илась  с  небольшим
подносиком в руках, на котором лежал неоплаченный счет.
   - Вы хотите уплатить по счету? - спросила она.
   - Почему мне не подали завтрака? Почему вы не приготовили мне поесть  и
не отзывались на звонки? Вы думаете, я могу обходиться без еды?
   - А почему вы не уплатили по счету? - возразила миссис Холл. - Вот  что
я желала бы знать.
   - Еще третьего дня я сказал вам, что жду денежного перевода...
   - А я еще вчера сказала вам, что не намерена ждать  никаких  переводов.
Нечего ворчать, что завтрак запаздывает, если по счету уже  пять  дней  не
плачено.
   Постоялец кратко, но энергично выругался.
   - Легче, легче! - раздалось из распивочной.
   - Я прошу вас, мистер, держать свои ругательства при  себе,  -  сказала
миссис Холл.
   Постоялец замолчал  и  стоял  на  пороге,  похожий  и  своих  очках  на
рассерженного водолаза. Все посетители трактира чувствовали,  что  перевес
на стороне миссис Холл. Дальнейшие слова незнакомца подтвердили это.
   - Послушайте, голубушка... - начал он.
   - Я вам не голубушка, - сказала миссис Холл.
   - Говорю вам, я еще не получил перевода...
   - Уж какой там перевод! - сказала миссис Холл.
   - Но в кармане у меня...
   - Третьего дня вы сказали, что у вас и соверена не наберется.
   - Ну, а теперь я нашел побольше.
   - Ого! - раздалось из распивочной.
   - Хотела бы я знать, где это вы нашли деньги, - сказала миссис Холл.
   Это замечание, по-видимому, не понравилось незнакомцу. Он топнул ногой.
   - Что вы имеете в виду? - спросил он.
   - Только то, что я хотела бы знать, откуда  у  вас  деньги,  -  сказала
миссис Холл. - И прежде чем  подавать  вам  счета,  готовить  завтрак  или
вообще что-либо делать для вас, я попрошу вас  объяснить  некоторые  вещи,
которых я не понимаю и никто не понимает, но которые мы все хотим  понять.
Я хочу знать, что вы делали наверху с моим креслом; хочу  знать,  как  это
ваша комната оказалась пустой и как вы опять туда попали.  Мои  постояльцы
входят и  выходят  через  двери.  Так  у  меня  заведено;  вы  же  делаете
по-другому, и я хочу знать, как вы это делаете. И еще...
   Незнакомец вдруг поднял руки, обтянутые перчатками, сжал кулаки, топнул
ногой и крикнул! "Стойте!" - так исступленно, что миссис  Холл  немедленно
умолкла.
   - Вы не понимаете, - сказал он, - кто я и чем занимаюсь. Я покажу  вам.
Как бог свят, покажу! - При этих словах он приложил руку к лицу  и  сейчас
же отнял ее. Посреди лица зияла пустая впадина. - Держите, - сказал он  и,
шагнув  к  миссис  Холл,  подал  ей  что-то.   Не   сводя   глаз   с   его
преобразившегося лица, миссис Холл машинально взяла  протянутую  ей  вещь.
Затем, рассмотрев, что это, она громко вскрикнула, уронила  ее  на  пол  и
попятилась. По полу покатился нос - нос незнакомца, розовый, лоснящийся.
   Затем он снял очки, и все вытаращили глаза от удивления. Он снял  шляпу
и стал яростно срывать бакенбарды и бинты.  Они  не  сразу  поддались  его
усилиям. Все замерли в ужасе.
   - О господи! - вымолвил кто-то.
   Наконец бинты были сорваны.
   То, что предстало взорам присутствующих, превзошло асе ожидания. Миссис
Холл, стоявшая с разинутым ртом, дико вскрикнула и побежала к дверям.  Все
вскочили с мест. Ждали ран, уродства,  видимого  глазом  ужаса,  а  тут  -
ничего. Бинты и парик полетели в распивочную, едва не задев стоявших  там.
