ет  право  оказывать   таковую   или
ходатайствовать об оказании таковой лишь в тех  случаях,  когда  проситель
представляет собой идентифицированное ею, Тройкой, необъясненное  явление.
А  поскольку  товарищ  Константинов  К.К.  как  таковое  явление  еще   не
идентифицирован, то и вопрос о предоставлении ему помощи откладывается  до
декабря, а точнее - до момента идентификации...
     Большая  Круглая  Печать  на  сцене  не  появилась,  и  я  облегченно
вздохнул. Но рано, рано! Константин, который в ситуации так до конца и  не
разобрался и которого уже давно, надо полагать, распирало, демонстративно,
очень по-нашему, плюнул и исчез.
     - Это выпад! - сейчас же закричал Хлебовводов радостно. - Видали, как
он харкнул? Весь пол заплевал!
     - Возмутительно, - согласился Фарфуркис. -  Я  квалифицирую  это  как
оскорбление.
     - Я же говорил - жулик! - сказал  Хлебовводов.  -  Надо  связаться  с
милицией, пускай его посадят на пятнадцать суток, пускай он улицы пометет,
в четыре руки!
     - Не-ет, товарищ Хлебовводов, - возразил Фарфуркис. -  Здесь  уже  не
милицией пахнет, здесь вы недооцениваете, это плевок в лицо общественности
и администрации, это дело подсудное!
     Лавр Федотович безмолвствовал, но  его  короткие  веснушчатые  пальцы
возбужденно бегали по столу - то ли он искал какую-то особенную кнопку, то
ли телефон.  Запахло  политической  уголовщиной.  Выбегалло,  которому  на
Константина было глубоко начхать, не мычал  и  не  телился,  а  между  тем
налитые глаза уже хищно сверкали, загривки щетинились, клыки  готовы  были
рвать, а когти - драть.
     Я прокашлялся и с самым решительным видом попросил внимания. Внимание
было мне даровано, хотя и не слишком охотно, - время  собирать  камни  уже
миновало, наступило время камнями убивать.
     Стараясь говорить по возможности более веско, я напомнил Тройке,  что
в   ее   интересах   занимать    галактоцентрические,    а    отнюдь    не
антропоцентрические позиции. Я напомнил, что обычаи  и  способы  выражения
чувств  у  инопланетных  существ  могут  и  должны  сильно  отличаться  от
человеческих. Я обратился  к  изжеванной  аналогии  с  обычаями  различных
племен и народов  нашей  планеты.  Я  выразил  уверенность,  что  товарища
Фарфуркиса не удовлетворило бы потирание носами  в  качестве  приветствия,
принятое некоторыми народами Севера, но  что  товарищ  Фарфуркис  все-таки
вряд ли воспринял бы  это  потирание  как  унижение  его  положения  члена
Тройки. Что касается товарища Константинова, то обычай сплевывать на землю
избыток жидкости определенного химического состава, образующейся в ротовой
полости, обычай, означающий у некоторых народов Земли неудовольствие, раз-
дражение  или  стремление  оскорбить  собеседника,  может   и   должен   у
инопланетного существа выражать нечто  совершенно  иное,  в  том  числе  и
глубокую  благодарность  за  внимание.  Так  называемый  плевок   товарища
Константинова мог представлять собой и чисто нейтральную акцию,  связанную
со спецификой физиологического функционирования  его  организма...  ("Чего
там - функция! - заорал Хлебовводов. - Заплевал весь пол,  как  бандит,  и
смылся!") Наконец, нельзя упускать из  виду  возможности  интерпретировать
упомянутое  физиологическое   отправление   товарища   Константинова   как
действие,  связанное  с  его   способом   молниеносного   передвижения   в
пространстве...
     Я разливался соловьем и с  облегчением  наблюдал,  как  пальцы  Лавра
Федотовича двигались все медленнее и медленнее и наконец покойно  улеглись
на бюваре. Хлебовводов все еще  продолжал  угрожающе  рявкать,  но  чуткий
Фарфуркис быстро уловил  изменение  ситуации  и  перенес  острие  удара  в
совершенно неожиданном направлении.  Он  вдруг  обрушился  на  коменданта,
который, полагая себя в полной безопасности, с  простодушным  любопытством
наблюдал развитие инцидента.
