Рук,  вогнавший  последнюю  решающую
торпеду в мерканский фрегат, - серебряные раковины.
   Золотые    раковины    по    заслугам    достались     адмиралу     и
офицеру-координатору. Командование флота любит  победителей.  Победители
имеют все основания рассчитывать на его благосклонность.
   По поводу награды во мне кипели  противоречивые  и  немного  странные
чувства. Когда, вернувшись в  каюту,  я  посмотрел  в  зеркало  на  свое
отражение с серебряной раковиной на груди, то  испытал  бешеный  подъем,
рвущееся ликование. Я был счастлив. То, что являлось мечтой  для  любого
курсанта, теперь стало реальностью. Кавалер серебряной раковины.  Боевая
награда за  боевые  действия,  а  не  за  штабные  интриги.  Это  что-то
значит...
   А потом ликование схлынуло. И  я  вдруг  понял,  что  это  не  значит
ничего. Это будет значить позже. Когда я уйду от  войны  и  буду  давать
нравоучения младому поколению. Но здесь,  в  эскадре,  которая  в  любой
момент может уйти в нырок, имели значение только жизнь, смерть и  боевая
задача. Остальное все мишура. Пусть и порой приятная,
   И еще стало немножко обидно за множество проигравших пилотов, которые
сделали не меньше нас, но которым не улыбнулся бог войны... Пусть космос
будет им наполнен светом...
   Что нас принесло к Канказу, можно было только  гадать.  Но  по  всему
было заметно, что зависли мы здесь не  на  один  день.  Офицеров  начали
отпускать в краткосрочные отпуска на  "плоскость".  Ятоже  былне  против
немножко отдохнуть. Наша очередь настанет через два дня. Пока  же  мы  с
Таланой решили не перенапрягать людей, не загонять их в "камеру  пыток".
После "захода на боевой" расслабление просто необходимо.  Но  зато  чуть
позже мы отыграемся на них за каждую минуту расслабления. Такой  уровень
работы, который мы продемонстрировали на "фестивале" у Шеритана,  должен
поддерживаться постоянно. А я видел, как можно еще улучшить результат.
   Получив в свое распоряжение массу свободного времени,  я  понял,  что
оно  действует  на   меня   тягостно.   Гораздо   легче   крутиться   по
заколдованному нескончаемому кругу;  с  он  -  медаптечка  -  "картонная
коробка" - еда - сон. Да, именно  так  -  свободное  время  меня  просто
угнетало. Оно требовало искать ответы на вопросы, задумываться о которых
было  мучительно.  И  беспокойство,  прочно  поселившееся  во  мне,   не
проходило.
   - Файл "Марионетка", -  приказал  я,  падая  с  размаху  на  кушетку,
которая послушно самортизиров-ла удар и приняла необходимую  моему  телу
форму.
   Романтический вид "Волнолома" на  фоне  Канказа  исчез.  И  появились
совсем другие картины.
   Я вновь и вновь возвращался к информационным банкам. Меня  болезненно
притягивал к себе наш враг. Я пытался освоить сердцем то,  что  в  целом
понимал умом.
   С каким-то странным  потусторонним  чувством  я  вызывал  из  глубины
информационных     кладовых     объемные     изображения      мерканских
городов-муравейников. Смотрел  на  бурлящие  среди  великолепных  зданий
толпы бесполезных людей, большинство из  которых  были  так  называемыми
социальными    реаби-литантами    -     безработными,     потомственными
бездельниками, жрущими наркотики, пьющими горькую и искренне считающими,
что человек создан именно для этого...
   Нет, самое  интересное  не  это...  Я  коснулся  пальцами  пульта,  и
голографический   проектор   вызвал   новое   изображение.    Батат    -
грязно-коричневая планета,  прикрытая  разбухшими,  нездоровыми  желтыми
облаками. Она не нравится мне с первого взгляда. Даже при  поверхностном
взгляде ясно, что в ней есть что-то отвратительное... Вокруг нее зависли
похожие на  старинные  фамильные  драгоценности  россыпи  оборонительных
комплексов. Батат защищен не хуже, чем сама Меркана. И для таких суровых
мер безопасности есть причины.  Ведь  именно  на  этом  каменистом  шаре
куется мощь мерканской цивилизации.
