-  десять  процентов  с   этих
пятнадцати сотен. У сестры не хватает мозгов потребовать свое.
     Это я должен бы содрать с вас комиссионные за  все.  Договорились  мы
или нет?
     - Договорились, - согласился Кларк.
     Дядюшка Том поднялся.
     - Вот и все, док. Он парень надежный,  можешь  ему  верить.  Так  что
расслабься, И вы, Квай Яу, переведите  дух.  Чек  можете  прислать  завтра
утром на мой адрес. Пошли, ребята.
     - Спасибо, Том. Хотя, боюсь, это слово совсем не к месту. Чек будет у
тебя дома раньше, чем ты сам. И... еще один вопрос...
     - Слушаю, док.
     - Том, я еще не родился, а ты уже жил здесь, так что я  мало  знаю  о
твоем прошлом - обычные сплетни да статья в "Кто есть кто на Марсе"...  За
что тебя сюда привезли, Том? Ведь не своей же волей ты сюда попал, правда?
     Казалось, мистера Пуна вот-вот хватит удар. Меня тоже. Но дядя Том не
обиделся. Он от всей души рассмеялся и сказал:
     - Меня обвинили в том, что я замораживаю детишек в  корыстных  целях.
Облыжно, конечно. Я бы никогда не докатился до такого. Идемте,  дети  мои.
Выберемся из этого гнезда вурдалаков, пока они  не  уволокли  нас  в  свои
подземелья.
     Вечером, в постели, я сквозь дрему все вспоминала наш набег.  Папа  и
мама ничуть не возражали - дядя Том все уладил по телефону  еще  до  того,
как мы вернулись домой. Тут кто-то из  малышей  заплакал,  я  поднялась  и
босиком пошлепала в детскую. Это был Дункан, мой милый братик, еще  сухой,
но  ужасно  одинокий.  Я  взяла  его  на  руки,  потетешкала  немного,  он
поворковал, а потом описался, и пришлось медлить ему пеленки.
     Хоть он и смотрит  пока  в  разные  стороны,  мне  он  кажется  очень
хорошеньким, даже лучше, чем детишки в яслях, пусть они и старше  на  пять
месяцев. Он уже крепко спал, когда я клала его в постельку. Пошла спать  и
я.
     И вдруг остановилась как вкопанная. Линия Треугольника потому  так  и
называется, что обслуживает все три планеты -  Марс,  Венеру  и  Землю.  И
маршрут корабля зависит от взаимного расположения планет в  тот  или  иной
момент.
     Но как они расположены сейчас?
     Я пошла в гостиную, отыскала еженедельник "Боевой Клич", скормила его
проигрывателю... и отыскала страницы с расписанием прибытий и стартов.
     Точно! Я попаду не только на Землю, но и на Венеру!
     Венера! Знай об этом мама... нет, пока ей не стоит ничего говорить. А
дядя Том наверняка окажется сговорчивее... там.
     Наверное, я буду сильно скучать по  Дункану  -  он  такой  миленький,
прямо как пупсик.



                                    4

     Несколько дней я не могла  урвать  ни  минуты,  чтобы  черкнуть  хоть
слово. Хорошо, что прививки для Терры, фотографии, паспорта  и  все  такое
прочее не пришлось делать заново, а то бы я так никуда и не  улетела.  Все
шло наперекосяк. Правда, мама очнулась от своего атавистического изумления
и здорово мне помогла. Секунды две-три она сносила вопли малышей и  только
потом бросалась к ним, а меня оставляла всю в булавках.
     Не знаю, как собирался Кларк и собирался ли он вообще. Он все так  же
слонялся по дому, молчал, а если и отвечал, то только невнятным ворчанием.
И у дяди Тома, похоже, не было никаких забот. За все эти сумасшедшие дни я
видела его всего два раза (я поклянчила у него багажный лимит и мой лучший
из всех дядей согласился). Оба раза пришлось выскребать его  из  карточной
комнаты в Клубе Лосей. Я спросила, как он умудряется готовиться к  полету,
да еще и в карты играть.
     - Все очень просто, - ответил он. - Я купил новую зубную щетку. Разве
нужно что-нибудь еще?
     Я сказала ему, что он совершенный дикарь, а он усмехнулся и взъерошил
мне волосы. Спрашивается:  пресыщусь  ли  и  я  когда-нибудь  космическими
полетами? Наверное, да, если мне суждено  стать  астронавтом.  Правда,  Па
говорит,  что  половина  смака  состоит  именно  в   сборах...   так   что
пресыщаться, пожалуй, не стоит.
