Маленький ребенок, игравший у калитки, был поднят на воздух и с
такой силой отброшен в сторону, что сломал ножку. После этого Невидимка на
несколько часов исчез. Никто так и не узнал,  куда  он  направился  и  что
делал. Но можно легко представить себе, как он бежал  в  знойный  июньский
полдень в гору и дальше, по меловым холмам за  Порт-Бэрдоком,  кляня  свою
судьбу, и наконец, усталый и измученный, нашел  приют  в  кустарнике  близ
Хинтондина, где решил собраться с  мыслями  и  заново  обдумать  рухнувшие
планы борьбы против себе подобных.  Скорее  всего,  он  сразу  же  укрылся
именно в этих местах, потому что около двух часов пополудни  он  обнаружил
там свое присутствие самым зловещим, трагическим образом.
   Каково было тогда его  настроение  и  что  он  замышлял,  можно  только
догадываться. Несомненно,  он  был  до  крайности  взбешен  предательством
Кемпа, и, хотя вполне понятны мотивы, руководившие Кемпом, все же нетрудно
представить себе гнев,  который  должна  была  вызвать  такая  неожиданная
измена, и даже отчасти оправдать его. Быть может, Невидимку снова охватило
то  чувство  растерянности,  которое  он  испытал  во  время  событий   на
Оксфорд-стрит,  -  ведь  он  явно  рассчитывал,  что  Кемп   поможет   ему
осуществить жестокий план - подвергнуть человечество террору. Как бы то ни
было, около полудня он исчез, и никто не знает, что он делал  до  половины
третьего. Для человечества это, возможно, и к лучшему, но для него  самого
такое бездействие оказалось роковым.
   В  эти  два  с  половиной  часа  за  дело  принялось  множество  людей,
рассеянных по  всей  округе.  Утром  Невидимка  был  еще  просто  сказкой,
пугалом; в полдень же благодаря сухому, но выразительному воззванию  Кемпа
он превратился уже в совершенно осязаемого противника, которого надо  было
ранить, захватить  живым  или  мертвым,  и  все  население  с  невероятной
быстротой стало готовиться к борьбе. Даже в два часа дня Невидимка еще мог
бы спастись, забравшись в поезд, но после двух это стало уже  невыполнимо.
По  всем   железнодорожным   линиям   на   обширном   пространстве   между
Саутгемптоном, Манчестером, Брайтоном и Хоршэмом пассажирские поезда шли с
запертыми дверями, а  товарное  движение  почти  прекратилось.  В  большом
круге, радиусом миль в двадцать вокруг Порт-Бэрдока, по  дорогам  и  полям
рыскали группы по три-четыре человека с ружьями, дубинками и собаками.
   Конные  полицейские  объезжали  окрестные  селения,  останавливались  у
каждого дома и предупреждали  жителей,  чтобы  они  запирали  двери  и  не
выходили без оружия. В три  часа  закрылись  школы,  и  перепуганные  дети
тесными кучками бежали домой.  Часам  к  четырем  воззвание,  составленное
Кемпом и подписанное Эдаем, было уже  расклеено  по  всей  округе.  В  нем
кратко, но ясно были указаны все меры борьбы: не давать Невидимке  есть  и
спать, быть все время настороже,  чтобы  принять  решительные  меры,  если
где-либо обнаружится его присутствие. Действия властей были так  быстры  и
энергичны, а страх перед ужасной опасностью так силен, что до  наступления
ночи во всей округе на протяжении  нескольких  сот  квадратных  миль  было
введено осадное положение. И вот в тот же вечер  но  всему  напуганному  и
насторожившемуся краю пронесся трепет ужаса:  из  уст  в  уста  передавали
слух, молниеносный и достоверный, об убийстве мистера Уикстида.
   Если наше  предположение,  что  Невидимка  укрылся  в  кустарнике  близ
Хинтондина, правильно, то он, очевидно, вскоре после полудня вышел  оттуда
с неким намерением, для выполнения которого требовалось  оружие.  Что  это
было за намерение, установить нельзя, но оно было.  Это,  на  мой  взгляд,
неопровержимо; ведь не случайно еще до стычки с Уикстидом Невидимка где-то
добыл железный прут.
   О подробностях этой стычки мы, разумеется, ничего не  знаем.  Произошла
она на краю песчаного карьера,  ярдов  за  двести  от  ворот  виллы  лорда
Бэрдока.  Все   указывает   на   отчаянную   борьбу:   утоптанная   земля,
многочисленные  раны  Уикстида,  его  сломанная  трость;  но  трудно  себе
представить, что могло послужить причиной нападения, кроме мании убийства.