Все кинулись прочь с крыльца, натыкаясь  друг  на  друга,  ибо  на  пороге
гостиной, выкрикивая бессвязные  объяснения,  стояла  фигура,  похожая  на
человека вплоть до воротника пальто, а выше  не  было  ничего.  Решительно
ничего!
   Жители Айпинга услышали крики и шум, доносившиеся из трактира "Кучер  и
кони",  и  увидели,  как  оттуда  стремительно  выбегают  посетители.  Они
увидели, как миссис Холл упала и как мистер Тедди Хенфри подпрыгнул, чтобы
не споткнуться о нее. Потом они услышали  истошный  крик  Милли,  которая,
выскочив из кухни на шум, неожиданно наткнулась на безголового незнакомца.
Крик сразу оборвался.
   После этого все, кто  был  на  улице  -  продавец  сладостей,  владелец
балагана для метания в цель и его помощник, хозяин  качелей,  мальчишки  и
девчонки, деревенские франты, местные красотки, старики в блузах и  цыгане
в фартуках,  -  ринулись  к  трактиру.  Не  прошло  и  минуты,  как  перед
заведением миссис Холл собралось человек сорок, толпа  быстро  росла,  все
шумели, толкались, орали, вскрикивали, задавали вопросы, строили  догадки.
Никто никого не слушал, и все говорили сразу -  настоящее  столпотворение!
Несколько человек поддерживали миссис Холл, которую подняли с земли  почти
без памяти. Среди общего смятения один из очевидцев, стараясь  перекричать
всех, давал ошеломляющие показания.
   - Оборотень!
   - Что же он натворил?
   - Ранил служанку.
   - Кажется, кинулся на них с ножом.
   - Не так, как говорится, а в самом деле без головы!
   - Говорят вам, нет головы на плечах!
   - Пустяки, наверное, какой-нибудь фокус.
   - Как снял он бинты...
   Стараясь заглянуть в  открытую  дверь,  толпа  образовала  живой  клин,
острие которого, направленное в дверь трактира, составляли самые отчаянные
смельчаки.
   - Он стоит на пороге. Вдруг девушка  как  вскрикнет,  он  обернулся,  а
девушка бежать. Он за ней. Минутное дело - уж он  идет  обратно,  в  одной
руке - нож, в другой - краюха  хлеба.  Остановился  и  будто  глядит.  Вот
только сейчас. Он вошел в эту самую дверь.  Говорят  вам:  головы  у  него
совсем нет. Приди вы на минуточку раньше, вы бы сами...
   В задних рядах произошло движение. Рассказчик замолчал и  посторонился,
чтобы дать дорогу небольшой процессии, которая с весьма воинственным видом
направлялась к дому; во  главе  ее  шел  мистер  Холл,  очень  красный,  с
решительным видом, далее мистер Бобби  Джефферс,  констебль,  и,  наконец,
мистер Уоджерс, из осторожности державшийся позади. У них  был  приказ  об
аресте незнакомца.
   Им наперебой сообщали последние новости - один кричал  одно,  другой  -
совсем другое.
   - С головой он там или без головы, - сказал  мистер  Джефферс,  -  а  я
получил приказ арестовать его, и приказ этот я выполню.
   Мистер Холл поднялся на крыльцо, направился прямо к  двери  гостиной  и
распахнул ее.
   - Констебль, - сказал он, - исполняйте свой долг.
   Джефферс вошел первый, за ним - Холл и последним - Уоджерс. В полумраке
они разглядели безголовую фигуру с недоеденной коркой хлеба в одной руке и
с куском сыра в другой; обе руки были в перчатках.
   - Вот он, - сказал Холл.
   - Это еще что? - раздался сердитый возглас из пустого пространства  над
воротником.
   - Таких, как вы, я еще не видывал, сударь, - сказал Джефферс. - Но есть
ли у вас голова или нет, в  приказе  сказано:  "Препроводить",  -  а  долг
службы прежде всего...