     Как бы то ни было, мама все-таки умудрилась вовремя привезти  меня  в
челночный космопорт Марсополиса, со  всем  багажом  и  тысячей  бумажек  -
билеты,  медицинские  справки,   паспорт,   универсальный   комплект   для
идентификации,  гарантийный  сертификат  родителей,   три   вида   валюты,
аккредитивы, свидетельство о  рождении,  полицейский  сертификат,  справка
Службы  Безопасности   и   не-помню-что-еще-с-печатями.   Все   было   как
полагается; я жонглировала свертком, который  не  влез  в  чемоданы,  одна
шляпка была у меня на голове, а другая - в руке. (Хоть  убейте,  не  знаю,
куда потом подевалась эта вторая  шляпка.  Наверное,  так  и  осталась  на
Марсе, но я обошлась и одной.)
     Прощались мы нежно и со  слезами  (когда  Па  обнял  меня,  мне  даже
расхотелось улетать). А туг еще в  порт  приехали  человек  тридцать  моих
одноклассников (честное слово, не ожидала), да еще с плакатом:  БОН  ВОЯЖ,
ПОДКЕЙН! [Счастливого пути, Подкейн! (франц.)]
     Все мы перецеловались и если  бы  кто-нибудь  из  нас  был  нездоров,
началась бы серьезная эпидемия. Меня поцеловали даже те мальчики,  которые
раньше даже не пытались. Я вовсе не какая-нибудь недотрога,  если  браться
за дело спокойно и без грубостей. По-моему, инстинкты надо  развивать  так
же, как и разум.
     Только на борту челнока я обнаружила, что мне сломали корсет -  папин
подарок. Наверное, именно тогда я потеряла вторую шляпку - точно теперь не
узнаешь. Я бы растеряла весь багаж, но дядя Том был настороже. Кроме  всех
прочих, нас провожали фотографы и корреспонденты -  конечно,  не  меня,  а
дядю. Все кончилось разом - челнок ждать не может, он должен стартовать  в
определенную секунду, чтобы попасть в Деймос, хотя тот и движется  гораздо
медленнее Фобоса.  Репортер  из  "Боевого  Клича"  до  последнего  силился
выпытать у дяди Тома его мнение о предстоящей конференции Трех Планет,  но
дядя лишь указал на свое горло и прошипел:
     - Ларингит.
     Мы вошли в челнок и люк за нами закрылся.  Наверное,  это  был  самый
мимолетный ларингит в анналах медицины: по дороге в порт дядя Том  говорил
совершенно нормально, в челноке - тоже.
     Все челночные полеты похожи друг на друга; на Фобос ли, на Деймос  ли
- без разницы, Но нельзя привыкнуть ни к первому взвыву двигателей,  ни  к
перегрузке, когда дышать-то трудно, не то что шевелиться. И в  невесомости
всегда странно и жутковато. Хвала Господу, желудок и вестибулярный аппарат
у меня в норме, но все равно - подташнивает.
     На Деймосе - та же невесомость: у спутников  почти  нет  собственного
притяжения. Поэтому прежде чем отстегнуть ремни,  надо  надеть  подошвы  с
присосками Деймос отличается-таки от Фобоса, но природа-матушка тут не при
чем. Фобос - часть Марсианской Республики и лететь туда можно безо  всяких
формальностей. Нужны только деньги, свободный день и привычка к пикникам в
космосе.
     А Деймос - вольный порт, он навечно арендован Администрацией Договора
Трех Планет. Преступник, объявленный к розыску в Марсополисе, может  здесь
пересесть с корабля на корабль прямо на глазах  у  полицейских,  а  те  не
посмеют и пальцем его тронуть. В  таком  случае  нужно  возбудить  дело  в
Верховном Межпланетном Суде, что на Луне,  выиграть  процесс  и  при  этом
доказать, что этот тип виновен не только по нашим, но и по  интерпланетным
законам... а уж потом просить прокторов Администрации арестовать его, если
он все еще околачивается на Деймосе, что, сами понимаете, маловероятно.
     Все это я знаю из школьного учебника "Основы марсианской политики". В
главе "Экстерриториальность" все это убралось на полстраницы.  Теперь  мне
дали время припомнить школьный курс: как только мы вышли из  челнока,  нас
тут же заперли в комнате под лицемерным названием  "Зал  для  гостей".  Мы
ждали  "процедур".  Через  стеклянную  стену   комнаты   я   видела   холл
космовокзала  -  люди  куда-то  спешили,  делали  что-то  непонятное,   но
интересное. Нам же приходилось сидеть в компании  чемоданов  и  синеть  со
скуки.