     - Я давно уже обратил внимание на то, -  загремел  Фарфуркис,  -  что
воспитательная  работа  в   Колонии   необъясненных   явлений   поставлена
безобразно. Политико-просветительные лекции  почти  не  проводятся.  Доска
наглядной агитации отражает вчерашний день. Вечерний университет  культуры
практически не функционирует. Все культурные мероприятия в Колонии сведены
к танцулькам, к  демонстрации  заграничных  фильмов,  к  пошлым  эстрадным
представлениям. Лозунговое  хозяйство  запущено.  Колонисты  предоставлены
сами себе, многие из них морально опустошены, почти никто не разбирается в
международном положении, а самые отсталые из колонистов  -  например,  дух
некоего Винера - даже не понимают,  где  они  находятся.  В  результате  -
аморальные поступки, хулиганство и поток  жалоб  от  населения.  Позавчера
птеродактиль Кузьма, покинув территорию Колонии и, несомненно, находясь  в
нетрезвом виде, летал над клубом рабочей молодежи и скусывал электрические
лампочки, окаймляющие транспарант с  надписью  "Добро  пожаловать".  Некий
Николай Долгоносиков, именующий себя телепатом и спиритом, обманным  путем
проник в женское общежитие  педагогического  техникума  и  производил  там
беседы  и  действия,  которые  были  квалифицированы  администрацией   как
религиозная пропаганда... И вот сегодня мы сталкиваемся с новым  печальным
следствием преступно-халатного отношения коменданта Колонии товарища  Зубо
к вопросам воспитания и пропаганды. Чем  бы  то  ни  было  на  самом  деле
сплевывание товарищем Константиновым избытка жидкости из ротовой  полости,
оно свидетельствует о недостатке понимания товарищем  Константиновым,  где
он находится и как обязан себя вести, а это, в свою очередь, есть  просчет
товарища Зубо, который не разъяснил колонистам смысл пословицы народной "В
чужой монастырь со своим уставом не суйся". И я  считаю,  что  мы  обязаны
поставить  на  вид  товарищу  Зубо  и   обязать   его   повысить   уровень
воспитательной работы во вверенной ему Колонии!
     Фарфуркис закруглился, и за коменданта принялся Хлебовводов. Речь его
была несвязна, но полна смутных намеков и угроз такого  жуткого  свойства,
что комендант совсем ослабел и открыто  глотал  пилюли,  пока  Хлебовводов
орал: "Я тебя поплююсь!.. Ты понимаете что или совсем ошалели?.." "Грррм",
- сказал наконец Лавр Федотович и пошел ставить каменные точки над разными
буквами.
     Комендант получил на  вид  за  недостойное  поведение  в  присутствии
Тройки, выразившееся в плевании на пол товарищем Константиновым,  а  также
за утрату административного обоняния. Товарищ  Константинов  К.К.  получил
предупреждение в дело за хождение по потолку в  обуви.  Фарфуркис  получил
устное   замечание   за   систематическое   превышение   регламента    при
выступлениях,  а  Хлебовводов  -  за  нарушение  административной   этики,
выразившееся  в  попытке  облыжно  оболгать  товарища  Константинова  К.К.
Выбегалле был объявлен устный выговор за  появление  в  строю  в  небритом
виде.
     - Других предложений нет? - осведомился Лавр  Федотович.  Хлебовводов
сейчас же ткнулся к нему в ухо  и  зашептал.  Лавр  Федотович  выслушал  и
закончил: - Есть также предложение напомнить  некоторым  членам  Тройки  о
необходимости более активно участвовать в ее работе.
     Теперь получили все. Никто не был забыт,  и  ничто  не  было  забыто.
Атмосфера сразу очистилась, все, даже комендант, повеселели. А  полковник,
которого до этой минуты явно мучили кошмары, истово произнес:
     - Так точно, товарищ генералиссимус! Так точно - старый дурак!
     Пока комендант отыскивал следующее дело,  я  смотрел  на  полковника.
Руки его  непрерывно  подергивались  во  сне:  то  ли  он  включал  третью
скорость, то ли скребницей чистил своего боевого коня. Я смотрел на него и
все пытался представить боевой путь и послужной список человека,  которому
не менее восьмидесяти лет, который дослужился до полковника и ухитрился за
все это астрономическое время выслужить всего три юбилейные медали "ХХ лет
РККА", "ХХХ лет Советской армии" и "40 лет Вооруженных сил". Вероятно, все
дело  было  в  его  экзотической  военной  специальности.  В  самой   идее
мотокавалерии чудилось мне нечто  фантастическое.  То  мне  представлялись
приземистые  бронетранспортеры,  над  клепаными  бортами  которых  торчали
оскаленные лошадиные пасти  и  осанисто  возвышались  чубатые  всадники  в
бурках и с пиками перед себя. То эта картина заслонялась  зрелищем  совсем
уже апокалиптическим: по полю брани  лихо  разворачивается  в  лаву  табун
лошадей, оседланных мотоциклистами на мотоциклах, и все мотоциклы как один
-  на  третьей  скорости...  Но  тут  я  вспомнил,   что   полковник   был
современником и, может быть, даже  участником  первых  успехов  авиации  и
дирижаблестроения, и тогда привиделись мне гигантские баллоны,  из  гондол
которых, брыкаясь и  ржа,  сыплются  на  головы  ошеломленного  противника
кавалерийские эскадроны на парашютах...
