ы слова, которые заставили бы их гордиться  тем,  что  они
умеют  мечтать,  а  отнюдь  не  стыдиться  этого.  Слова,  которые  должны
пробудить у них чувство  гордости  за  то,  что  существуют  "Индиастрия",
"Старзелиус" и "Фаулер Шокен" и негодование по поводу того,  что  есть  на
свете "Юниверсал продактс" и "Таунтон".
   Джек уставился на меня, разинув рот.
   - Вы это серьезно? - наконец вымолвил он.
   - Теперь вы с нами, Джек, - ответил я прямо. - И вам следует знать, что
мы работаем именно так. Ведь и вас  мы  заполучили  в  потребители  только
таким образом.
   - Не понимаю.
   - Вы, кажется, носите костюм и обувь фирмы "Старзелиус". Значит,  нашей
рекламе все  же  удалось  вас  поймать.  С  одной  стороны,  вас  пытались
обработать "Юниверсал Продактс" и "Таунтон", с  другой  -  "Старзелиус"  и
"Фаулер Шокен". Вы выбрали "Старзелиус".  Мы  исподволь  проникли  в  ваше
подсознание и убедили вас, что есть  что-то  особенно  хорошее  в  товарах
фирмы  "Старзелиус"  и  что-то  особенно  скверное  в  товарах  "Юниверсал
продактс".
   - Да я никогда не читаю рекламных объявлений! - запротестовал Джек.
   Я улыбнулся.
   - Лучшей похвалы нашей работе не придумаешь.
   - Даю слово, - воскликнул Джек,  -  как  только  вернусь  в  гостиницу,
выброшу все свои пожитки в мусоропровод.
   - И чемоданы? - спросил я. - И чемоданы фирмы "Старзелиус"?
   Он испуганно взглянул на меня, потом твердо сказал:
   - И чемоданы. А по телефону закажу себе все новое у фирмы  "Юниверсал".
И вам не удастся мне помешать.
   - А мы и не собираемся, Джек. Нам это только  на  руку.  Слушайте,  что
произойдет  потом.  Вы  закажете  себе  полный  комплект  одежды  у  фирмы
"Юниверсал". И чемоданы тоже. Какое-то  время  вы  будете  носить  вещи  и
пользоваться чемоданами  марки  "Юниверсал".  Но  вас  не  будет  покидать
смутное  чувство  неудовлетворенности.  Оно  пагубно  отразится  на  вашей
мужской полноценности, ибо  наша  реклама,  хотя  вы  и  утверждаете,  что
игнорируете ее, давно убедила вас, как небезопасно для настоящего  мужчины
пользоваться товарами любой другой фирмы. Ваше самолюбие  будет  ущемлено,
где-то в глубине души вы будете знать, что пользуетесь не самым лучшим.  И
наконец, вы подсознательно решите, что больше так продолжаться не может, и
вдруг  начнете  "терять"  одну  за  другой  вещи,  проданные  вам   фирмой
"Юниверсал". Случайно вы обнаружите, как трудно попасть  ногой  в  штанину
брюк,  купленных  у  фирмы  "Юниверсал",  а  ее  чемоданы  покажутся   вам
невместительными и неудобными. И тогда у  вас  вдруг  отшибет  память,  вы
помчитесь в  магазины  и  снова  купите  себе  полный  комплект  одежды  и
чемоданов нашей фирмы "Старзелиус", черт возьми.
   Джек О'Ши растерянно улыбнулся.
   - И всего этого вы добились при помощи слов?
   - Слов, графических изображений. Воздействуя на зрение, слух, обоняние,
вкус, осязание. Но прежде всего при помощи слов. Вы читаете стихи?
   - Боже сохрани, конечно, нет! Кто в каше время их читает?
   - Я не имеют в виду современные. Здесь вы безусловно  правы.  Но  стихи
Китса, Суинберна, Уайли - великих поэтов-лириков.
