действительность  людям  еще
нужна?
     - Но это так необычно! Слова из сказов, из восемнадцатого века...
     - Пусть! Не  вздумай  стесняться  слов!  Лапидарность  и  косноязычие
отравили людей, но противоядие вот оно - под  рукой.  Его  я  и  предлагаю
тебе. Для чего же придуманы сотни красивых и добрых слов, как не для того,
чтобы повторять их по возможности чаще?
     - Ты сумасшедший, - она ласково поцеловала его в подбородок.  -  И  я
очень хочу стать такой же.
     - Ты уже ею стала. Ты приняла ночь, как надо ее  принимать  любителям
сказок. Им всем нужен свет, но зачем - они не знают. Ты не  поверишь  мне,
но в этом поезде лишь семеро неиспугавшихся - и все они дети.
     - А мы?
     - Мы - в их числе.


     - Да успокойте, кто-нибудь,  женщин!  Геннадий  Васильевич,  вы  меня
слышите?..
     - По-моему, он уже на полу. Тут на  столе  что-то  течет,  -  разлили
вино, черти!
     - Да плевать на ваше вино! Мы ослепли, понимаете? Ослепли!..
     Федор Фомич в очередной раз  потянулся  к  лицу,  осторожно  потрогал
глаза. Никакой рези, никаких слез, но что же тогда стряслось?  Опустившись
на корточки, он зашарил руками по полу и не сразу отыскал свою  зажигалку.
Справа торопливо и жадно чавкал Семен.  Похоже,  он  единственный  еще  не
сообразил что к чему.
     - Федор Фомич, вы здесь?
     Чужая рука ткнулась в щеку, и Федор Фомич невольно отпрянул.
     - Это я, Марковский.
     - Ах, да, конечно. У меня тут, в некотором роде, зажигалка - так  что
пытаюсь экспериментировать...
     - Давайте отойдем в сторону. Этот шум и гам еще не скоро  успокоится.
Вот сюда... Надеюсь, вы способны рассуждать здраво?
     - Вероятно, да...
     - А ощущения?.. То есть, я имею в виду зрение. Видимо, то  же  самое,
что у всех?
     Федор Фомич кивнул, но,  вспомнив,  что  собеседник  не  в  состоянии
что-либо разглядеть, поспешил поддакнуть.
     - Самое  странное,  я  не  понимаю,  что  могло  послужить  причиной.
Говорят, таким же образом слепнут от  метанола,  но  ничего  подобного  на
столе не было.
     - Это во-первых.  А  во-вторых,  отравление  сказалось  бы  на  общем
самочувствии. Значит, дело в другом.
     - В чем же? Вы можете объяснить?..
     Что-то снова посыпалось со стола, испуганно ругнулся Семен.
     - Мужики! Вызывайте бригадира! Надо чинить проводку.
     - А может, это все-таки тоннель?
     - Какой, к дьяволу, тоннель! Полчаса - один тоннель? Нет здесь  таких
тоннелей и никогда не водилось. Я, извините, восьмой раз уже катаюсь  этим
маршрутом.
     - Вы что, видите собственные часы?
     - Да ни хрена я не вижу.
     - Почему же вы решили, что прошло полчаса?
     - Ну... это так - приблизительно...
     - Нечего тогда и путать людей! Приблизительно...
     - Увы, Федор  Фомич,  придется  прервать  нашу  приватную  беседу,  -
Марковский возвысил голос. - Товарищи! Обращаюсь ко всем. Толку не  будет,
если мы не прекратим спорить и  ругаться.  И  для  начала,  чтобы  уяснить
обстановку, попрошу ответить на некоторые мои вопросы...
     - Кто бы ответил на мои!
     - Мальчики! - тоненько проскулил женский голос. - Включите же наконец
свет!
     - Мда... Так у нас порядка не выйдет, - Марковский гулко прокашлялся.
- Итак, спрашиваю. Есть ли в ресторане кто-нибудь,  кто  в  состоянии  еще
видеть? Пусть самое слабое свечение, какие-нибудь контуры и тому подобное?
     Немедленно вспыхнула разноголосица. В сущности говорили одно и то же,
но  отчего-то  старались  перекричать  друг  друга.  Ниночка   и   Аллочка
продолжали плакать, где-то  под  ногами  с  медным  звоном  перекатывались
бутылки.
     - Делаю вывод, - выкрикнул Марковский, -  что  все  мы  в  одинаковом
положении.
     - Я же говорю, надо вызывать бригадира!
     - Причем тут бригадир? Чем он нам поможет?
     Федор Фомич по-ученически поднял руку и, встав, добавил от себя.