Мысль  о  помешательстве  напрашивается  сама   собой.   Мистер   Уикстид,
управляющий лорда Бэрдока, человек лет сорока пяти, был  самым  безобидным
существом на свете и уж, конечно, никогда первым не  напал  бы  на  такого
страшного  врага.  Раны,  по-видимому,  были  нанесены  мистеру   Уикстиду
железным прутом, вытащенным из сломанной ограды. Невидимка остановил этого
мирного человека, спокойно  направлявшегося  домой  завтракать,  напал  на
него, быстро сломил его слабое сопротивление, перебил  ему  руку,  повалил
беднягу наземь и размозжил ему голову.
   Железный прут он, вероятно, вытащил из ограды еще до встречи  со  своей
жертвой, - должно быть, он держал его уже наготове.  Еще  две  подробности
проливают некоторый свет на это происшествие. Во-первых,  песчаный  карьер
находился не совсем на пути мистера Уикстида к дому, а ярдов на  двести  в
сторону.  Во-вторых,   по   свидетельству   маленькой   девочки,   которая
возвращалась из школы, покойный какой-то странной походкой "трусил"  через
поле по направлению к карьеру. По тому, как она это изобразила, можно было
заключить, что он словно преследовал что-то движущееся по земле, время  от
времени замахиваясь тростью. Девочка была последней, кто видел несчастного
мистера Уикстида живым. Он шел прямо  навстречу  смерти;  он  спустился  в
ложбинку, и росшие там деревья скрыли от девочки последнюю схватку.
   Эти подробности, по крайней мере, в глазах пишущего эти строки,  делают
убийство Уикстида не  столь  беспричинным.  Можно  представить  себе,  что
Гриффин прихватил железный  прут,  конечно,  как  оружие,  но  без  умысла
совершить убийство. Тут мог попасться на дороге Уикстид  и  увидеть  прут,
который непонятным образом двигался  по  воздуху.  Нисколько  не  думая  о
Невидимке - ведь от этих мест  до  Порт-Бэрдока  десять  миль,  -  он  мог
последовать за прутом.  Весьма  вероятно,  что  он  даже  и  не  слыхал  о
Невидимке. Легко далее допустить, что Невидимка стал потихоньку удаляться,
не  желая  обнаруживать  свое  присутствие,  а  Уикстид,  возбужденный   и
заинтересованный, не отставал  от  странного  самодвижущегося  предмета  и
наконец ударил по нему.
   Конечно, при обычных обстоятельствах Невидимка мог бы без особого труда
уйти от своего уже немолодого преследователя, но  положение  тела  убитого
Уикстида дает основание думать, что  тот  имел  несчастье  загнать  своего
противника в угол между густой зарослью крапивы и песчаным карьером. Помня
крайнюю раздражительность Невидимки, нетрудно представить себе остальное.
   Все это, впрочем, одни догадки. Единственные несомненные факты (ибо  на
рассказы детей не всегда можно полагаться) - это тело убитого  Уикстида  и
окровавленный железный  прут,  валявшийся  в  крапиве.  Очевидно,  Гриффин
бросил прут потому, что, охваченный волнением, забыл о цели,  для  которой
им вооружился, если вначале такая цель и была.  Конечно,  он  был  большой
эгоист и  человек  бесчувственный,  но  вид  жертвы,  его  первой  жертвы,
окровавленной и жалкой, распростерли  у  его  ног,  мог  пробудить  в  нем
забытое раскаяние и на время отвратить его от злодейских намерений.
   После убийства мистера Уикстида Невидимка, по всей вероятности, бежал в
сторону холмов. Рассказывают, что два  работника  на  поле  у  Ферн-Боттом
слышали вечером какой-то таинственный голос. Кто-то рыдал, смеялся, охал и
стонал, а порой громко вскрикивал. Должно быть, жутко  было  это  слушать.
Голос пронесся над клеверным полем и замер вдалеке у холмов.
   В  этот  вечер  Невидимке,  вероятно,  пришлось  узнать,   как   быстро
воспользовался Кемп его откровенностью. Должно быть, он нашел все двери на
замке, бродил по железнодорожным станциям, подкрадывался к гостиницам, без
сомнения, прочел расклеенные повсюду воззвания и понял,  какой  предпринят
против него поход.  С  наступлением  вечера  по  полям  разбрелись  группы
вооруженных людей и раздавался  собачий  лай.  Эти  охотники  на  человека
получили специальные указания, как помогать друг другу в случае схватки  с
врагом. Но Невидимке удалось избежать встречи с  ними.  Мы  можем  отчасти
понять его ярость, если вспомним, что он сам сообщил все сведения, которые
так беспощадно обращались теперь против него.  В  этот  день,  по  крайней
мере, он пал духом. Почти целые сутки, если не считать стычки с Уикстидом,
он чувствовал себя как затравленный зверь. Ночью  ему  удалось,  вероятно,
поесть и поспать, ибо утром к нему снова вернулось  присутствие  духа:  он
снять стал сильным, деятельным, хитрым и  злобным  и  был  готов  к  своей
последней великой борьбе со всем миром.



