бежал  один  из  гавриков.  -  Передай  остальным:  едем  к
гостинице. Прямо сейчас. Там на месте и разберемся.
     - Подожди! - Александр оторвался от рации. - Ты что, ничего не  понял
до сих пор? Да тебя с твоими молодчиками в порошок сотрут.
     - Разве ты не порадуешься такому исходу? - Мамонт недобро прищурился.
- А на твои заботы мне плевать. У тебя свои методы, у меня - свои.
     - Что ж, езжай, желаю удачи. Попугай их своими погремушками...
     - А ПТУРС? У нас ведь есть еще ПТУРС!
     У Александра потемнело в  глазах.  Рядом  с  Мамонтом  стоял  Зиновий
Громбальд. С массивным стволом  за  плечами,  с  пулеметной  лентой  через
плечо, как у революционного матроса, с шаловливым выражением на лице.
     - Так шарахнем, - мокрого места не останется, - Громбальд с пыхтением
опустил ракетное устройство к ногам, приветливо всем улыбнулся.  -  А  еще
имеется парочка пулеметов системы  Дегтярева.  Ураганная  вещь!  Несколько
устаревшая, зато проверенная в деле. Овеянная, так сказать, славой побед и
поражений, вдоволь нюхнувшая пороху...
     - Кто это? - левая бровь Мамонта изумленно приподнялась. -  Тоже  ваш
человек?
     - Я ничейный! Ей богу, ничейный! И в то же время самый что ни на есть
свой, - Громбальд с готовностью зашелестел бумагами. - Вот  и  паспорт,  и
метрика о рождении, справки об образовании, проездной...
     - Кто этот клоун? - закипая, повторил Мамонт. Гаврики, столпившиеся у
машин, напряженно  зашевелились.  Александр  открыл  было  рот,  но  слова
застряли в горле. Он  не  мог  вымолвить  ни  звука.  Знакомое  оцепенение
сковало по рукам и ногам. А Громбальд уже тряс опешившему мафиози руку.
     - С большим, признаться, удовольствием!.. Все-таки знакомство  не  из
ординарных, так что имею честь представиться: Громбальд Зиновий Цезаревич!
Или Кесаревич, как хотите. Некоторым образом лучший друг Саши Дыбина, хотя
он, вероятно, об этом не подозревает. Словом, можете называть меня Зинкой,
но лучше не надо. Это для близких, а мы ведь с вами еще только-только...
     - Я!.. - Мамонт захрипел. Возможно, с ним происходила та же  история,
что и с Александром.
     - Знаю, знаю! Вас мне  и  представлять  не  надо.  Мамонтов  Анатолий
Валерьевич,  тридцать  шесть  лет,  две  перенесенных  операции.  Детская,
извиняюсь, грыжа и классический аппендицит.  Аппендицит,  кстати  сказать,
чистый, без сепсиса. Перитонит был  не  за  горами,  но  прозорливый  врач
Никодищенко Матвей Григорьевич из сороковой больницы...
     -  Прочь!  -  взревел  Мамонт.  Выдернув  руку  из   цепких   пальцев
Громбальда, он хлестнул говоруна по  лицу.  Двое  из  шестерок  немедленно
присоединилось к хозяину, с усердием отвесив Зиновию по оплеухе.
     - Это я вам тоже припомню, -  зло  развернувшись,  Мамонт  зашагал  к
машинам.
     - Господи!.. Что за нравы! Как пал менталитет! - Громбальд размазывал
по лицу слезы и кровь. - Бьют средь бела дня -  и  кого  бьют?  -  калеку!
Инвалида жизненных депрессий...
     Регина, Маципура, Цой и гаишник с ужасом взирали, как ерзает на земле
тот,  кто  еще  совсем  недавно  стоял  на  своих  двоих.  Старая  история
повторялась. Словно ящерица, отбрасывающая хвост, Громбальд  отказался  от
ног, сменив их на маломерки, которые едва бы подошли и ребенку.