   - Почитывал в свое время, - осторожно признался Джек. -  Ну  и  что  из
этого?
   - Я хочу предложить вам провести несколько часов в  обществе  одной  из
величайших  лирических  поэтесс  современности.  Тильди  Матис   сама   не
подозревает, что она поэтесса, и считает себя простым сочинителем рекламы.
Не разубеждайте ее. Зачем делать человека несчастным?

   Ты, непорочная невеста тишины,
   Приемное дитя Молчания и медленно текущих лет.
   [Китс, "Ода греческой Урне"]

   Вот и она могла бы писать так, если бы  не  жила  в  век  рекламы.  Что
поделаешь,  расцвет  рекламы  -  это  закат  лирической   поэзии.   Прямая
зависимость.  Людей,  способных  находить  слова,  звучащие  как   музыка,
волнующие сердца, не так уж много.  Когда  работа  в  рекламном  агентстве
стала делом прибыльным, поэты ушли туда, а  лирическую  поэзию  отдали  на
откуп бездарным писакам, которые вынуждены  кривляться  и  кричать,  чтобы
хоть как-то привлечь к себе внимание.
   - Зачем вы мне все это говорите? - спросил Джек.
   - Я уже сказал, - вы теперь свой человек в рекламе, Джек. Власть -  это
также и ответственность.  Представители  нашей  профессии  владеют  душами
людей. Мы добиваемся этого, умело используя таланты. Никому не дано  права
играть жизнями, если только игра не ведется во имя высокой цели.
   -  Понятно,  -  промолвил  он  тихо.  -  Пусть  вас  не  беспокоят  мои
побуждения. Меня не интересуют ни деньги, ни слава. Я согласен работать  с
вами  лишь  для  того,  чтобы  люди  получили  хоть   немного   свободного
пространства, чтобы человек мог снова вернуть себе утраченное достоинство.
   - Вот именно, - сказал я, придав лицу выражение Номер Один. Но на  душе
у  меня  было  прескверно.  Ведь  "высокая  цель",   которой   я   служил,
обозначалась одним словом: "продавать".
   Я вызвал Тильди.
   - Побеседуйте с ней, - предложил я Джеку. -  Ответьте  на  ее  вопросы.
Сами расспросите. Пусть это будет хорошая дружеская беседа.  Дайте  Тильди
почувствовать все, что бы пережили. И вот увидите, она  создаст  из  ваших
переживаний лирическую поэму, которая  затронет  сердца  наших  читателей.
Доверьтесь ей во всем.
   - С удовольствием, Митч. А она мне доверится?
   В эту минуту он напомнил мне танагрскую статуэтку,  изображавшую  юного
сатира, выслеживающего нимфу.
   - Да, - торжественно  заверил  я  его.  Ибо  доверчивость  Тильди  была
известна всем.


   В этот день впервые за четыре месяца Кэти сама позвонила мне.
   - Что случилось? - спросил я взволнованно. - Тебе что-то от меня нужно?
   Кэти засмеялась.
   - Ничего  не  случилось,  Митч.  Просто  мне  захотелось  сказать  тебе
"здравствуй" и снова поблагодарить за тот чудесный вечер.
   - Можем повторить его, - решил я поймать ее на слове.
   - А ты не хочешь пообедать у меня сегодня?
   - Еще бы, конечно хочу. Какого цвета платье ты наденешь? Я куплю  живых
цветов.
   - О, Митч, цветы - это ужасно дорого. Надеюсь, ты не собираешься  снова
делать мне предложение. А я и так знаю, что денег у тебя куры не клюют. Но
у меня к тебе просьба, Митч.
   - Все, что прикажешь.
   - Приведи с собой Джека  О'Ши.  Можешь  это  устроить?  По  телевидению
передавала, что он приехал сегодня утром. Ведь он будет работать  у  тебя,
не так ли?
