.  А  оборонительный  комплекс   и
подразделения мерканского флота, прикрывающие Шеритан,  мы  в  состоянии
сломать. Вопросы?
   - Почему бы не попытаться  вернуть  контроль  над  Шеританом  и  всей
системой? - спросил, поднявшись с кресла, командир восьмой эскадрильи.
   - Это не в наших силах, - ответил адмирал Лар-мен. -  Наша  задача  -
нанести наибольший ущерб противнику.
   - После Токсаны у нас катастрофический некомплект.
   - Половина звена выбита,
   - Эскадрильи не существует, - послышался хор голосов.
   -  С  других  кораблей  эскадры,  не  участвующих  в  походе,   будут
доукомплектованы корабли штурмовой группы... Еще вопросы?
   Вопросов оказалось немного, Проработанный компьютером сценарий  атаки
на доки у Шеритана получил каждый командир. По предварительным  расчетам
выходило, что мы теряем один  или  два  корабля-пробойника  и  несколько
десятков истребителей. Но наверху считали, что игра стоит свеч. Шахматы.
Малыми фигурами жертвуют для  достижения  преимущества  в  позиции.  Мне
стало нехорошо от этой мысли,  но  я  заглушил  в  себе  малодушие.  Для
"плоскостников" такая арифметика дика. Они любят  говорить  о  том,  что
жизнь каждого человека стоит дороже, чем все достижения цивилизации. Для
пилота такие расчеты нормальны. Мы привычные. Мы знаем, что однажды  нас
могут разменять в этой игре. Идет война. И  враг  топчется  у  порога...
Война...
   - Лейтенант, - вышла со мной на связь Талана,  едва  я  только  успел
после совещания расслабиться на своей койке,  принявшей  выбранную  мной
любимую единицу мягкости и форму. - Через десять минут жду  в  стартовом
ангаре Необходимо протестировать компсистемы.
   Перед "заходом  на  боевой"  обычно  принято,  что  пилоты  тестируют
компьютерные  системы  своих  машин,  хотя  это  больше  дань  традиции,
поскольку техники делают это лучше нас. Но воин обязан убедиться  сам  в
боевых качествах своего оружия.
   Я нехотя поднялся и отправился в стартовый ангар. И застал там Талану
в полном одиночестве. В слабом, меняющемся периодически с фиолетового на
бледно-розовое освещении, в плотно обтягивающем фигуру  комбинезоне  она
выглядела пришельцем из квазигуманоидного мира... Тьфу, ну и мысли!
   - Давай, - она кивнула на мой "Морской ястреб".
   Я кивнул. Распахнул купол машины, устроился в  пилотском  кресле,  со
щелчком взявшим меня в мягкий, упругий плен, и  нацепил  на  себя  шлем.
Талана протиснулась в крохотный оружейный отсек и тоже нацепила шлем.
   - Задрайся, - велела она.
   Я отдал приказ, купол и люк  захлопнулись,  превращая  истребитель  в
изолированную от внешнего мира, самодостаточную систему, способную  хоть
сейчас вырваться в космос и ринуться к шарху в пасть.
   - Начали проверку. Система жизнеобеспечения, - произнесла  Талана,  И
потянулась долгая процедура тестирования.
   Прошло полчаса.
   - Отдых, - наконец сказала Талана. - Не снимай шлем.
   Я подчинился, хотя не сознавал, зачем ей это нужно.
   Тут перед глазами замелькали линии и кружки. И поползли  цифры.  Так,
Талана сейчас наглухо замкнула компсистемы, исключив посторонний доступ.
   - Это единственное место, где можем поговорить, - прозвучал ее голос.
   - Почему? - полюбопытствовал я.
   - Здесь полковник Торрел до нас не дотянется.
   В  логике  ей  не  откажешь.  Любая  точка  на  "Бризе"  могла   быть
просвечена, прослушана, просмотрена, и ко всем  этим  системам  контроля
имел доступ начальник контрразведки. Истребитель же  был  закрыт  и  для
всевидящего ока, и для всеслышащего длинного уха. Он оснащен защитой  от
любого доступа.
   - Припомни, что у тебя за разговор был с Торрелом? - спросила Талана.
   - Он пытался опознать во мне мерканского шпиона, -  усмехнулся  я.  -
Ему не дают спать мои успехи по службе.
   Я пересказал наш разговор,
   - В одном он прав - я действительно  изменился  после  катастрофы  на
Галахваре...
   - У  тебя  все  получается  слишком  хорошо.  Полковнику  Торрелу  по
должности положено везде видеть злые происки врага.