   - Не подходите! - крикнул незнакомец, отступая на шаг.
   В одно мгновение он бросил хлеб и сыр на пол, и мистер Холл едва  успел
вовремя убрать нож со столиц Незнакомец снял левую перчатку  и  ударил  ею
Джефферса по лицу. Джефферс сразу, оборвав свои  разъяснения  относительно
смысла приказа, схватил одной рукой кисть невидимой руки, а другой  сдавил
невидимое горло. Тут он получил здоровый пинок по  ноге,  заставивший  его
вскрикнуть, но добычи своей он не выпустил. Холл через  стол  передал  нож
Уоджерсу, который, желая помочь  Джефферсу,  действовал,  так  сказать,  в
качестве голкипера. В яростной схватке противники наткнулись на стул, он с
грохотом отлетел в сторону, и оба упали на пол.
   - Хватайте его за ноги, - прошипел сквозь зубы Джефферс.
   Мистер Холл, попытавшийся выполнить его распоряжение,  получил  сильный
удар в грудь и на минуту выбыл из  строя,  а  мистер  Уоджерс,  видя,  что
безголовый незнакомец извернулся и начал одолевать Джефферса, попятился  с
ножом  в  руках  к  двери,  где  столкнулся  с   мистером   Хакстерсом   и
сиддербриджским извозчиком, спешившими  на  выручку  блюстителю  закона  и
порядка.  В  это  самое  время  с  полки  посыпались  бутылки,  и  комната
наполнилась едкой вонью.
   - Сдаюсь! - крикнул незнакомец, несмотря на то,  что  подмял  под  себя
Джефферса. Он встал, тяжело дыша, без головы  и  без  рук,  ибо  во  время
борьбы стянул обе перчатки.
   - Все равно ничего не выйдет, - сказал он, еле переводя дух.
   В высшей степени странно было  слышать  голос,  исходивший  как  бы  из
пустого пространства, но жители Сассекса, вероятно, самые трезвые люди  на
свете. Джефферс также встал и вынул из кармана пару наручников. Но тут  он
остановился в полном недоумении.
   - Вот так штука! - сказал он, смутно начиная  сознавать  несообразность
всего происходящего. - Черт возьми! Похоже, что они без надобности.
   Незнакомец провел пустым рукавом по  пиджаку,  и  пуговицы,  словно  по
волшебству,  расстегнулись.  Затем  он  сказал  что-то  о  своих  ногах  и
нагнулся. По-видимому, он трогал свои башмаки и носки.
   - Постойте, - воскликнул вдруг Хакстерс. - Ведь это совсем не  человек!
Тут только пустая одежда. Посмотрите-ка, можно  заглянуть  в  воротник,  и
подкладку пиджака видно. Я могу просунуть руку...
   С этими словами он протянул руку. Казалось, он наткнулся  на  что-то  в
воздухе, ибо тотчас же с криком отдернул ее.
   - Я бы вас попросил держать  свои  пальцы  подальше  от  моих  глаз!  -
раздались из пустоты слова, произнесенные яростным тоном. -  Суть  в  том,
что я весь тут - с головой, руками, ногами и  всем  прочим,  но  только  я
невидимка. Это чрезвычайно неудобно, но ничего не  поделаешь.  Однако  это
обстоятельство еще не дает права каждому дураку в Айпинге  тыкать  в  меня
руками.
   Перед ним стоял, подбоченясь,  костюм,  весь  расстегнутый  и  свободно
висящий на невидимой опоре.
   Тем временем с улицы вошли еще несколько  мужчин,  и  в  комнате  стало
людно...
   -  Что?  Невидимка?  -  сказал  Хакстерс,  не   обращая   внимание   на
оскорбительный тон незнакомца. - Такого же не бывает.
   - Вам это может показаться странным, но  ведь  преступного  тут  ничего
нет. На каком основании на меня набрасывается констебль?
