ти вырос высокий,  широкий
и мускулистый тип. Я попыталась обойти его, но не тут-то было.
     - Не надо, мисс Фрайз, - сказал он. - Ваш дядя приказал никуда вас не
выпускать.
     Я сунулась в другую сторону и обнаружила, что ноги  у  него  довольно
быстрые для такого громилы, а реакция получше моей. Итак, я  арестована  и
сижу в своем номере, словно в  узилище,  в  неволе  мрачной,  в  заточении
жестоком. Похоже, дядя Том мне не доверяет.
     Я вернулась в номер, закрыла дверь и поразмыслила. Номер был все  еще
не прибран, грязная  посуда  от  завтрака  не  убрана.  Кое-как  преодолев
языковый барьер, я  втолковала  Марии  и  Марии,  что  мисс  Фрайз  крайне
неприятно, когда все кому не лень вторгаются в ее комнату  и  нарушают  ее
уединение.
     Неуклюжий  двухэтажный  столик-тележка,  на  котором  мне   доставили
завтрак, все еще стоял у кровати и более всего  напоминал  город,  дочиста
разграбленный пиратами.
     Я сняла судки с нижней полки, рассовала их, куда возможно, и  накрыла
столик  специальной  большой  салфеткой  -  такие  применяют,   чтобы   не
оскорблять взоры богатых клиентов видом грязной посуды и объедков.
     Потом я взяла трубку внутренней  связи  и  велела  немедленно  убрать
грязную посуду.
     Я не очень высокого роста и довольно-таки легкая. Словом,  мои  сорок
девять килограммов и сто пятьдесят сантиметров  можно,  если  постараться,
запихать в довольно малый объем. Нижняя  полка  оказалась  темноватой,  но
можно было потерпеть. Хуже всего, что на ней была лужица соуса, которую  я
впопыхах не заметила.
     Распоряжения дяди Тома (или мистера Куны) выполнялись неукоснительно.
Обычно тележку с посудой увозит бой из посудомойки, но на этот раз явились
обе Марии и отвезли столик к служебному лифту. Попутно  я  узнала  кое-что
интересное,  но  не  слишком  удивительное.  Одна  Мария  сказала   что-то
по-португальски, а вторая ответила на чистейшем орто: "Наверное,  в  ванне
полощется, обормотка ленивая".
     Я решила ничего не дарить ей ни к Рождеству, ни ко дню рождения.
     Внизу кто-то выкатил  меня  из  лифта  и  задвинул  в  угол.  Я  чуть
подождала и выбралась из моего экипажа. Мойщик в грязном переднике  так  и
застыл от удивления. Я сказала "о бригадо", сунула ему два кредита и гордо
вышла через служебный вход. Через две минуты я уже садилась в такси.
     Сейчас я еду в такси к Южным Воротам и диктую на магнитофон, чтобы не
обгрызть себе ногти до локтей. Чувствую я себя прекрасно, хотя и нервничаю
немного. Действовать  лучше,  чем  ждать.  Ничего  страшного  со  мной  не
случится, а вот неведение вполне способно свести с ума.
     Кассета кончается. Я поставлю новую, а эту отошлю от Южных Ворот дяде
Тому. Может быть, стоило оставить записку, но и кассета сойдет. Удачи мне.



                                    13

     Теперь я не могу пожаловаться, что не видела фей. Они и в самом  деле
очень симпатичны, но я не буду горевать, если никогда больше их не увижу.
     Отважно ринувшись в гущу событий, я преодолела огромные  трудности  и
смело...
     Все было совсем не так. Я вляпалась. По самые уши. Сижу неизвестно  в
какой глуши, а в моей комнате нет ни одного  окна,  только  дверь.  Но  от
двери мало толку: над ней на жердочке сидит фея. Она довольно красива,  ее
зеленый мех сильно напоминает балетную пачку.  Она  не  совсем  похожа  на
миниатюрного человека с крыльями, но говорят, что чем дольше они  живут  с
людьми, тем больше походят на людей. Уголки глаз у нее приподняты  кверху,
как у кошки, время от времени она улыбается.
     Я назвала ее Титанией: произнести ее настоящее имя выше моих сил. Она
знает несколько слов на орто. Совсем немного, но ее маленький мозг  просто
не может вместить больше. Мозга у нее, кстати сказать, лишь вдвое  больше,
чем у кошки. Другими словами, она - идиот,  пытающийся  сдать  экзамен  на
кретина, но без особого успеха.