   - А что видишь ты?
   - Никак не разберусь... Знаешь, что такое побрататься с пустотой?
   - Никогда не слышал.
   - Среди пилотов это считается легендой. Но я думаю, что просто данная
информация надежно похоронена под грифами особой  секретности  где-то  в
научно-исследовательских центрах флота.
   - Что это такое? - спросил я, чувствуя, что внутрь меня будто  сунули
ком льда.
   - Пилоты,  попавшие  в  схожие  с  твоей  катастрофические  ситуации,
оставленные с космосом один на один, менялись... И приобретали  странные
свойства.
   - Психокинетика?
   - Да.  Некоторые  способности,  не  укладывающиеся  в  рамки  научной
парадигмы... В общем, ты аномалия.  И  у  этого  худосочного  плюгавчика
Торрела  законное  для  контрразведчика  желание  от   тебя   избавиться
вообще...  Он  с  удовольствием  пристрелил  бы  тебя.  Или   списал   с
космофлота. Его беда, что ты считаешься самым перспективным пилотом.
   - Даже так.
   - Так. Таким потенциалом, как у  тебя,  обладают  считанные  единицы.
Поэтому Торрелу тебя просто так не сожрать.
   - Насколько я понял, он не отступится.
   - Ты понял правильно. И в ближайшее время надо ждать какого-то хода с
его стороны.
   - Отличная перспектива. Ждать подлости от своих, когда впереди  война
с чужими.
   - Свои могут бить больнее, чем враги.
   - Я уже понял.
   - Хорошо. Продолжаем тестирование.
   - Начали, - я включил тестируемые системы.
 
*** 
 
   "Бриз"  с  сопровождением  продирался   сквозь   супервакуум,   чтобы
материализоваться из пустоты и тут же вступить в бой. Нас там ждут.  Да,
они ждут, прикидывая шансы и посылая запросы о подмоге.
   К концу полета я поймал себя на том, что взял  в  привычку  бесцельно
бродить по коридорам, всматриваясь в лица людей. Я  пытался  рассмотреть
на них печать  смерти.  Кто-то  из  них  вскоре  сгорит  в  истребителе,
поджарится в оружейном  отсеке  корабля  или  задохнется  от  недостатка
кислорода. Кто именно?
   Когда я стал слишком долго  задерживаться  на  этой  мысли,  пришлось
усилием воли призывать разболтавшиеся нервы к порядку.
   Были у меня проблемы и болезненнее. Я  все  пытался  понять,  на  чем
решит меня поддеть полковник Торрел. Талана права - он попытается решить
проблему со мной в кратчайшие сроки. Контрразведчик не из тех людей, кто
умеет долго выжидать. Таким хочется решить все разом и быстро.
   Я теперь наверняка знал, что за мной ведется  неустанное  непрерывное
наблюдение. Это обычная практика спецслужб, и подчиненные Торрела сейчас
развлекаются тем, что наблюдают за каждым моим  шагом.  Сперва  от  этой
мысли хотелось лезть на стенку Но потом я привык. Черт с ними со  всеми.
Хотя вкус жизни все это портило. Теперь я не  мог  беззаботно,  как  еще
недавно, посидеть с Корвеном в каюте и перекинуться  несколькими  ничего
не значащими словечками - я знал, что их услышит не только мой  друг.  Я
не мог беззаботно проглотить стаканчик вина - казалось,  кто-то  смотрит
мне в рот и ухмыляется. Талана меня отлично понимала, и я ловил на  себе
ее сочувствующие взоры.
   Бросок  был  протяженностью  сорок  пять   светолет.   Путь   занимал
достаточное время.
   - Совсем  недалеко  от  границы  сферы  изоляции,  -  сказал  Корвен,
передвигая пешку-истребитель на шахматной доске.
   Он опять играл с Таланой, а я, развалившись в  кресле,  наблюдал  без
особого интереса за игрой.
   - А вы вообще хорошо понимаете, что такое сфера изоляции? -  спросила
Талана,  двинув  фигуру  вперед,  отведя  глаза  от  шахматной  доски  и
откидываясь на спинку кресла. И неожиданно приказала:
   - Комп. Астрономическая картинка. Сфера изоляции. Масштаб - единица.
   Над голографическим проектором  зажегся  туманный,  разноцветный  шар
диаметром метра полтора, с пятнами  пылевых  облаков.  Он  был  наполнен
миллионами звезд,  увидеть  которые  можно  было,  только  задав  другой
масштаб.  Звезды  образовывали  рассеянные,  шаровидные  скопления   или
растекались мягкими пушистыми полосами.  Здесь  были  желтые  карлики  -
стандартные  звезды  с  планетами,  на  которых  рождаются   гуманоидные
цивилизации. Сжатые чудовищной гравитацией нейтронные звезды,  где  само
понятие материи уже иное, наперсток вещества которых весит тысячи  тонн.
