немного не  в  порядке  голова.  Умоляю  вас,
отойдите и не заводите разговора о святых вещах, пока он не придет в себя.
     Однако,  по  мере  того,  как   теплело,   Принц   становился   более
покладистым. Может, он постепенно привыкал к своему  несчастью,  и  в  его
безглазом   черепе   формировалось   новое   отношение   к    собственному
существованию. Он уже почти безразлично говорил о себе, о своем свержении,
о собственном унижении. Он вспоминал о власти, которой  обладал,  в  таких
выражениях, что  становилось  ясно:  никаких  иллюзий  насчет  возможности
возвращения на трон у него уже нет. Он рассказывал мне о своем  богатстве,
женщинах, музыкантах и  служителях,  о  мастерах  и  даже  о  Властителях,
которые становились перед ним на колени. Не скажу, что я испытывал к  нему
когда-либо симпатию, но в этот период за его непроницаемой маской я ощутил
страдающего человека.
     Он даже признал, меня тоже человеком, но это признание далось  ему  с
трудом.
     - Беда в том, Наблюдатель, - объяснял он, - что  власть  отрывает  от
народа. Люди становятся для правителя вещами. Вот ты, например.  Для  меня
все  вы  были  бездушными  машинами,  которые  бродили  по   Земле,   ведя
наблюдение. Сейчас я понимаю, что  у  тебя  есть  свои  мечты,  амбиции  и
эмоции. А раньше я видел  в  тебе  высохшего  старика,  который  не  может
существовать независимо от своих обязанностей в гильдии. Теперь,  когда  я
ничего не вижу, многое для меня проясняется.
     - И что же?
     - Ты был когда-то молодым, Наблюдатель. У тебя был город, который  ты
любил. Семья. Даже девушка. Ты выбрал  определенную  гильдию,  поступил  в
обучение, ты боролся, у тебя болела голова, у тебя были рези в  животе,  в
твоей жизни было много черных моментов, когда ты не понимал, что к чему. А
вот сейчас судьба свела нас вместе на дороге в Перриш. И  кто  же  из  нас
счастливее?
     - Я нахожусь вне понятий счастья или печали, - пояснил я.
     - Это и есть истина? Или это фраза, за которой ты  просто  прячешься?
Скажи мне, Наблюдатель, я знаю, что ваша гильдия запрещает вам жениться. А
ты любил когда-либо?
     - Временами.
     - А сейчас ты находишься вне любви тоже?
     - Я стар, - попытался уклониться я.
     - Но ты мог бы любить. Сейчас  ты  освобожден  от  клятв,  налагаемых
твоей гильдией. Ты мог бы выбрать невесту.
     - Кому я нужен? - рассмеялся я.
     - Не говори так. Ты не настолько стар. У тебя есть сила. Ты видел мир
и  понимаешь  его.  Вот,  например,  в  Перрише  ты  мог  бы  найти   себе
какую-нибудь девушку, которая...
     Он умолк.
     - У тебя было когда-либо искушение, когда ты был связан клятвами?
     В это время над головой проскользнула какая-то Летательница. Это была
женщина средних лет, которая слегка напряглась,  летя  в  небе,  поскольку
дневной свет давил ей на крылья. Я почувствовал  боль,  и  мне  захотелось
рассказать Принцу:  да,  у  меня  было  искушение,  у  меня  была  малышка
Летательница, не так давно - девочка, почти ребенок, Эвлюэлла. Я любил  ее
как мог, хотя никогда не трогал, и люблю до сих пор.
     Но я ничего не ответил Принцу Энрику.
     Я взглянул на эту Летательницу, которая была свободнее  меня,  ибо  у
нее имелись крылья,  и,  несмотря  на  тепло  этого  весеннего  вечера,  я
почувствовал, как холодок опустошения и одиночества охватывает меня.
     - Далеко ли еще до Перриша? - спросил Принц.
     - Мы будем идти и когда-нибудь придем в него.
     - А пойду в обучение в гильдию Летописцев и начну новую жизнь. А вы?
     - Я надеюсь найти там друзей.