     Почти все время она просто сидит на своей жердочке и нянчит  детеныша
- он величиной с котенка, но гораздо симпатичнее. Я зову его Ариэлем, хотя
не знаю, какого он пола. Насчет Титании я тоже не  уверена:  говорят,  что
выкармливанием у фей занимаются и самки и самцы. Они не млекопитающие, так
что назвать это выкармливанием можно лишь условно.  Ариэль  еще  не  умеет
летать, и Титания учит его: швыряет в воздух. Он кое-как планирует на пол,
лежит и пищит, пока она не спустится с жердочки и не заберет его.
     А вот что делаю я:
     а) думаю;
     б) надиктовываю свой дневник;
     в) налаживаю отношения с Титанией (она уже  позволяет  мне  поднимать
Ариэля с пола и передавать ей, малыш ничуть не боится меня);
     г)  постепенно  прихожу  к  выводу,  что  мое  вынужденное   безделье
затянулось.
     Я могу ходить по комнате и делать все, что мне  угодно,  но  к  двери
подходить не решаюсь. Как вы думаете, почему? Сдаетесь? Потому что  феи  -
плотоядные существа, и у них очень острые зубы и когти. Я  уже  заработала
укус и две глубокие царапины на левой  руке.  Они  саднят  и  заживать  не
собираются. Стоит мне приблизиться к двери,  Титания  мигом  спикирует  на
меня. Во всех прочих случаях она довольно дружелюбна.
     В чисто физическом смысле мне не на что жаловаться. Несколько  раз  в
"день" приходит абориген и приносит полный поднос весьма недурной  еды.  Я
при этом отворачиваюсь: во-первых, венерианцы слишком похожи на  людей,  а
во-вторых, чем больше на них смотришь, тем хуже для желудка. Вы,  конечно,
видели их на фотографиях, но  они  не  могут  передать  запаха  из  вялого
слюнявого рта. Здорово похоже, что это создание долго  лежало  мертвым,  а
потом его оживили при помощи какого-то грязного колдовства.
     Я называю его Булавоголовым, и это еще комплимент. Кстати, насчет его
пола не может быть никаких сомнений. От такого красавчика  любая...  бегом
бы убежала в монастырь.
     Я ем, то что мне приносят, потому что совершенно уверена, что готовит
не он. А та, на кого я думаю, должна быть отличной поварихой.
     Здесь мне придется вернуться немного назад.
     - Лучше дайте мне сразу две, - сказала я  продавцу.  -  Там,  куда  я
собираюсь, очень темно.
     Он удивленно посмотрел на меня, и я повторила пароль.
     Через несколько минут я уже летела в  аэромобиле  куда-то  за  город.
Машина петляла, - закладывала широкие виражи, вокруг был сплошной туман, и
я совершенно потеряла ориентацию. Знаю только, что место это в двух  часах
полета от Венусбурга, и что рядом расположена небольшая колония фей. Перед
самой посадкой я увидела, как они летают, и так засмотрелась, что даже  не
заметила никаких ориентиров. Впрочем, это бы не помогло...
     Я вышла из аэромобиля, и он тут же улетел. А я оказалась перед  домом
с распахнутой дверью.
     - Подди! - донесся знакомый голос. - Входи, милочка, входи!
     Я почувствовала такое облегчение, что бросилась к ней в объятья.  Это
была миссис Грю, толстая и добрая.
     Потом я осмотрелась и увидела Кларка! Он совершенно спокойно взглянул
на меня и удостоил лишь одним словом:
     - Дура!
     Тут я увидела в другом кресле дядю Тома и хотела броситься к нему, но
объятия миссис Грю вдруг превратились в железные обручи.
     - Нет-нет, милая, не так  быстро,  -  сказала  она,  а  Булавоголовый
приложил что-то к моей шее.
     Потом меня усадили в большое удобное кресло. С  тем  же  успехом  они
могли просто посадить меня на пол: оказалось, что шевелить я  могу  только
головой. При этом я чувствовала себя  отлично,  если  не  считать  слабого
покалывания по всему телу.
     Дядя Том напоминал президента  Линкольна,  горюющего  по  убитым  при
Геттисберге, Он ничего мне не сказал.
     - Итак, все семейство в сборе, - весело произнесла миссис Грю. -  Что
скажете, сенатор? Мы договоримся?
     Дядя Том едва наклонил голову.
     - Вот и хорошо, - продолжала она.  -  Мы  ведь  не  хотим,  чтобы  вы
опоздали на конференцию. Нам  только  хочется...  несколько  ориентировать
вас. Если же мы не договоримся, я постараюсь, чтобы никого из  вас  больше
не увидели. По-моему, это естественно.  Жалко,  но  ничего  не  поделаешь.
Особенно жаль детишек.
