вая  до
поверхности и сметая наземные мерканские укрепления. Штурмовики  горели,
как свечи, но дело свое делали.
   Десантники потеряли не  меньше  трети  личного  состава  на  высадке.
Ничего, у них бывало и хуже...
   Впрочем, любоваться на это зрелище я не имел возможности Меня взяли в
клещи три "ящера". Они летели ко мне на крыльях ярости. Они знали, что я
довалил "большую крепостную башню", и стремились посчитаться.
   Меркане имели возможность  без  особых  усилий  достать  меня  и  уже
торжествовали победу. А я не мог позволить им  этого.  Выполнена  только
первая часть задачи. Какая будет вторая? Не знаю. Но она будет. В этом я
не сомневался...
   Перегрузка едва не раскатала меня  в  блин,  когда  я  заложил  узкую
"спираль". Я вышел из сектора обстрела ближайшего  истребителя.  Получил
скользящий удар от второго, но вышел и из его сектора. Третий  сближался
со мной, но в кабине сидел далеко не ас. Я сшиб его.
   Меркане все еще не собирались меня отпускать.  И,  уходя  от  них,  я
устремился вслед за десантниками, войдя в атмосферу под крутым углом  на
скорости несколько десятков  километров  в  секунду.  Это  примерно  как
нырнуть вниз головой на раскаленную сковородку с высоты сотни метров.
   Удар был страшный.
   Что-то хрустнуло, треснуло - то ли в моей машине, то ли в моем  теле,
что имело для меня сейчас равную ценность. Я думал, что  истребитель  не
выдержит и распадется. Силовая защита не давала трению развалить машину,
а температуре  сплавить  ее  в  безобразную  массу.  Гравинейтрализаторы
работали на пределе... Один из них вырубился, и  я  мигом  потяжелел  на
пару сотен килограммов...
   Я  не  мог  позволить  себе  терять  сознание.  И   не   имел   права
расслабляться  Наземные   оборонительные   комплексы   с   удовольствием
расщелкают заблудившийся истребитель...
   Резко увел машину вправо, и тут же на этом  месте  возник  плазменный
разрыв...
   Это был мой узор. Сейчас у меня на хвосте не было истребителей  моего
звена. Я отвечал только сам за себя, и в этом было освобождение
   Я гасил скорость, но она была еще слишком велика. Один раз я  потерял
сознание - но лишь на  долю  секунды.  Больше  позволить  себе  не  мог.
Гравинейт-рализатор заработал вновь, и я смог перевести дыхание.
   Истребитель пробил тонкий, разрывистый облачный слой и падал вниз.  Я
умудрился выйти точно на цель.
   Обширная, покрытая зеленым лесом холмистая местность была  расчерчена
тремя прямыми,  как  шпаги,  магистралями  магнитоплапов.  На  горизонте
серебрилось море. А прямо по курсу была проплешина - бетонное серое плаю
в  несколько  десятков  квадратных   километров   -   главный   комплекс
"Комикона".
   На плато были разбросаны приземистые разноцветные здания - невысокие,
отличающиеся  казенной  архитектурой  и  лишенные  обычного  мерканского
изящества. Там же расположились сетка дальней космической связи, спирали
энергетических концентраторов, штыри плазменных орудий, расчерченная  на
квадратики  посадочная  площадка  для  малых  орбитальных   челноков   и
атмосферных  машин.  В  центре  возвышалось  загадочное  и   потрясающее
воображение  сооружение  высотой  не  меньше  полутора  километров.  Оно
походило  на  розу.  Этот  ярко-алый  "цветок"  распустился   на   синем
металлическом стебле, притом лепестки напоминали  накопительные  контуры
кваркового реактора, но лишь отдаленно. Это и был объект "Саармаш" - так
его прозвали меркане, так он проходил в  разведсообщениях.  "Саармаш"  -
это сказочная пещера сокровищ  двенадцати  ведьм,  по  одному  из  мифов
лидийцев - народа, который поглотила мерканская цивилизация.
   Плато было залито пламенем, воздух с  шипением  рассекали  плазменные
разряды и лазерные  лучи,  с  грохотом  вспухали  разрывы,  расползались
облака  суперактивных  аэрозолей,  разъедающих  металл  и  бронекостюмы.
Пикирующие  серебряными  стрелами  планетарные   штурмовики   сравнивали
оборонительные сооружения  и  вплавляли  их  в  платобетон.  Десантники,
приземляясь на планерах, тут же вступали в бой.