   - А, это совсем  другое  дело,  -  сказал  Джефферс.  -  Правда,  здесь
темновато, и видеть вас трудно, но у меня есть приказ о  вашем  аресте,  и
приказ по всей форме. Вы подлежите аресту не за то, что вы невидимка, а по
подозрению в краже со  взломом.  Неподалеку  отсюда  был  ограблен  дом  и
украдены деньги.
   - Ну?
   - Некоторые обстоятельства указывают...
   - Вздор! - воскликнул Невидимка.
   - Надеюсь, что так, сударь. Но я получил приказ.
   - Хорошо, - сказал  незнакомец,  -  я  пойду  с  вами.  Пойду.  Но  без
наручников.
   - Так полагается, - сказал Джефферс.
   - Без наручников, - упорствовал незнакомец.
   - Нет уж, извините, - сказал Джефферс.
   Вдруг фигура Невидимки осела на  пол,  и,  прежде  чем  кто-либо  успел
сообразить, что происходит, башмаки, брюки  и  носки  полетели  под  стол.
Затем Невидимка вскочил и сбросил с себя пиджак.
   - Стой, стой! - закричал Джефферс, вдруг  сообразив,  в  чем  дело.  Он
схватился за жилетку, та  стала  сопротивляться;  затем  оттуда  выскочила
рубашка, и в руках у Джефферса остался пустой  жилет.  -  Держите  его!  -
крикнул Джефферс. - Стоит ему только раздеться!..
   - Держи его! - закричали все и бросились на мелькавшую в воздухе  белую
рубашку - все, что осталось видимого от незнакомца.
   Рукав рубашки нанес Холлу сильнейший удар по  лицу,  что  пресекло  его
решительную атаку и толкнуло его назад, прямо на  Тутсома,  причетника;  в
тот же миг рубашка приподнялась в воздухе, где она стала  извиваться,  как
всякая рубашка, которую снимают через голову, Джефферс крепко ухватился за
рукав, но этим только помог снять ее. Что-то  из  воздуха  ударило  его  в
нижнюю челюсть; он тотчас выхватил свою дубинку и, размахнувшись изо  всей
мочи, ударил Тедди Хенфри прямо по макушке.
   - Берегись! - кричали все, наугад рассыпая удары по  воздуху.  -  Держи
его! Заприте дверь! Не выпускайте! Я что-то поймал! Вот он!
   Началось  настоящее  вавилонское  столпотворение.   Тумаки,   казалось,
сыпались на всех сразу, и  мудрый  Сэнди  Уоджерс,  чья  сообразительность
обострилась благодаря сокрушительному удару, который  расквасил  ему  нос,
отворил дверь и первый выбежал из комнаты. Все тотчас  же  последовали  за
ним. В дверях началась страшная давка. Удары продолжали сыпаться. Сектанту
Фипсу выбили передний зуб,  а  Генри  поранили  ушную  раковину.  Джефферс
получил удар в подбородок и, обернувшись, ухватился за  что-то  невидимое,
втиснувшееся в суматохе между ним и  Хакстерсом.  Он  нащупал  мускулистую
грудь, и в  ту  же  минуту  весь  клубок  борющихся,  разгоряченных  людей
выкатился в коридор.
   - Поймал! - крикнул Джефферс, задыхаясь. Но выпуская из рук  невидимого
врага,  весь  багровый,  со  вздувшимися  венами,  он  кружил   в   толпе,
расступавшейся перед этим странным  поединком.  Наконец  все  скатились  с
крыльца на землю. Джефферс закричал придушенным голосом, все еще сжимая  в
объятиях что-то невидимое и энергично работая коленом, потом  зашатался  и
упал навзничь, грохнувшись  затылком  о  камни.  Только  тогда  он  разжал
пальцы.