   Это было ушатом холодной воды. Так вот почему она позвонила.
   - Да, он здесь. Я свяжусь с ним и сообщу тебе. Ты будешь в госпитале? -
Я не мог скрыть разочарования.
   - Да. Спасибо, Митч. Мне так хочется с ним познакомиться.
   Я разыскал Джека по телефону. Он был у Тильди.
   - Вы заняты сегодня вечером? - спросил его я.
   - Гм... Мог бы, если бы захотел, - ответил он. Очевидно, его  отношения
с Тильди развивались успешно.
   - У меня есть предложение. Обед в спокойной домашней обстановке со мной
и моей женой.  Она  недурна  собой,  превосходная  хозяйка,  первоклассный
хирург и интересная собеседница.
   - Согласен.
   Я позвонил Кэти и сказал, что ровно в семь  доставлю  ей  эту  светскую
знаменитость.
   В шесть, недовольно ворча, Джек вошел в кабинет.
   - Я заслужил хороший обед,  Митч.  Ваша  мисс  Матис  занятная  штучка.
Действует как  наркотик.  Интересно,  она  всегда  витает  в  облаках  или
когда-нибудь спускается и на землю?
   - Сомневаюсь, - сказал я. - Да и зачем? Даже  в  прежние  времена,  как
известно,  встреча  с  реальностью  не  сулила  поэтам  ничего   хорошего.
Вспомните Китса, Байрона, Суинберна. Могу, если хотите, продолжить.
   - Нет, не стоит. Скажите, а что представляет собой ваш брак, Митч?
   - Это все временно, - ответил я с неожиданной горечью.
   Джек слегка поднял брови.
   - Возможно, у меня старомодные взгляды, но, ей-богу, нынешние браки мне
не по душе. Они могут вызвать только негодование.
   - Согласен с вами, - вздохнул я. - По крайней мере в моем  случае  есть
от чего негодовать. Если Тильди еще не успела просветить вас, сообщаю, что
моя очаровательная и талантливая супруга не хочет,  чтобы  наш  брак  стал
постоянным. Мы не живем вместе, и если в ближайшие четыре  месяца  мне  не
удастся переубедить ее, пожалуй, расстанемся навсегда.
   - Тильди действительно не успела меня просветить, - ответил Джек. - Вам
порядком тошно, насколько я понимаю.
   Я чуть было не поддался охватившему  меня  острому  чувству  жалости  к
самому себе и уже готов был рассказать Джеку, как мне тяжело, как я  люблю
Кэти, а она так несправедлива ко мне. Однако я вовремя сообразил, что буду
рассказывать все это карлику,  который,  если  женится,  наверняка  станет
беспомощной игрушкой в руках жены, а то и предметом ее насмешек.
   - Хватит об этом Джек, - сказал я.  -  К  тому  же  нам  пора.  Времени
только-только,  чтобы  пропустить  по  стаканчику  и   успеть   на   поезд
метрополитена.


   Никогда еще Кэти не  была  такой  обворожительной,  и  я  пожалел,  что
послушался ее и не истратил двухдневный заработок на букет  живых  цветов.
Когда она поздоровалась с О'Ши, он тут же без стеснения заявил:
   - Вы мне нравитесь. В ваших глазах нет эдакого огонька, который говорил
бы: "Ну, разве он не прелесть?" или "Черт побери, он, должно быть, богат и
несчастен" или "Девушка имеет право немножко поразвлечься". Короче говоря,
я нравлюсь вам, а вы - мне.
   Как вы уже догадываетесь, он был немного пьян.
   - Вам кофе, мистер О'Ши? - спросила Кэти.  -  Я  буквально  разорилась,
чтобы достать настоящие свиные сосиски и натуральное яблочное пюре,  и  вы
обязательно должны их отведать.
   - Кофе? Я пью только Кофиест, мадам. Пить кофе нелояльно по отношению к
великой фирме "Фаулер Шокен", где я теперь работаю. Не так ли, Митч?