     - Меня тревожит не темнота,  а  ее  физическая  первопричина.  Кто-то
зажигал  спички,  я  высекал  искры  из  зажигалки.  Результат  более  чем
подозрительный...
     - Стало быть, электричество тут ни причем! Я и сам  чувствовал  пламя
от свечки, чуть даже не подпалил брюки.
     - И кроме того напоминаю: таких тоннелей здесь не водится.
     - Кстати, почему вы так уверены  в  этом?  В  сталинские  времена,  я
читал, строили секретные дороги. Скажем, в той же Москве прямо от Кремля и
до Лондона, чтоб с Черчиллем во время войны якшаться...
     - Здесь не Москва и не Кремль, не забывайте.
     - А если подземный оборонный завод? Или что-нибудь в этом роде?
     - Проклятие! - в голосе  Марковского  прорвалась  петушиная  нота.  -
Выкиньте из головы эти тоннели! Факт заключается в том, что мы не видим ни
пламени, ни ламп накаливания. Будь за окном ясный день, мы  не  разглядели
бы и его.
     - А у меня на часах стрелки с фосфором.
     - Вот-вот! Об этом и речь. Рассуждая логически,  все  мы  ослепли,  и
прежде всего...
     Снова зарыдала Аллочка и так громко, что полностью заглушила оратора.
Кто-то раздраженно принялся ее успокаивать.
     - Черт знает что происходит, - заругался Марковский. - Еще немного, и
я сорву голос.
     - А вы не кричите. Кому надо, тот услышит.
     - Разумно, - Марковский шумно вздохнул. - Ну-с? У кого какие версии?
     - Жратва! - предположил Семен. - Не иначе, как химии туда подсыпали.
     - Это кто же подсыпал? Мы что ли?.. Да я здесь шестой год работаю. Ни
разу такого не было!
     - Тише, друзья! Тише, - Федор Фомич на всякий случай  коснулся  плеча
Марковского. Так он чувствовал себя увереннее. - Прошу заметить,  что  ЭТО
началось у всех одновременно. Так что о пищевом отравлении говорить  более
чем сложно.
     - Может быть, какой-то особый газ?
     - Откуда ему здесь взяться?
     - Выброс какой-нибудь, утечка... У нас все газопроводы дырявые.
     - Но это же совсем иной газ! И запаха нет.
     - Тогда объясните, в чем дело?
     - Ну, если настаиваете, пожалуйста! Даю версию  похищения!  Всех  нас
похитили и временно ослепили.
     - Ага! Ослепили и оскопили!.. Договорились! Еще  немного,  и  до  НЛО
дойдем...
     - Но поезд-то катится! Слышите? Тот же грохот и та же тряска.
     - И что с того?  Вполне  возможно,  что  мы  имеем  дело  с  искусной
имитацией?
     - Ну это вы загнули!
     - Предлагаю следующее! - вмешался Марковский. -  Так  или  иначе,  но
положение подопытных кроликов нас не устраивает, так? А потому  есть  идея
провести разведку. Выясним  масштабы  случившегося,  а  заодно  попытаемся
найти и выход. Для этого двое человек отправятся в  конец  поезда,  а  еще
двое в сторону локомотива. Если удастся, найдем бригадира и машинистов. По
пути переговорим с другими пассажирами.
     - Можно проверить заодно и версию насчет тоннеля.
     - Каким образом?
     - Очень просто, изготовим щуп и вытянем наружу. О стены  тоннеля  он,
конечно же, обломается.
     - Если придет в соприкосновение...
     - По-моему, вы рискуете ошибиться. Вы забыли про деревья, светофоры и
телеграфные столбы. И потом кто-то  здесь  упоминал  об  НЛО.  Разумно  ли
вообще открывать окна?
     - Не волнуйтесь. Возможность космоса за окном совершенно исключается.
     - Это почему?
     - Потому что вакуум!
     - Значит, щели надо заделывать. Уйдет ведь кислород! А береженого Бог
бережет...
     Аллочка взвизгнула так, что на мгновение все оглохли.
     - Огонь! Здесь рядом со мной огонь!
     - Точно, и запах появился...
     - Вот еще не хватало беды. Надо же было следить за спичками!
     - Как?! Не видно же ни черта!
     - Воду, мужики! - засуетился Марковский.  -  Иначе  так  все  вслепую
погорим. Эй, кто тут из буфетчиков, бегом к крану!..
