Пошли.
     --  Ладно, пошли,-- согласился я. !  Хэлси  не пытался  остановить нас.
Думаю, он даже не видел, как мы уходили.
     --  Ему самое место в  сумасшедшем доме,--  пробормотал Берт, когда  мы
глотнули  свежего  воздуха и  пошли по сумрачной  аллее  к  залитому  светом
Ньюкаслу.--  Что делать  дальше,  дружище? Думаешь,  полиция  слопает  такую
историю? По-моему, Рэнкин говорил правду.
     -- Да,-- ответил я.-- Такое ему ни за что не сочинить. Но Хэлси
     прав: полиция не поверит ни единому слову, а Рэнкин будет всё отрицать.
Нам надо добыть доказательства.
     --    Доказательства!--   рассмеялся    Берт.--    Наше    единственное
доказательство лежит на скалах возле Шпицбергена. Хотя можно ведь послать на
разведку самолёт, это ты верно говорил.
     -- После того как  Хэлси  публично  объявил о своём  намерении  поднять
слитки? Да над нами просто посмеются. В этом  и состоит дьявольская хитрость
его плана. Дело делается не втихую. Хэлси
     сколотил своё предприятие  на  виду  у всех.  Даже возьми мы с  Рэнкина
письменное  заявление,  сомневаюсь,  что полиция обратит  на  него внимание.
Рэнкин скажет,  что мы заставили  его написать эту чушь, чтобы обелить себя.
Нет, единственный способ убедить власти -- это отправиться к Скале Мэддона и
привезти оттуда пару слитков.
     --  И как же мы это сделаем, приятель? Рэнкин говорит, что остров возле
Шпицбергена, ну а где находится Шпицберген, известно даже мне. В проклятущей
Арктике,  вот где!  Нужен корабль...-- Берт внезапно схватил меня за руку.--
Яхта! Чтоб мне провалиться! А может, мисс Дженнифер...
     -- Я  как раз об этом и  думаю,  Берт. Это был шанс. Двадцатипятитонный
кеч со вспомогательным двигателем мог бы сгодиться для такого дела.
     -- Поедем в Обан,-- решил я.
     --  Эй,  стой... Я не  мореход. Нам понадобятся ещё два человека, чтобы
получилась команда.  Да  и  вообще, в Дартмуре куда  безопаснее, чем там  на
севере.
     --  Безопаснее,-- согласился  я.--  Но гораздо  тоскливее.  Шанс  есть.
Причём единственный. Так или  иначе, надо  ехать в Обан. Я хочу увидеться  с
Дженни.
     -- А, ладно!-- мрачно согласился Берт.-- Только потом не говори,  будто
я  тебя не предупреждал.  Проклятая Арктика! Боже!  Лучше  б мне оказаться в
оккупационной армии.
     Мы сели  в пригородный автобус и  сошли  у дорожного кафе, где отыскали
грузовик, направлявшийся на север, в Эдинбург. VII.
СКАЛА МЭДДОНА

     Мы добрались до  Обана вскоре после полудня в воскресенье, семнадцатого
марта.  Светило солнце, и  море между  городом и островом Керрера было почти
голубым.  За  Керрерой  в чистом воздухе ясно виднелись умытые дождём  бурые
холмы  острова Малл.  Мы  доехали  на  попутке до  Коннел-Ферри,  и там  нам
показали дом Соррелов. Он стоял на склоне пологого холма в обрамлении сосен,
поодаль  от дороги.  На востоке виднелся величественный массив Бен-Круахана,
вершина горы сияла на солнце белыми бликами оставшегося после зимы снега.
     Дверь нам  открыла седая  старушка. Я назвался, и она исчезла в глубине
дома.
     --  Может,  мисс  не  захочет нас  принять,-- сказал Берт.--  Мы же  не
уважаемые люди, а пара беглых заключённых. Пока он не заговорил об этом, мне
и  в голову  не  приходило, что  мы  можем  оказаться  нежеланными  гостями.
Обратиться к Дженни
     -- это  казалось  мне в  порядке  вещей,  хотя у меня и не было на  неё
никаких прав.  Мысль  о том, что  она поможет  нам, я  принимал как должное.
Можно  было  подумать, что  она  --  моя родственница. Предвкушая встречу  с
Дженни, я так разволновался, что не догадался  спросить себя, хочет  ли этой
встречи она?  И вот теперь, стоя на  пороге  дома,  я почувствовал, что  без
спросу вторгаюсь в чужую жизнь. Да и вообще, её отец вполне мог быть здешним
мировым судьёй.
     Нас  провели в просторный, заставленный книгами кабинет,  окна которого
выходили на залив. В большом открытом  очаге весело  пылал  огонь. Навстречу
нам шагнул отец Дженни.
     --  А мы  вас ждём,--  сказал он, пожимая мне руку. Я удивился, и  он с
улыбкой повёл нас к очагу.-- Да-с,-- продолжал он,-- дел у меня нынче не так
уж и много, вот и читаю газеты. Как  только я показал дочери заметку о вашем
побеге,  она стала  уверять меня, что при  удачном стечении обстоятельств вы
приедете  к  нам. Она  огорчится, что не смогла встретить  вас сама. Маклеод
обещал ей какую-то дичь, и Дженни поплыла на Малл.
     Он продолжал  говорить что-то  мягким голосом  горца, и "я почувствовал
себя так, словно вернулся домой после  долгих странствий. Не помню, о чём мы
болтали. Помню только, что этот человек оказал нам самый тёплый приём, какой
только  можно было  оказать двум усталым  скитальцам.  Мы расслабились,  нам
стало легко. Мои натянутые нервы успокоились.
     Он  угостил  нас настоящим  шотландским чаем с  пшеничными  лепёшками и
оладьями собственной выпечки, с домашним вареньем и маслом с фермы. Когда мы
наелись, отец Дженни сказал:
     -- Джим, если вы не очень устали и  не прочь  прогуляться,  то как  раз
успеете  встретить  Дженни.  Она  сейчас пойдёт сюда  из