   Раздались крики: "Держи его!", "Невидимка!". Какой-то  молодой  человек
не из Айпинга, чьего имени так и не удалось установить, подбежал,  схватил
что-то, но тут же выпустил из рук и упал на распростертое тело  констебля.
Посреди улицы вскрикнула едва не сбитая с  ног  женщина;  собака,  видимо,
получившая пинок, завизжала и с воем кинулась во двор к Хакстерсу. Этим  и
закончился  побег  Невидимки.  С  минуту   толпа   стояла   изумленная   и
взволнованная, затем бросилась врассыпную, словно палая листва, развеянная
порывом ветра.
   Только Джефферс лежал неподвижно, обратив лицо к небу и согнув колени.



        8. МИМОХОДОМ

   Восьмая глава необычайно коротка.  В  ней  рассказывается  о  том,  как
Джиббинс,  местный  натуралист-любитель,  дремал  на  холмике   в   полной
уверенности, что, по крайней мере, на две мили окрест нет ни души, и вдруг
услышал совсем близко от себя шаги  какого-то  человека,  который  кашлял,
чихал и отчаянно ругался; обернувшись, он не увидел никого. И тем не менее
голос раздавался вполне явственно. Невидимый прохожий  продолжал  ругаться
той  отборной  витиеватой  бранью,   по   которой   сразу   можно   узнать
образованного человека. Голос поднялся до самых высоких  нот,  потом  стал
тише и, наконец, совсем замер, удалившись, как  показалось  Джиббинсу,  по
направлению к  Эддердину.  Последнее  громкое  чиханье  -  и  все  стихло.
Джиббинсу ничего не было известно об утренних событиях, но явление это  до
того поразило и смутило его, что все его философское спокойствие  исчезло.
Вскочив, он со всей быстротой, на какую был способен, спустился с холма  и
направился в селение.



        9. МИСТЕР ТОМАС МАРВЕЛ

   Чтобы получить  представление  о  мистере  Томасе  Марвеле,  вы  должны
вообразить себе человека с толстым дряблым лицом, с широким длинным носом,
слюнявым подвижным ртом и растущей вкривь и вкось щетинистой  бородой.  Он
был явно предрасположен к полноте, что  было  особенно  заметно  благодаря
очень коротким конечностям. Он носил потрепанный шелковый цилиндр,  а  то,
что на самых  ответственных  частях  туалета  вместо  пуговиц  красовались
бечевки  и  ботиночные  шнурки,  свидетельствовало,  что  он   закоренелый
холостяк.
   Мистер Томас Марвел сидел, спустив ноги в канаву, у дороги,  ведущей  к
Эддердину, примерно в полутора милях от Айпинга. На ногах у него  не  было
ничего, кроме рваных носков; вылезшие из дыр большие пальцы ног, широкие и
приподнятые, напоминали уши насторожившейся собаки. Неторопливо -  он  все
делал не торопясь - Томас Марвел рассматривал башмаки,  которые  собирался
примерить. Это  были  очень  крепкие  башмаки,  какие  ему  давно  уже  не
попадались, но они оказались ему слишком велики; между тем старые  башмаки
его, вполне подходящие для сухой погоды, не годились для сырой, так как  у
них была слишком тонкая подошва. Мистер Марвел терпеть  не  мог  свободной
обуви, но он не выносил и сырости. Собственно говоря, он еще не установил,
что ему неприятнее - просторная обувь или сырость, - но день был  погожий,
других дел не предвиделось, и он решил поразмыслить. Поэтому  он  поставил
на землю все четыре башмака, расположив их в  виде  живописной  группы,  и
стал смотреть на них.  Глядя,  как  они  стоят  среди  буйно  разросшегося
репейника, он вдруг решил, что обе пары очень безобразны. Он нисколько  не
удивился, услыхав позади себя чей-то голос.
   - Как-никак обувь, - сказал Голос.