     Пространство вокруг Федора Фомича пришло  в  суматошное  движение.  И
снова, как в прошлый раз, он ощутил  необыкновенную  слабость.  Оставшихся
сил хватило только на то, чтобы покрепче вцепиться в стул. И хотя  в  этом
не было никакого  смысла,  он  прибег  к  средству,  к  которому  зачастую
прибегают дети. Продолжая держаться за  стул,  Федор  Фомич  зажмурился  и
втянул голову в плечи.



                                    5

     Фраза, брошенная Маципурой на прощание, вызвала у  Александра  легкое
смятение.
     - Ждем вас не более получаса, после чего поднимаемся следом.
     - Как говорится, и на том спасибочки... - Александр  обратил  взор  к
гостинице.  Формой  здание  напоминало  распахнутую   книгу,   ряды   окон
образовывали строчки, и глаза  обегали  их  в  доли  секунд,  не  в  силах
уцепиться за что-либо существенное. Шестнадцать этажей безлико  сливались,
сюжет раскрытых страниц оставался  пугающей  загадкой.  Мраморная  крошка,
вкрапленная в бетон, не прибавляла зданию шика, в окнах справа  отражалась
городская площадь с фонтаном, в окнах слева  струились  машины  и  колонны
пешеходов.
     Александр зябко повел плечом. Обилие стекол бередило  память,  будило
детские страхи, когда мяч бился о стены  в  опасной  близости  от  рам  и,
затаив дыхание, малолетние игроки следили за траекторией кожаного снаряда.
Вблизи  гостиницы  "Центральная"  проведение  подобных  матчей  совершенно
исключалось. Любое попадание однозначно вело  бы  к  фейерверку  осколков.
Кроме того, было в этом здании что-то еще... Нечто холодное, взирающее  на
живой мир с каменным презрением. Так  или  иначе,  но  возникшее  ощущение
дискомфорта нарастало по мере приближения к гостинице. При этом  Александр
продолжал чувствовать, что в спину ему смотрят Цой с Маципурой. Они словно
ждали чего-то, что должно  было  остановить  следователя,  и  их  ожидание
невольно передалось ему, словно он шагал под прицелом далекого снайпера.
     Тусклая медная рукоять  размерами  с  чайное  блюдце  обожгла  пальцы
подобно раскаленному утюгу. Электрический разряд? Солнце?..  Поморщившись,
Александр отворил тяжелую дверь и очутился в наполненном светом вестибюле.
     Раз или два ему случалось забегать сюда по служебным делам. С тех пор
в гостинице изменилось немногое. Разве  что  серые  плафоны  под  потолком
расцвели пышными люстрами, а обитые деревянной  планкой  стены  запестрели
картинами и фотографиями.  Единственный  обитатель  просторного  вестибюля
сидел за небольшой конторкой и  забавлялся  тем,  что,  глядя  на  себя  в
зеркало,  пальцами  тер  глаза.  Расчесывал  он  их  столь  яростно,  что,
казалось,   вот-вот   выцарапает.   Маленький   транзисторный    приемник,
примостившийся  возле  служащего,   наигрывал   что-то   тягуче-восточное,
перебиваемое треском и шипением помех. Остро пахло лавандой, но  почему  -
этого Александр не сумел бы объяснить.
     Взглянув на вошедшего  раскрасневшимися  глазами,  служащий  проворно
соскочил со стула. Александру  стоило  немалых  усилий,  чтобы  не  выдать
своего изумления. В то время, как тело  служащего  принадлежало  крупному,
вполне  сформировавшемуся  мужчине,  ножки   его   оказались   кривыми   и
крохотными. По полу он скорее не шагал, а перекатывался.  Впрочем,  самого
карлика это абсолютно не смущало.  С  радушной  улыбкой  он  подсеменил  к
следователю и, протянув жилистую руку, дружелюбно представился.
     - Зиновий Громбальд.  Для  своих  просто  Зинка.  Кому-то  это  может
показаться обидным, но я не обижаюсь. На что,  скажите  пожалуйста,  можно
обижаться в моем положении?.. Кстати, о вас справлялись - и  уже  не  раз.
Правда, Марат Каримович сегодня заняты, но интерес тем не менее проявляли.
Сами понимаете, симпозиум, кульминационный момент... Оппоненты сосланы  во
мрак, в свете дня - меры секретности по  психотронному  оружию,  возможная
кончина  света  от  рук  террористов.  Сегодня  выступает   докладчик   из
Гватемалы. Тема - заштопывание вселенских дыр и  вечный  вопрос  единения.