     Долгими  часами  каждый  день  мы  брели  дальше.  Проезжавшие   мимо
предлагали подвезти нас, но  мы  отказывались,  ибо  на  пунктах  проверки
завоеватели стали бы  терзать  Принца.  Мы  прошагали  через  многомильный
туннель под горами, покрытыми льдом, и вышли  на  равнину,  где  трудились
крестьяне. Мы останавливались у просыпавшихся рек,  чтобы  остудить  ноги.
Нас окружало золотое лето. Мы шли по миру, но не принадлежали ему.  Мы  не
слышали вестей, но  было  очевидно,  что  завоеватели  полностью  овладели
Землей. На небольших аппаратах они летали повсюду, изучая наш мир, который
теперь принадлежал им.
     Я выполнял все просьбы Принца, даже унизительные  для  меня,  пытаясь
хоть немного скрасить его безрадостную жизнь. Старался дать ему  ощущение,
что он еще правитель, хотя правил он одним единственным бесполезным старым
Наблюдателем. Я также  обучал  его,  как  лучше  притворяться  Пилигримом.
Передавая ему то немногое, что я знал, я учил его позам, фразам, молитвам.
Вскоре мне стало очевидно, что во время своего правления он мало общался с
Волей. Теперь он должен был исповедовать веру,  но  это  было  неискренне,
всего лишь часть его камуфляжа.
     Однажды, когда мы находились в городе под названием Дижон, он заявил:
     - Здесь я куплю себе глаза.
     Конечно, он не имел в виду настоящие глаза: тайна  изготовления  была
утеряна во время Второго Цикла. Где-то в других  звездных  системах  можно
было купить любое чудо, но наша  Земля  -  заброшенный  мир  на  задворках
Вселенной. Принц мог бы купить неплохие искусственные глаза до завоевания,
а теперь  лучшее,  что  он  мог  приобрести  -  это  глаза,  которые  дают
возможность лишь отличать свет от темноты.  Но  даже  это  было  для  него
благом,  так  как  без  них  только  ревербератор,  предупреждал   его   о
препятствиях на пути. Но откуда он знал,  что  найдет  в  Дижоне  мастера,
владеющего необходимым искусством? И где он возьмет средства для покупки?
     - Здесь есть человек, - объяснил он, - брат одного из моих Писцов. Он
из гильдии Ремесленников и я часто покупал его  работы  в  Роуме.  У  него
найдутся глаза для меня.
     - А плата?
     - У меня есть средства.
     Мы остановились в роще пробковых деревьев, и  Принц  расстегнул  свои
одежды. Показав мне припухлость на бедре, он заявил:
     - Это мой неприкосновенный запас. Дай мне лезвие.
     Я протянул ему кинжал, он схватил рукоятку и нажал кнопку. Тонкий луч
света скользнул по лезвию. Левой рукой он нащупал нужное место и,  натянув
кожу двумя пальцами, сделал  тонкий  хирургический  надрез  длиной  в  два
дюйма. Я с изумлением наблюдал как пальцы его скользили по  надрезу  и  он
стал рыться внутри, словно в кармане. Затем он швырнул мне кинжал обратно.
     Из его бедра посыпались драгоценности.
     - Смотри, чтобы ничего не потерялось, - распорядился он.
     На  траву  упало  семь  сверкающих  камней  неземного  происхождения,
небольшой, искусно изготовленный,  небесный  глобус,  пять  золотых  монет
императорского Роума прошлых циклов, кольцо, сияющее словно живое,  флакон
каких-то духов, набор миниатюрных музыкальных инструментов из  драгоценных
пород дерева и металлов, восемь человеческих фигурок. Я сгреб  все  это  в
кучу.
     - Это внутренний карман, - сухо  пояснил  Принц,  -  вшитый  искусным
хирургом мне в тело. Я предвидел, что придет  время,  когда  мне  придется
спешно бежать из дворца. Я поместил в нем все, что мог.  Расскажи,  что  я
вынул.
     Я перечислил все. Он напряженно слушал,  и  я  понимал,  что  он  все
пересчитал заранее, а сейчас проверял мою честность. Когда я закончил,  он
удовлетворенно кивнул.
     - Возьми глобус, - велел он, - кольцо и два  ярких  камня.  Спрячь  в
свой кошелек. Остальное положи обратно.
