рка"  он  получил
хороший пинок - мерканскую торпеду - и едва тянул  в  су  пер  вакуумном
режиме. Из вакуума вывалилась практически мертвая  железка,  Одиннадцать
размазанных в лепешку  тел.  И  в  реанимационном  контейнере  еще  один
человек. Это вы, Корвен... Похоже на правду?
   - Все было так.
   - Вам повезло. Катер вынырнул в системе Щитоносца, Недалеко от звезды
- желтого карлика. Он попал  на  сканеры  переферийного  оборонительного
комплекса. Вас извлекли из реанимконтейнера, уже практически потерявшего
энергию. Через полгода вас поставили на ноги.
   - Все было именно так.
   - После лечения вы изъявили желание продолжить службу на флоте. После
такого потрясения. Почему?
   -  Я  пилот,  -  произнес  я,  чувствуя,  как  во   мне   поднимается
раздражение. - Я не "плоскостник".
   - Я вас понимаю. Вас точит вирус элитарности. Вы наслаждаетесь  своей
исключительностью. Принадлежностью к так называемому боевому братству, -
в его устах эти слова звучали как ругательства, и все мои благие  порывы
выглядели в лучшем случае глупо.
   - Так точно, содруг полковник.
   - Конечно, вы - избранные. Вы воюете,  когда  остальное  человечество
чешет жирное брюхо. Так?
   - Так точно.
   - А, может, вы самоубийцы, ищущие способ  покончить  счеты  с  жизнью
красиво? Или убийцы? Авантюристы? - он говорил с улыбкой, но взгляд  его
- бескомпромиссный, жесткий, буравил меня.
   Если бы я вел  такие  речи,  меня  бы  без  особых  хлопот  упекли  в
каталажку за антигосударственную пропаганду. Но начальник контрразведки,
видимо, имеет право на такие слова.
   Раздражение бурлило во мне все  сильнее.  Оно  поднималось  наверх  и
готово было вырваться наружу...  И  тут  же  схлынуло.  Я  усилием  воли
заставил посмотреть на все  со  стороны.  И  понял,  что  контрразведчик
просто выводит меня из равновесия.
   - Никак нет, содруг полковник. Я здесь, чтобы защищать.
   - Защищать презираемых тобой "плоскостников"?
   - Мой мир.
   - Все понятно, - кивнул начальник контрразведки. -  Мои  руководители
решили,  что  вы  можете  служить  пилотом...  Я  с  ними  не  согласен,
лейтенант. Но давно подсчитано, что ввод в строй одного пилота обходится
во столько же, во сколько новый истребитель. Вы слишком  дорого  стоите,
чтобы списывать вас на "плоскость".
   - Почему меня надо списывать? - все-таки возмутился я. - Я справляюсь
со своими обязанностями не хуже других.
   - Не хуже? Я бы не сказал... Вы справляетесь лучше... Слишком хорошо,
лейтенант... Ваш ведущий в восторге...
   Все вокруг как закачалось. Ведущий в восторге.. Талана в восторге  от
меня! Это, оказывается, ее восторг выражается таким  образом  -  в  виде
вялотекущих пыток. Интересно, если вдруг она решит в меня влюбиться,  то
продемонстрирует свои чувства пузырьком яда в чай?
   - Вы - фактор неопределенности, - задумчиво  произнес  Торрел,  будто
пытаясь прижать меня взглядом. -  Я  с  вами  откровенен.  Я  не  выношу
неопределенность... И еще, - он криво улыбнулся, - я  не  выношу  людей,
которые создают проблемы...
   Он махнул рукой.
   Я встал, щелкнул каблуками
   - Разрешите идти?
   - Ступай, сынок. Ступай, - барственно махнул он
   Рукой, спроваживая меня.
   Я человек не злой Но я аж прижмурился  от  удовольствия,  представив,
как мой  кулак  впечатается  ему  в  челюсть.  И  как  этого  коротышку,
возомнившего себя властителем человеческих судеб, сносит с кресла.