   У меня  перехватило  дыхание,  когда  планета  сорвалась  с  места  и
полетела навстречу мне,  резко  увеличиваясь  в  размерах.  Мы  пронзили
верхние слои атмосферы. Утонули в  желтых  облаках.  И  вот  распахнулся
капканом лунный вогнутый пейзаж. Еще несколько мгновений - и  его  можно
обозреть с  поверхности.  Хаотично  разбросанные  ячеистые,  похожие  на
фасеточные глаза гигантских насекомых шары производственных  комплексов,
иглы галактических систем связи, пирамиды кварковых реакторов,  эстакады
транспортных развязок,  мрачные,  похожие  на  вертикально  поставленные
рельсы, идущие за горизонт "жилые блоки". Людям  в  таких  блоках  жить,
наверное, противно. Они и  не  живут  в  них.  На  Батуте  доводится  до
совершенства продукт самых безумных технологий - здесь ставятся в  строй
знаменитые мерканские клоны, основа боевой мощи  Объединения  мерканских
свободных  миров.  Клоны-монстры,  постепенно  утрачивающее  сходство  с
человеком. Главная расходная сила меркан.
   Здесь клоны программируются на выполнение узкоспециальной работы -  в
качестве  рабочей  силы  на  опасных   производствах,   пилотов   боевых
истребителей,  десантников-смертников.   Их   основная   обязанность   -
бросаться в прорыв и жертвовать жизнями, которые они так и не  научились
ценить (так во всяком  случае  принято  считать).  Прирожденный  воин  -
применительно к обычному человеку это звучит литературным сравнением. Но
для клонов все так и есть - они рождаются воинами.
   С Батата сошедших с чудовищного конвейера клонов доставляют в  разные
концы Сферы Мерканы на лишенных каких бы то ни  было  удобств  огромных,
мрачных  транспортниках,  кажется,  меньше  всего  приспособленных   для
перевозки живых существ.
   От следующей голографической картины по спине пробежали  мурашки.  Из
производственного  ячеистого   корпуса   вытекает   человеческая   река,
струящаяся по желобу серой дороги куда-то в  переплетение  отвратительно
торчащих из бурой почвы зубьев бледно-серых корпусов, которые  заглотят,
перемелят ее. Пустые лица,  слаженные  движения.  В  них  нет  чувств  и
эмоций... Или есть?
   При попытке проникнуть в эту тему глубже  я  натолкнулся  на  уровень
секретности, превосходящий  мой  допуск.  Но  все  равно  первоначальной
информации мне хватило, чтобы сделать некоторые умозаключения. Ясно, что
клоны - значительная сила, которая дает преимущества мерканам  в  войне,
но эти преимущества недостаточны для стратегического перевеса. Никто  не
может изменить базисные законы, и каких бы высот ни  достигла  биология,
на то, чтобы вырастить полноценный организм, необходимо  несколько  лет.
Также есть средства записать в мозг человека  необходимые  сведения,  но
чтобы научиться ими пользоваться  -  требуются  годы  и  годы.  То  есть
необходима  обычная  система  подготовки  личного  состава   -   учебные
подразделения, занятия. Так что производство клона -  процесс  такой  же
непростой, как и воспитание человека.  Вот  только  у  клонов  идеальный
генетический набор и психологические установки, отвечающие  поставленным
задачам. Генетики стирают недостатки, делают из биологического материала
придачу к боевым костюмам, космическим кораблям и орудиям.
   Клоны фактически те же люди, но лишенные каких бы то ни было  прав  и
приравненные к компьютеру, правда, очень дорогому. Любой из них является
собственностью  государства.  Так  что  Меркана  -  неорабовладельческое
общество,   обильно    приправленное    пустопорожней    трескотней    о
демократических ценностях, равных правах и возможностях.
   Еще одно обстоятельство заинтересовало меня. Сколько столетий меркане
занимаются экспериментами, а им  удалось  лишь  культивировать  наиболее
ценные генетические наборы, но не удалось создать  ничего  принципиально
нового. В основе эти монстры - обычные люди.
   - Лейтенант Кронбергшен, ангар, - запищав, проинформировал браслет.
   Это вызвала Талана. Снова тестировать истребитель.
   Я  еще  раз  посмотрел  на  безрадостную  картину  -  пейзаж  Батата,
прищелкнул пальцами, будто прогоняя наваждение, и вышел из каюты.
   Талана ждала меня в стартовом ангаре около своего истребителя.
   - Лезь теперь ты в оружейный отсек. Будем тестировать системы. Мне не
очень нравится  запаздывание  сигнала  на  уровне  управления  торпедным
огнем.