   - На сей раз фирма вам простит, Джек, - сказал я. - Кроме того, Кэти не
верит, что наркотики в Кофиесте безвредны.
   К счастью, Кэти занялась обедом в дальнем углу  комнаты,  служившем  ей
кухней, и стояла к нам спиной; она или не слышала моих слов,  или  сделала
вид, что не слышит. В свое время у нас с ней по этому поводу была  ужасная
перепалка. В  ход  пускались  такие  слова,  как  "отравитель  младенцев",
"сумасшедший торгаш" и другие, короткие, но не менее выразительные.
   Кофе несколько отрезвил Джека О'Ши. Обед был превосходный.  После  него
атмосфера стала гораздо непринужденнее.
   - Вы, должно быть, уже побывали на Луне? - спросила Кэти у Джека.
   - Нет еще. Собираюсь на днях.
   - Ну и зря, - вмешался я. - Только время  убьете  и  деньги  потратите.
Луна - это замороженные капиталовложения. Мне кажется, мы  занимаемся  ею,
только чтобы накопить опыт, который может пригодиться на Венере. Несколько
тысяч человек работает в рудниках - вот и все.
   - Прошу меня извинить, - Джек поднялся и вышел.
   Я решил воспользоваться случаем.
   Кэти, дорогая,  как  мило,  что  ты  пригласила  меня.  Это  что-нибудь
означает?
   Она потерла друг о друга большой и указательный пальцы правой руки, и я
уже знал - что бы она сейчас ни сказала, все будет неправдой.
   - Возможно, Митч, - деликатно солгала она.  -  Но  ты  не  должен  меня
торопить.
   Я решил уличить ее.
   - Ты лжешь, - возмутился я. - Ты всегда делаешь вот так, -  я  повторил
ее жест, - когда собираешься сказать мне неправду. Не знаю, как ты  ведешь
себя с другими.
   Она рассмеялась коротким смешком.
   - Откровенность за откровенность, - сказала она с горечью. - А когда ты
говоришь неправду, то задерживаешь дыхание и смотришь мне прямо  в  глаза.
Не знаю, как ты ведешь себя в таких случаях с клиентами и подчиненными.
   О'Ши вернулся и сразу же почувствовал, что атмосфера накалилась.
   - Ну, мне пора, - объявил он. - Вы идете, Митч?
   Кэти кивнула, и мне ничего не оставалось, кроме как сказать "да".
   После обычного обмена любезностями у порога  Кэти  поцеловала  меня  на
прощанье. Это был долгий и нежный  поцелуй,  с  которого  я  предпочел  бы
начать вечер. Я почувствовал, как у Кэти учащенно забилось сердце,  однако
это не помешало ей преспокойно выставить меня за дверь.
   - Вы так и не наняли телохранителя? - укоризненно спросил Джек.
   - Стоит ли? Все это било чистейшим недоразумением.
   - Может, зайдем к вам, выпьем? - словно невзначай предложил он.
   Я был тронут тем, как крохотный Джек О'Ши решил взять на  себя  сегодня
роль моего телохранителя.
   - Конечно, - сказал я, и мы спустились в метрополитен.
   Он первым вошел в квартиру  и  зажег  свет,  но  ничего  не  произошло.
Потягивая слабый виски с содовой, он медленно обошел  комнату  и  проверил
оконные задвижки.
   - Этому стулу  лучше  стоять  здесь,  -  указал  он;  "здесь"  означало
подальше от окна и револьверных пуль. Я переставил стул.
   - Берегите себя, Митч, - сказал он, прощаясь. - Если с вами  что-нибудь
случится, ваша очаровательная женушка и ваши друзья будут очень огорчены.