     - Это один из них, - выдохнул Александр. Дар речи вернулся к нему.
     - Значит, они все знают?
     - А как же! - Громбальд петушком подскочил к ним на своих миниатюрных
ножках. Лицо его лучилось торжеством, следы крови исчезли  сами  собой.  -
Такая уж у нас служба! Знать все наперед и задолго до того как. Когда  там
еще светопреставление случится, а мы уже, как говорится,  тут,  на  месте.
Фонариками светим, свечки жжем... Помните арию Фигаро? Писалось в сущности
про нас... А что? Интересуетесь вы, к примеру, погодой в Киеве, да  еще  и
на завтра: что, мол, там и как - снег ли с градом, землетрясение? Вам  тут
же и докладывают - ясно и коротко: мороз  минус  тридцать,  возможен  сход
лавин, местами капель  с  гололедом.  Вы  отвечаете  "мерси"  и  надеваете
телогрейку   с   коньками.   Все!   Недоумение   улажено,   вы   полностью
укомплектованы. То же самое и у нас. Симпозиумы - вещь не частая. Их  надо
готовить, их  надо  взращивать  подобно  редкостным  кактусам.  Здесь  вам
все-таки не Мадрид  и  не  Мадрас.  В  тутошних  гостиницах  вполне  могут
проживать самые настоящие крысы. А если есть крысы,  то  гости  к  вам  не
поедут. Они люди почтенные  и  к  крысам  питают  антипатию,  -  Громбальд
доверительно взял Регину под локоток.
     - Вы только представьте себе: почетного  гостя  приглашают  в  этакий
караван-сарай! Он, наивный, собирает вещи, покупает  билеты  на  все  виды
транспорта, приезжает,  а  тут  клопы!  Или  того  хуже  -  непростиранная
простыня. Наш гость в ужасе. Он хватается за голову и выбегает в  коридор.
И что же он там видит?  Лакей-вор  подглядывает  в  замочные  скважины,  а
попутно расставляет капканы на жирных крыс. Ясное дело, до клопов ему  нет
дела, а  сводница-коридорная  вместо  служебной  помощи  начинает  строить
глазки и вскользь осведомляется насчет наличия валюты. Гость в панике,  он
готов звонить в милицию, хотя точно знает,  что  милиция  не  поможет.  Не
верите мне, спросите у Саши. Милиция не ловит крыс  с  тараканами,  у  нее
есть дела поважнее -  например,  протоколы  и  отпечатки  пальцев.  Вот  и
скажите: что же  нашему  гостю  делать?  Что?  -  Громбальд  страдальчески
закатил глаза. - Разумеется, ответа вы не знаете. А  вот  я  знаю.  Нашему
гостю ничего другого не остается,  как  плюнуть  и  уехать.  Прежде  всего
потому что он гость и приехал для разрешения  важных  вопросов.  И  он  не
обязан  испрашивать  у  коридорной  швабру,  дабы  отбиваться  от  крыс  и
тараканов. Он, то бишь, Гость, есть важная персона,  и  более  чем  стыдно
предлагать ему спать на мокром в присутствии насекомых, да еще в обнимку с
коридорной, которую и обнять-то уже невозможно. Бррр...  А  если  вдобавок
течет батарея и не закрывается форточка? Да ведь он замерзнет  наш  гость!
Не умрет, конечно, и не заболеет, но ведь обидится!..  А  когда  обижаются
магистры, поверьте мне, это страшно. Потому что где-нибудь в Никарагуа или
славном Гондурасе немедленно начинают затеваться теракты  и  летят  чьи-то
головы. Машины сбивают собственных  водителей,  а  поезда  перемещаются  в
такие заоблачные дали, что  и  рассказать  невозможно.  Вас  ведь  Региной
величать? Очень и очень польщен! Тем более что вижу, вы понимаете меня.  У
вас жесткий характер, но добрая душа, - Громбальд слезливо ширкнул  носом.
