слишком мало для такого
корабля. Но за мной идет еще один наш истребитель. Дальше - еще один. Мы
продавим защиту!
   Все, как  на  учениях.  Торпеды  ложились  одна  за  другой  в  цель.
Истребители посылали свои смертельные посылки и разлетались в стороны.
   Последним шел пять-восемь - лейтенант Рутгерт Рук. Я  считал  его  не
очень надежным звеном нашей цепи.  Но  он  провел  атаку  блестяще.  Его
торпеды легли. ровно в цель, и сам он безнаказанно ушел в сторону
   Последние торпеды угодили прямехонько в ядро кваркового реактора.  Ну
сейчас рванет.
   Все было, как на учениях, когда я уводил шлюпку  из  зоны  разрушения
реактора "Бриза". Мигала в шлеме красная  полоса.  Если  реактор  рванет
сейчас - всему нашему звену конец... Ну подожди чуть-чуть.
   Ослепительный свет не выжег сетчатку - шлем не калечит глазной  нерв.
Но все равно я почувствовал, что из  исчезающей  малой  точки  в  центре
кваркового  реактора  рванулась  наружу  необузданная  сила,  растеклась
океаном света, выжигая  все  живое  вокруг.  Защелкал  датчик  радиации.
Истребитель тряхнуло.
   Жарко. Больно. Из носа хлещет кровь...
   Жив? Кажется, жив.
   Системы истребителя в норме...
   Я на секунду  задержал  дыхание.  И  в  душе  все  вскипело  безумной
радостью. Мы уничтожили фрегат!
   Расслабился я рановато. Меня тут же взгрели с левого боку. Плазменный
шар пробил броню и пополз червем-паразитом по внутренностям моей машины,
выжигая компьютерные сети. Я с ужасом видел,  как  он  выполз  откуда-то
снизу и устремился к перчатке моего  скафа.  Я  напрягся,  ожидая  дикую
боль, как на тренажере. Плазма начала пожирать скаф...
   Выстрел из плазменного оружия - это не просто посылка заряда  плазмы.
Боевая плазма,  изобретенная  полторы  сотни  лет  назад,  -  это  нечто
странное, непостижимое. Она живет по каким-то своим  законам,  прожигает
любую броню и ведет себя так, что некоторые головастики всерьез  считают
ее живой, а остальные - квазиживой. Предугадать, как она  поведет  себя,
невозможно. Соприкоснувшись с телом, обычно она окутывает его и выжигает
постепенно, наполняя дикой болью. Это чувство я не раз ощущал в  "камере
пыток" на УРРЕАЛе-один. Но  сейчас  все  будет  по-настоящему...  И  мне
захотелось выпрыгнуть из кабины прямо в космос.
   И тут шар погас.
   Я перевел дыхание. Смерть была очень близко... Но на то и бой.
   Сосчитаем потери. Бортовой компьютер серьезно поврежден.  Кавардак  в
энергетической цепи. Системы не разрушены, но взять над  ними  власть  с
полупарализованным компом трудно. Железяка между звезд, в самой гуще боя
- вот что такое мой истребитель.
   Мое звено, потеряв еще один истребитель, сделало круг и  вклинивалось
дальше. Запросы защелкали в шлеме:
   - Второй, что происходит?
   - Действуйте. Вы мне не поможете. Я выбыл...
   Скучать  моим  парням  не  давали.  Меркане  с   яростью   обреченных
навалились на них. Наши пилоты отбивались со знанием дела.
   А я? Что мне делать? Еще десять секунд  -  и  та  точка  внизу  меня,
мерканский "Синий паук", пересечется с  моей  линией  движения.  С  моим
вектором. С моей линией жизни, наконец. Я - удобная  мишень.  Пилот-клон
видит, что я беспомощен. И  срежет,  как  на  учениях  -  аккуратненько.
Вырежет меня из рисунка боя и выбросит в урну...
   Я вздохнул глубоко, задержал дыхание.
   И уплыл куда-то. Увидел знакомый рисунок. Знакомый хаос линий.
   Я проник в компсистему!
   Спокойно. Прикинем  быстро,  что  мы  имеем.  Ряд  узлов  компсистемы
разрушен   -   плазменный   шар    постарался    на    славу.    Система
самовосстановления  тоже  разрушена...  Ничего,  некоторые  линии  можно
соединить напрямую, что-то отбросить, что-то активизировать...
   Ощущение ни с чем не сравнимое. Внутри возникали готовые ответы.  Как
- я не понимал, но все становилось понятно.
   Закольцевать контур. Порядок навести в этом узле... Быстрее -  "паук"
уже вышел на линию удара...