   Я обернулся и четким шагом вышел из комнаты.
   По-моему, у меня появился на корабле враг. Первый враг... Как  вскоре
выяснится - далеко не последний...
 
Глава шестая 
ГОЛОВОРЕЗЫ 
 
   Длинный коридор. Темный коридор. Хорошо знакомый мне коридор.
   Я бегу по этом коридору, ощущая сзади тяжелый недобрый взор. Я должен
бежать быстрее.  Впереди  все  та  же  дверь.  Я  должен  ухватиться  за
скользкую ручку, должен открыть ее.
   Тревога перерастает в страх. А сзади гремит  голос,  который  кажется
мне знакомым. Но кому он принадлежит?
   - Стоять!
   Я бегу еще быстрее. Пол уходит из-под ног, превращается  в  склизскую
шкуру ящера. Я едва не падаю, но опять бегу.
   - Кто ты? - гремит голос. И я понимаю, что он принадлежит  начальнику
контрразведки. - Откуда ты?!
   Кто? Откуда?.. Я просыпаюсь в ознобе и пытаюсь разлепить глаза.
   Я - лейтенант Серг  Кронбергшен.  Пилот-стажер.  Машина  "Альбатрос",
бортовой  номер  С-3\8.  Я  крепко   связан   с   действительностью.   И
действительность, грубая на ощупь, тяжелая, безжалостная, окружает меня.
   Я приподнимаюсь на локте и вдруг понимаю, что не  верю  себе.  Вокруг
все не так просто. И не так ясно...
   Вскакиваю. Бегу в  душ.  Кидаю  взор  на  мерцающие  в  воздухе  часы
Проснулся на пятнадцать минут раньше. Ничего. Будет время прийти в  себя
после ночного кошмара. Постою подольше в ионизирующем душе.  Подставлюсь
под медицинский  активизатор.  Говорят,  большинство  дурных  мыслей  от
дурного  самочувствия.  А  я  обязан  чувствовать  себя  хорошо.  Обязан
чувствовать себя отлично.
   Душ и активатор действительно привели меня в чувство.  После  системы
Фаланги  наша  эскадра  вернулась  в  порт  приписки.   Наш   доблестный
флагманский линкор "Бриз" завис в пространстве. Три эсминца  отправились
в ремонтные  доки.  А  для  личного  состава  потянулись  нудные  будни,
составляющие рутинную прозу  военной  службы.  Обучение.  Патрулирование
околопланетного пространства. И, конечно, учеба. Ненавистные  "картонные
коробки". По-моему, СС они нравились больше, чем ее каюта,  и,  будь  ее
воля, она бы проводила со мной там сутки напролет. Однажды я не выдержал
и заскулил:
   - Мы в  два  раза  перебрали  отведенный  лимит.  Она  с  недоумением
посмотрела на меня и спросила:
   - Вы кто?
   - Пилот-стажер лейтенант третьего класса Серг Кронбергшен.
   - Вы пилот? Вы пока стрелок  по  уткам,  да  и  то  неважнецкий.  Ха,
пилот... Но если следующие несколько месяцев проведете в  тренажере,  то
сможете претендовать на что-то.
   Вот такое стервозное отношение. И ничем ее не перешибешь.  Хоть  она,
как говорят, высокого мнения обо мне.
   Талана уже ждала в тренинговом комплексе. Она присела  на  "картонную
коробку" и задумчиво жевала пластинку семилистника -  травы,  обладающей
тонизирующим и легким наркотическим эффектом. СС была явно не в духе,  и
в связи с этим я, как обычно, ждал нагоняя -  неважно  за  что,  был  бы
ведомый, а повод найдется. Но нагоняя я не получил.
   Вместо приветствия она озабоченно спросила:
   - Зачем вас вызывал Торрел?