Распухшие  рыхлые  голубые  гиганты.  Странные  пульсары.  И,   наконец,
несколько провалов  в  континууме,  переходов  в  иные,  неисследованные
вселенные  -  черные  дыры,  чудовищной  гравитацией,   как   пылесосом,
затягивающие все - материю, свет. Пылевые  облака  стягивались,  образуя
новые звезды.
   - Мы существует, в этой части Галактики, - я ткнул пальцем в  сторону
проекции сферы. - Вся Галактика представляет из себя пузыри, в каждом из
которых материя и базовые физические законы немножко отличаются друг  от
друга, равно как и свойства вакуума.
   -  Такой  пузырь  в  тысячу  светолет,  -  поддакнул  Корвен,  сделав
очередной ход на доске. - Из нашей сферы мы исследовали  лишь  ничтожную
часть.
   - Вся суть в том, - сказала Талана, - что мы не  можем  вынырнуть  из
вакуума за пределами сферы. Никто не знает - почему.  Ученые  безуспешно
ломают свои умные головы, но только затуманивают все еще  больше.  Факт,
что мы можем покинуть сферу, только вынырнув у ее границы, и дальше идти
на субсветовых. Все закрыто.
   - Наш предел скорости  в  обычном  пространстве  -  не  больше  одной
седьмой световой, - заметил я. - По космическим  масштабам  -  черепаший
ход.
   - Напомню, что мы посылали зонды за пределы нашей сферы  изоляции,  -
встрял Корвен.
   -  И  получили  ворох  бесполезной  информации,  которую   не   можем
осмыслить, - кивнула Талана. - Между  тем  выход  за  пределы  пузыря  в
супервакууме - вопрос выживания. Кто сделает это, тот будет  победителем
в войне.
   - Это ты загнула, - сказал я.
   - Ничуть. Иная  физика.  Иные  возможности.  Иные  взаимоотношения  с
супервакуумом. Представь, корабли станут в десятки раз быстрее  и  будут
двигаться в супервакууме, невидимые для наших глаз - систем контроля.
   - Крах, - сказал я, представив, как мерканские корабли  возникают  из
ниоткуда и разносят наши укрепления, а мы  даже  не  успеваем  запросить
подмоги и сообщить о нападении.
   - Сфера изоляции, - задумчиво произнес Корвен. - А действительно, нас
в ней будто замкнули, как в тюрьме.
   - Или в заповеднике, - поддакнул я.
   Мне  стало  неуютно.  Когда  начинаешь   задумываться   над   тайнами
мироздания, будто смотришь в пропасть, в которой нельзя ничего различить
конкретного, но шевелится какой-то изначальный ужас...
   - Кстати, Корвен, тебе скоро мат, - Талана передвинула фигуру.
   Корвен уныло посмотрел на доску и кивнул:
   - Через три хода... Это нетактично
   - Почему? - недоуменно посмотрела на него Талана.
   - Ты заболтала меня и  воспользовалась  невольным  ослаблением  моего
внимания
   - Ха, - Талана хлопнула ладонью по столу и победно усмехнулась. - Еще
партию?
   - Ты подломила мой боевой дух, - скривился Корвен.
   - Не забудь, его еще должно хватить на драку у Шеритана.
   - Хватит. Я лично  развалю  мерканский  ремонтный  док  напополам,  -
Корвен щелкнул пальцами,  и  фигуры  тут  же  установились  в  начальное
положение. - Еще одну можно. Твой ход.
   Интересно, суждено нам сидеть так втроем через несколько дней?  Через
семьдесят два часа наши корабли вынырнут на поверхность. И  помоги,  бог
войны, чтобы наша позиция не была такой, как у Токсаны.
 
Глава четырнадцатая 
"ФЕСТИВАЛЬ" У ШЕРИТАНА 
 
   Внутри  все  сжалось.  К  этому  привыкнуть  невозможно.  Всегда  это
происходит  как  в  первый  раз.   Выныривание.   Неприятное   ощущение.
Чувствуешь, будто проваливаешься сам в себя.  Тошнота  и  головокружение
обеспечены минуты на две.
   Загудела медаптечка скафа, приводя меня в рабочее состояние.
   Я - в моем истребителе. Готов хоть сейчас в бой...
