е корпорации, делающей бизнес  в  этой  стране.  Мимека,  кажется,
восточное имя, как некоторые из  вас  указали,  а  другое  имя  похоже  на
греческое. Мы просто не знаем. И мы совсем не намерены, чтобы этот  пробел
так и оставался незаполненным. Мы работаем в этом направлении.
   - Они живут на ферме Хелльстрома? - спросила она.
   - Вероятно.
   - Есть их описания?
   - Нечеткие: темные волосы и общие черты, характерные для женщин.
   - Общие, - задумчиво повторила она. - А интересно, как  бы  вы  описали
меня. Хотя ладно, это неважно. И как они связаны с Хелльстромом?
   Перуджи  чуть  помедлил  с  ответом.  Он  знал,  какое  впечатление  он
производит  на  женщин.  Высокий,  шесть  футов  и  четыре  дюйма  ростом,
внушительный вес: 221 фунт. У песочного  цвета  волос  рыжеватый  оттенок,
становившийся еще более темным на  бровях.  Глаза  темно-карие,  часто  по
ошибке  принимаемые  за   черные,   глубоко   посаженные   над   несколько
коротковатым носом, широкий рот и квадратный подбородок. Общее впечатление
- доминирующее мужское  начало.  Неожиданно  послав  ей  через  весь  стол
ослепительную улыбку, он сказал:
   - Мадам, я не буду описывать вас ни для кого-либо, ни  даже  для  себя.
Такова моя обязанность перед Агентством: вы все  остаетесь  безымянными  и
безликими. А что же касается тех женщин, Хелльстром доверял им достаточно,
чтобы назначить в правление своей корпорации. Это крайне нас интригует.  И
мы намерены удовлетворить свое  любопытство.  Обратите  внимание,  что  по
документам  Калотерми  является  вице-президентом,  а  другая  женщина   -
секретарем-казначеем, и в то же время каждая из  них  владеет  лишь  одним
процентом акций.
   - Сколько им лет? - спросила она.
   - Совершеннолетние.
   - Они путешествуют вместе с Хелльстромом?
   - У нас нет на этот счет никаких сведений.
   - И вы даже не знаете, есть ли у этих женщин мужья или привязанности? -
продолжила она.
   Густые брови Перуджи начали уже в гневе опускаться, но он  удержал  их,
заставив голос звучать ровно, чтобы не выдать  своего  разочарования  этим
пробелом в своих знаниях:
   - Да, мы не знаем этого.
   Однако она догадалась о его состоянии, потому что задала тот же  вопрос
и о Хелльстроме:
   - А Хелльстром, он женат или в связи с кем-нибудь?
   - Мы и этого не знаем. В этих папках находится  все,  что  мы  имеем  к
настоящему времени.
   - Все? - фыркнула она. - Сколько лет Халльстрому?
   - Предположительно тридцать четыре. Он жил на ферме и первые  семь  лет
получал образование дома. Его бабка Трова Хелльстром была  дипломированной
учительницей.
   - Я закончила с  обязательной  программой,  подготовленной  заранее,  -
сказала она, постучав по папке. - Значит, только тридцать четыре. Я задала
этот вопрос просто, чтобы подчеркнуть, что он довольно еще молод для того,
чтобы поднять такую бучу.
   - Не так уж и молод.
   - Вы сказали, что он читает лекции и время от времени проводит семинары
и  коллоквиумы  и  что  он  учился  на   нескольких   факультетах   разных
университетов. Как сумел он получить столь ответственные назначения?
   - О, благодаря своей репутации.
   - Гм-м! Что нам известно о его помощниках?
   - Его технический персонал, деловые связи... вы  все  это  прочитали  в
папках.
   - И его банк в Швейцарии. Интересно. Какие данные о его состоянии?
   - Только те, что в досье.
   - Рассматривали вы возможность осторожного наведения справок через  его
адвокатов?
   - Вы что, принимаете нас за кретинов? - спросил Перуджи.
   Она молча посмотрела на него, а потом тихо произнесла:
   - Я же сказала "осторожного".
   - Его законный адвокат, как вы могли заметить, уроженец  Фостервилля  -
совсем маленького городка, - терпеливо объяснил  Перуджи.  -  Связь  между
двумя собаками не может быть осторожной, как вы изволили выразиться здесь.
   - Гм-м!