   Давай!
   Истребитель   сорвался   на   максимуме,   заплел   петлю.   Отлично,
двигательная система в норме! Перегрузка дикая - но нам не  впервой.  От
вражеского истребителя я ушел!
   На остатке ресурсов я срезал другого "Синего паука"...
   Я впал в какой-то транс. Слился с компом воедино. Еще немножко - и  я
не выберусь из виртуального пространства...
   Усилием  воли  я  удержался  на  грани   реальности   и   провала   в
инорельность. Мне пора возвращаться. В лапы полковника Торрела.  Шарх  с
ним. Мне пора выбираться из свалки. Я сделал все, что мог...
   Вел я машину на пределе. Ждал, что она вырвется из-под моего контроля
и комп пойдет в разнос, а вместе с ним и системы.
   Подлет. Запрос "свой-чужой". Идентификация. И - на посадку.
   Комп "Бриза" так  и  не  смог  войти  в  контакт  с  моим  компом.  Я
постепенно  переводил  машину  на  ручное  управление.  В  бою   -   это
самоубийство. Но пришвартоваться вручную - задача легкая.
   Мой истребитель  угодил  в  магнитные  сети.  И  мягко  сел  рядом  с
искореженными машинами, которые чудом сумели дотянуть  до  спасительного
ангара. Некоторые - с мертвыми пилотами.
   Я закричал от боли, выбираясь из объятий компьютерного мира. И ударил
рукой по кнопке разгерметизации. Колпак распахнулся.
   Ко мне подскочили медики, но я  с  неожиданной  силой  оттолкнул  их.
Действовал я на автомате, ничего не соображая, как будто был не в себе.
   Вперед. В переходной просторный шлюз перед посадочным ангаром.
   Там в  толпе  мечущихся  техников  я  увидел  полковника  Торрела.  Я
остановился, качнулся, внимательно посмотрел на него.
   Меня жгло желание врезать ему в челюсть, расположенную на уровне моей
груди. Я бы так и сделал...
   Но не успел... Я качнулся и выключился...
 
Глава пятнадцатая 
ПРОБУЖДЕНИЕ 
 
   Просыпаться после боя в реанимационном контейнере для пилота  так  же
естественно, как для "плоскостника" в чужой постели после вечеринки.
   Миловидная медик-лейтенант  с  лихой  квадратной,  похожей  на  серый
монолитный бетонный блок прической - такая ныне мода - возникла бесшумно
сразу же, как я очнулся.
   Сверху лился приглушенный мягкий сине-зеленый, очень приятный свет. Я
лежал  на  жестком  ложе,  послушно  принимавшем  форму  моего  тела   и
массировавшем,  электрически  покалывающем   в   тех   местах,   которые
меддиагност считал нужным. Надо мной был  прозрачный  купол,  а  ниже  -
черный,  похожий  на  паука  аппарат,  считывающий  мои   показатели   и
подпитывающий мое тело энергией.
   Кстати, присосок и трубок  от  меня  отходило  внутрь  контейнера  не
слишком много, значит, и лечили меня не особо  активно.  Мне  было  куда
легче, чем в прошлый раз. У Токсаны меня поломало куда больше.
   Лейтенант  посмотрела  на  показания  компа.   Убрала   звукоизоляцию
"пробирки", в которой я лежал, и звуки стали доноситься четко,  будто  и
не было прозрачной преграды, ранее нещадно давившей любой шум.
   - Как? Жить буду? - через силу улыбнулся я, и,  кажется,  сделал  это
зря - улыбка наверняка получилась кривой и вымученной.
   -  Обязательно.  Телесных  повреждений   немного   -   разве   только
многочисленные кровоподтеки и треснуто третье ребро слева. Но, когда вас
доставили, вы  были  без  сил.  Биопотенциал  опасно  подошел  к  нижней
черте... Вам пришлось тяжело.
   - Не то слово,  -  дрожь  прошла,  когда  вспомнил  подробности  боя,
особенно связь с компом. - Долго валяться здесь?
   Она пробежала пальцами по клавиатуре, задумалась  на  секунду,  потом
кивнула:
   - Если  вам  невмоготу,  можете  хоть  сейчас  идти.  Под  наблюдение
медкомплекса в каюте.
   - Прекрасно. Я ухожу.
   - Освободить единицу, - приказала она.
   Вот так. Мы для них единицы. Ас  другой  стороны  -  я  действительно
один.
   Присоски отлипли  от  меня,  "паук"  убрался  в  свою  нору,  за  ним
последовали и присоски. И я вдруг  ощутил,  что  обнажен  перед  молодой
женщиной, и покраснел. Но, кажется, я для нее был не мужчина, а все-таки
"единица".