   Что такое не везет? Вопрос философский. И практический. Не везло  нам
последовательно. По теории вероятностей такого быть не  должно.  Слишком
мал шанс два раза подряд вот так с ходу вляпаться в помои. Тем не  менее
мы вляпались. Смачно. Со вкусом.
   Мы опять вынырнули в непосредственной близости от порядков меркан.
   Правда, позиция была немного лучше, чем у Токсаны. Там  мы  попали  в
капкан. Здесь же просто маячили прямо перед оскаленной мордой зверя.
   Я  оценил  ситуацию,  считывая  передаваемую  компом   картинку.   Мы
оказались между двумя  фрегатами  -  почти  как  "Глаз  циклона"  в  тот
проклятый бой у Токсаны.  Впереди,  на  фоне  бледно-красного  с  синими
полосами диска Шеритана висели в  пространстве  уродливые  бледно-серые,
утыканные штырями и выступами, с раскинутыми сетками  антенн,  спиралями
плазмоорудий   здоровенные   сооружения   -   спутники   оборонительного
комплекса, и мы почти в пределах  досягаемости  их  плазменных  батарей.
Почти, но не совсем - это нас и спасало.
   Ну что, вперед. Опять - сразу в бой.
   Звенья одно за другим покидали  "Бриз".  Я  нетерпеливо  ждал  своего
момента... Мне казалось, что мгновения тянутся очень долго.  Моя  машина
номер два рвалась на волю. Она будто заждалась этого мига... Заждался  и
я.
   Выброс нашего звена задерживался. Другие истребители с ходу  вступали
в бой. Нам предстоит развить  успех  и  вдавливаться  вслед  за  первыми
истребителями в толщу обороны противника, чтобы в конечном  итоге  смять
ее и разнести к шарху доки вместе с кораблями-пробойниками!
   Все каналы связи были забиты многоголосицей. Казалось, система  связи
перегреется от сообщений, докладов, указаний. "Бриз"  готовился  к  бою.
Расчеты бортовых орудий докладывали о захвате целей.  Вырывались  наружу
машины.
   И неожиданно пошли какие-то сбои  в  связи.  По  неизвестной  причине
наложились один на другой каналы. Такое бывает.
   Благодаря этим сбоям я и наткнулся, как на кол, на разговор.
   - Я не могу этого позволить, - это голос Шала Мона,  командира  нашей
третьей эскадрильи.
   - Вы отказыватесь выполнять приказ?  -  второй  голос  показался  мне
знакомым.
   -  Что  происходит,  полковник?!  Дан  приказ  на  боевой  выход.  Вы
отвлекаете меня!!!
   - Пять-второму остаться. Это приказ.
   - Почему?
   - Я принял решение об аресте лейтенанта Крон-бергшена.
   - Обвинение?
   - Государственная измена.
   - Основания?
   - Основания есть. Я обязан отчитываться перед вами?
   Я прикусил губу. Ну  вот  и  все...  Действительно,  полковник  нашел
способ на мне отыграться.  Но  как?  Чтобы  снять  пилота  перед  боевым
вылетом, нужны веские основания. Торрел обмолвился, что основания есть.
   Основания? А что, если он узнал обо мне что-то такое, чего не знаю я?
Если причиной не просто излишнее рвение контрразведчика?
   - Пять-два, - на моем канале связи послышался запрос. Это  был  голос
командира эскадрильи.
   - На связи, - ответил я.
   - Ваш вылет отменяется
   - На связи, - повторил я.
   - Вылет отменяется.
   - Не слышу. Нарушения...
   - Пять-два...
   Нет, так просто у вас не выйдет.
   Тут мощный удар обрушился на защитное поле линкора. Корабль вздохнул.
Я дал сигнал на аварийную эвакуацию истребителя. Резко, почти  незаметно
для глаза распахнулся люк. И я рванул вперед.
   На миг по мне пробежал озноб. Мне открылся космос.
   Я вырвался в тот момент, когда поступил сигнал на боевой выход нашего
штурмового звена.  Сразу  следом  за  мной  вылетел  пять-один  "Морской
ястреб" Та-ланы. А потом посыпались остальные...
   - Группа пять-три - на боевой заход. Машина пять-два -  вернуться,  -
на этот раз  мне  приказывал  координатор  -  заместитель  командующего,
человек, который сросся с тактическим компом и плетет тактику всего боя.
В  бою  он  важнее  адмирала.  Эта  работа  не  для  слабаков.   Хороших
координаторов очень мало. И на "Бризе" был один из лучших.