   Перуджи посмотрел на лежащие перед ним папки. Она, конечно, знала,  как
и все остальные, что он не сообщил им всего. Это естественно, но у нее  не
было возможности знать наверняка. У нее не было ничего, кроме подозрений.
   - Встречался ли кто-нибудь  из  наших  людей  с  этим  Хелльстромом?  -
спросила она.
   Перуджи посмотрел на нее, удивляясь:  "Почему  остальные  позволяют  ей
быть их представителем? Более чем удивительно!"
   - Как вы возможно знаете, у Шефа есть связи с  вице-президентом  банка,
ведущим финансовые дела кинокомпаний, обычно занимающихся продажей фильмов
Хелльстрома. Этот вице-президент встречался с Хелльстромом, и у  нас  есть
его отчет, который вскоре будет передан вам на руки.
   - Этот банк не связан с компанией Хелльстрома?
   - Нет.
   - Вы уже прощупали наши связи в Швейцарии?
   - Здесь нет мошенничества, и  поэтому  мы  не  можем  открыто  получить
доступ к банковским счетам в Швейцарии. Но мы еще попытаемся  использовать
и этот путь.
   - И какое впечатление произвел Хелльстром на этого вице-президента?
   - Способный человек, довольно спокойный, хотя иногда взрывается,  когда
затронуты его собственные интересы... особенно в вопросе экологии.
   - Сколько он платит своим сотрудникам?
   - По шкале профсоюза гильдии, но на нескольких человек данных о налогах
мы не имеем.
   - А эти две женщины?
   - Вероятно, их держит нечто иное, нежели деньги. Мы полагаем,  что  они
живут на ферме, но декларацию о доходах они не  посылают.  Предполагается,
что Хелльстром не так уж щедр - а может тут какое-то  мошенничество.  Пока
что  мы  не  можем,  сказать.  Из  виденных  нами  записей  следует,   что
кинокомпания  не  приносит  дохода.  Весь   доход,   похоже,   уходит   на
деятельность, очевидно законную, носящую образовательный характер.
   - Может ли эта ферма был подпольной школой?
   - Некоторая часть молодых людей остается там для обучения  производству
фильмов и для изучения экологических проблем. Подробнее об этом в отчетах.
   -  Подробнее,  -  повторила  она  ровным  голосом.  -   Можем   ли   мы
предполагать, что его ферма была подвергнута инспекции,  ну,  строительной
или что-то в этом роде? Ведь в Орегоне должны быть приняты соответствующие
законы.
   -  Инспекцию  проводят   местные   власти,   и   точность   информации,
основывающейся на этих инспекциях, остается  под  большим  сомнением.  При
первой же возможности мы обновим наши данные.
   - А технический персонал Хелльстрома, его операторы и так далее  -  они
профессионалы в своем деле?
   - Они делают работу, заслуживающую высокой оценки.
   - Но сами люди, к ним относятся хорошо?
   - Можно сказать и так.
   - А что скажете вы?
   - Вопрос не имеет  особого  смысла,  кроме  как  указателя  направления
дальнейших вопросов. По нашему мнению, преуспевающие  в  кинобизнесе  люди
стремятся добиться внешнего восхищения от своих коллег, но часто  за  этим
скрывается глубокая ненависть.  Восхищение,  в  обычном  понимании  смысла
этого  слова,  мало  подходит  к   этой   ситуации,   ну,   может   только
свидетельствуете компетенции и доходе.
   - Сколько раз путешествовал Хелльстром с того времени, как  этот  отчет
попал в наши руки?
   - Однажды - в Кению и два дня в Станфорде.
   - Он сейчас может быть не на ферме?
   - Да. Для полной уверенности мне нужно  просмотреть  последние  отчеты.
Как вы знаете, мы только что ввели в дело новую команду.  Разумеется,  вас
будут держать в курсе.
   - Из ваших предыдущих отчетов  следует,  что  Хелльстром  проводит  вне
фермы от двух недель и больше в  месяц.  Кто  его  замещает,  когда  он  в
отъезде?
   - Пока что нам это не известно.
   - Насколько тщательно велось наблюдение за ним во время более доступных
поездок?
   -  Мы  проверяли  его  багаж  и  обнаружили  лишь  кинокамеры,  фильмы,
технические бумаги  и  тому  подобное.  В  основном  его  записи  касались
насекомых.  Он,  похоже,  очень  педантичен  во  всем,  что  касается  его
специальности. Мы не обнаружили ничего, выходящего за рамки закона.
   - А как насчет провокации?