        27. В ОСАЖДЕННОМ ДОМЕ

   Кемп получил странное послание,  написанное  карандашом  на  засаленном
клочке бумаги:
   "Вы проявили изумительную энергию и сообразительность, -  говорилось  в
письме, - хотя я не представляю себе, чего вы надеетесь этим  достичь.  Вы
против меня. Весь день вы травили меня, хотели лишить меня отдыха и ночью.
Но я насытился вопреки вам,  выспался  вопреки  вам,  и  игра  еще  только
начинается. Игра только начинается! Мне ничего не остается, как прибегнуть
к террору. Настоящим письмом я провозглашаю первый  день  Террора.  Отныне
Порт-Бэрдок уже не под властью королевы, передайте это  вашему  начальнику
полиции и его шайке, - он под моей властью, под Властью Террора.  Нынешний
день - первый день первого года новой эры - эры Невидимки. Я  -  Невидимка
Первый. Сначала мое правление  будет  милосердным.  В  первый  день  будет
совершена только одна казнь, для  острастки,  казнь  человека  по  фамилии
Кемп. Сегодня смерть настигнет этого  человека.  Пусть  запирается,  пусть
прячется, пусть окружает  себя  охраной,  пусть  оденется  в  броню,  если
угодно, - смерть, незримая смерть  приближается  к  нему.  Пусть-принимает
меры предосторожности: тем большее впечатление его  смерть  произведет  на
мой народ. Смерть двинется из почтового ящика сегодня  в  полдень.  Письмо
будет опущено в ящик перед самым приходом почтальона  -  и  в  путь!  Игра
началась. Смерть надвигается на него.  Не  помогай  ему,  дабы  смерть  не
постигла и тебя. Сегодня Кемп должен умереть".
   Кемп дважды прочел письмо.
   - Это не шутки, - сказал он. - Это его голос! И он будет действовать.
   Перевернув  листок,  он  увидел  на  адресе  штемпель   "Хинтондин"   и
прозаическую записку: "Доплатить 2 пенса".
   Кемп встал из-за стола, не докончив завтрака, -  письмо  пришло  в  два
часа дня, - и поднялся в свой кабинет.  Он  позвонил  экономке,  велел  ей
немедленно обойти весь дом, осмотреть все  задвижки  на  окнах  и  закрыть
ставни. Из запертого ящика стола в спальне он вынул  небольшой  револьвер,
тщательно осмотрел его и  положил  в  карман  домашней  куртки.  Затем  он
написал несколько записок, в  том  числе  и  полковнику  Эдаю,  и  поручил
служанке отнести их, дав ей при этом  точные  наставления,  как  выйти  из
дому.
   - Опасности нет никакой, - сказал он, прибавив  про  себя:  "Для  вас".
После этого он некоторое время  сидел  задумавшись,  а  потом  вернулся  к
остывшему завтраку.
   Он ел рассеянно, погруженный в свои мысли. Потом сильно ударил  кулаком
по столу.
   - Мы его поймаем! - воскликнул он. - И приманкой буду я. Он зарвется.
   Кемп поднялся наверх, тщательно закрывая за собой все двери.
   - Это игра, - сказал он. - И игра необычайная. Но  все  шансы  на  моей
стороне, мистер Гриффин, хоть вы невидимы и храбры. Гриффин contra  mundum
[против всего мира (лат.)].
   Он стоял у окна, глядя на залитый солнцем косогор.
   - Ведь ему надо добывать себе пищу каждый день. Не завидую ему. А верно
ли, что прошлой ночью ему удалось поспать? Где-нибудь под открытым  небом,
чтобы никто не мог на него наткнуться... Вот  если  бы  вместо  этой  жары
наступили холода и слякоть... А ведь он, быть может, в  эту  самую  минуту
наблюдает за мной.
   Кемп вплотную подошел к окну и вдруг в испуге отскочил. Что-то с  силой
ударилось в стену над рамой.
   - Однако нервы у меня расходились, - проговорил он про себя, но  добрых
пять минут не решался подойти к окну. - Воробей, должно быть, - сказал он.