     С каждой минутой я все больше наливалась злобой, что на  меня  совсем
не похоже - от природы я приветлива и любезна.  Подумать  только,  неужели
моя мама построила все это для  того,  чтобы  меня  держали  в  стеклянной
коробке, как белую мышь в виварии.
     (Честно говоря, мама только достраивала Деймос,  начали-то  марсиане,
когда у них под рукой оказался  блуждающий  астероид.  Бог  весть  сколько
миллионов лет назад космос им надоел, и все  свое  время  они  с  тех  пор
тратят на  разбор  того-и-этого-не-разбери-поймешь.  Так  что  Деймос  был
здорово запущен, когда за дело взялась мама.  Ей  пришлось  полностью  его
перестраивать, от скорлупы до косточки.)
     Как бы то ни было, все, что я видела сквозь стеклянную  стенку,  было
плодом  маминых  талантов,  изобретательского  и  инженерного.  Я   начала
закипать. Кларк уединился в углу с каким-то типом,  они  тихо  беседовали.
Несмотря на свои антисоциальные наклонности, Кларк везде и  всюду  находит
знакомцев, хоть бы  и  во  втором  колене.  Временами  он  напоминает  мне
функционера какого-то подпольного братства - у него довольно  сомнительные
знакомые, и он никогда не приводит их домой.
     Злиться на пару с Кларком - одно удовольствие: он всегда готов помочь
ненавидеть что-нибудь ненавистное и при этом  найдет  резоны,  из  которых
станет ясно, что положение еще даже, чем тебе думалось вначале. Но он  был
занят, так что оставался только дядя Том. Ему-то  я  и  стала  жаловаться,
как, мол, возмутительно, что свободных граждан  Марса  на  марсианской  же
Луне держат взаперти, словно зверей, и все  из-за  Администрации  Договора
Трех Планет и ее дурацких правил.
     - Политики! - процедила я. - Честное слово, я все устроила бы гораздо
лучше.
     - Конечно, - серьезно согласился дядя. - Но ты еще не все понимаешь.
     - Еще как понимаю!
     - Нет, голубка моя. По-твоему, было бы логичнее позволить  пассажирам
шататься по магазинам. И это верно: зачем держать  тебя  здесь,  когда  ты
могла бы осчастливить дюжину спекулянтов своими деньгами. То, что для тебя
- мелочь, для них - мечта всей жизни. И вот  ты  произносишь:  "политики",
словно это какая-то брань, и думаешь, будто все объяснила.  -  Он  перевел
дух. - А вот это НЕ верно. Политика - вовсе не зло, это самое чудесное  из
людских изобретений. Хорошая политика - и все прекрасно... плохая  -  тоже
хорошо.
     - Как это? - вымолвила я.
     - А ты подумай сама. Политика - это способ вести дела...  без  драки.
Мы торгуемся из-за каждой мелочи, в чем-то  уступаем  друг  другу,  причем
каждый думает, что обжулили именно его,  спорим  до  хрипоты  и,  наконец,
кое-как  договариваемся,  не  разбивая  при  этом  голов.  Вот  что  такое
политика. Есть и другой способ - разбить-таки эти головы... Так и  бывает,
когда одна или обе стороны больше не желают торговаться.  Поэтому-то  я  и
говорю, что хороша даже плохая политика... ведь единственная  альтернатива
- насилие и страдания.
     - Э-э... странные слова для ветерана  Революции.  Сдается  мне,  дядя
Том, что среди кровожадных злодеев, что подняли  пальбу,  был  и  ты.  Так
говорит Па.
     Он ухмыльнулся.
     - Я большей частью увертывался. Если политика  не  срабатывает,  надо
драться. Наверное, надо пострелять в человека, чтобы он  понял,  насколько
лучше путаться в политических дрязгах, чем подставлять лоб под пули. -  Он
нахмурился и вдруг сделался совсем старым. - Самая  трудная  из  жизненных
проблем: когда говорить, а когда - драться. - Тут  он  улыбнулся  и  снова
помолодел. - Это не люди изобрели войну, она появилась задолго до нас.  Но
мы  изобрели  политику.  Вникни,  малышка:  ведь  Homo  sapiens  -   самое
безжалостное,  самое  злобное,  самое  хищное   и,   уж   конечно,   самое
смертоносное животное в этой планетной системе. Но именно человек придумал
политику! Он придумал, как сосуществовать с себе подобными, и в результате
мы не убиваем друг друга, во всяком случае, как правило. И чтобы я  больше
не слышал, как ты ругаешься словом "политика".