     Он раздвинул края разреза, и я побросал туда драгоценности. Наверное,
он мог засунуть в этот карман половину своего дворца. Затем он  сжал  края
разреза, и тот сросся не оставив следа. После этого  принц  поправил  свои
одежды.
     В городе мы быстро  нашли  Ремесленника  Бордо.  Это  был  коренастый
человек с рябым лицом и седой бородой. Один глаз у него дергался  в  тике,
портил его и плоский грубый нос, но пальцы его были изящны, как у женщины.
В его темной лавке с маленькими окнами, деревянные полки покрывал  толстый
слой пыли. Такую лавку могли построить и десять тысяч лет тому  назад.  На
полках лежало несколько изящных вещиц. Он с опаской поглядел на нас,  явно
озадаченный тем, что Наблюдатель и Пилигрим пришли к нему.
     - Моему другу нужны глаза, - объяснил я ему.
     - Я делаю такое устройство. Но оно  дорогое,  и  требуется  несколько
месяцев, чтобы его изготовить. Пилигрим не сможет его купить.
     Я положил на прилавок один камень.
     - Средства у нас есть.
     Явно пораженный, Бордо схватил камень, начал вертеть его  в  руках  и
увидел сияние неземных огней.
     - Если вы придете, когда начнут падать листья...
     - У вас нет запаса глаз? - оборвал его я.
     - На подобные вещи заказчиков мало, - уклончиво ответил он. -  Товара
у нас немного.
     Я положил на прилавок небесный глобус. Бордо понял,  что  это  работа
мастера, и открыл в изумлении рот. Он положил глобус на ладонь,  а  другой
рукой теребил свою бороду. Я дал ему достаточно времени, чтобы  он  оценил
вещицу, а затем забрал ее и сказал:
     - До осени долго ждать. А нам нужно идти в другое место. Может  быть,
в Перриш. - Я взял Принца за локоть и мы пошли к двери.
     - Постойте, - воскликнул Бордо. - Я поищу. Может быть,  пара  глаз  и
найдется.
     И он начал рыться в сумках на стене.
     Конечно же, у него нашлись глаза. Я поторговался с ним, и мы  сошлись
на глобусе, кольце и одном камне. Все это время Принц хранил  молчание.  Я
настоял на том, чтобы немедленно вставить глаза. Бордо возбужденно  кивнул
головой, нашел мыслешлем и вызвал хирурга с желтым лицом. Вскоре  началась
подготовка к  операции.  Принца  положили  на  стол  в  другой  стерильной
комнате. Он снял ревербератор и маску, и, когда открылось его лицо, Бордо,
который бывал при дворе в Роуме, вскрикнул  в  изумлении  и  начал  что-то
бормотать. Я с силой наступил ему на ногу,  и  он  проглотил  свои  слова.
Хирург, ничего не поняв, начал чистить глазницы.
     Глаза представляли собой жемчужно-серые сферы  с  поперечными  щелями
действия. Я не имел представления, видел лишь, что от задних  стенок  сфер
отходили золотые волоски, которые нужно было соединить  с  нервами.  Принц
спал в начале операции, я стоял в стороне, а Бордо  ассистировал  Хирургу.
Когда все было кончено, Принца разбудили. Его лицо исказилось от боли,  но
он так быстро овладел собой, что Бордо пробормотал молитвы при виде такого
проявления воли.
     - Подайте сюда свет, - распорядился Хирург.
     Бордо пододвинул светящийся глобус ближе. Принц сказал:
     - Да, да, я чувствую разницу.
     - Надо проверить, - сказал Хирург.
     Бордо вышел из комнаты,  я  за  ним.  Он  весь  дрожал,  и  лицо  его
позеленело от страха.
     - Вы нас убьете сейчас? - спросил он.
     - Конечно, нет.
     - Я узнал...
     - Вы узнали бедного Пилигрима, - сказал  я,  -  с  которым  случилось
несчастье во время путешествия. И ничего больше.
     Затем появились Хирург и его пациент.  Жемчужные  сферы  в  глазницах
Принца Хирург закрепил искусственной кожей. С этими мертвыми веками он был
больше похож на машину, а не на человека. Когда он двигался, щели в сферах
расширялись, сужались, снова расширялись.