   Тут он услыхал звонок у входной двери и  поспешил  вниз.  Он  отодвинул
засов, повернул ключ, осмотрел цепь, закрепил  ее  и  осторожно  приоткрыл
дверь, не показываясь сам. Знакомый голос окликнул его. Это был  полковник
Эдай.
   - На вашу служанку напали, - сказал Эдай из-за двери.
   - Что?! - воскликнул Кемп.
   - У нее отняли вашу записку. Он где-нибудь поблизости. Впустите меня.
   Кемп  снял  цепь,  и  Эдай  кое-как  протиснулся  в  узкую  щель   чуть
приоткрытой двери. Он облегченно вздохнул, когда Кемп снова наложил засов.
   - Записку вырвали у нее из рук. Она страшно испугалась.  Сейчас  она  у
меня в управлении. С ней истерика. Он где-нибудь поблизости.  Что  было  в
записке?
   Кемп выругался.
   - И дурак же я! - сказал он.  -  Мог  бы  догадаться:  ведь  отсюда  до
Хинтондина меньше часу хода. Уже!
   - В чем дело? - спросил Эдай.
   - Вот взгляните, - сказал Кемп и повел Эдая в кабинет. Он протянул  ему
письмо Невидимки. Эдай прочел и тихонько свистнул.
   - А вы? - спросил он.
   - Подстроил ловушку, - сказал Кемп, -  и,  как  дурак,  послал  план  с
горничной. Прямо ему в руки.
   Эдай терпеливо выслушал проклятия Кемпа.
   - Он убежит, - сказал Эдай.
   - Ну нет, - возразил Кемп.
   Сверху донесся звон разбитого стекла. Эдай заметил маленький револьвер,
торчавший из кармана Кемпа.
   - Это в кабинете! - сказал Кемп и первый стал подниматься по  лестнице.
Еще не дойдя до верха, они опять услышали звон.
   В кабинете они увидели,  что  два  окна  из  трех  разбиты,  пол  усеян
осколками, а на письменном столе лежит большой булыжник. Оба  остановились
на пороге, глядя на разрушение. Кемп снова выругался, и  в  ту  же  минуту
третье окно треснуло, точно выстрелили из пистолета, и на  пол  со  звоном
посыпались осколки.
   - Зачем это? - сказал Эдай.
   - Это начало, - ответил Кемп.
   - А влезть сюда нет никакой возможности?
   - Даже кошка не влезет, - сказал Кемп.
   - Ставен нет?
   - Здесь нет. Во всех нижних комнатах... Ого!
   Снизу донесся звон стекла и треск досок от сильного удара.
   - Это, должно быть... да, это в спальне. Он собирается обработать  весь
дом. Дурак он. Ставни закрыты, и стекло будет падать  наружу.  Он  изрежет
себе ноги.
   Еще одно окно разлетелось вдребезги. Кемп и Эдай стояли на площадке, не
зная, что делать.
   - Вот что, - сказал Эдай, - дайте мне палку или что-нибудь в этом роде;
я схожу в управление и велю прислать собак.  Тогда  мы  его  поймаем!  Они
будут здесь через каких-нибудь десять минут...
   Еще одно окно разделило участь остальных.
   - Нет ли у вас револьвера? - спросил Эдай.
   Кемп сунул руку в карман и замялся.
   - Нет, - ответил он, - по крайней мере, лишнего нет.
   - Я принесу его обратно, - сказал Эдай. - Вы ведь в безопасности.
   Кемп, пристыженный, отдал револьвер.
   - Теперь пойдемте отворять дверь, - сказал Эдай.
   Пока они стояли в прихожей, не решаясь подойти к двери, одно из окон  в
спальне на первом этаже затрещало. Кемп подошел к двери и начал как  можно
осторожнее   отодвигать   засов.   Лицо   его   было   несколько   бледнее
обыкновенного.
   - Выходите, - сказал Кемп.
   Еще секунда, и Эдай был уже на крыльце, а Кемп  снова  задвинул  засов.
Эдай помедлил  немного:  стоять,  прислонившись  к  двери,  было  все-таки
спокойнее. Потом выпрямился  и  твердо  зашагал  вниз  по  ступенькам.  Он
пересек лужайку и приблизился  к  калитке.  Казалось,  по  траве  пронесся
ветерок. Что-то зашевелилось рядом с ним.
   - Погодите минутку, - произнес Голос.
   Эдай остановился как вкопанный, рука его крепко сжала револьвер.
   - В чем дело? - сказал Эдай, бледный и угрюмый;  каждый  нерв  его  был
напряжен.
   - Вы весьма меня обяжете, если вернетесь в дом, - сказал Голос  так  же
угрюмо и напряженно, как Эдай.