   - Это исключено из-за его авторитета в научных кругах.  Слишком  многие
поверят его протестам.
   Потом она откинулась на спинку кресла, замолчав  на  несколько  секунд.
После чего эта стерва бросила:
   -  Сообщите  Шефу,  что  из  этого  можно   извлечь   пользу.   Мы   не
удовлетворены.
   "Не удовлетворены! - подумал Перуджи, нетерпеливо барабаня пальцами  по
черному пластиковому сиденью такси. - Но  они  испугались,  и  этого  было
достаточно на первый раз. Если выгорит все  дело,  связанное  с  "Проектом
40", если все пойдет в том направлении, о котором они с Шефом намеренно не
говорили им, то выгоды хватит на всех, включая и Дзулу  Перуджи.  Конечно,
это никак не может быть оружие. Вещь выделяла слишком много тепла. Но  при
низких температурах это тепло можно использовать в производстве металлов и
пластмасс. По самой скромной  оценке  это  вызовет  коренную  модернизацию
металлургии, ведущей к просто головокружительному падению  стоимости.  Да,
выгода здесь - не то слово!"


                   Инструкции для воспитания избранных рабочих:
                   "Мы используем язык Чужаков из Внешнего мира, но имея в
                виду свои собственные цели, с иными значениями слов. Важно
                не путать главные  отличия.  Этого  требует  необходимость
                маскировки. Поскольку  мы  практически  беззащитны  против
                лучших сил Внешнего мира, нашей основной зашитой  остается
                их незнание того, что  мы  живем  среди  них,  взяв  их  в
                качестве первоначального образца при создании Улья".


   Во  второй  половине  дня  Депо  стал  вспоминать  краткие   инструкции
Мерривейла. Может быть, виной тому его возбужденные нервы, но он  подумал:
"А сколько же агентов погибло в этом деле?" Мерривейл был тот еще тип -  с
этим своим проклятым акцентом и все  такое.  Иногда  Депо  ловил  себя  на
мысли,  что  Мерривейл  восхищается  Хелльстромом.  Людей,  подобных  ему,
приводит в восхищение лишь успех, но у Мерривейла всегда присутствовал еще
и страх. И чем ближе успех подступал к Мерривейлу, тем сильнее  становился
его страх.
   В замкнутой долине жара не спадала - все так же пекло  горячее  осеннее
солнце. Депо начал чувствовать сонливость, и временами его веки смыкались.
   Он заставил себя сконцентрировать внимание  на  строениях  фермы.  Если
верить последним донесениям, сам Хелльстром  должен  быть  где-то  там,  в
стенах этих зданий. Однако ничто не подтверждало этого.
   Так почему же Мерривейл восхищается Хелльстромом?
   Резкий хлопок окончательно разбудил Депо. Он увидел движение в  дальнем
левом углу сарая-студии. Это была тележка на  колесах.  Довольно  странное
средство передвижения - на память пришли  стародавние  вокзальные  тележки
для перевозки багажа, с ручным приводом, на больших колесах со спицами и с
высокими бортами. Пронзительный голос выкрикнул команду откуда-то  изнутри
здания, но Депо не смог разобрать слов, что-то вроде "погрузить". Смысла в
этом не было.
   Из сарая вышла молодая женщина и встала перед тележкой; Депо  сразу  же
поразило, что она была обнаженной. В  бинокль  он  видел  шорты  телесного
цвета, но на ней не было ни лифчика,  ни  блузки,  а  ноги  были  обуты  в
сандалии.
   Благодаря мощным линзам Депо  смог  увидеть  ее  совсем  близко,  когда
девушка  опускала  рулевую  перекладину,  поднятую   вертикально   впереди
тележки. У нее были упругие груди с  темными  сосками.  Ему  так  хотелось
рассмотреть ее, что он едва не пропустил  приближение  еще  одной  молодой
женщины, одетой подобным же образом, заметив ее лишь тогда,  когда  третья
рука появилась в поле его зрения. Эти женщины так похожи, что  могли  быть
сестрами, но они не подходили  под  описания  женщин,  являвшихся  членами
правления корпорации Хелльстрома: волосы у них были светло-желтые.
   Молодые женщины взялись за перекладину и  потащили  тележку  вперед,  к
северным воротам. Они двигались быстро и нетерпеливо,  что  казалось  Депо
несоответствующим долгому ожиданию, которому подвергся ящик  за  воротами.