   - Каких-либо специальных распоряжений по поводу меня не поступало?  -
спросил я, вспомнив все - и бой, и полковника из контрразведки.
   - Нет.
   - Спасибо, лейтенант.
   Она вышла.
   Я поднялся. Блок был небольшой, квадратный. Я приложил ладонь к слабо
мерцающему проему, обозначавшему шкаф. Тот послушно распахнулся. Я встал
к нему спиной и приказал:
   - Одежда.
   Меня  обволок  мой  родной  комбинезон.  На  поясе  была  прикреплена
компьютерная карточка - значит, я пока не лишен прав и состояний.
   Можно идти... Я неуверенно замер. Что будет, когда откроется  проход?
А не дожидается ли там Торрел со своими барбосами, не  поволокет  ли  он
меня к себе на допрос с  психотропными  веществами,  подавляющими  волю?
Очень даже может быть.
   Я внутренне подобрался. Проход  открылся.  Я  шагнул  вперед,  как  в
ледяную воду.
   - Привет, Серг...
   Меня действительно ждали. Двое.
   - Нормально выглядишь, - отметил Корвен. АТалана крепко хлопнула меня
по плечу и кивнула:
   - Почти как новый...
 
*** 
 
   Единственное место, где мы с Таланой  могли  переговорить,  не  боясь
посторонних ушей, был истребитель, который мы тестировали после ремонта.
Я полулежал в кресле пилота и через контактный  шлем  беседовал  с  ней.
Подробно изложил фокус Торрела. Она заявила:
   - Обычная комбинация в стиле контрразведки. Торрел тебя провоцировал.
   - Он соединил каналы, чтобы я слышал приказ о моем аресте?
   - Да.
   - Командир эскадрильи был в курсе?
   - Нет. Он не знал, что его используют.
   - Торрел хотел посмотреть, как я отреагирую?
   - Представь теоретически. Ты связан с мерканами. И слышишь  приказ  о
твоем аресте. Что ты сделаешь?
   - Уйду к мерканам.
   - Точно. Выйдешь из ангара, рванешь  поближе  к  мерканам  и  пошлешь
сигнал о  капитуляции.  Нырнешь  на  планету  -  они  всегда  пропускают
перебежчиков И вернешься к своим.. И при этой попытке  тебя  уничтожают.
Агент ликвидирован.
   - Он что действительно считает, что я внедренный агент меркан?
   - Кто знает, что он считает.
   - Ты отказалась вернуть меня.
   - Серг, ты наш. Я тебе доверяю, как себе... Кроме того, ситуация была
критическая. Наш прорыв  решал  очень  многое.  А  без  тебя  мы  бы  не
справились.
   - Получается, что Торрел поставил  из-за  своих  амбиций  под  угрозу
успех всей кампании.
   - Поставил.
   Это с трудом укладывалось в моей голове.  Так  мог  поступить  только
враг.
   - Он хоть понимает это? - спросил я возмущенно.
   - Вряд ли. Он же не пилот. Ему не понять, сколько зависело от тебя...
   - Подонок.
   - Трудно возразить тебе...
   - И что теперь?
   - А ничего. Он списал все свои действия на  соображения  безопасности
флота и ощущает себя отлично...
   - Что наверху слышно насчет меня? - поинтересовался я.
   - Номер два.
   - Что номер два?
   - Я как командир герой номер один. Ты как мой заместитель номер  два.
Хотя...
   - Что?
   - Мы-то понимаем, чья заслуга...
   - Ты преувеличиваешь, Талана.
   - Пилот, - она усмехнулась, - мы развалили  мерканский  фрегат.  Доки
уничтожены. Мы выполнили боевую задачу.
   - Да.
   -  Теперь  -  серебряная  раковина   на   груди.   Можешь   даже   не
беспокоиться...
 
*** 
 
   Наше  штурмовое  соединение  без  серьезных  потерь  с   минимальными
затратами  времени  разнесло  в  пыль   ремонтный   комплекс   Шеритана,
орбитальные оборонительные системы, два фрегата на  боевом  дежурстве  и
еще несколько кораблей в ремонтных доках, среди которых был  флагманский
монитор. Мы хоть как-то отыгрались за  недавнее  поражение.  Поэтому  на
борту "Бриза" царило приподнятое настроение.
   Особенное оживление возникло после того, как выяснилось - мы движемся
не на базу, а на Канказ - центральную систему фиолетового  сектора,  там
же располагался и штаб флота сектора, которому мы подчинялись.