     - Следующий, - произнес Лавр Федотович. - Доложите, товарищ Зубо.
     - Дело номер второе, - зачитал комендант. -  Фамилия:  прочерк.  Имя:
прочерк. Отчество: прочерк. Кличка: Кузьма.
     Я вздрогнул. Вот и нашему  Кузьке  настал  черед.  "Эдик,  -  шепотом
позвал я.
     - Ты здесь?" "Здесь",  -  отозвался  Эдик.  "Ты  не  уходи,  Эдик,  -
попросил я. - Кузьку надо спасти"...
     - Год и место рождения, -  продолжал  комендант.  -  Не  установлено.
Вероятно, Конго.
     - Он что, немой, что ли? - благодушно осведомился Хлебовводов.
     - Говорить не умеет, - ответил комендант. - Только квакает.
     - От рождения такой?
     - Надо полагать, да.
     - Наследственность, стало быть, плохая, -  проворчал  Хлебовводов.  -
Оттого он и в бандиты подался... Судимостей много?
     - У кого? - спросил ошарашенный комендант. - У меня?
     - Да нет, почему - у тебя? У этого...  у  бандита.  Как  его  там  по
кличке? Васька?..
     - Протестую, - нетерпеливо сказал Фарфуркис.  -  Товарищ  Хлебовводов
исходит из предвзятого мнения, что клички бывают только у бандитов.  Между
тем  в  инструкции  в  параграфе  восьмом  главы  четвертой  части  второй
предлагается   наделять    кличкой    необъясненное    явление,    которое
идентифицируется как живое существо, не обладающее разумом.
     - А! - сказал Хлебовводов разочарованно. - Собака какая-нибудь.  А  я
думал - бандит... Это когда я заведовал  кассой  взаимопомощи  театральных
деятелей при ВТО, был у меня кассир...
     - Я протестую! - плачущим голосом закричал Фарфуркис. - Это нарушение
регламента! Так мы до ночи не кончим!
     Хлебовводов поглядел на часы.
     - И верно, - сказал он. - Извиняюсь, увлекся. Валяйте, браток, где ты
там остановились?
     - Пункт пятый, - прочитал комендант. - Национальность: птеродактиль.
     Все содрогнулись, но время поджимало, и никто не сказал ни слова.
     - Образование:  прочерк,  -  продолжал  читать  комендант.  -  Знание
иностранных языков: прочерк. Профессия и место работы в  настоящее  время:
прочерк. Был ли за границей: вероятно, да.
     - Ох,  это  плохо!  -  пробормотал  Хлебовводов.  -  Плохо  это!  Ох,
бдительность... Птеродактиль, говорите? Это что же - белый он? Черный?
     - Он, как бы это сказать, сероватый такой, - объяснил комендант.
     - Ага, - сказал Хлебовводов. - И говорить не может, только квакает...
Ну ладно, дальше.
     - Краткая  сущность  необъясненности:  считается  вымершим  пятьдесят
миллионов лет назад.
     - Сколько? - переспросил Фарфуркис.
     - Пятьдесят миллионов тут написано, - несмело сказал комендант.
     - Несерьезно все это как-то, - пробормотал Фарфуркис  и  поглядел  на
часы. - Да читайте же, - простонал он. - Дальше читайте!
     - Данные о ближайших  родственниках:  вероятно,  все  вымерли.  Адрес
постоянного местожительства: Китежград, Колония необъясненных явлений.
     - Прописан? - строго спросил Хлебовводов.
     - Да вроде как бы прописан, - ответил комендант. - Как  заявился  он,
как занесли его в книгу почетных посетителей, так с тех пор  и  пребывает.
Прижился Кузьма. - В голосе коменданта послышались нежные нотки: Кузьке он
покровительствовал.
     - У вас все? - осведомился Лавр Федотович. - Тогда  есть  предложение
вызвать дело.