Председательствуют сами Марат Каримович, так что, увы, аудиенции  пока  не
выйдет. Но если желаете, можете прогуляться  по  залам.  Ей  богу,  у  нас
неплохая выставка! Имеются работы Манина, Даниленко, Головщикова - если не
видели, обязательно взгляните! Есть в них,  знаете  ли,  нечто  этакое!  -
Громбальд  восторженно  потер  подушечками  пальцев.  -  Вдохновляющее  на
онтогенез,  что  ли!  Романтизм  Торховой,  энергия  Маркова,  простодушие
Кондратьева. Согласен, с ними можно спорить, их можно поносить, но  именно
этим они и прекрасны! Косность -  не  главная  беда,  поверьте  мне.  Куда
страшнее апатия. Дурная привычка - читать на стульчаке  в  коммуналке.  Но
хуже если не будут читать вообще! Поиски смысла заходят в тупик не потому,
что искомый отсутствует. Смысл невозможно найти там, где его нет. За  него
надо бороться, как за собственное здоровье. И в том,  и  в  другом  случае
ленивых ждет неудача, ибо искать  -  вовсе  не  значит  лицезреть  трещины
потолка. Человеческий поиск подразумевает куда более энергичные  процессы.
Мазохизм в смысле насилия над душой и мозгом. Хлещите их плетью,  и  может
быть, выйдет толк. Впрочем, вы  следователь,  вам  это  известно  не  хуже
меня...
     - Вас кто-то предупредил обо мне? - Александр ровным счетом ничего не
понимал. Словоохотливый карлик начинал вызывать у него раздражение.
     - Да вы не сердитесь, - странный человечек полуобнял его за талию.  -
Через    недельку-другую    страсти     поутихнут,     выберут     другого
председательствующего, и у Марата Каримовича наверняка выбьется  свободная
минутка.
     - Но я не могу ждать так долго!
     - Это вам только так кажется. Человек от природы  наделен  терпением.
Животное столько не  выдерживает,  сколько  выдерживаем  мы,  -  Громбальд
сокрушенно помахал свободной  рукой.  -  Поэтому  походите  по  коридорам,
подышите воздухом искусства, всплакните. Конечно, безобразие,  что  мы  не
имеем возможности принимать посетителей исходя из  желаний  последних,  но
таков уж существующий статус.  На  время  проведения  симпозиума  вводится
чрезвычайное положение, и тут я бессилен.
     - Если я правильно понял, симпозиум проходит прямо здесь?
     - Совершенно верно.
     - В гостиничных номерах и подсобках?
     - Не совсем так, но согласитесь, о душе можно беседовать где  угодно.
Иногда в подсобках - это даже не в пример  сподручнее.  Нежели  на  пухлом
диване.
     - Ага... И это имеет какое-то отношение к съезду мелиораторов?
     - О! Самое непосредственное!  Вижу,  вы  читаете  прессу  и  довольно
внимательно. Об этом упоминали  в  ряде  зарубежных  журналов.  "Плейбой",
"Юманите"... Мы, Александр Евгеньевич, - всюду!
     - Понятно... - Теперь следователь чувствовал себя окончательно сбитым
с толку.
     - Да не мучьте же себя так, Александр Евгеньевич!  Ей  Богу,  на  вас
больно  смотреть!  В  самом  деле,  побродите  по  коридорам,   поизучайте
репродукции. В них, понятное дело, не  та  энергия,  но  кое-что  все-таки
есть, - карлик продолжал вести его, отворяя дверь за дверью, показывая  на
стены, увешанные фотографиями и картинами. - Одна деликатная  просьба:  не
мешайте проведению симпозиума, не отвлекайте постояльцев от диспута. Ну  а
за сим я имею честь распроститься. - С  удивительным  проворством  Зиновий
Громбальд юркнул в боковой проход.
     - Послушайте! - Александр метнулся было за ним, но ударился головой о
притолоку. Под черепом полыхнуло искристое пламя, и, обняв  гудящее  темя,
он  прислонился  к  стене.  Происходящее  по-прежнему  не  укладывалось  в
сознании. Ему казалось, что над ним посмеялись. Симпозиум!..  Какой  может
быть  симпозиум  в  гостинице?  И  почему  главный  администратор   обязан
председательствовать  на  этом  самом  симпозиуме?..   Картины,   коллажи,
фотографии кружились перед  глазами  пестрым  калейдоскопом.  Внезапно  он
сообразил, что нумерация дверей не соответствует действительности. Семьсот
шестьдесят один, семьсот шестьдесят два... Держась  за  голову,  Александр
припустил по  коридору.  Ковровая  дорожка  куда-то  пропала,  шаги  гулко
загрохотали под сводами. Это не  могло  быть  седьмым  этажом!  Он  помнил
совершенно отчетливо, что по лестнице они не поднимались и в лифт, конечно
же, не входили. Однако, числа на латунных дверных  табличках  говорили  об
ином.