   Но в этот вечер я всего лишь сильно  ушиб  ногу,  раскладывая  кровать,
что, кстати, случалось со мной почти каждый вечер. Даже Кэти  с  сеточными
скупыми движениями хирурга не смогла уберечься от боевых шрамов  -  следов
жизни в тесной городской квартире. На ночь вы раскладываете кровать, утром
убираете ее, затем устанавливаете столик  для  завтрака,  потом  его  надо
убрать, иначе вам  не  протиснуться  к  двери.  Немудрено,  что  некоторые
ограниченные обыватели с тоской вспоминают о старых временах,  когда  было
много простора, подумал я, и с наслаждением растянулся на постели.



5

   Всю неделю дела шли хорошо. Ренстед был занят разрешением  конфликта  с
Институтом гинекологии и не мешал мне. Я полностью взял бразды правления в
свои руки.
   Девочки и мальчики из департамента Тильди дали первые образцы  рекламы.
Эти темпераментные юнцы то целый день просиживают над одной  строкой,  то,
словно одержимые, строчат страницу за страницей.  Тильди  руководила  всей
работой, редактировала и вообще задавала тон. Отобрав лучшее  из  лучшего,
она передавала мне тексты для девятиминутных рекламных передач, для афиш и
плакатов, статьи, короткие заметки, объявления, наметки тем  для  кампании
слухов, остроты, шуточки и каламбуры (как приличные, так  и  неприличные),
которым предстояло потом облететь всю страну.
   Отдел наглядной  рекламы  старался  вовсю.  Специалисты  по  рекламе  в
воздухе  и  кинорекламе  испытывали  подлинное   вдохновение   художников,
воссоздавая  образ  Венеры.  Им  предстояло  завершить  нашу   грандиозную
панораму на тему "Венера До и После"; они и впрямь чувствовали  себя  так,
словно создавали историю планеты.
   Отдел идей походил на фокусника,  извлекающего  кроликов  из  цилиндра.
Когда я попробовал намекнуть Колльеру, что он чересчур увлекается, он стал
мне объяснять:
   -  Да  ведь  все  дело  в  избытке  энергии,  мистер  Кортней!   Венера
перенасыщена ею. Планета расположена близко к Солнцу, и оно  щедро  отдает
ей свое  тепло.  У  нас  на  Земле  нет  такого  количества  энергии.  Для
использования  кинетической  энергии  атмосферы  мы   построили   ветряные
мельницы,  а  на  Венере  у  нас  будут  турбины.   Чтобы   получить   там
электричество,  достаточно  поставить  аккумулятор,  присоединить  его   к
громоотводу и самому  поскорее  убраться  подальше.  Там  совершенно  иные
условия.
   Отдел рынков и Отдел промышленной антропологии изучали район  Сан-Диего
и воздействие на  население  рекламы  Тильди,  макетов  и  фильмов  Отдела
наглядной рекламы, вносили поправки, что-то добавляли, что-то сокращали. Я
держал постоянную связь по прямому проводу с  Хэмом  Гаррисом,  замещавшим
Ренстеда в Сан-Диего.
   День  обычно  начинался  с  совещания:  я  произносил  небольшую  речь,
задающую тон, затем выступали заведующие отделами, докладывали об успехах,
вносили  предложения,  критиковали  друг  друга.  К  примеру,  звонил   из
Сан-Диего Гаррис и просил Тильди заменить  слова  "безоблачная  атмосфера"
другими, с его точки зрения более подходящими, и требовал подобрать список
синонимов.  Или  Тильди  спрашивала  у  Колльера,  не  лучше  ли   сказать
"топазовые пески", как бы намекая на то, что на Венере  драгоценные  камни
валяются под ногами. Или Колльер,  например,  предлагал  Отделу  наглядной
рекламы сделать небо  на  панораме  "Венера  До"  багровым,  а  не  просто
красным, а я просил его не совать  свой  нос  куда  не  следует,  ибо  все
делалось в пределах допустимых поэтических вольностей.