     - Глядите, - сказал  Принц,  идя  по  комнате,  показывая  и  называя
предметы.
     Я знал, что он все видит словно через густую  вуаль,  но  по  крайней
мере, он теперь мог хоть как-то ориентироваться. Он вновь надел маску, и с
наступлением ночи мы покинули Дижон.
     Принц  казался  жизнерадостным.  Но  то,  что  находилось  у  него  в
глазницах, было жалким подобием того, чего  лишил  его  Гормон,  и  вскоре
Принц в полной мере осознал это. Ночью, когда мы спали на грязных койках в
гостинице для Пилигримов, он вдруг начал издавать во сне крики  ярости.  В
перемежающемся свете настоящей луны и двух ложных я видел, как поднимались
его  руки,  как  сжимались  его  кулаки  и  как  его  ногти  впивались   в
воображаемого противника снова и снова.



                                    2

     К концу лета мы добрались до  Перриша.  Мы  вошли  в  город  с  южной
стороны по широкой магистрали, по обочинам которой росли древние  деревья.
Шел освежающий дождь. Листья над ними шелестели на ветру. Та ужасная ночь,
когда мы покинули захваченный Роум, казалась каким-то сновидением.
     Пешее путешествие весной и летом укрепило  наш  дух,  а  серые  башни
Перриша, казалось, обещали новую жизнь.  Конечно,  я  подозревал,  что  мы
обманывали себя, ибо что может дать  этот  мир  Принцу,  надежды  которого
разрушены и который видит только тени, и Наблюдателю, слишком  зажившемуся
на этом свете?
     Перриш оказался более мрачным городом, чем Роум. Даже  поздней  зимой
над Роумом сияет чистое небо и  яркий  солнечный  свет.  А  над  Перришем,
казалось, всегда висят облака, поэтому улицы выглядят сумрачно. Даже стены
зданий были грязно-серыми и некрасивыми. Городские ворота были  распахнуты
настежь.  Около  них,  прислонившись  к  стене,  стоял  маленький  угрюмый
человечек в одежде гильдии Стражей.  Он  даже  не  пошевелился,  когда  мы
подошли. Я вопросительно взглянул на него. Он покачал головой.
     - Проходи, Наблюдатель.
     - Без проверки?
     - Ты что, не слышал? Все города объявлены свободными шесть ночей тому
назад по приказу  завоевателей.  Теперь  ворота  никогда  не  закрываются.
Половина стражей - безработные.
     - Я думал, что завоеватели  ищут  врагов,  -  удивился  я.  -  Бывших
сановников.
     - У  них  повсюду  контрольные  пункты,  и  стражи  не  нужны.  Город
свободен. Входите. Входите.
     Проходя мимо его, я сказал:
     - Тогда зачем ты здесь?
     - Я стою здесь сорок лет, - ответил страж. - Куда мне идти?
     Я сделал знак, означающий, что я разделяю его печаль, и мы с  Принцем
вошли в Перриш.
     - Пять раз я входил в Перриш через южные ворота, - вспоминал Принц. -
И всегда на колеснице. Впереди шагали Измененные, и из их  глоток  неслось
пение. Мы двигались к реке вдоль старинных зданий и памятников  ко  дворцу
Графа Перриша. А ночью танцевали на гравитационных пластинках  высоко  над
городом. Балетные представления давали Летатели, а с башни Перриша на  нас
нисходило сияние. А вино, красное перришское вино! А женщины, их  открытые
одежды, груди с красными  сосками,  пышные  бедра!  Мы  купались  в  вине,
Наблюдатель.
     - Это Башня Перриша? - спросил он, неопределенно указывая рукой.
     - Мне кажется, это руины погодной машины, - ответил я.
     - Но ведь погодная машина строится в виде вертикальной колонны. А это
постройка сужается кверху, как Башня Перриша.
     - А я вижу, - мягко  произнес  я,  -  что  это  вертикальная  колонна
высотой по меньшей мере в тридцать человек. И кроме того, башня  не  стоит
так близко к южным воротам.
     - Да-да, - согласился Принц. Значит, это  все-таки  погодная  машина.