   Воспринято известие было с неподдельной радостью. Канказ - богатейшая
планета.  Ее  столичный  город  Тоннпала  по  праву  считался  одним  из
красивейших   наших   мегаполисов,   центром   самых   умопомрачительных
развлечений и оазисом беззаботной, легкой жизни. После такой  дыры,  как
Дарна, это был подарок судьбы.
   Впрочем, радость разделяли далеко не все. Корвен мрачно осведомился
   - Какой шарх нас туда дергает?
   - Ты имеешь что-то против? - удивился я, зная, что Корвен -  любитель
"плоскостных" развлечений.
   - Наше место - на Дарне. И несет  нас  туда  неспроста.  Кроме  того,
вообще с Канказом у меня связаны не особенно приятные воспоминания.
   Сам я на Канказе не был, видел  планету  с  орбиты,  прибыв  туда  на
рейсовом корабле с Лемурии, чтобы получить из штаба сектора назначение и
тут же отбыть на Дарну.
   - Встряхнись, Корвен... Все не так плохо...
   Я сам себя пытался убедить в этом. Вместе с тем в  глубине  души  был
согласен с Корвеном. Что-то  кольнуло  меня,  когда  я  думал  о  крюке,
который мы делаем. Предчувствие каких-то серьезных перемен.  А  перемены
на войне чреваты...
   За   время   полета   в   вакуум-погружении   я   сумел    собраться,
дисциплинировать свои мысли,  расхристанные,  как  всклокоченные  волосы
шлюхи после хорошей оргии. И, вернув  возможность  рассуждать  здраво  и
анализировать, раз за разом просматривал картину боя у Шеритана.
   Сразу было видно, что сработало наше звено на редкость четко. Сделали
мы фрегат просто и  со  вкусом.  Применили  тактику  продавливания.  Она
безотказная. Только мало кому  удается  воспользоваться  ею,  обычно  не
хватает слаженности подразделения. У нас получилось.
   Я добился на тренировках в "камере пыток" слаженности действий  звена
не хуже, чем у мерканских клонов. Даже  лучше.  Можно  себя  поздравить.
Раньше такого не добивался никто.
   Снова и снова я возвращался к моменту, когда точка, обозначавшая  мой
корабль, замигала на объемной карте, где разворачивались перипетии  боя.
Вот здесь меркане обездвижили мою машину и решили ее добить.
   Так,  а  вот  обреченная  машина  начинает  снова  движение...  Когда
проектор доходил до этого этапа развития боя, меня  охватывало  странное
чувство Я опять переживал тот момент, когда комп  и  система  управления
"Морским ястребом" стали подчиняться моей очищенной от всего  наносного,
собранной в кулак, сконцентрированной энергии воли.
   Как,  говорила  Талана,  называется  это  у  пилотов  -  "братание  с
пустотой"? Получается,  когда,  вырвавшись  с  Галахвара,  я  погибал  в
холодеющем,  лишенном  энергии  корабле-пробойнике,   я   побратался   с
космосом, был изменен им. И теперь на "ты" с  пустотой...  Мне  хотелось
принять  эту  версию.  Ну  произошло  чудо,  пока  я  ждал  спасения   в
контейнере. Бывает.
   Но не все так просто Я чувствовал, что истина рядом, но  она  гораздо
шире. И глубже. Она другая.
   Просмотрев в очередной раз запись боя, я сидел в каюте, положив  руки
на колени  и  оцепенев.  Странные  отголоски  чувств,  отзвуки  чего-то,
закрытого и запретного, зазвучали во мне  далекой  музыкой.  Вспоминался
сон - я бегу к двери, но дверь остается закрытой.
   Я посмотрел  на  пластинку  компа.  Движимый  неожиданным  импульсом,
положил на нее ладонь. Прижмурился...
   На этот раз получилось все очень  просто  -  все  равно  как  открыть
проход. Я резко провалился в  "лабиринт".  Светящиеся  стрелы,  звенящие
пули команд, магистрали,  по  которым  течет  информация.  Вон  айсберг,
искрящийся будто под знойным солнцем, - это  главный  комп.  Вон  темная
масса с  огнями  света  в  центре  и  бусинками  огоньков  на  некотором
расстоянии - это информационные сети реакторного отсека - святая  святых
нашего флагманского линкора...
   Я без всякого труда замкнул извилистую линию, и  с  легким  шуршанием
разъехался проход в моей каюте. Балуясь, я  притормозил  лифт  на  нашем
ярусе, а потом отпустил его.  Попытался  активизировать  голопроектор  в
кают-компании, но не смог...