     - Вы не посмеете! - сказал дядя Том.
     - Еще как посмеет, сучка каторжная! - крикнул Кларк, и я поняла,  что
он по-настоящему взвинчен. Он презирает вульгарные словечки, говорит,  что
они изобличают низость характера.
     Миссис Грю спокойно, даже, пожалуй, с нежностью посмотрела на него  и
кликнула Булавоголового.
     - Унеси его и не давай ему спать, пока не подохнет, - велела она.
     Абориген унес Кларка, но последнее слово все-таки  осталось  за  моим
братцем.
     - А еще ты жульничаешь в солитер! Я заметил!
     На долю секунды миссис  Грю  разозлилась  по-настоящему,  но  тут  же
вернула на лицо обычное участливое выражение и  снова  обратилась  к  дяде
Тому:
     - Теперь, когда оба  ребенка  у  меня,  я  могу  пожертвовать  одним.
Кажется, вы особенно любите Подди? Даже слишком  любите,  как  сказали  бы
психиатры.
     Я обмозговала это... и решила при первой же возможности сделать из ее
шкуры коврик и подарить дяде Тому.
     А сам дядя Том пропустил это  мимо  ушей.  Тут  откуда-то  послышался
ужасный грохот - лупили металлом о металл.
     - Грубо, конечно, но действенно, - сказала миссис Грю и улыбнулась. -
Когда-то здесь было ранчо, и от прежнего хозяина остался бак, в котором он
грел воду. Конечно, он слишком мал, чтобы в  нем  можно  было  стоять  или
сидеть, но такому грубому мальчишке нечего  рассчитывать  на  удобства.  А
грохот от того,  что  по  баку  бьют  железной  трубой.  -  Туг  она  чуть
призадумалась. - Не представляю, как мы  будем  договариваться  под  такой
шум. Наверное, стоит перенести экзекуцию подальше... или поближе, чтобы вы
послушали, как вопит мальчишка. Может, тогда наш разговор пойдет  поживее.
Как вы думаете, сенатор?
     - Миссис Грю!.. - вмешалась я.
     - Подди, милочка, сейчас я очень занята. Позже мы поболтаем за чашкой
чая. Итак, сенатор?
     - Миссис Грю, вы плохо знаете дядю Тома. Так вы  от  него  ничего  не
добьетесь.
     Она поразмыслила над этим.
     - Мне кажется,  ты  преувеличиваешь,  дорогая.  Выдаешь  желаемое  за
действительное.
     - Да нет же!!! Поверьте, нет никакой возможности заставить дядю  Тома
изменить интересам Марса. Если вы повредите  Кларку  или  мне,  он  совсем
закаменеет. Конечно, он любит нас,  но  не  до  такой  же  степени,  чтобы
предать Марс. Вы просто теряете время попусту!
     Я говорила быстро и искренне. Мне казалось, что я слышу вопли Кларка.
Конечно, только казалось: невозможно перекричать такой дьявольский грохот.
Помню, когда Кларк был совсем малышом, он забрался в  папину  корзину  для
бумаг...  и  страшно  орал,  пока  я  его  не  вызволила,  Наверное,   мое
подсознание воскресило эти вопли.
     Миссис Грю ласково улыбнулась.
     - Милая Подди, ты совсем еще маленькая, и головка у тебя полна всякой
патриотической чепухи. Сенатор сделает именно то, что я от него потребую.
     - А вот и нет! Если вы убьете Кларка...
     - Помолчи, дорогая, или мне придется влепить тебе пару пощечин, чтобы
ты научилась слушать старших. Я вовсе не собираюсь убивать твоего брата...
     - Но вы же сказали...
     - ТИХО!!! Этот абориген не понял и половины из того, что  я  сказала.
Он понимает лишь несколько слов на торговом орто, на целую  фразу  у  него
мозгов не хватит. Вскоре я прикажу  достать  Кларка  из  бака  и  ты  сама
увидишь, как он будет ползать на брюхе и умолять  мистера  Фрайза  сделать
все, что я от него хочу. - Она ласково улыбнулась. -  Теперь  поговорим  о
патриотизме. Тебе вдолбили, будто он сильнее инстинкта  самосохранения.  А
такой прожженный политикан, как Твой  дядя,  знает,  что  это  всего  лишь
абстракция, и не придает ему особого значения. Его волнует другое: если он
сделает по-моему, он кончится как политик. Но он  все-таки  сделает.  Ведь
так, сенатор?
     - Мадам, - отозвался дядя Том с легким пренебрежением, -  я  не  вижу
смысла в этой дискуссии.