   - Его интересуют дорогие мне воспоминания, - усмехнулся я  и  тут  же
напрягся в ожидании нагоняя.
   Но она не обратила никакого внимания на мой тон. И спросила:
   - Ему не дает спокойно спать Галахвар?
   - Да- Им неймется...  Шакалья  свора,  -  произнесла  она  глухо,  со
сдерживаемой злобой.
   Ну  и  ну.  Всегда  сдержанная  СС  дала  волю  чувствам  и  упустила
возможность взгреть меня...
   - Осторожнее с Торрелом, лейтенант. Я кивнул.
   - В тренажер...
   На этот раз в тренажере мне была отведена роль пилота. Я знал, что  в
пилотском кресле в боевой обстановке буду себя ощущать не  хуже,  чем  в
кресле стрелка. Обучали  в  Галахварской  летной  школе  хорошо,  стресс
первого боя и сработку с напарником я  прошел.  И  еще  я  знал,  что  в
следующий бой поменяюсь с Таланой местами - я буду вести "Альбатрос",  а
она управляться с оружием. Это элемент становления стажера.
   А потом - одноместный истребитель "Морской ястреб" - знак  того,  что
пилот наконец стал пилотом... Когда это будет? Через полгода? Год?
   И сколько нам торчать здесь, в порту приписки без дела? История войны
показывала, что в таком режиме активного  безделия  можно  проторчать  и
год, и два, и пять лет. Если бы все кампании  шли  так,  как  в  системе
Фаланги, от нашего  флота  давно  бы  осталось  только  воспоминание,  и
промышленность просто не успевала бы клепать новые корабли.  Война  идет
большей частью позиционная, вялая, однако время от времени, по не вполне
понятным  законам,  она  вспыхивает  с  новой  силой,  будто  бог  войны
подливает  в  огонь   горючее.   В   последние   два   года   количество
боестолкновений росло лавинообразно, и я со смешанным чувством страха  и
надежды ждал, что прозвучит сигнал "сбор" и на построении поставят новую
боевую задачу - это  будет  означать,  что  враг  опять  делает  попытку
нащупать слабину в нашем "объеме".
   - Стопроцентная чувствительность, - сказала Талана, когда мы вошли  в
контакт с компом "картонной коробки".
   Отлично! Я сегодня пилот. И не собираюсь жалеть ни себя.  Ни  Талану.
Пришла твоя пора, СС, взвыть.
   Ну, Талана, как тебе понравятся такие перегрузочки? Ты  железная,  ты
слишком хорошо их переносишь. Но, как показала практика, я  тоже  состою
не из желе. И перегрузки переношу не хуже тебя, а то и лучше.
   Мелькание кораблей. Зеленая планета, вокруг  которой  разворачиваются
боевые действия. Линкор противника перед нами. И небо, усеянное  точками
мерканских машин, - кажется,  их  столько  же,  сколько  звезд.  Я  едва
успеваю уворачиваться, и мы  вдавливаемся  все  дальше,  идя  во  втором
эшелоне штурмовой группы.
   В глазах меркнет. Сознание готово отключиться Но я не жалею  себя.  Я
не жалею ее... Впрочем, Талану жалеть смешно.  Она  работает  красиво  -
снимает цель за целью.
   Когда я сбрасывал с хвоста  три  мерканских  истребителя,  перегрузки
достигли запредельных величин.  Громадным  усилием  воли  я  остался  на
поверхности и хоть смутно, но воспринимал окружающее, управлял машиной и
даже вывел  ее  из  "объема  боя".  А  Талана  выключилась!  Выключилась
надолго...
   Впервые из "картонной коробки" я вылез раньше нее. Я сам еле дышал, и
медактиватор комбинезона накачивал меня медикаментозными стабилизаторами
состояния. На лбу СС светились  бусинки  пота.  Да,  отмордоваля  ее  по
полной программе. Единственное, что было  непонятно,  как  я  сумел  сам
вынести этот цирк. Но вынес.