   Я заложил крутой вираж, и  мой  истребитель  вскользь  задело  залпом
наземной батареи. Впрочем,  эта  самая  батарея  сразу  была  уничтожена
похожим на старинный реактивный самолет нашим планетным  штурмовиком.  И
тут же штурмовик сшибли. Смерть пела свою песню во весь голос!
   А десантники все высаживались, зарывались в щели и норы, делали  дыры
в пластобетоне  и  проникали  в  подземные  коммуникации  и  шахты.  Они
стремились в исследовательские корпуса "Комикона".
   Мой истребитель почти погасил скорость перед приземлением  и  тут  же
получил еще один удар - который уже по  счету.  На  миг  я  потерял  над
"Морским ястребом" власть, и,  клюнув  носом,  с  высоты  пары  десятков
метров, он рухнул  вниз...  Выровнял  я  его  перед  соприкосновением  с
землей. Он,  рассыпая  во  все  стороны  искры,  проскрежетал  брюхом  о
корежащийся под его весом и плавящийся от его температуры пластобетон. И
замер, дымясь...
   Я  перевел  дыхание...   Поглядел   на   показатели.   Энергобоезапас
практически  исчерпан.  Ходовая  часть  повреждена.  Но  ресурс  хода  -
пятьдесят процентов. Маневренность  -  сорок  процентов.  Лучше,  чем  я
ожидал. Если сейчас взмою вверх, вполне могу добраться до "Бриза".
   До "Бриза"? Нет. Туда мне путь заказан, у меня своя задача.
   Я отдал приказ, и  колпак  кабины  распался,  чтобы  выпустить  меня.
Кресло освободило меня. Кинул приказ компу. Мне на колени лег  контейнер
с неприкосновенным запасом на случай высадки на территорию противника  -
здесь была масса полезных  предметов,  в  том  числе  плазморазрядник  с
четырьмя энергетическими кассетами...
   Вроде готов.
   Я отдал  приказ  на  капсулирование  машины,  разомкнул  контактшлем.
Спрыгнул на горячий пластобетон. Пузырь кабины закрылся,  и  теперь  его
можно только разрезать, а это нелегко. Открыть его смогу исключительно я
один...
   - Вперед, - будто подбадривая себя, громко произнес я,
   На миг все  человеческое  во  мне  встрепенулось.  Мне  захотелось  с
"плоскости" вверх, пускай в  бой,  но  там  все  знакомо  до  мельчайшей
детали, там  я  могу  все.  Пусть  погибну,  но  в  пространстве,  а  не
заплавленный в эту бетонную поверхность. Мне  стало  так  тоскливо,  что
захотелось взвыть в голос...
   Но тут же все будто волной смыло. Непослушные эмоции  в  который  раз
просто выключили, и я снова был холоден и готов к действию.
   Я взвесил в руке плазморазрядник - не меньше четырех килограммов. И я
не мог похвастаться, что хорошо владел им. Ничего... Подсумок с четыремя
кассетами прикрепил  на  пояс.  Боезапаса  хватит  на  небольшую  войну.
Вперед, лейтенант...
 
*** 
 
   На Дольмене была весна. Ласковый  ветер,  который  создан  для  того,
чтобы уютно шевелить  кроны  деревьев,  сейчас  гонял  клубы  дыма...  Я
приподнял забрало шлема, и в нос ударили запахи леса,  расположенного  в
сотне метров за моей спиной, смешанные с запахами гари.
   Я бегом устремился вперед. Взгляд остановился на раздавленном,  будто
наступили многотонным башмаком, тяжелом мерканском пехотинце, похожем на
старинного рыцаря - в сияющей отражающей броне, с покореженным  ракетным
ранцем за спиной и кассетами  реактивных  установок.  Операторский  шлем
слетел, открыв изуродованное лицо. Это  было  лицо  клона.  Я  не  видел
никогда их живьем, но по изображениям знал, как они выглядят.  Я  думал,
на лице будет равнодушие... А был страх. И боль...
   Как говорил капитан равванских наемников Боль-ген, когда в первый раз
мы столкнулись лбами (слова эти я запомнил дословно): "Настоящая война -
на "плоскости". Когда  хребет  врага  хрустит  в  твоих  пальцах.  Когда
заливаешься его кровью. Когда рвешь его на части".
   Что ж. Скорее всего, он был прав. По-настоящему бог  войны  веселился
именно на "плоскости". Именно  здесь  в  ратных  забавах  есть  место  и
настоящему отчаянию, и удали, и страху, и панике, и воодушевлению...