   - "Вершина". Приказ на возвращение пять-второго отменяю -  послышался
голос Таланы.
   - Приказываю вернуться, - повторил координатор.
   - Как старший группы приказ отменяю.
   Непосредственный командир в боевой обстановке имеет  право  на  отмен
приказа самого координатора, поскольку считается, что  бывают  ситуации,
которые координирующий офицер оценить адекватно  не  в  состоянии.  Этот
пункт Боевого устава применяется лишь  в  крайнем  случае,  за  принятие
такого решения без оснований приходится отвечать по  всей  строгости.  И
Талана решила, что случай этот наступил. И отвечать была готова.
   - Машина пять-один, - нудил координатор, будто у него не было  других
забот. - Предупреждаю...
   - Звено выходит на боевой заход, - доложила Талана.
   И я нырнул, как ныряют в бассейн с кипящей водой, в очередной бой.  И
мне стало ни до чего...
   Наше звено было в центре боя. Так  было  задумано  с  самого  начала.
Командование возлагало на нас надежды.
   Я вдруг расслабился. Кристально чистым стало все вокруг. Состояние  у
меня было не отстраненным, как бывает иногда, когда становишься безликой
частичкой  боя.  Во  мне  разноцветными  бликами  переливались   эмоции,
складываясь в причудливый узор. Сознание не поспевало  за  чувствами.  Я
эмоционально ощущал, как строить рисунок боя. И знал, что холодному  уму
никогда не подняться так высоко, как чувствам.
   - Плетем кружево, - прошептал я.
   Как же мы работали! Сказались долгие мучительные,  томительные  часы,
проведенные на срабатывании звена в "картонной коробке". Каждый из  моих
пилотов печенкой ощущал, как действовать. Мы были единым целым. И, как и
планировалось, ведущим стал я, отодвинув в сторону Талану.
   Первым  залпом  я  развалил  "короеда"...  Увернулся  от   плазменных
разрядов  "Синего  паука".  Прошел  через  плазменные  жгуты,  виртуозно
просочился через расставленные ловушки... И зашипел от боли, когда  один
из наших истребителей разлетелся на куски. Пять-одиннадцать выбыл...
   Не время пускать слезу! Дальше! Быстрее!
   Острием наше звено впилось в боевой порядок  вражеских  истребителей,
прикрывавших мерканский фрегат - главную  нашу  занозу.  Я  шел  первым.
Сзади мои ребята сбили еще два истребителя противника.
   Прекрасно. Но не это главное. Главное, мы пробиваемся к фрегату. Он -
наша цель...
   Добить фрегат должны мы. Другие не успеют. Не добьем - всем  придется
несладко. И "Бриз" будет разорван на части.
   Я продолжал "плести кружево", и наша тактика оправдывалась на все сто
процентов. Мы без новых потерь преодолели шквальный огонь истребителей и
фрегата и приближались к цели. Еще немного  -  и  торпеды  устремятся  к
вражескому кораблю-пробойнику.
   Мою машину тряхнуло. В нее угодил электромагнитный разряд, который на
миг вышиб сознание из компа.  Но  всего  лишь  на  миг.  Комп  включился
снова...
   Я ушел от двойки мерканских истребителей. Послал заряд в  еще  одного
"короеда" и, кажется, вскользь задел его. Вышел  на  финишную  прямую  -
передо мной маячил фрегат.
   Противник  действовал  ювелирно,  слаженно,  как   обычно   действуют
меркане. Но мы работали не менее слаженно. А в  отдельности  каждый  наш
пилот стоил куда дороже, чем самый продвинутый мерканский клон.
   Это был мой бой. Мой рисунок. Мое кружево. И я сплету его на  зависть
всем!
   Пусть полковник Торрел с нетерпением ждет меня. Пусть  мне  предъявят
обвинение в неисполнении приказа, в измене. Это будет потом. Сейчас  это
неважно. А важно  то,  что  передо  мной  мерканский  большой  фрегат  -
километровая "картошка",  усеянная  уродливыми  наростами  и  выступами,
закутанная  в  белую  светоотталкивающую  броню.   Вот   он,   вражеский
корабль-пробойник, который я сегодня развалю. Или погибну.
   "Горка"... "Обруч"... Я прошел  через  заграждение  разрядов.  Всадил
разряд в мерканский истребитель. Сбросил с хвоста еще два...
   И послал с приветом две торпеды на свидание с фрегатом. Я  знал,  что
сейчас они вопьются в защитное поле,  прогнут  его,  и  взрыв  встряхнет
внутренности мерканского пробойника. Двух торпед