   - Ну что,  лейтенант.  Не  так  плохо,  -  помолчав  немного,  ровным
голосом, который давался ей нелегко, произнесла она. - Возможно, из  вас
выйдет толк.
   Я расширил удивленно глаза. Похвала от СС! Нет, это слишком. И, самое
интересное, я вовсе не радовался переменам в ней. В моем командире будто
что-то надламывалось
   - И нечего глаза пучить, как рак! - воскликнула она. - Сутки  отдыха.
И за вами еще наряды! Послезавтра поупражняетесь с тестером. Ясно?!
   - Так точно...
   Меня этот всплеск даже порадовал.
   - А сегодня можете надраться до соплей в  баре.  Сейчас  вам  это  не
помешает, лейтенант.
   Больше не глядя  на  меня,  она  энергично  устремилась  к  лифтовому
проему.
   И что значат эти метаморфозы?
   Ладно,  чего  голову  ломать?  Какие  она  сказала  последние  слова.
Кажется, что-то вроде того, что я могу с  чистой  совестью  утопиться  в
вине...
   Ну что же. Ионный душ. Акупунктурное стимулирование. Полчаса  отдыха.
Потом вытащить свободного от нарядов и  учебы  Корвена  и  угостить  его
стаканчиком... Другим... Третьим...
 
*** 
 
   Переливчатая,  мягко  пробирающаяся  куда-то  в  печенки  космомузыка
Абстрактные голограммы переливаются, приобретают  фантастические  формы,
на них хочется смотреть и смотреть. Они расползаются,  охватывают  всех,
будто затягивая в себя, потом распадаются.  По  коже  идет  покалывание,
когда голограмма касается ее.
   Мы с Корвеном утопали в просторных креслах небольшого уютного бара на
пятой палубе. Два лейтенанта-артиллериста сидели прямо на  мягком  полу,
скрестив ноги,  и  высасывали  уже  третью  порцию  "прозрачного  вина".
Командир  звена  пятой  штурмовой   эскадрильи   вместе   с   пышнотелой
капитаном-медиком хлестал крепкий грог  хрустальными  фужерами,  которые
ему подсовывал сервискомп бара.
   Бар - это место расслабления. Космофлот вырос  на  традициях  водного
плоскостного флота прошлого, но тогда подобные заведения были запрещены,
как подрывающие боевой дух. Сейчас время всесильных психологов,  которые
обязаны знать о боевом духе  куда  больше,  чем  командиры  прошлого.  И
психологи считают, что военному необходимо  место,  где  можно  вот  так
расслабиться. Поэтому на "Бризе" функционируют одиннадцать баров и  даже
сенсор-арена...
   Психологи правы. Мне лично в баре хорошо. Корвену, кажется, тоже.
   Постепенно публика  рассосалась.  Командир  звена,  обняв  пышнотелую
медичку, повлек ее прочь. Артиллеристы с трудом поднялись и  отправились
по синусоиде прочь, когда  комп  бара,  считав  их  психофизиологические
параметры и придя к выводу, что приятели уже  перебрали,  отказал  им  в
очередной порции.
   - Два часа проторчал в "картонной коробке", - пожаловался  Корвен.  -
Срабатывался с новым ведущим. Знаешь, Ломак  в  бою  такой  же  тупой  и
упертый, как и в службе. Я боюсь.
   - Зря. Все знают, что Ломак осторожен до трусости. И никогда не  прет
вперед.
   - Я  нанимался  не  прятаться,  -  запальчиво  крикнул  Корвен.  -  Я
нанимался драться.
   Какие мы страшные, - послышался язвительный голос.
   Я скривился. Именно эти морды мне хотелось видеть  меньше  всего.  Их
появление означало, что день отдыха накрылся. Настроение будет изгажено.
Ведь в баре появился капитан Вольген и двое его горилл.