     Других предложений не  было,  комендант  отдернул  штору  на  окне  и
ласково позвал:
     - Кузь-кузь-кузь-кузь... Вон, сидит на трубе, паршивец, - произнес он
нежно.
     - Стесняется... Стеснительный он  очень.  Ку-уузь!  Кузь-Кузь-Кузь...
Летит, жулик, - сообщил он, отступая от окна.
     Послышался кожистый шорох и свист, огромная тень на  секунду  закрыла
небо, и  Кузька,  трепеща  распахнутой  перепонкой,  плавно  опустился  на
демонстрационный стол. Сложив крылья, он задрал  голову,  разинул  длинную
зубастую пасть и тихонько квакнул.
     - Это он здоровается, - пояснил комендант. - Ве-е-ежливый сукин  кот,
все как есть понимает.
     Кузька  оглядел  Тройку,  встретился  с  мертвенным  взглядом   Лавра
Федотовича и вдруг застеснялся ужасно, закутался в крылья,  спрятал  пасть
на брюхе и стал застенчиво выглядывать из кожистых складок одним глазом  -
огромным,  зеленым,  анахроничным,  похожим  на   полураскрытую   ирисовую
диафрагму. Прелесть был Кузька. Впрочем, на свежего человека он производил
устрашающее впечатление. Хлебовводов на  всякий  случай  что-то  уронил  и
полез  под  стол,  откуда  пробормотал:  "Я  думал,  собака   какая-нибудь
квакающая..."
     - Кусается? - спросил Фарфуркис опасливо.
     - Как можно! - сказал комендант. - Смирное животное, все его  гоняют,
кому  не  лень...  Конечно,  если  рассердится...  Только  он  никогда  не
сердится.
     Лавр Федотович принялся рассматривать птеродактиля в бинокль и вогнал
его этим в окончательное смущение. Кузька слабо квакнул и  совсем  спрятал
голову в крыльях.
     - Грррм!  -  удовлетворительно  произнес  Лавр  Федотович  и  отложил
бинокль.
     Обстановка складывалась благоприятно.
     - Я думал, это лошадь какая-нибудь, -  бормотал  Хлебовводов,  ползая
под столом.
     - Разрешите мне, Лавр Федотович, - попросил Фарфуркис.  -  Я  вижу  в
этом деле определенные трудности.  Если  бы  мы  занимались  рассмотрением
необычных явлений, я без колебания первым бы поднял  руку  за  немедленную
рационализацию. Действительно, крокодил  с  крыльями  -  явление  довольно
необычное  в  наших  климатических  условиях.   Однако   наша   задача   -
рассматривать  необъясненные  явления,  и  тут  я  испытываю   недоумение.
Присутствует  ли  в  деле  номер  два  элемент  необъясненности?  Если  не
присутствует, то почему мы должны это дело рассматривать? Если,  напротив,
присутствует, то в  чем  он,  собственно,  состоит?  Может  быть,  товарищ
научный консультант имеет сказать нам что-нибудь по этому поводу?
     Товарищ  научный  консультант  имел   что   сказать.   На   смешанном
франко-русском  жаргоне  он  поведал  Тройке,  что  прическа  Мари  Брийон
неизменно приводила в восхищение всех собиравшихся на рауты  у  барона  де
Водрейля, какового факта он, научный консультант, не  может  не  признать;
что  необъяснимость...  эта...  данного  ле  птеродоктэль  Кусьма   лежит,
значить,  в  одной  плоскости  с  его  необычностью,  о  чем  он,  научный
консультант, считает своим горьким, но почетным долгом напомнить  товарищу
Фарфуркису; что Платон был и остается его, научного консультанта,  другом,
но науке в лице его, научного консультанта, истина дороже; что  крылатость
крокодилов или, точнее,  наличие  у  некоторых  крокодилов  двух  и  более
крыльев до сих пор наукой не объяснено, а потому он, научный  консультант,
попросил бы вашего садовника показать ему те чудесные туберозы, о  которых
вы говорили в прошлую пятницу; что, наконец, он, научный  консультант,  не
видит особых причин откладывать рационализацию данного дела, но, с  другой
стороны, хотел бы оставить за  собой  право  решительно  возражать  против
таковой.