   Ничего особенного с торпедами  не  было.  Просто  Талане  нужно  было
переговорить со мной, чтобы наш разговор остался между нами.
   Я  протиснулся  между  теплыми  на  ощупь,  будто  живыми  узлами   и
механизмами. Устроился, подведя ноги к груди, в техническом пространстве
системы  управления  огнем,  прислонившись  спиной   к   энергетическому
распределителю орудия, замкнул  контакт-шлем.  И  вошел  в  пространство
машины. Перед глазами встали схемы
   - Готов? - осведомилась Талана.
   - Готов...
   Мы начали тестирование. Через десять минут она  объявила  перерыв.  И
тут же спросила:
   - Все изучаешь противника?
   - Изучаю, - ответил я
   - Я смотрела твои запросы в библиотеку. Клоны.
   - Да.
   - С чем связан интерес?
   - Они - мои противники. Мы с ними сходимся в поединке.
   - Ты имеешь доступ не ко всей информации. Да и вообще  в  корабельных
банках она далеко не вся.
   - Я знаю.
   - Файлы более высокого уровня секретности. Я кое-что  знаю.  Работала
по программе исследовательского центра год назад.
   Для меня это было открытием.
   - Знаешь, что не дает спать мерканским головастикам? - спросила она.
   - Идея создать совершенного клона, - брякнул я наугад. Она помолчала.
Видимо, переваривала, что я сказал. Я угодил в яблочко.
   - Да, - наконец произнесла она. - Их генетики все время натыкались на
стену. Они улучшали определенные качества, но не могли перешагнуть через
барьер. Равно как не могли изжить и все человеческое. Что-то тонкое, что
делает человека человеком, оставалось.
   - Не проще ли делать роботов?
   - Робот не сравнится с человеком... Знаешь, меркане сегодня близки  к
прорыву в ряде направлений... Быстрое  кодирование  психики  -  обучение
сокращается в несколько раз... И создание клонов со сверхспособностями.
   - Какими сверхспособностями? - я похолодел.
   - Любыми. Физические данные. Скорость реакции. Сверхчувствительность.
Психотроника. Все. Кроме того, они близки к  быстрому  изменению  пара-,
метров клонов.
   - А это что?
   - Берется за образец  человек.  И  выращенному,  запрограммированному
клону придаются его черты. И перекодируется личность.
   Разговор мне нравился все меньше. Я прямо осведомился у Таланы:
   - Какое отношение все это имеет ко мне?
   - Я надеюсь, никакого.
   - А полковник Торрел что считает?
   - Он обладает этой информацией.
   - И...
   - И, возможно, считает по-другому.
   - То есть, он считает, что я мерканский клон?
   - Я не думаю, что он так считает... Но он допускает и такое.
   Внутри у  меня  образовалась  пустота,  будто  кто-то  разом  высосал
воздух.
   - Этого не может быть!
   - Я вообще считаю, что все эти сведения - дезинформация меркан, чтобы
идиоты  типа  нашего  Торрела  развили  бурную  деятельность  по  поиску
врагов-суперменов. Возможно, меркане вбросами  дезинформации  прикрывают
что-то куда более серьезное, сбивая нашу разведку со следа...
   Голова шла кругом. Клоны. Разведка... Чтоб им всем  пусто  было!  Мне
вдруг захотелось стать "плоскостником",  зарыться  в  атмосферу  на  всю
глубину и не подниматься выше сотого этажа... И ждать,  пока  на  голову
свалятся меркане со своей любовью, объявят о своем господстве и  втихаря
смонтируют орбитальные  психотронные  генераторы?..  Нет,  спасибо.  Мое
место здесь...
   Талана сказала:
   - Ладно, перерыв окончен.
   Завершив через полчаса работу с  машиной  и  устранив  неполадки,  мы
выбрались наружу
   -  Завтра  у  нашего   звена   начинается   пятидневный   отпуск,   -
проинформировала  меня  Талана,  разминая  затекшее  плечо.  -  Ты   что
собираешься делать?
   - Не знаю, - я снял контактный  шлем  и  вздохнул  полной  грудью.  -
Полежу на пляже в Лимасе. Посмотрю тупо в голубое небо. И на пару  суток
раньше прилечу обратно.
   - А вот этого делать не надо, - сказала она. - Бери пример с Корвена.
   - Корвен решил оторваться по полной.