     - Я тоже. С вами я буду говорить на другом уровне. А пока я  объясняю
Подди что к чему, вам придется послушать. Так вот, милочка,  твой  дядя  -
сильный  и  упорный  человек,  он  не  может  просто  так  угробить   свою
политическую репутацию. Чтобы заставить  его  танцевать  под  мою  музыку,
нужно дергать за определенные ниточки. Я уверена, что ты - одна из главных
ниточек.
     - Я вам никакая не ниточка!
     - Хочешь пощечину? Или предпочитаешь кляп? Ты мне нравишься, Подди, и
мне не хотелось бы применять к тебе грубые  методы.  Так  вот,  ниточка  -
именно ты, а не твой братец. Конечно, твой дядя делает вид, что любит  вас
обоих одинаково - подарки на Рождество и  все  такое  прочее,  -  но  ведь
совершенно очевидно, что твоего брата любить не за что. Такого даже родная
мать возненавидит. А вот  тебя  сенатор  любит,  и  намного  сильнее,  чем
хотелось бы ему самому. Так что твоего брата обрабатывают лишь  для  того,
чтобы сенатор понял, каково будет тебе на месте Кларка. Кстати,  ничего  с
ним не случится, разве что оглохнет, Сама видишь, сенатору некуда  деться.
Придется ему говорить  на  конференции  именно  то,  что  я  хочу.  -  Она
задумчиво посмотрела на дядю Тома. -  Я  еще  не  решила,  сенатор,  какой
способ лучше. Вы, конечно же, согласитесь  сотрудничать  с  нами,  но  мне
хотелось бы, чтобы вы не забыли об этом. Политики  хорошо  умеют  забывать
то, что обещали. Не стоит  ли  послать  с  вами  Кларка,  чтобы  вы  лучше
помнили, Или лучше оставить  его  здесь  и  работать  с  ним  каждый  день
понемногу... на глазах у Подди? Чтобы она ясно видела, что  будет  с  нею,
если в Луна-Сити вы начнете выкидывать фортели. Как вы полагаете, сэр?
     - Мадам, этот вопрос не имеет смысла.
     - Отчего же, сенатор?
     - Оттого, что без детей я не полечу в Луна-Сити.
     Миссис Грю фыркнула.
     - Оставьте браваду для предвыборной кампании, сенатор.  А  сейчас,  -
она посмотрела на старинную брошь  с  часами,  приколотую  к  ее  могучему
бюсту, - пора прекратить этот грохот, пока у меня голова  не  разболелась.
Тем более что ваш племянник, сенатор, надо думать, его уже не слышит.
     Она на диво легко встала и вышла из комнаты.
     Грохот вдруг прекратился. Это было так неожиданно, что я  подпрыгнула
бы, если могла.
     Дядя Том повернулся ко мне.
     - Ах, Подди, Подди, - мягко проговорил он.
     - Дядя Том, - ответила я, - не вздумай уступать этой гадине!
     - Я просто не могу уступить ей, Подди. Ни на йоту. Ты понимаешь?
     - Ясно, понимаю! Но почему бы  тебе  не  схитрить?  Наобещай  ей  что
угодно, выберись отсюда и вытащи Кларка, а потом вы  сможете  вызволить  и
меня. Я продержусь, честное слово.
     - Милая Подди... милая Подди, - сказал  дядя  Том  каким-то  странным
голосом. - Знаешь... здорово похоже... что  это  конец.  Крепись,  дорогая
моя, не бойся.
     - Честно сказать, у меня в этом мало  опыта.  Но  я  попробую.  -  Я,
конечно, боялась, но не по-настоящему разве можно испугаться,  если  рядом
дядя Том, пусть даже он пальцем шевельнуть не может. - Дяди Том, а что  ей
от тебя надо? Она что, фанатичка какая-нибудь?
     Мне ответил веселый утробный смех миссис Грю.
     - Фанатичка, подумать только! - Она ласково потрепала меня по щеке. -
Никакая я  не  фанатичка,  милая  Подди,  и  политике  не  придаю  особого
значения, впрочем, как и твой дядя. Много лет назад когда я была молода  и
красива, - тебе никогда не быть такой красоткой -  я  поняла,  что  лучший
друг девушки - деньги. Вот я и работаю. - Туг она обратилась к дяде  Тому.
- Сенатор, мальчик, похоже, оглох, но точно сказать трудно: он сейчас  без
сознания. Позже мы это выясним, а теперь мне хочется вздремнуть.  Надеюсь,
и вы не против небольшого отдыха.