   В космосе по-другому. Гаснут точки. Жмет перегрузка.  Дикая  боль  от
настигнувшей  тебя  квазиживой  боевой  плазмы.  Смерть  приходит  через
технику, в пустоте. Здесь же - кровь, искаженные лица...
   Меня кольнуло предчувствие опасности, и я, не  долго  думая,  прыгнул
вперед, ударился коленом о вспучившийся белесыми волдырями  пластобетон.
На месте, где я  только  что  стоял,  пластобетон  разлетелся  брызгами,
плазменный шар вращался и врастал  в  него,  оплавляя,  обугливая.  Меня
обдало волной жара.
   Без "объема боя", нарисованного компом контактного  шлема,  я  ощущал
себя, как на светском рауте без одежды... Я привык перед  глазами  иметь
схему с расстановкой  сил.  Тут  были  только  глаза,  уши...  И  шестое
чувство, работающее сейчас не хуже слуха и зрения.
   Я кинулся дальше... Около места моей высадки активных боевых действий
не велось, здесь уже прокатились  десантники,  и  часть  из  них  так  и
осталась лежать. Пластобетон и сооружения были покрыты  язвами  -  следы
активного аэрозольного  облака,  растворяющего  предметы  получше  любой
кислоты. Для бронемашин оно неопасно, но может разъесть скаф и комбез, а
открытые участки кожи выжигает не хуже  плазменного  разряда...  Тяжелая
бронемашина на воздушной подушке лежала на  боку,  разрезанная  пополам,
скорее всего, ударом орудий штурмовика.  От  нее  тянуло  отвратительным
запахом войны - это запах горелой пластмассы, металла и жженого мяса.
   Мне некогда оглядываться. Мне надо вперед. Туда, где кипит бой и  где
десантники пытаются прорваться в "Саармаш", то самое хранилище  зловещих
тайн "Комикона".
   Шарх, что тут творится!
   После космических расстояний весь мир сузился до пятачка, И  на  этом
пятачке была безумная концентрация ярости, боли и смерти!
   Я рано расслабился. Среди обугленных развалин,  вмятин,  траншей  еще
оставались враги. Плазменный шнур задел мой рукав, но не дошел до  мяса,
потому что я успел упасть и закатиться в яму. Уже падая, в  развороте  я
пальнул в мерканского легкого пехотинца. Он стрелял  из-за  покореженной
металлической платформы, являвшейся недавно  частью  мощного  подъемного
механизма. Он мечтал отнять мою жизнь. И открылся. Мой ответный  выстрел
разворотил ему грудь. И съел треть энергозапаса кассеты...
   Я перевел дыхание. И с хрустальной ясностью во мне отозвалась мысль -
если я буду продолжать в  том  же  духе,  то  не  выживу  и  не  выполню
задание... А следом  опять  что-то  включилось  во  мне.  И  я  перестал
воспринимать  грохот,  разрывы,   огонь,   леденящие   кровь   визги   и
стремительные движения тел и механизмов вокруг как хаос.  Пришло  четкое
осознание сути и смысла творящегося вокруг...
   Знакомое ощущение. Все стало как-то вязко. И время заструилось теперь
по-иному, не мерно, как река, а урывками, готовое растянуться  в  нужный
момент резиной или,  наоборот,  сорваться  вперед,  как  истребитель  на
старте.
   Быстрее. Я должен двигаться еще быстрее...
   За моей спиной в паре километров  возвышались  эвакуационные  модули,
похожие на плоских рыб, принимающих цвет окружающей среды. Им предстояло
унести в космос десант - точнее, то, что от него останется... Но об этом
мне не стоит думать...
   Меркан  почти  выбили  с  поверхности.  Везде   валялись   сожженные,
обугленные тела. Сотни тел... Кто-то  дико  кричал  и  звал  на  помощь,
проклинал все. Раненый десантник у  моих  ног  о  чем-то  умолял.  Я  со
скоростью метеора пролетел мимо. Мне не до тебя Шарх все это возьми! Мне
надо вперед...
   Я иду вперед! У меня есть цель!
   Передо мной бежали двое десантников, умело используя укрытия. Но  это
им не помогло. Одного срезали выстрелом с желтого хрустального корпуса в
двух  километрах  от  нас.  Другой  напоролся   на   стайку   "пчел"   -
микроскопических иголок -  автоматов-убийц.  Нейтрализующий  аэрозоль  в
автоматическом  распылителе  у  десантника  закончился,  и  две  "пчелы"
впились в него, разворотив грудь.
   Дальше! Меня это не касается!