   - Ты с ним?
   - Меня Корвен, вырвавшийся на свободу, быстро утомляет, -  покачал  я
головой.
   - Тогда, если хочешь, я составлю тебе компанию.
   - Пожалуй, мысль недурная...
 
Глава семнадцатая 
"ПЛОСКОСТЬ" 
 
   Мы спускались на Канказ на стандартном  пассажирском  челноке  класса
"орбита-земля", развозившем обычно ротозеев -  "плоскостников",  которые
были вне себя от  осознания  собственного  мужества,  подвигшего  их  на
космический полет. И весь внутренний антураж был рассчитан на ротозеев.
   Салон челнока представлял  из  себя  сплошной  стереоэкран,  так  что
казалось, будто кресла зависли в пустоте, а  дверь  во  второй  салон  и
дорожка были обозначены бледными сиреневыми и синими линиями.
   - Прекрасно, - Корвен устроился поудобнее в широком просторном кресле
и протянул вперед руку, приказав:
   - Пиво.
   Компьютер идентифицировал его пожелания правильно, в пустоте открылся
до того скрытый голографическим экраном желтый проем  бара,  и  в  рукв)
заказчика оказалась банка с самоохлаждением, Корвен установил  шкалу  на
любимую температуру, подождал пять секунд, пока  банка  не  пиликнула  в
знак готовности, отщелкнул крышку.  И  с  удовольствием  пригубил  пиво,
воскликнув:
   - Комфорт. Красота.
   Действительно, здесь было достаточно комфортно. Корвен любил комфорт.
С присущей ему жизнерадостностью и беззаботностью  он  позабыл  о  своих
недавних страхах и недовольстве по  поводу  нашего  рейда  на  Канказ  и
теперь всей душой рвался на "плоскость".
   - Никакого удовольствия, - возразил я. - Это разве полет.
   На самом деле грав и нейтрали заторы без труда гасили все перегрузки,
возникающие при щадящем входе в атмосферу, будто  везли  детей  младшего
возраста, а не дальних космолетчиков. Казалось,  что  челнок  вообще  не
двигается,  а  замер  в  стартовом  ангаре,  и  нам  просто   показывают
стереокино.
   - Аттракцион, - тоже с  видимым  неудовольствием  произнесла  Талана,
устроившаяся рядом с нами - по другую сторону дорожки.
   - Ну да, - почему-то обиделся Корвен. - Вам нужно, чтобы рядом  липла
пара мерканских истребителей и обязательно была праздничная  иллюминация
из плазморазрядов. Чтобы перегрузка сдирала кожу с лица.
   Он осушил банку и бросил в сторону, ее на лету  сграбастало  щупальце
уборщика и с чмоканьем втянулось в пол.
   - Не думаю, что нам это так нужно, - усмехнулась Талана.
   - Нужно, - нудил Корвен. - Вам только это и нужно.
   - Может быть, - кивнул я задумчиво.
   - Вообще мне кажется, на Канказе вы будете дохнуть от скуки, - заявил
Корвен, потягиваясь.
   - С чего это? - спросил я.
   -  Все  по  той  же  причине.  Там  нет  "камер  пыток",   меркан   и
продырявленных истребителей.
   - Чего ты ворчишь? - спросила Талана. Корвен пожал плечами.
   Он  обижался,  что  нас  не  устроила  составленная  им   напряженная
программа большого загула, включавшая посещение злачных мест Тоннпалы  и
прибрежных  курортных  комплексов.   Надо   отметить,   программа   была
составлена со знанием дела и на ее осуществление нужно было сил примерно
столько  же,  сколько  на  средней  руки  звездную  битву.  А  я   хотел
спокойствия. Талана тоже склонялась к этому.  Поэтому  Корвену  пришлось
скооперироваться с  двумя  инженерами  из  реакторной  службы,  которым,
похоже, в рейде не хватало острых ощущений.
   - Чего на вас злиться? -  хмыкнул  Корвен.  -  Вы  еще  в  библиотеку
двиньте. На Тоннпале отличная библиотека. Одних бумажных книг  несколько
миллионов... Или в музей... Очень  облагораживает,  -  он  саркастически
хмыкнул.
   - А вот это обязательно,  -  вполне  серьезно  произнесла  Талана.  -
Изобразительный музей Вальдека действительно потрясает.
   Корвен посмотрел на нее несколько очумело.  В  его  понимании  пилот,
мечтающий о музеях, такая же несуразица, как птица, машущая  крыльями  в
супервакууме.