   После совещания все расходились по своим местам. У  меня,  как  всегда,
работы  было  по  горло:  завязывать  деловые  знакомства,  координировать
действия всех отделов, проводить в жизнь собственные распоряжения и вообще
руководить работой снизу доверху. Перед концом рабочего дня  мы  проводили
еще одно совещание. На  нем  обычно  обсуждались  перспективные  проблемы,
например  включение  продукции  "Старзелиус"  в   экономику   Венеры   или
определение доходов будущих колонистов и учет их оптимальной покупательной
способности через двадцать лет.
   А  затем  наступало  лучшее  время  дня.  Теперь  мы  с  Кэти  виделись
постоянно. Правда, мы все еще жили под разными крышами,  но  я  был  полон
радужных надежд: то  она  назначала  мне  свидание,  то  я  ей.  Одетые  с
иголочки, мы проводили вечера в барах и  ресторанах,  развлекаясь  в  свое
удовольствие, и радовались, что мы молоды, красивы  и  умеем  наслаждаться
жизнью. О серьезных вещах мы не говорили. Кэти уклонялась от таких  бесед,
да и я к ним не стремился. Я считал, что время работает на  меня.  Однажды
перед отъездом  в  очередное  лекционное  турне  Джек  О'Ши  составил  нам
компанию, и этот вечер особенно запомнился мне:  мы  были  молодой  парой,
достаточно богатой, чтобы иметь своим гостем самого знаменитого человека в
мире. Да, жизнь казалась мне прекрасной.


   Прошла неделя напряженной и плодотворной работы над проектом  "Венера",
и я  сказал  Кэти,  что  мне  не  мешает  обследовать  дальние  объекты  -
строительную площадку в Аризоне и штаб по испытаниям рекламы в Сан-Диего.
   - Чудесно! - воскликнула она. - Можно мне поехать с тобой?
   Я просто обалдел от счастья, - значит, ждать осталось совсем недолго!
   Посещение строительной площадки было простой  формальностью.  Я  держал
там  двух  уполномоченных  для  связи  с  вооруженными  силами,  авиацией,
лабораториями Телефонной компании Бэлл и  Американским  стальным  трестом.
Они, как заправские гиды, показали нам с Кэти ракету.
   - ...огромная  стальная  оболочка...  кубатура  среднего  нью-йоркского
небоскреба... замкнутый цикл обращения пищи, воды, воздуха... одна треть -
двигатели, другая - грузы, третья - жизненное пространство...  героические
пионеры...   герметичность...   автоматическая   кухня...    регулирование
температуры и света... беспрецедентное  в  истории  достижение  техники...
самоотверженные усилия нации... национальная безопасность...
   Странно, но самое сильное впечатление произвела на меня  не  ракета,  а
пустыня вокруг нее. На целую милю в окружности все было снесено: ни домов,
ни  теплиц  на  крышах,  ни  продовольственных  складов,   ни   установок,
улавливающих солнечные лучи. И все это во  имя  секретности  или  в  целях
защиты от радиации. Кругом расстилалась слепящая глаза пустыня, изрезанная
сетью ирригационных труб. Пожалуй, во  всей  Америке  не  найдешь  другого
столь унылого места. Даже глазам больно глядеть  на  это  огромное  пустое
пространство. Ведь долгие годы я охватывал  взглядом  "просторы"  радиусом
всего в несколько метров.
   - Как интересно! - воскликнула Кэти. - Можно пройти туда?
   -  Весьма  сожалею,  доктор  Нэвин,  -   ответил   сопровождавший   нас
уполномоченный. - Это мертвая зона. Часовым дан приказ стрелять в  любого,
кто туда проникнет.
   - В таком случае отмените приказ, - распорядился я. - Доктор Нэвин и  я
хотим совершить прогулку.
   -  Конечно,  конечно,  мистер  Кортней,  -  забеспокоился  чиновник.  -
П