     Пока Выбегалло трепался, в поте лица  отрабатывая  свой  титанический
оклад  денежного  содержания,  я  торопливо  составлял  план   предстоящей
кампании. Пока мне было ясно одно:  передадут  ли  Кузьку  в  распоряжение
банно-прачечного треста или даже в какой-нибудь посторонний НИИ  -  Кузьке
будет плохо. Совершенно невозможно было отдать чужим людям нашего  Кузьку,
которого в Китежграде знает  каждая  собака,  которого  доброхотные  бабки
кормят с ладони пшенной  кашей,  который  всегда  готов  слетать  тебе  за
папиросами, готов посидеть с ребенком, пока ты в кино, готов поднести тебе
тяжелую авоську, который привык к свободе, к доброму отношению... Нет-нет,
это  было  невозможно.  Тем  более,  что  наши  зоопсихологи   уже   давно
познакомились  с  Кузькой,  очаровались  им  и  теперь  прикидывали,   как
поделикатнее, здесь же на месте, ни в чем Кузьку не стесняя, провести  его
обследование - без равнодушного общупывания, отрезания от  него  кусочков,
просвечивания рентгеном  и  прочих  штучек.  Кузька  прекрасно  сошелся  с
Володей Почкиным, у них  нашлось  много  общего,  и,  если  бы  мы  сейчас
упустили Кузьку, Володя был бы  безутешен  и,  возможно,  оторвал  бы  нам
головы...
     -  Грррм,  -  произнес  Лавр  Федотович.  -  Какие  будут  вопросы  к
докладчику?
     - У меня вопросов нет, - заявил Хлебовводов,  который  убедился,  что
Кузьма не кусается, и  сразу  обнаглел.  -  Но  я  так  полагаю,  что  это
обыкновенный крокодил с крыльями, и  больше  ничего.  И  напрасно  товарищ
научный консультант наводил тут нам тень на плетень... И потом я  замечаю,
что комендант развел у себя в колонии любимчиков и прикармливает их там за
государственный счет.  Я  не  хочу,  конечно,  сказать,  что  там  у  него
семейственность или он, скажем, взятки от  этого  крокодила  получает,  но
факт, по-моему, налицо: крокодил с  крыльями  -  самая  простая  штука,  а
возятся с ним как с писаной торбой. Гнать  его  нужно  из  Колонии,  пусть
работать идет...
     - Как же работать? - сказал комендант, очень болевший за Кузьму.
     - А так! У нас все работают! Вон он, здоровенный лоб какой сидит. Ему
бы бревна на  лесопилке  подносить...  или  пусть  камень  грузит.  Может,
скажете, у  него  жилы  слабые?  Я  этих  крокодилов  знаю,  я  их  всяких
повидал... и крылатых, и всяких...
     - Как же так? - страдал комендант. - Он же все-таки не человек, он же
все-таки животное, у него диета...
     - Ничего, у нас животные тоже работают. Лошади,  например.  Пускай  в
лошади идет! Диета у него... У меня вот тоже диета, а  я  из-за  него  без
обеда сижу...
     - Однако Хлебовводов чувствовал, что заврался. Фарфуркис  смотрел  на
него насмешливо, да и поза Лавра Федотовича наводила на размышления.  Учтя
все  эти  обстоятельства,  Хлебовводов  сделал  вдруг  резкий  поворот.  -
Постойте, постойте! - заорал он. - Это какой же у нас Кузьма? Это  не  тот
ли Кузьма, который клубные лампочки жрал?.. Ну да, тот самый и  есть!  Это
что же - и меры, значит, к нему приняты не  были?  Ты,  товарищ  Зубо,  не
выкручивайтесь, ты мне прямо скажите: меры были приняты?
     - Были, - сказал комендант с горячностью.
     - Какие именно?
     - Слабительного ему дали, - сказал  комендант.  Видно  было,  что  за
Кузьму он будет стоять насмерть.
     Хлебовводов ударил кулаком по столу,  и  Кузьма  со  страху  напустил
лужу. Тут  уж  и  я  разозлился  и  выкрикнул,  обращаясь  прямо  к  Лавру
Федотовичу,  что  это  издевательство  над  ценным   научным   экспонатом.
Фарфуркис тоже заявил, что он протестует, что  товарищ  Хлебовводов  опять
пытается  навязать  Тройке  несвойственные  ей  функции.  Полковник  вдруг
проснулся, неожиданным басом рявкнул: "Кр-рокодил с крыльями? Ценно, очень
ценно. Огнемет!" - и вновь  заснул.  Лавр  же  Федотович  облизал  бледный
указательный палец и резким движением перебросил у себя в бюваре несколько
листков, что служило у него признаком сильнейшего раздражения. Надвигалась
буря.
     В эту  минуту  дверь  распахнулась,  и  мрачный  кур