     Коридор изогнулся под тупым углом, где-то  далеко  впереди  замаячила
служебная лестница. Но где же, черт возьми, вестибюль?!..
     В панике он повернул обратно. Под ногами  вновь  зашуршал  ковер,  но
общая картина не изменилась.  Александр  машинально  перечитывал  надписи,
сделанные  карандашом   под   трехзначными   номерами:   Люмперго   Авраам
Имбрекович, космозоология; Дарьяно Порциус, лебертоман и символист...  Как
видно, в гостинице имелись свои шутники. Дистанция до  лестницы  оказалась
длиннее, чем он рассчитывал. Почему-то стало вдруг ясно, что  он  пьян,  и
только  этой   особенностью   своего   состояния   можно   объяснить   все
происходящее. Оставалось  только  вспомнить,  где  же  и  когда  он  успел
отравить себя алкоголем.
     Ощутив толчок  в  грудь,  Александр  покачнулся.  Мягким  рассыпчатым
снегом с потолка посыпалась известка. Ветвистые змейки трещин поползли  по
стенам,   вертко   пробираясь   меж   бесчисленных    шедевров    местного
художничества. Тяжело дыша, Александр перешел на шаг и, не сознавая  того,
что делает, громко постучал в ближайшую дверь.  Сверху  уже  падали  куски
штукатурки. Надпись  на  этой  двери  была  столь  же  забавной,  сколь  и
непонятной: "Приакарт Ри По,  бухгалтерия-геодезия  всеобщей  космогонии".
Постучав еще раз и не дождавшись отклика, он переступил порог.
     Здесь было гораздо спокойнее. Он сразу это ощутил.  Слева  возвышался
гардероб шипастой конструкции, справа располагалось царство запахов  -  то
бишь ванная, совмещенная с  туалетом.  Номер  оказался  довольно  большим.
Помимо кухни здесь имелась бильярдная, а в  чуланчике,  куда  он  нечаянно
сунулся, красовалась целая галерея растущих  в  горшках  фикусов.  Миновав
прихожую, Александр раздвинул пыльные кулисы и проник в  одну  из  спален.
Так во всяком случае ему отчего-то подумалось. Но это была  не  спальня  и
даже  не  гостиная.  Совершенно  непонятно  что.  Бамбуковые  стены,  пол,
напоминающий земляной и абсолютно никакой мебели. Присутствие  в  странной
комнате жильца одновременно и смутило, и успокоило его. Смуглокожий, очень
напоминающий индуса брюнет сидел на  соломенном  половичке  и,  полузакрыв
глаза, что-то складно бормотал под нос. Может быть, пел, а может, молился.
     - Извините за вторжение, но тут и коридоре какая-то  свистопляска.  И
потом, я хотел поинтересоваться  этажом.  Звучит,  разумеется,  глупо,  но
вышло так, что я...
     Глаза индуса приоткрылись, и  Александр  смолк.  Незнакомец  даже  не
взглянул в его сторону. Только дрогнули тонкие брови,  и  скрипучий  голос
прорезал тишину.
     - Приакарт, это опять к тебе!
     И тут же комната подернулась дымкой, видоизменившись и в пару  секунд
украсившись полированной мебелью. Индус, циновка и голые неухоженные стены
исчезли. Эта новое помещение скорее напоминало шикарно обустроенный  офис.
Ценных пород дерево, нигде ни грамма пластика. За огромным дубовым столом,
усталый, с воспаленными от недосыпа глазами, восседал совсем  еще  молодой
человек - не мужчина даже,  а  скорее  -  юноша.  И  очевидно  собственная
молодость в значительной степени тяготила его, - ничем  иным  нельзя  было
объяснить чудовищной формы очки, криво сидящие на его юном  носе.  Кстати,
жуткие эти очки, как все находящееся в комнате, были тоже из дерева. Впору
было улыбнуться, но Александр почувствовал озноб. И неожиданно подумалось,
что возможно, глаза у хозяина кабинета выглядят столь устало отнюдь не  по
причине самоотверженного труда, причиной тому  -  все  те  же  нелепые,  в
десять, а может, и пятнадцать диоптрий очки.
     - Вы ко мне? - юноша оторвался от бумаг и с недоумением  взглянул  на
гостя. Сняв очки, рассеянно принялся грызть деревянную дужку. Было  видно,
что он тщетно старается припомнить, какое такое дело могло связывать его с
неожиданным  посетител