   Потом я увидел, как из-под земли, подобно самому шарху, вырос тяжелый
мерканский пехотинец, похожий на того, раздавленного.  Только  этот  был
целый, во всей красе. Эдакий наземный истребитель. На  броне  отражаются
лучи яркого  солнца,  светящего  в  голубом  небе,  и  красные  отблески
горящего здания справа. Массивный сферический шлем с  черным  в  золотых
проблесках  выступающим  забралом   полностью   скрывает   лицо.   Смесь
электронных мозгов и человека. Когда он устремлен на свою жертву, то  не
оставляет ей ни единого шанса. Сейчас его жертвой  должен  был  стать  я
Тяжелый пехотинец всегда успевает стрелять раньше... Он  уже  целится  в
меня, а мне еще надо повернуть к нему ствол разрядника. Ему  нужно  одно
нажатие на пластину. Мне нужно совершить слишком много действий. У  него
все преимущества...
   Никто бы не успел в такой ситуации... А я хочу  успеть,  хотя  логика
подсказывает, что это  невозможно.  Но  мне  очень  хочется.  Хотя  руки
неожиданно тяжелеют, воздух становится жидким. И  движение  требует  все
больших усилий.
   Я с  трудом  поднял  весивший  сейчас,  наверное,  сотню  килограммов
разрядник. С трудом, удивляясь, что  за  такое  время  еще  жив,  вдавил
пластину. Со свистом разряд прорезал воздух и воткнулся в шею пехотинцу,
как раз в место стыковки шлема и бронекостюма.  Голова  отлетела,  будто
снесенная  отточенным  топором.  А  пехотинец,  покачиваясь,   продолжал
стоять...
   Только сейчас я осознал, что все время, пока  я  целился  и  стрелял,
тяжелый мерканский пехотинец стоял, замерев, будто  специально  позволяя
убить себя... Хотя, конечно, он не замирал. И ничто бы не  помешало  ему
расстрелять меня Но время изменило свой ход. И он застыл  в  этом  новом
ходе времени Я опередил клона-киборга!
   Воздуха не хватало. Слишком много мое движение сожрало сил Но  не  до
того, чтобы переводить дыхание.
   Я кинулся вперед. Замаскированный автоматический плазморазрядник едва
не разнес меня в клочки, но я опять знал, куда  он  ударит,  и  ушел  из
сектора огня, а потом развалил его...
   Десантники бились за главные  корпуса  комплекса,  где  располагались
вычислительный центр и исследовательские лаборатории. Корпуса были  семи
цветов радуги, соединены  ажурными,  наполовину  разрушенными  арками  и
образовывали круг радиусом километра два. Наши доблестные наземные вояки
пытались прорваться  в  находящуюся  в  центре  этого  ансамбля  колонну
гигантской алой "розы". "Саармаш", мы вытряхнем тебя!
   Я прикинул, что десантники проникли на первые этажи синего,  зеленого
и красного корпусов,  а  остальные  взяли  под  полный  контроль,  смели
огневые точки, штурмовики сровняли  на  крышах  все,  что  шевелилось  и
работало.  Наружные  электронные  системы  тоже  были  вышиблены   парой
электромагнитных бомб. Работа шла...
   Я  добежал  до  зеленого  корпуса.  Под  подошвами  хрустели  осколки
суперполимерных покрытий, стекла и пластика.  Я  перескакивал  с  одного
обломка  еще   недавно   казавшихся   несокрушимыми   сталепластовых   и
керамитовых конструкций на другой, наконец перебрался через  разрушенную
арку и оказался на "площади".
   На ней догорало штук пятнадцать чудовищных мерканских тяжелых  танков
и бронемашин. И все  было  усеяно  телами.  Четыре  защитные  башенки  -
укрепленные огневые рубежи меркан -  были  сожжены.  Десантники  кое-как
закрепились на огневых рубежах и давили одну за другой одиночные огневые
точки противника. Но дело  продвигалось  медленно.  "Саармаш"  охранялся
крепко...
   Я с  тоской  посмотрел  на  сотни  метров  открытого  пространства  -
просвечиваемого,  просматриваемого,   а   значит,   простреливаемого   и
прожигаемого. Мне надо вперед. И узор, который надлежало  "плести",  был
не менее сложен, чем тот, который я "плел" еще недавно  в  пространстве,
проходя  меж  мерканских  истребителей   и   разрывов   больших   орудий
пробойников.
   Я глубоко вздохнул. Задержал на несколько секунд воздух в легких... И
ринулся вперед. Моя ближайшая цель - укрепления десантников в паре сотен
метров впереди...