     - Прости, дядя Том, - покорно сказала я.
     - Так я тебе и поверил. Но если эта мысль поварится  в  твоей  голове
лет двадцать-тридцать, ты, может быть... Ага! Вот твой мучитель, девочка -
тот самый бюрократ, поставленный сюда грязными политиканами специально для
того, чтобы неправедно держать тебя в заточении подлом. Так вцепись же ему
в очи, покажи, что ты думаешь об его идиотских инструкциях.
     Я светила гордым молчанием. Никогда не угадаешь, шутит дядя  Том  или
нет; он любит поводить меня за нос, да еще и оторвать не прочь. Сейчас  он
имел в виду проктора Администрации Трех  Планет  -  тот  стоял  на  пороге
нашего загона и напоминал служителя зоопарка, когда тот смотрит, чисты  ли
клетки.
     - Паспорта! - каркнул он. - Сперва дипломатические. - Он оглядел  нас
попристальнее и засек дядю: - Пожалуйста, Сенатор.
     Дядя Том покачал головой:
     - Спасибо, но сейчас я просто турист.
     - Как вам будет угодно, сэр. Прошу построиться  в  порядке,  обратном
алфавитному.
     Это отбросило нас в самый хвост очереди, и пошла изнуряющая  волокита
на полных два часа: паспорта, медицинские свидетельства, проверка  багажа.
Марсианская Республика не взимает таможенной пошлины, но  зато  есть  куча
вещей, которые нельзя  вывозить  без  специального  разрешения.  В  первую
очередь, это марсианские древности. Па часто прохаживался по адресу первых
исследователей,  которые  изрядно  выпотрошили  Марс,   отчего   бесценные
марсианские артефакты хранятся теперь  в  Британском  музее  и  в  Кремле.
Кое-что,   например,   наркотики,   нельзя   вывозить   ни    при    каких
обстоятельствах. Пистолеты и другое оружие можно вывозить, но  на  корабле
они обязательно сдаются казначею.
     Именно во  время  проверки  Кларк  решил  блеснуть  своим  аномальным
юмором. Вдоль  очереди  пустили  длиннющий  список  запрещенных  к  вывозу
предметов - захватывающий  перечень,  я  и  не  знала,  что  нелегального,
аморального и смертоносного может быть так много.
     - Хотите-заявить-о-чем-нибудь? - одним духом выпалил инспектор, когда
семейство Фрайз добралось до барьера. Сам он был с Марса и, подняв  глаза,
сразу узнал дядю Тома. - О-о! День добрый,  Сенатор!  Польщен  и  счастлив
нашей встречей. Думаю, ваш багаж не нужно проверять. Эти  молодые  люди  с
вами?
     - Пошманали бы вы все-таки мое хозяйство, - посоветовал дядя Том. - А
то я волоку оружие для  интерпланетных  подразделений  нашего  Легиона.  А
детки - мои племяши. Вот за них я ручаться не стану; оба они  -  подрывные
элементы.  Особенно  девчонка;  пока   мы   ожидали,   она   призывала   к
ниспровержению основ государства.
     Инспектор улыбнулся.
     - Пожалуй, не будет беды, если  вы  провезете  пару  ружей,  Сенатор:
вы-то знаете, с какого конца за них берутся. Ну а  вы,  ребята?  Хотите  о
чем-нибудь заявить?
     - Мне не о чем заявлять, - ответила я с ледяным достоинством.
     И тут встрял Кларк.
     - Я хочу заявить, - пискнул он срывающимся голосом. - У меня два кило
"пыльцы блаженства"! А кому какое дело? Я заплатил за нее наличными  и  не
позволю толпе бюрократов заиграть мою собственность.
     Тон его был довольно вызывающим, а морда прямо-таки кирпича просила.
     Все мигом переменилось. Инспектор собирался формы  ради  заглянуть  в
один из моих чемоданов, и тут мой дурак-братец нарочно начал бузу.  Стоило
прозвучать словам "пыльца блаженства", как вокруг нас выросли  еще  четыре
инспектора. Судя по акценту, двое из них были  с  Венеры,  остальные  -  с
Земли.
     Конечно,  для  нас,  марсиан,  эта  пыльца  не  представляет   ничего
особенного. Настоящие марсиане пользуют ее,  как  люди  -  табак,  но  без
каких-либо вредных последствий. Что  они  с  нее  имеют  -  мне  неведомо.
Кое-кто из "песчаных крыс" перенял эту привычку  у  марсиан.  Однажды,  на
уроке биологии, мы попробовали ее под надзором учителя - и никто не поймал
ни малейшего кайфа. Мне, помнится,  на  весь  день  заложило  нос.  Ровным
счетом ноль в квадрате.