   - М-да, - пробурчал он и потянулся за следующей порцией пива.
   Все  предметы  и  лица  озарило  красным  отблеском.  Днище   челнока
загорелось, и стереоэкраны добросовестно передали  это.  Мы  входили  на
первой орбитальной скорости в верхние слои атмосферы.
   Свечение  стало  значительно  сильнее  -  это  включилась  плазменная
защита, и теперь челнок проникал в  атмосферу,  как  раскаленный  нож  в
масло
   Челнок резко гасил скорость и проваливался вниз  Мы  оставили  позади
ночную область, и внизу открылась водная гладь,  расчерченная  полосками
островов
   Впереди показался большой зеленый континент, застланный облаками.
   - Ла-ше-шун, - прокомментировал  Корвен.  -  Самый  большой  из  трех
континентов. Нам туда...
   Когда внизу раскинулся  до  горизонта  континент,  плазменная  одежда
челнока исчезла - мы летели со скоростью обычного аэротакси,  на  высоте
не больше десяти километров, так что я мог  рассмотреть  богатые  лесные
массивы, гигантскую, с покрытыми льдом пиками горную гряду. То  там,  то
здесь возникали жмущиеся к земле  городки.  На  горизонте,  как  иголки,
протыкали ярко-голубое небо  белые,  серебряные,  золотые  шпили,  между
которыми  кружились  разноцветные  яркие  огни,   создававшие   ощущение
непрекращающегося праздника.
   - Тоннпала. Самый красивый город,  который  я  видел,  -  восторженно
произнес Корвен.
   - Ты так считаешь? - осведомился я.
   - Знаю.
   - Он преувеличивает, - отозвалась Талана. - Красота города не зависит
от числа сенсорарен и борделей.
   Корвен только махнул рукой. Ему надоело спорить с нами.
   Тоннпала  приближалась,  и  шпили  вырастали  в  размерах.  Это  были
трехкилометровые  небоскребы,  появившиеся  лет  сто  назад   в   период
архитектурного гигантизма. Тогда расцвели  технологии,  позволявшие  без
особого труда возводить такие махины и не слишком заботиться о  коварных
законах тяготения. Разглядел я и "Арену снов" - самый большой не  только
на планете, но и во всей Лемурийской Большой сфере  центр  сенсорзрелищ,
способный без труда вместить более  миллиона  человек.  Даже  у  меркан,
основоположников этого искусства  безумных  развлечений,  имелась  всего
лишь  пара  сооружений,  способных  поспорить  с  "Ареной"  размерами  и
оснащением.
   Тоннпала простиралась на добрую сотню  километров,  если  не  больше.
Здесь жили в ус не дуя, в неге и комфорте полсотни миллионов человек.
   Челнок продолжал полого снижаться и гасить скорость, пока не завис на
высоте  около  километра  над  "шахматной  доской"  -  посадочным  полем
космодрома площадью под сотню квадратных километров Как фигуры в игре на
квадратиках, являвшихся стартово-посадочными ячейками, виднелись изящные
конструкции  межпланетных  лайнеров,  грубоватые   очертания   челноков,
несколько  громадных  гравитационных  платформ,   использовавшихся   для
доставки  на  орбиту  крупногабаритных  и  тяжелых  грузов.  Края   поля
окаймляли замысловатые серебряные, черные и зеркальные конструкции служб
обеспечения  космодрома,  а  установленная,  вопреки  всякому   здравому
смыслу, на  верхушку  ярко-синяя  пирамида  являлась  плодом  не  совсем
здорового воображения Лейна Родиреса - известного архитектора Тоннпалы -
и служила главным зданием космопорта.
   - Прибыли, - сказал Корвен и заработал жесткий взгляд  Таланы.  Пилот
никогда не говорит, что полет закончен, пока не ступит ногой на  твердую
поверхность.
   Наш челнок качнулся несколько раз, как  лодка  на  волнах,  и  камнем
рухнул вниз. Застыл на высоте нескольких метров и мягко  спланировал  на
посадочную  ячейку,  которая  прогнулась  под  его  тяжестью,   пружинно
качнулась несколько раз и замерла.
   Вежливый голос проинформировал нас  о  том,  где  мы  находимся,  как
добраться до города, и предложил проследовать к выходу.
   Я  сбежал  по  невысокой  лесенке,  ступил  на  черную   полированну