   Мне довелось с этими типами пересечься несколько раз И почему-то  они
выделяли меня из всех новеньких пилотов. Задираться к новобранцам  -  их
любимое  занятие,  в  связи  с  чем  они  давно  бы  стали   бессменными
обитателями гауптвахты и выбирались  бы  на  волю  для  одного  -  чтобы
получить новое взыскание,  если  бы  не  их  туманный  статус  -  то  ли
наемников, то ли союзников, то ли  свободных  пиратов.  Грубые  негодяи,
неуправляемые, не желающие сдерживать свои животные  порывы  -  то  есть
такие, какими и должны быть равванские наемники.
   - Герои битвы при Фаланге, - хмыкнул Вольген, присаживаясь около  нас
- сервиссистема бара  сработала  вовремя,  и  стул  гостеприимно  словил
мягким сидением его увесистый зад. - Герои космофлота Серг и Корвен.
   Я видел, что Корвен начинает зеленеть от ярости
   - Смотри, воротит нос  от  нас,  -  хмыкнул  Вольген.  -  Мы  ему  не
нравимся, парни... Мы никому не нравимся... Это обидно.
   Вся  свора  послушно  заржала.  Наемники  занимали  места,  в  бокалы
полились напитки покрепче - выходцы с  Равваны  принципиально  презирали
слабые  напитки.  По-моему,  они  уже   поднабрались.   Или   нажевались
наркотиков.
   Говорят, что равване отлично справляются со своей работой. Вот только
флот уже несколько лет  не  проводил  операции  с  высадкой  на  планеты
десантных и Диверсионных групп. Так что десантники занимались в основном
тренингом и изнывали от бездействия В принципе,  их  службу  трудной  не
назовешь По большому счету  на  "Бризе"  они  были  балластом,  впрочем,
балластом, положенным по штатному расписанию Фактически  они  занимались
космическим  туризмом,  мотаясь  с  эскадрой  по  космосу  Это  безделие
вынуждало их авантюрные натуры  искать  привычных  развлечений,  поэтому
драк на корабле и конфликтов с "плоскостниками" у них было больше, чем у
остальных подразделений, вместе взятых.
   - Ну расскажи, лейтенант, как ты развалил мерканский  истребитель,  -
это Вольген обратился ко мне.
   Я пожал плечами. Было понятно, что сегодня мы просто так  с  ними  не
разойдемся, поскольку я поймал  на  себе  взгляд  Вольгена,  наполненный
злобой. Интересно, чем я  перешел  ему  дорогу?  То,  что  его  агрессия
направлена на меня, было очевидно.
   - С испугу. Навалил в штаны из-за страха перед  СС  и  куском  своего
дерьма  сшиб  меркана.  Так  и  было,  признайся,  -  заржал   один   из
десантников.
   Равване славились пошлыми и неумными шутками.
   - Нет, было не так, - тщетно пытаясь сохранить спокойствие,  произнес
я, ощущая, что внутри поднимается ярость и желание сровнять с землей всю
эту свору, и вместе с тем понимая, что мы с Корвеном  равванам  на  один
зуб.
   - Считаешь, что ты военный, Серг, - приблизившись  ко  мне,  негромко
произнес Вольген с какой-то грустью - Вы, пилоты, считаете себя  кем-то.
Вы презираете "плоскостников"  Делаете  вид,  что  воюете,  хотя  просто
нажимаете на кнопочки... Нет, воробушки. Это не война.  Это  игрушки.  А
война - это когда  хребет  врага  хрустит  в  твоих  пальцах.  Когда  ты
заливаешься его кровью. Когда ты рвешь его на  части,  -  он  растопырил
толстые пальцы и сделал движение, как будто действительно  кого-то  рвал
на части, и лицо при этом исказилось гримасой. - На части...
   - В кабаках, - поддакнул Корвен.
   - Что ты сказал? - обернулся к нему Вольген.