     Другое дело - аборигены Венеры. Ради "пыльцы блаженства"  они  готовы
на все, причем она превращает их  в  кровожадных  маньяков.  Пыльца  очень
дорого стоит на тамошнем  черном  рынке...  а  ее  хранение  автоматически
карается пожизненным заключением на спутниках Сатурна.
     Чиновники жужжали вокруг Кларка, словно шмели.
     Никакой пыльцы они, конечно, не нашли. И тут подал голос дядя Том:
     - Позвольте внести предложение, инспектор.
     - Что? Конечно, Сенатор.
     - Мой племянничек, к сожалению, заварил густую кашу. Отведите  его  в
сторону - я бы и сам не прочь заковать его в  кандалы  -  а  честные  люди
пусть себе идут дальше.
     Инспектор мигнул.
     - Отличная идея.
     - Тогда проверьте нас с племянницей, чтобы не задерживать остальных.
     - Это совсем не обязательно. - Инспектор  шлепнул  штампы  на  дядины
чемоданы и закрыл мой. - Не стоит ворошить  вещички  юной  леди.  А  этого
молодого да раннего мы обыщем до костей, да и кости, пожалуй, просветим.
     - Бог в помощь.
     Потом мы с дядей прошли еще с пяток  барьеров  -  валютный  контроль,
учет перемещений, бронирование мест и прочая дурь - и наконец очутились  у
центрифуги, где взвешивали багаж и самих пассажиров. Так я и не  пошастала
по магазинам.
     Когда я сошла с этой карусели, выяснилось, что я  на  три  килограмма
превышаю свой лимит. Дикость совершенная  -  ведь  за  завтраком  я  съела
меньше обычного, а воды совсем не пила: невесомость я переношу хорошо,  но
вода  может  запросто  ударить  в  нос  и  тогда...  пошла-поехала  весьма
неприятная реакция.
     Я совсем уж было собралась  объявить,  что  весовщик  слишком  сильно
крутанул центрифугу, но тут же  сообразила,  что  не  могу  поручиться  за
точность весов у нас дома, и промолчала.
     Дядя Том молча вытащил бумажник и спросил:
     - Сколько?
     - Ммм...  -  задумался  весовщик.  -  Давайте  сперва  крутанем  вас,
Сенатор.
     Дядя Том не дотягивал до своего лимита почти два килограмма. Весовщик
пожал плечами и сказал:
     - Не берите в голову, Сенатор. Тут несколько пассажиров в минусе, так
что я могу не замечать излишка. В случае чего, к  вам  обратится  казначей
корабля. Но я уверен, что все обойдется.
     - Спасибо. Напомните, как вас зовут?
     - Майло. Майлс М.Майло - Ложа Стервятников, номер  семьдесят  четыре.
Может, вы видели нашу показательную учебную  команду  два  года  назад  на
съезде Легиона - я был левым центральным.
     - Конечно, видел!
     Тут они обменялись особым легионерским рукопожатием, о котором  чужие
не знают (это они так думают),
     - Ну спасибо, Майлс. До встречи.
     - Не за что... Том. Оставь багаж в покое, - мистер Майло нажал кнопку
и позвал. - Эй, на "Трезубце"! Кого-нибудь за багажом Сенатора, живо!
     Когда мы остановились  у  переходного  модуля,  чтобы  поменять  наши
присоски на маленькие магнитные подковки, мне пришло в голову, что нам  не
пришлось бы ждать нигде и ничего, пожелай дядя Том воспользоваться  своими
привилегиями.
     В любом случае, путешествовать в  компании  важной  персоны  приятно,
даже если это всего лишь дядя Том, у  которого  ты  частенько  прыгала  на
животе, пока не подросла. На наших билетах было  написано  просто  "первый
класс", но поместили нас в апартаментах с табличкой "Каюта  Арматора".  На
самом деле это была вовсе не каюта, а номер с тремя спальнями и  гостиной.
Невероятно!
     Но тогда мне было недосуг озираться по сторонам. Сначала  пристегнули
наш багаж, потом - нас самих к стационарным  креслам  в  стенке  гостиной.
Этой стенке, судя по крошечной силе тяжести, явно полагалось  быть  полом,
но сейчас она стояла почти вертикально.  Когда  уже  взвыли  предстартовые
сирены, кто-то втащил Кларка и пристегнул его к  третьему  креслу.  Вид  у
него был взъерошенный, но нахальный.
     - Салют, контраб