   - Это пожертвованная обувь,  -  сказал  мистер  Томас  Марвел,  склонив
голову набок и с неудовольствием глядя на башмаки. - И я, черт возьми,  не
могу даже решить, какая из этих пар хуже.
   - Гм... - сказал Голос.
   - Я носил обувь и похуже. По правде говоря, мне случалось обходиться  и
совсем без нее. Но таких наглых уродов, если можно так  выразиться,  я  не
носил никогда. Давно уже подыскиваю  себе  башмаки,  потому  что  мои  мне
осточертели. Они крепкие, что и говорить. Но человек, который постоянно на
ногах, все время  видит  свои  башмаки.  И,  поверите  ли,  сколько  я  ни
старался, во всей округе не мог достать других башмаков,  кроме  этих.  Вы
только взгляните!  А  ведь,  вообще-то  говоря,  в  здешней  округе  обувь
хорошая. Только мое уж счастье такое. Я лет десять ношу здешнюю обувку.  И
вот какую дрянь мае подсунули.
   -  Это  отвратительная  округа,  -  сказал  Голос,  -  и  народ   здесь
прескверный.
   - Верно ведь? - сказал Томас Марвел. - Ну и обувка! Чтоб она пропала!
   С этими словами он через плечо покосился вправо,  чтобы  посмотреть  на
обувь собеседника и сравнить ее со своей, но, к величайшему его изумлению,
там, где он ожидал увидеть пару башмаков, не  оказалось  ни  башмаков,  ни
ног. Он посмотрел через левое плечо, но и там не обнаружил ни башмаков, ни
ног. Это ошеломило его.
   - Где же вы? - спросил Томас  Марвел,  поворачиваясь  на  четвереньках.
Перед ним расстилалась пустая  холмистая  равнина,  только  далекие  кусты
вереска качались на ветру.
   - Пьян я, что ли? - сказал Томас Марвел. - Померещилось мне? Или я  сам
с собой разговаривал? Что за черт...
   - Не пугайтесь, - сказал Голос.
   - Оставьте, пожалуйста, ваши шутки! - воскликнул Томас  Марвел.  -  Где
вы? "Не пугайтесь", - скажите на милость!
   - Не пугайтесь, - повторил Голос.
   - Ты сам сейчас испугаешься, болван ты этакий! - сказал Томас Марвел. -
Где ты? Вот я до тебя доберусь.
   Молчание.
   - Под землей ты, что ли? - спросил Томас Марвел.
   Ответа не было.  Томас  Марвел  продолжал  стоять  в  одних  носках,  в
распахнутом пиджаке, и лицо его выражало полное недоумение.
   "Фю-ить", - раздался вдали свист.
   - Вот тебе и "фю-ить". Что вы, в самом деле, дурачитесь? - сказал Томас
Марвел.
   Местность была безлюдная. В какую бы сторону он ни поглядел, никого  не
было  видно.  Дорога  с  глубокими  канавами,  окаймленная  рядами   белых
придорожных столбов, гладкая и пустынная, тянулась на север  и  на  юг,  в
безоблачном небе тоже ничего не было заметно, кроме пеночки.
   - С нами крестная сила! - воскликнул Томас Марвел, застегивая пиджак. -
Все водка проклятая. Так я и знал.
   - Это не водка, - сказал Голос. - Не волнуйтесь.
   - Ох! - простонал Марвел, побледнев. - Все водка, - беззвучно повторили
его губы. Он постоял немного, мрачно глядя прямо перед собой,  потом  стал
медленно поворачиваться. - Готов поклясться, что слышал голос, - прошептал
он.
   - Конечно, слышали.
   - Вот опять, - сказал  Марвел,  закрывая  глаза  и  трагическим  жестом
хватаясь за голову. Но тут его вдруг взяли за шиворот  и  так  встряхнули,
что у него совсем помутилось в голове.
   - Брось дурить, - сказал Голос.
   - Я рехнулся... - сказал Марвел. -  Ничего  не  поможет.  И  все  из-за
проклятых башмако