Он не видел иной причины появления тележки. Они собирались  забрать  ящик.
Что же в этой проклятой штуковине? И почему они почти голые? Он  вспомнил,
как напрягались посыльные, двигая ящик, и удивился, как же эти две девушки
поставят такую тяжесть на тележку? Конечно, к ним на помощь  должны  будут
прийти другие.
   С возрастающим удивлением он наблюдал, как  женщины  открывают  ворота,
разворачивают тележку так, чтобы можно было опустить борт и поставить ящик
на дно. С удивительной легкостью они подняли ящик, затратив на это намного
меньше времени, чем понадобилось мужчинам, которые привезли ее сюда. Потом
быстро  закрыли  борт  и  вернулись  к  сараю  с  той   же   быстротой   и
решительностью, как и по пути к воротам. Гораздо быстрее, чем  он  ожидал,
они добежали до сарая и скрылись из виду. И снова раздался хлопок. Дверь?
   Депо прикинул, что вся операция заняла не более пяти минут.
   Поразительно! Настоящие амазонки! Хотя на первый  взгляд  они  казались
всего лишь хорошо развитыми, пышущими здоровьем  молодыми  женщинами.  Эта
Хелльстромовская ферма что, является убежищем для помешанных на  здоровье?
Их цветущий вид наводил на подобную мысль. Депо же  самому  эта  ферма  не
нравилась.  Слишком  уж  деловитыми  были  эти  женщины.   Они   не   были
фанатками-культуристками. Просто рабочими, выполняющими свое дело, которое
знали настолько, чтобы обходиться без слов или лишних движений. Но  почему
для подобного рода работы используются женщины?
   Еще одно проклятое упущение в отчете, и нет ответа на этот вопрос!
   Депо бросил взгляд на часы: до захода солнца осталось меньше  получаса.
Долина и ферма снова погрузились в ничем не нарушаемую  тишину.  Местность
сделалась  еще  более  пустынной  после  короткого,  но  яростного  взрыва
человеческой энергии, произведенного этими молодыми женщинами.
   - Так что же, черт возьми, в этом ящике?
   Лучи опускающегося солнца заливали верхушку гребня холма слева от него,
погружая  долину  в  тень,  но  от   золотистой   травы   и   листьев   на
противоположном склоне холма отражался свет, осветляя ее. Депо  знал,  что
он хорошо замаскирован под этими темными кустами,  но  долина  и  вся  эта
местность вновь обрели оттенок зловещей тишины. Глубоко вздохнув, он решил
не менять своего решения дожидаться наступления ночи и лишь затем  уходить
отсюда. Все вокруг него  было  пропитано  атмосферой  западни.  Он  пополз
обратно, дальше в  тень,  и  посмотрел  влево  на  открытое  пространство,
которое   ему   предстоит   пересечь.   Слабый    свет    затоплял    поле
золотисто-оранжевым блеском. И этот же свет  создавал  четкую  тень  следа
помятой им травы.
   "Какой же я дурак, что выбрал этот путь! - подумал он мрачно. -  В  чем
же состояла ошибка Портера?"
   Чувство полного изнеможения охватило его. Неожиданная мужеподобная сила
этих полуобнаженных молодых женщин, постоянное раздражительное гудение  из
сарая-студии, невысказанные вслух предупреждения на инструктаже Мерривейла
и отчеты, пустынная долина на фоне дальнего  движения  коров  (почему  они
находятся так далеко?) - все призывало его дождаться наступления  темноты.
Он лежал почти час, наблюдая и переживая свои предчувствия.
   День угасал. У края горизонта, на западе, пурпурный поток  казался  еще
ярче на фоне ярко-оранжевого неба. Склоны долины  погружались  в  сумерки,
почти что в черноту, и трудно было понять, на самом ли  деле  он  различал
детали или же просто воскрешал их по памяти. Свет не горел ни на ферме, ни
в сарае. Видимость упала почти что  до  нуля,  но  когда  Депо  выполз  из
кустов, то на северном горизонте  различил  звезды  и  слабый  свет.  "Там
Фостервилль, - понял он. - А на ферме до сих пор ни единого пятна света".
   Еще одно упущение в отчете.
   Депо провел руками вокруг себя, убедился, что выбрался из кустов, потом
встал на ноги. Спина заныла от боли. Депо полез в рюкзак, достал  сандвич,
завернутый  в  бумагу,  развернул   ее   и   стал   есть,   восстанавливая
ориентировку. Сияние  Фостервилля  помогло  ему.  Сандвич  подкрепил  его.