   Поразвлекавшись таким образом несколько минут, я  без  особого  труда
вынырнул на поверхность.  Обычной  в  таких  случаях  головной  боли  не
последовало.
   Пока я обладал достаточно ограниченными возможностями воздействия  на
системы корабля...  Но  пришло  понимание,  что  если  будет  достаточно
времени, то однажды смогу взять под контроль весь "Бриз", как я  недавно
установил контроль над парализованным истребителем.
   А что дальше? Этот вопрос я избегал  задавать  себе,  и  все-таки  он
нагло лез в голову, разнося  вдребезги  мои  слабые  попытки  достигнуть
душевного равновесия. Вообще, я будто шел по тонкой проволоке  и  боялся
взглянуть вниз. Внизу, скорее всего, было нечто настолько жуткое, что я,
не в силах удержаться, рухну туда...
   От опытов меня  отвлек  комариный  писк,  вгрызающийся  под  черепную
коробку. Умеют  у  нас  создавать  тревожные  сигналы,  которые  буравят
кожу... Пятнадцатиминутная готовность. Корабль готовился к  выныриванию.
Мы были в нашем секторе, поэтому надлежало занять свое место не в кабине
боевого истребителя, а согласно  расписанию.  Я  сейчас  не  в  дежурной
смене. Поэтому выныривание проведу в своей каюте...
   Я привел кресло  в  нужное  положение.  Подал  команду,  и  заработал
голопроектор, растворив целую стену.
   Я обожаю наблюдать, как из ничего  появляются  звезды.  В  этом  есть
какой-то мистический момент прозрения.
   Привычно вывернуло  наизнанку.  И  мы  вынырнули  не  так  далеко  от
Канказа. Голубая планета была видна прямо по курсу.
   У меня возникло какое-то неприятное ощущение.  К  Канказу  у  военных
отношение не слишком теплое. В свое  время  эта  планета  больше  других
попала под мерканское влияние, что  наложило  отпечаток  на  весь  образ
жизни.   Здесь   наиболее   сильны   пацифистские,   примиренческие    и
пораженческие настроения. Значительная часть местного населения считала,
что Лемурия  -  точно  такой  же  поработитель,  как  и  Меркана.  Самое
ненадежное звено нашей цепи. Ситуация усугублялась еще и тем, что Канказ
-  второй  центр  нашей  сферы,  иногда  его  соперничество  с  Лемурией
выражалось достаточно открыто. В общем, Канказ был  постоянной  головной
болью, очень много усилий требовала задача поддержания стабильности.  До
сих пор в памяти было восстание Тоннпалы, которое  подавили  сто  десять
лет  назад,  притом  достаточно  жестко,  так  что  память  об  этом   у
определенной части населения до сих пор жива.
   Канказ - что ты нам готовишь?
 
Глава шестнадцатая 
СУПЕРКЛОНЫ 
 
   На стереоразвертке, занимавшей всю  стену  моей  каюты,  был  отлично
виден "Волнолом" - флагманский корабль командующего  флотом  фиолетового
сектора.  Гигантская,  раза  в   два   больше   "Бриза",   распластавшая
километровые  щупальца  пространственных  стабилизаторов,  дремлющая   в
уверенности собственной космической мощи медуза.
   Мы  уже  неделю  висели  на  пятитысячекилометровой  орбите.   "Бриз"
облепили ремонтные системы, как облепляют кита мелкие рыбешки.  Ползали,
как   тараканы,   роботы,   восстанавливая   обшивку    и    разрушенные
информационные сети, а также латая вышедшие из строя узлы. В  целом  наш
линкор чувствовал себя нормально.
   Чего  нас  занесло  в  эти  края  -  так   и   оставалось   загадкой.
Отремонтироваться мы могли с таким же успехом у Дарны.
   За "Волноломом" открывался  ополовиненный  непроницаемой  космической
тенью диск планеты  -  с  узором  облаков,  синевой  океанов  и  зеленью
гигантских  лесных  массивов,  покрывавших  целые   континенты.   Канказ
напоминал сказочную игрушку-шар из тех, которые  на  моей  родине  дарят
детям в смену сезонов  и  которые  приносят  удачу.  Мне  вдруг  страшно
захотелось вниз. Я ощутил неожиданное томительное  чувство  оторванности
от земли, от всего человечества - то,  что  раньше  меня  совершенно  не
волновало.
   Мне стало досадно и грустно, несмотря на то что дела мои шли в гору.
   Как и обещала Талана, наши заслуги оценили. Сама она получила золотую
раковину. Я  и  лейтенант  Рутгерт