   -  Что  я  сказал?  -  Корвена  понесло.  Он,  не   обладавший   моей
уравновешенностью и быстро выходящий из себя,  был  взбешен,  голос  его
срывался.  -  Наша  война  -  сбитые  мерканские  истребители.  Ваша   -
облеванные кабаки.
   - Ха, - Вольген обрадовался такому повороту. - Другой разговор.
   Он сграбастал Корвена  за  грудки  и  приценился,  как  приценивается
художник к холсту, раздумывая, куда бы нанести мазок. Корвен сжал  сухой
кулак и готов был засветить в лыбящуюся морду С таким же успехом он  мог
бы попытаться избить металле пластовую  стену.  Я  огляделся  в  поисках
чего-нибудь, годящегося для драки, но в баре ничего увесистого не  было,
да и для  разговора  с  равванскими  десантниками  сгодилась  бы  только
кувалда
   Лейтенант  Гоцельген,  заместитель  Вольгена,  который  был  поближе,
необычайно резво для такой туши оказался рядом, и я внутренне  сжался  в
комок, представив, что будет со мной, когда его громадный  кулак  начнет
ровнять выступы на моем лице. И, что обидно, ничего не сделаешь. Это как
истребителю устраивать дуэль с линкором.
   Корвен все-таки извернулся и засветил командиру десантников  кулаком.
Удар получился скользящим и только позабавил детину.
   - А теперь я, - кивнул Вольген.
   Я понял, что Корвену обеспечен реанимационный  блок,  и  из  сидячего
положения сумел дотянуться до каменного зада Вольгена и  пнуть  со  всей
силы в него ногой.
   Командир десантников сдвинулся всего на несколько  сантиметров.  А  я
попал в тиски - лейтенант Гоцельген  сграбастал  меня,  как  котенка,  и
играюче ткнул лбом в мягкую барную стойку, от чего в глазах потемнело.
   - Ты сам начал, ублюдок, - прошипел он, и я вдруг понял, что  равване
меня не просто недолюбливают, а искренне ненавидят. Именно меня. Почему?
   -  Тихо!  -  раздался  громкий  крик.  Хватка  ослабла.  Потом   меня
отпустили, и я увидел Талану в проеме входа.
   Она стремительно подлетела к Вольгену.
   - Оставьте их, капитан, - спокойно произнесла она.
   - Да? - насмешливо оглядел ее с ног до головы Вольген.  -  Почему  бы
это? Они напали на нас. Это самооборона, капитан.
   - Я сказала отпустите,  -  она  подняла  руку  с  браслетом,  и  было
понятно, что сейчас подаст сигнал тревоги.
   - Да получи своего щенка, - Вольген отбросил Корвена, тот упал на пол
и готов был кинуться в бой, но СС срезала его острым взглядом.
   - Сосунок забыл немножко, где подают молоко, - хмыкнул Вольген.
   Тут в бар заскочили два битюга в шлемах, комбезах с бронепластинами и
с парализующими пистолетами наизготовке - наша корабельная полиция.
   - Что тут происходит? - спросил старший.
   -  Все  в  порядке,   лейтенант,   -   отчеканила   СС.   Полицейские
подозрительно осмотрели присутствующих и неторопливо удалились.
   - Ладно, мир, - поднял руки Вольген,  а  потом  потянулся  к  мягкому
пластиковому барному манипулятору, тот с  готовностью  вложил  в  ладонь
стаканчик. - Выпьем, Талана?
   - Лучше пить воду из лужи, чем  самое  замечательное  вино  с  тобой,
Вольген, -  с  неожиданной  злостью,  нехарактерной  для  ее  сдержанной
натуры, кинула Талана и посмотрела на нас с  Корвеном.  -  Что  разинули
рты? Марш отсюда!
   Нам оставалось только удалиться.
   Уже выйдя из бара, я остановился, прислушиваясь к разговору.