     Она позвала Булавоголового и тот отнес меня в эту комнату. Я  здорово
испугалась, когда он поднял меня, но тут же обнаружила,  что  могу  слегка
шевелить руками и ногами. А  кололо  в  них  просто  нестерпимо!  Я  слабо
подрыгалась, но, ясно, без малейшего толка.  Итак,  меня  засунули  в  эту
комнату.
     Чуть погодя наркотик перестал действовать,  и  я  почувствовала  себя
совершенно нормально, если не считать легкой дрожи.
     Вскоре я убедилась, что Титания - отличный сторож, и  с  тех  пор  не
суюсь к двери, а левая рука у меня здорово болит и даже, кажется, опухает.
     Я обследовала комнату. Пусто.  Кровать  с  матрацем,  но  без  белья;
собственно,  оно  и  ни  к  чему  в  таком  климате.  Откидной  столик   и
прикрепленный к полу табурет рядом с ним. Светящиеся трубки под  потолком.
Я обыскала всю комнату, как только убедилась,  что  Титания  -  не  просто
симпатяшка с прозрачными крылышками. Было совершенно ясно, что миссис  Грю
или тот, кто оборудовал эту комнату, не оставили здесь ничего,  чем  можно
было бы одолеть Титанию. Мне не оставили ни плаща, ни сумочки.
     Особенно я жалела о сумочке: у меня в ней масса полезных вещей. Пилка
для  ногтей,  например.  С  нею  в  руках  я,  пожалуй,  схватилась  бы  с
кровожадной феюшкой. Но что толку сожалеть?
     Я обнаружила еще кое-что: раньше в этой комнате держали Кларка. Здесь
оказалась его сумка. Я непременно обнаружила бы, что ее нет в номере, если
бы не разнюнилась прошлым вечером и  не  оставила  дядю  Тома  заканчивать
обыск в одиночку. В  сумке  были  вещи,  довольно  необычные  для  рыцаря,
отправившегося освобождать плененную деву: три тенниски, две пары  шортов,
пара обуви, логарифмическая линейка и три книжки с комиксами.
     Я не удивилась бы, обнаружив портативный огнемет или  компоненты  для
изготовления взрывчатки, - это было бы вполне в духе Кларка.  Похоже,  что
Кларк, несмотря на весь свой ум, еще сущий мальчишка.
     Я подумала о том, что он оглох, и чуть  не  разревелась.  Впрочем,  я
быстро успокоилась: слух ему не так уж и нужен, он уже  давно  не  слушает
никого и ничего.
     От нечего делать я легла на кровать и начала листать  комиксы.  Я  не
любительница комиксов, но эти оказались довольно  забавными:  их  герои  с
блеском выходили из разных переделок, а приходилось им куда хуже, чем мне.
     Вскоре я уснула, и мне снились героические сны.
     Меня разбудил Булавоголовый, он  принес  завтрак  (более  похожий  на
обед). Поднос он унес с собой, а  пластиковые  ложка  и  вилка  совсем  не
походили на смертоносное оружие. Зато мне вернули мою сумочку!
     Моего восторга хватило ровно на десять секунд: я  обнаружила,  что  в
сумочке  нет  ни  ножика,  ни  пилки  для  ногтей.  Самыми   смертоносными
предметами в ней были  губная  гармоника  и  носовой  платок.  Миссис  Грю
оставила мне деньги и магнитофон, но  выгребла  все,  что  могло  принести
пользу (или вред), Я поскрежетала зубами, поела и от нечего  делать  стала
надиктовывать дневник. Вот что мне осталось: спать, есть и помогать Ариэлю
летать. Он чем-то напоминает мне дункана. Конечно, он совсем  не  человек,
но ведь все малыши похожи друг на друга, верно?


     Я дремала, поскольку других занятий не было. Вдруг меня разбудили.
     - Подди, милочка...
     Здравствуйте, миссис Грю.
     - Не делай резких движений, - предупредила она.
     Но я и не собиралась дергаться: в руке у нее был пистолет, и целилась
она точно в мой пупок. А я его очень ценю - он у меня единственный.
     - А теперь будь послушной девочкой, повернись  и  сложи  запястья  за
спиной.
     Я повиновалась и она повязала меня  довольно  крепко  и  искусно.  Из
конца веревки она сделала петлю и накинула мне  на  шею.  Я  оказалась  на
поводке и удавила бы сама себя, если бы начала дергаться.  Так  что  я  не
рыпалась.
     Конечно, было несколько секунд, когда пистолет смотрел мимо  меня,  а
запястья  были  еще  свободны.  Любой  из   героев   комиксов   непременно
воспользовался бы этими золотыми мгновеньями, обезвредил бы миссис  Грю  и
повязал бы ее же собственной веревкой.
     К с