- Правда, правда! Нежное сердце - такая  редкость,  дорогая  моя.  И  ваша
скорлупа его не спасет. Первые трещины я замечаю уже сейчас...
     - Послушайте, Громбальд! - Александр шагнул к человечку.
     - Зачем же так официально? Как-никак старые знакомые, я почти полюбил
вас. Как сына, как внука... Да, да, Саша! Вы могли бы стать моим внуком! А
тот фонтан... Ведь это не я, ей богу! Я и сейчас казнюсь, что  не  удержал
Панкратило. Да и мсье Приакарт погорячился...
     Маципура выдернул из-за пазухи револьвер. Раньше чем  кто-либо  успел
что-нибудь  сообразить,  хлопнул  выстрел.  Театрально  ахнув  и  взмахнув
руками, Громбальд кувыркнулся на землю.
     - Ты... Ты... - Регина  потрясенно  переводила  взор  с  Маципуры  на
распростертое тельце. - Зачем ты это сделал?
     - Разве непонятно? Он же мозги нам всем вкручивал!
     На глазах у Регины  выступили  неожиданные  слезы.  Кусая  губы,  она
умоляюще взглянула на Александра.
     - Когда же это все кончится!.. - пальцы ее сжались в кулачки.
     - Успокойтесь, ничего особенного не произошло, - Александр  шагнул  к
убитому. - Вставай, Зинка, хватит паясничать.
     Громбальд открыл сперва один глаз, затем другой. На  лицо  его  легла
скорбная тень, но тут же и пропала.
     - А ведь кое-кому стало меня жаль, - торжественным тоном произнес он.
- Пусть на одну крошечную секундочку, но жаль.
     Опершись о землю, он сел.
     За  спиной  у  Александра  послышались  убегающие  шаги.   Бежал   не
выдержавший напряжения гаишник. Они смотрели ему вслед и молчали.  Бережно
отряхнув пиджак и коротенькие брючки, Зиновий поднялся.
     - Если  бы  со  своего  боевого  поста  убежал  я,  меня  назвали  бы
дезертиром, - горделиво заявил он. И без видимой связи с первым добавил. -
Но кое-кому я все же не советовал бы стрелять повторно.
     - Вот как? - губы Маципуры дрогнули. - Что ты мне сделаешь, лилипут?
     Громбальд со значением поглядел в глаза телохранителю.
     - Отгрызу правую руку, - просто  сказал  он.  -  Или  пожалуюсь  пану
Панкратило. Поверьте, для вас - лучше первое.


     - И все-таки Сашка спятил, - Челентано тщетно  пытался  укрепить  под
мышкой кобуру. - Сообщаю сразу: ни единому его слову не верю.
     - Как бы то ни  было,  что-то  там  стряслось,  -  Дмитрий  подмигнул
взволнованному Казаренку. - Остаешься за  главного.  Антон!  Не  шалить  и
фантиками не сорить!
     - Я и конфет-то не ем!
     - Смотри, ведро мусорное перетряхну, проверю!.. Ну что, Николай,  где
там твои гвардейцы?  Если  Сашок  не  шутил,  возле  гостиницы  затевается
основательная свалка.
     - Сейчас подойдут.
     - Отправляйтесь, пожалуй, прямо  туда.  А  я  быстренько  заскочу  за
экстрасенсами.
     - Экстрасенсы! - Челентано фыркнул. - Дождемся, что пронюхают Кешкины
лаборанты. До конца жизни будут смеяться.
     - Не дрейфь, смех - дело хорошее, авось не помрем. Если Сашок  сказал
надо, значит, надо. Ого! Это еще что такое?
     В  кабинет,  пятясь,  как  рак,  проник  Петя-Пиво.  Следом  за   ним
раскачивающимся кавалерийским шагом  вошел  высоченный  усач  в  плаще,  в
диковинных ботфортах и широкополой шляпе.
     - Эй, гражданин!..
     - Предпочитаю, чтобы меня звали по имени, - громовым голосом  объявил
усатый. И тут же представился. - Панкратило! Пан Панкратило. Можно  и  без
"пана".