   Рядом  вспыхнуло.  Прогрохотал  взрыв...  Дальше...  Иголки   прошили
пространство сбоку от меня. По мне били из  кассетника  самонаводящимися
"пчелами".  Пробили  в  одном  месте  скаф,  от  близкого  разрыва  меня
тряхнуло. Аэрозольный распылитель выключил большинство  из  "пчел",  они
завязли не долетая...
   Быстрее. Еще быстрее...
   Я прыгнул вперед и приземлился в пропаханную разбившимся  атмосферным
истребителем меркан траншею.
   -  Пилот!  -  изумленно  воскликнул   капитан-десантник   в   тяжелом
обмундировании, смотревшийся не хуже тяжелого мерканского пехотинца.  Он
был начинен электроникой, огневая мощь  его  внушала  уважение.  Но  это
ничего не меняло. Десантников  вдавили  огнем  в  траншеи  и  не  давали
высунуть носа. Так что капитан с его солдатами застрял здесь надолго.
   - Какого гпарха?
   - Меня сбили, - я перевел дыхание и огляделся.
   В траншее прятались полтора десятка десантников. Один из  них  громко
выл в голос от боли, глаза его  закатились  так,  что  были  видны  одни
бельма. Если его не уложить в ближайшие несколько минут в реанимационный
контейнер - он умрет.
   Рядом шарахнуло так, что молотом ударило по ушам. Звукофильтры  шлема
погасили часть шума, но все равно хорошего мало...  Полетели  в  стороны
осколки искореженного атмосферного истребителя, служившего нам  защитой.
Воздух сразу потеплел градусов на пятьдесят. Еще пара ударов - и  нашего
укрытия не будет...
   - Двигай к  эвакуационным  модулям!  -  капитан  махнул  рукой  в  ту
сторону, откуда я только что прибыл. - Тебя зажарят тут в минугу!
   - Не зажарят, - я покрепче сжал разрядник.
   - Штурмовики недоработали, -  вздохнул  он.  -  Вон,  защитная  башня
меркан...
   Он  махнул  рукой  в  сторону  щерящейся  огнем  защитной  башенки  -
единственной не выведенной из строя. Ее огня хватало, чтобы задержать на
некоторое время штурм.
   - Запрос им нельзя на доработку? - осведомился я.
   - Нет... Нет больше штурмовиков! - воскликнул капитан. - Не осталось.
Ушли... Мы одни... И должны вырываться. И так задержались на  пятнадцать
минут... А основная цель -  вон,  -  он  указал  на  "Саармаш".  -  Хрен
достанешь!
   Опять рядом ухнуло, и  почва  содрогнулась,  над  окопом  просвистели
осколки...
   Оборонительная башенка продолжала  изрыгать  плазмозаряды  и  полчища
"пчел".
   - Шарх,  -  взвыл  капитан,  видя,  как  группу  десантников  накрыло
выстрелом тяжелого плазменного орудия, и заорал в браслет связи:
   -  Третий,  где  огневая  поддержка?  Точка  не  зачищена!  Не  можем
прорваться!
   По дороге я видел три  десантных  орудия,  которые  могли  бы  добить
защитную башенку. Но их добили раньше - они  были  расщеплены  на  куски
вместе с боевым расчетом и группами поддержки...
   - Можно зайти с того края, - я прочертил пальцем по комппланшету,  на
котором отображалась картина  боя.  -  И  обычными  объемными  гранатами
развалить и башню, и меркан.
   Действительно, если подобраться поближе к башенке, то  окажешься  вне
досягаемости главной их убойной силы - плазменных орудий.
   - Не прорвешься...
   Тут  он  прав.  Чтобы  прорваться,  нужно   перехитрить   автоматику,
заморочить голову клонам, сидящим у орудий...
   -  Равване?  -  кивнул  я  на  группу  десантников,  прятавшуюся   за
искореженной броневой гравиплатформой. - Сильно прижало.
   - Ну да. С места  не  сдвинешься.  Хоронятся.  Ха,  крутые  воины,  -
капитан усмехнулся. - Прижаты точно, как мы...
   - Пора, - сказал я.
   С собой ничего  брать  не  стал.  Только  гранаты-шарики.  И  тяжелый
десантный  разрядник  -  отличная  машинка,  только  весит  многовато  -
килограммов десять, но  в  этот  момент  я  спокойно  держал  его  одной
рукой...
   - Пилот, - ошарашенно посмотрел на меня капитан. - Ты далеко?
   - Да есть вариант... Я поднялся...
   - Идиот, - простонал капи