Сделав долгий глоток воды, он приготовился в обратный путь.
   Однако чувство опасности не проходило.
   Нелогичность его  он  понимал  умом,  но  Депо  привык  доверять  этому
чувству. Опасностью пропахло все, что он узнал об этом месте,  что  видел,
слышал - скорее даже то, чего не видел  и  не  слышал.  И  вместе  с  теми
упущениями в отчетах все внутри него кричало: опасность.
   "Убирайся, черт возьми, отсюда!" - сказал он самому себе.
   Он повернул  браслет  часов  и  посмотрел  на  светящийся  циферблат  с
компасом, установил нужное направление и двинулся вперед через поле. Когда
он вышел из-под деревьев, видимость немного улучшилась, и он  ощутил,  что
движется по длинному склону, поросшему сухой травой, как и утром.
   Земля под травой была неровной,  и  Депо  часто  спотыкался,  неизбежно
взбивая вверх пыль, и несколько раз даже  останавливался,  чтобы  сдержать
желание чихнуть. Его движение в траве казалось ему неестественно громким в
этой ночной тишине, но появился слабый ветерок, а  когда  он  остановился,
Депо расслышал, как колышутся впереди деревья. Замедлив шаг, он  попытался
использовать сходство между этими  двумя  звуками.  Он  набрал  еще  сухих
травинок, которые царапали кожу. Да и медленное движение выводило  его  из
себя. Депо обнаружил, что неосознанно ускоряет  шаг.  Что-то  внутри  него
призывало: "торопись".
   Однако светящийся циферблат компаса и сияющий  небосвод  позволяли  ему
ориентироваться. Он уже различал встречающиеся на  пути  деревья  и  легко
обходил их. Впереди вырисовывалась темная линия крупных деревьев,  которые
он однажды уже проходил. Там должна быть тропа  животных.  Он  предполагал
выйти на эту тропу задолго до  того,  как  его  ноги  ступили  на  твердую
поверхности, на которой не было травы. Депо нагнулся,  руками  ощупал  эту
поверхность и почти стертые следы копыт в грязи. Давно уже ни  один  олень
не проходил тут. Это были старые следы, он их заметил еще утром, и  сейчас
они лишь дополнили картину общего впечатления от этой долины.
   Депо выпрямился и пошел вдоль тропы,  когда  расслышал  далекий  слабый
шелест в поле позади себя. Этот звук не  походил  ни  на  шуршание  травы,
производимое идущим  по  ней  человеком,  ни  на  ветер.  И  источник  его
невозможно было определить - просто где-то  сзади.  Кроме  далеких  теней,
которые могли быть деревьями или  неровностями  ландшафта,  ничего  нельзя
было разглядеть. Звук становился громче, и  Депо  чувствовал,  как  в  нем
нарастает угроза. Звук скорее даже напоминал шепот,  нежели  шелест.  Депо
выпрямился, повернул прочь  в  сторону  от  этого  звука  и  начал  быстро
двигаться по тропе. Он заметил, что видит тропу,  если  смотрит  вниз  под
острым углом.
   Вскоре он достиг  линии  деревьев,  где  мадронии  росли  вперемежку  с
соснами. Деревья закрыли слабый свет звезд, и Депо был вынужден перейти на
шаг. Несколько раз он сходил с тропы, после  чего  находил  ее  ногами  на
ощупь. Ему очень хотелось вынуть фонарик из рюкзака, но странный звук  все
усиливался за его спиной. Теперь это определенно был свист. Шум  множества
нижних юбок с фижмами, если бы их тащили сквозь траву,  не  был  бы  столь
металлическим. Видение этих юбок на мгновение позабавило его, однако  лишь
до тех пор, пока он не вспомнил  о  полуобнаженных  молодых  амазонках  на
ферме. И почему-то эта  воображаемая  картина  отнюдь  не  показалась  ему
забавной.
   Депо спрятал свой  велосипед  в  кустах,  где  тропа  пересекала  узкую
грязную дорогу. Эта дорога огибала невысокий холм и тянулась  дальше  вниз
по длинному склону к проселочной дороге, где Депо припарковал  автофургон.
На руле у велосипеда имелся фонарь, и он пообещал  себе  включить  свет  и
гнать, словно за ним гонятся черти.
   Но стал ли звук за е