     Наткнувшись на стул, Петя-Пиво сел.  Выглядел  он  до  чрезвычайности
плохо. Такой вид появляется у людей, перенесших грипп с осложнением.
     - Гмм...  Чем,  собственно,  обязан?  -  брови  Челентано  озадаченно
сошлись на переносице. Он несколько растерялся.
     -  Не  "чем",   а   "чему",   уважаемый.   Впрочем,   фольклор   вещь
переменчивая... - Панкратило подхватил одно из кресел за спинку, со стуком
поставил на середину комнаты. Усевшись, по-хозяйски закинул ногу на ногу.
     - Есть, господа, небольшое дельце! - сообщил он. - Затем в общем-то и
забежал. Отниму у вас максимум минут двадцать-тридцать...
     - Ни минуты и ни секунды! - отрезал Челентано.  Он  сумел-таки  взять
себя в руки. Мгновения первой ошарашенности прошли. - Если дело спешное, с
вами разберется дежурный, а сейчас прошу немедленно покинуть помещение!
     - Забавно, - Панкратило усмехнулся. - Вы считаете, ваш  дежурный  еще
на что-то способен?
     - А ну брысь!.. - это вырвалось у Казаренка, который вдруг разглядел,
что через порог одна за другой сигают  кошки.  Черные,  серые,  полосатые,
они, мяуча, озирали собравшихся  и  довольно  организованно  рассаживались
вокруг усача.
     - Попрошу не шикать! -  Панкратило  нахмурился.  -  Это,  как  у  вас
выражаются, со мной. Некое подобие свиты.
     - Не знаю, как там у нас выражаются, но всю эту свиту вы  заберете  с
собой и сию же секунду! Если, конечно, не хотите неприятностей.
     -  Неприятностей?   -   Панкратило   расхохотался.   Дмитрию   Губину
почудилось, что от смеха незнакомца в окнах задрожали стекла. Впрочем, так
оно и было. Коля Савченко  обратил  к  Чилину  недоумевающее  лицо.  -  Да
выставить его отсюда, и все! Там же Сашка ждет...
     - За Сашу вашего не волнуйтесь. С ним обязательно  разберутся.  И  не
только с ним. Все, что от вас требуется, это всерьез заняться  Мамонтом  и
его людишками. Это мое главное предложение.
     - Кто  вы  такой?  -  Челентано  шагнул  вперед.  -  Ваши  документы,
гражданин!
     Одна из кошек  встала  на  его  пути,  грозно  урча.  Другие  заметно
придвинулись к компаньонше.
     - Легче, легче, капитан! - Панкратило замысловато покрутил пальцем. -
Учтите, это не явка с повинной, это визит доброй  воли.  Я  мог  бы  и  не
разговаривать с вами. Если пожелаете, я уйду...
     - Нет уж! Теперь вам придется ответить на все наши вопросы!
     Закинув назад голову, Панкратило вновь расхохотался.
     -  Прекратите  этот  идиотский  смех!  -  Челентано  отшвырнул  ногой
приблизившуюся кошку.
     Замолчав, Панкратило поднялся. Лицо его менялось на  глазах.  Сначала
оно стало просто злым, а потом... скулы его  быстро  поползли  вширь,  нос
уменьшился  вполовину,  глаза  утонули  под  черепными  дугами.   Какое-то
мгновение он походил  на  пещерного  человека,  но  стоило  присутствующим
моргнуть, и все снова вернулось  на  свои  места.  Только  усы  Панкратило
продолжали воинственно топорщиться.
     - Я превращу  вас  в  индюшку,  капитан.  Досрочно.  А,  возможно,  в
болотную жабу. Интересно, что вы сами предпочитаете?