   - К сожалению, не могу, - сказал  Эдай  несколько  охрипшим  голосом  и
провел языком по пересохшим губам. Голос был, как ему показалось, слева от
него. А что, если попытать счастья и выстрелить?
   - Куда вы идете? - спросил Голос.
   Оба сделали быстрое движение, и в руке Эдая блеснул револьвер.
   Но он отказался от своего намерения и задумался.
   - Куда я иду - это мое дело, - проговорил он медленно.
   Не успел он произнести эти слова, как невидимая рука обхватила  его  за
шею, в спину уперлось колено, и он упал.  Вытащив  кое-как  револьвер,  он
выстрелил наугад; в ту же секунду он получил  сильный  удар  по  зубам,  и
револьвер вырвали у него из рук. Он сделал тщетную попытку  ухватиться  за
ускользнувшую невидимую ногу, попробовал встать и снова упал.
   - Проклятье! - воскликнул Эдай.
   Голос рассмеялся.
   - Я убил бы вас, да жалко тратить пулю, - сказал он.
   Эдай увидел  футах  в  шести  перед  собой  дуло  повисшего  в  воздухе
револьвера.
   - Ну? - сказал Эдай, садясь.
   - Встаньте! - приказал Голос.
   Эдай встал.
   - Смирно! - решительно  произнес  Голос.  -  Бросьте  все  свои  затеи.
Помните, что я ваше лицо хорошо вижу, а вы меня  не  видите.  Вернитесь  в
дом.
   - Он меня не впустит, - сказал Эдай.
   - Очень жаль, - сказал Невидимка. - С вами я не ссорился.
   Эдай снова провел языком по  губам.  Он  отвел  взгляд  от  револьвера,
увидел вдали море, очень синее  и  темное  в  блеске  полуденного  солнца,
шелковистые зеленые холмы, белый скалистый мыс, многолюдный город и  вдруг
почувствовал,  как  прекрасна  жизнь.  Он  перевел  взгляд  на   маленький
металлический предмет, висевший между небом и  землей  в  шести  футах  от
него.
   - Что же мне делать? - мрачно спросил он.
   - А мне что делать? - спросил Невидимка. - Вы приведете  подмогу.  Нет,
придется вам вернуться назад.
   - Попытаюсь. Если он впустит меня, вы обещаете не врываться за  мной  в
дом?
   - С вами я не ссорился, - ответил Голос.
   Кемп, выпустив Эдая, поспешил наверх:  осторожно  ступая  по  осколкам,
подкрался к окну кабинета и глянул вниз. Он увидел Эдая,  разговаривающего
с Невидимкой.
   - Что же он не стреляет? - пробормотал Кемп.
   Тут револьвер переместился и засверкал на солнце. Заслонив глаза,  Кемп
старался проследить движение ослепительного луча.
   - Так и есть! - воскликнул он. - Эдай отдал револьвер!
   - Обещайте не врываться за мной, - говорил  в  это  время  Эдай.  -  Не
увлекайтесь своей удачей. Уступите в чем-нибудь.
   - Возвращайтесь в дом. Говорю вам прямо: я ничего не обещаю.
   Эдай, видимо, вдруг принял решение. Он повернул к дому и медленно пошел
вперед, заложив руки  за  спину.  Кемп  с  недоумением  наблюдал  за  ним.
Револьвер исчез, затем снова сверкнул, снова исчез и  появился,  маленький
блестящий предмет, неотступно следовавший  за  Эдаем.  Дальнейшие  события
развертывались молниеносно: Эдай прыгнул назад,  резко  повернулся,  хотел
схватить револьвер, не поймал его, вскинул руки и упал ничком, а  над  ним
взвилось маленькое синее облачко. Выстрела Кемп  не  слышал.  Эдай  сделал
несколько судорожных движений, приподнялся, опираясь на руку, снова упал и
остался недвижим.
   Кемп постоял немного, глядя на безмятежно спокойную позу Эдая. День был
жаркий и безветренный, казалось, весь мир замер,  только  в  кустах  между
домом и калиткой две желтые бабочки гонялись одна за другой. Эдай лежал на
лужайке возле калитки. Во всех виллах на холме шторы были  спущены,  но  в
маленькой зеленой беседке виднелась белая фигура  -  по-видимому,  старик,
который мирно дремал. Кемп внимательно всматривался, пытаясь разглядеть  в
воздухе револьвер, но  он  исчез.  Взгляд  Кемпа  вернулся  к  Эдаю.  Игра
начиналась всерьез.
   Кто-то  начал  звонить  и  стучать