     Коля Савченко прыгнул на усача, выставив перед собой ступню.  Видимо,
он дошел до точки. Никто не успел остановить его. И конечно же, коллеги не
ожидали того, что произойдет в следующую секунду. Без  усилия  уклонившись
от ступни, усач встретил атакующего кулаком. И когда Коля Савченко, призер
городских соревнований, мастер спорта по  айкидо,  рухнул  ему  под  ноги,
победно сообщил:
     - Нокаут. Так это, кажется, называется?
     Челентано не дал ему  договорить.  Выхватив  пистолет,  он  выстрелил
поверх широкополой шляпы Панкратило.
     - На пол, дрессировщик!..
     - Чушь! - прорычал усач.
     - А я сказал: на пол!
     Удивительным образом усы у Панкратило исчезли,  и  вместо  них  стали
стремительно прорастать два желтых, загибающихся кверху клыка.
     - Господи! -  Казаренок  слепо  зашарил  по  поясу,  силясь  отыскать
кобуру.  Впрочем,  оружие  нашлось  у  всех.  По  случаю  похорон  Лесника
Митрофанушка не поленился вооружить штаты. Теперь это пригодилось.  Начало
было положено, и первую пулю в чудовищного гостя всадил Дима Губин. К нему
присоединились остальные. Высоченного кавалериста больше не было. Стреляли
в какое-то подобие кентавра,  в  полуживотное  с  выпирающими  бивнями,  с
огромными мускулистыми лапами, с горящими желтым огнем глазами.  Оглушающе
рыча, Панкратило попробовал добраться до Чилина, но тот метнулся за  стол.
Одна из пуль угодила  чудовищу  в  лоб,  Антоша  швырнул  в  него  тяжелым
табуретом. Огласив комнату тигриным ревом, Панкратило  начал  отступать  к
выходу. Кровь хлестала из его тела ручьями. Открылась и  закрылась  дверь,
выстрелы смолкли.
     - Черт  побери,  где  он?  -  держа  пистолет  наготове,  Дима  Губин
приблизился к порогу. - Никого... Ни здесь, ни на лестнице.
     - А пятна крови есть?
     - Вроде нет...
     - И кошки куда-то пропали.
     - Плевать на кошек! Усач - вот, что важно!
     В комнате плавали серые дымные клубы, остро пахло пороховой гарью, но
бросаться вдогонку за гостем никто не спешил.
     - А ведь Сашка-то про них и говорил, -  неожиданно  сказал  Чилин.  -
Будто бы в гостинице эти паразиты обосновались. Целая шайка иллюзионистов.
Только я, дурак, не поверил.
     - Не ты один...
     - А пули их все-таки берут, сволочей. Иначе не стала бы  удирать  эта
зверюга.
     - Знать бы, куда она удрала.
     Дмитрий Губин проверил обойму.
     - Надо же! Весь магазин расстрелял и не заметил.
     - И у меня то же самое.
     - В другой раз запаску держите поближе...
     Нервное  напряжение  не  проходило.  Они  перебрасывались  ничего  не
значащими фразами, понимая, что стрельбой дело не  завершилось.  В  глазах
сослуживцев каждый мог прочесть один и тот же вопрос.
     Помотав головой, Савченко тяжело проковылял к креслу.
     - Вот гадина, - очумело пробормотал он.  -  Как  мальчишку  сопливого
раскрутила...
     Не дойдя до кресла, он пошатнулся. С трудом устояв, обвел всех мутным
взором.
     - Что это?
     Дмитрий Губин собрался было ответить, но  с  изумлением  ощутил,  что
земля уходит из-под ног. Он  ухватился  за  стол,  но  тот  заскользил  по
половицам, с грохотом ударился о стену. Опрокинулся двухстворчатый шкаф, в
стороны брызнули осколки, россыпью полетела служебная литература. Одно  из
окон распахнулось, и они с содроганием услышали знакомый рык.
     Взвизгнув, Казаренок на четвереньках пополз от окна, но пол все круче
становился  на  дыбы,  вслед  за  опрокидывающейся  мебелью  и  сыплющейся
канцелярской утварью их влекло к стене.  Ощутив  чудовищной  силы  толчок,
Дмитрий чудом не вывалился на улицу. Впрочем, улицы, как таковой,  уже  не
существовало. Через  раскрытое  окно  в  комнату  заглядывал  огромный,  в
розовых  прожилках  глаз.  Глаз  этот  моргнул,  и  ресницы  со  скрежетом
царапнули по жестяному карнизу,  оставив  отчетливые  следы.  Людей  вновь
подбросило в воздух, и, цепляясь за стены, Дмитрий с ужасом  осознал,  что
чудовищный циклоп вытряхивает  их  из  комнаты,  как  ребенок  вытряхивает
наловленных жучков из  спичечного  коробка.  Он  попытался  ухватиться  за
радиатор, но опоздал. Его крутануло на месте, и, потеряв опору, следом  за
размахивающим руками Чилиным он вылетел из кабинета.
     ...Они лежали в самых различных позах,  и  страшный  глаз  изучал  их
сверху. Удивительное заключалось в том, что все они были живы.  Гигантская
ладонь приютила сослуживцев в полном  составе.  Голос,  падающий  с  небес
подобно раскатистому грому, без сомнения принадлежал  Панкратило.  Дмитрий
разбирал лишь отдельные слова,  но  общий  смысл  до  него  тем  не  менее
доходил.
     - Куда же вас теперь,  родимых?  Родимых  и  таких  упряменьких?  Под
каблук? Или кошечкам поиграть?..
     - Смотрите! Это же наша комната!
     Дмитрий огляделся. То, что Антоша  назвал  комнатой,  было  настолько
огромно, что далекий потолок  вполне  подходил  под  определение  неба,  а
мебель, возвышавшаяся там и тут, напоминала горы Закавказья.
     - Аквариум! Он несет нас к аквариуму!
     Решение, которое принял великан, повергло  их  в  трепет.  Стеклянный
куб, формами и размерами напоминающий здание ЦУМа, приближался с  жестокой
неотвратимостью. Подобием самолета ладонь вознеслась над водой, и  Дмитрий
разглядел далеко внизу подвижные спины  меченосцев.  Рыбины,  шныряющие  в
зеленоватой глуби, чем-то напоминали акул, их острые серповидные хвосты то
и дело показывались на поверхности, заставляя сослуживцев вздрагивать.
     -  Цыпа-цыпа-цыпа!..  -  пальцы  циклопа  медлительно   раздвинулись,
плоскость, на которой они лежали, накренилась. Уцепиться  было  совершенно
не за что, и с криками один за другим они  посыпались  в  глянцевую  гладь
аквариума.
     Пережив холодную стремительность полета, Дмитрий погрузился  в  воду.
Он тотчас отличил ее непривычные качества. Не было ни брызг,  ни  звонкого
плеска. Зато и держаться на плаву оказалось значительно  легче.  Справа  с
выпученными глазами  барахтался  Казаренок.  Было  ясно,  что  плавать  он
абсолютно не умеет. И все-таки он тоже не тонул.
     - Савченко!.. Ты не видел  Савченко?  -  рядом  с  Дмитрием  из  воды
показалась голова Чилина. - Надо собрать всех вместе!
     Дмитрий молча ему позавидовал. Даже  в  этой  экстремальной  ситуации
Чилин оставался прежде  всего  начальником.  Чувствуя  ответственность  за
людей, он готов был объединять, сплачивать и вдохновлять. Вот бы  кого  на
место Митрофанушки, да только не выйдет. Из века в век  люди  предпочитают
занимать места чужие. Оттого и катится все в тартарары,  ругань  вытесняет
обычную речь, а в народных избранников хочется швырять гнилыми помидорами.
     - Нужно плыть к кормушке, слышите?..
     Дмитрий кивнул. В несколько гребков дотянулся до Казаренка и, ухватив
коллегу за шиворот, медленно поплыл  в  сторону  покачивающегося  на  воде
понтона. Именно так теперь выглядел пенопластов