Глаза,  которые  мне  дал  Бордо,  мало  что  видят.  Я  обманываю   себя,
Наблюдатель. Найди мыслешлем и узнай, сбежал ли Граф Перриша.
     Я глядел на башню машины погоды, на  это  фантастическое  устройство,
которое принесло столько  несчастья  миру  во  времена  Второго  цикла.  Я
попытался проникнуть вглубь сквозь ее  лоснящиеся,  маслянистые  мраморные
стены и увидеть свернувшиеся клубком, загадочные приспособления, с помощью
которых можно было потопить целые континенты.  Давным-давно  именно  с  их
помощью моя родина на западе  превратилась  из  гористой  страны  в  груду
островов. Затем я отвернулся, надел мыслешлем  общественного  пользования,
спросил о Графе Перриша и получил ответ, который и ожидал услышать.  Тогда
я спросил, где мы можем остановиться.
     - Ну? - нетерпеливо воскликнул Принц.
     -  Граф  и  все  его  сыновья  убиты  во  время  нападения.  Династия
уничтожена, его титул упразднен, а дворец  его  завоеватели  превратили  в
музей. Остальные перришские сановники либо убиты, либо  сбежали.  Я  найду
место для вас в жилище для Пилигримов.
     - Нет, возьми меня с собой к Летописцам.
     - Вы хотите присоединиться к этой гильдии?
     Принц начал нетерпеливо размахивать руками:
     - Не в этом дело, балбес! Подумай, как я могу остаться один  в  чужом
городе, где у меня нет друзей? Что мне сказать настоящим Пилигримам  в  их
жилище? Я останусь с тобой. Ведь Летописцы не прогонят слепого Пилигрима?
     У меня не оставалось выбора. И он пошел со мной в Зал Летописцев.
     Нам пришлось пересечь полгорода, и  на  это  ушел  почти  весь  день.
Похоже, что народ Перриша в  смятении.  Нашествие  завоевателей  разрушило
структуру нашего  общества,  и  огромная  масса  людей  была  оторвана  от
выполнения своих обязанностей, этой участи подверглись и целые гильдии.  Я
видел на улицах десятки Наблюдателей. Некоторые еще тащили  свои  ящики  с
приборами. Мои товарищи по гильдии выглядели угрюмыми и  опустошенными,  у
многих лица опухли от пьянства, поскольку на дисциплину  все  уже  махнули
рукой. Бесцельно слонялись и Стражи, так как им нечего было охранять, да и
Защитники, испуганные и подавленные  после  провала  сопротивления.  Я  не
видел, конечно,  ни  Мастеров,  ни  Властителей,  но  зато  мог  наблюдать
множество  безработных  Клоунов,  Музыкантов,  Писцов  и   других,   ранее
служивших при дворе.
     На улицах также толпились орды  ньютеров.  Они  бесцельно  бродили  с
тупым видом, поскольку их тела, в головах которых  не  осталось  ни  капли
рассудка, не привыкли к безделью. Только  купцы  и  сомнамбулы  продолжали
заниматься своим бизнесом.
     Множество завоевателей по двое и по трое бродили по улицам. Это  были
существа с длинными конечностями -  их  руки  болтались  почти  на  уровне
колен.  На  их  лицах  выделялись  тяжелые  веки,  а  ноздри  прикрывались
мешочками-фильтрами. Большинство из них были  одеты  в  одинаковую  одежду
темно-зеленого цвета, - очевидно, военную форму. Некоторые носили при себе
оружие. - Примитивные тяжелые штуковины, которые висели за  спиной  скорее
для устрашения, чем  для  защиты.  Они  ходили  среди  нас  спокойно,  без
напряжения - настоящие завоеватели, самоуверенные, гордые. Их не страшило,
что к ним будут приставать побежденные люди. Однако то, что они не  ходили
в одиночку говорило об их осторожности. Я не чувствовал в душе злобы к ним
даже тогда, когда с подчеркнутым нахальством, они  взглядом  собственников
пялились на старинные памятники Перриша. Однако Принц Роума, для  которого
все фигуры были подобны темно-серым теням,  как-то  инстинктивно  различал
их, и при их приближении его дыхание становилось прерывистым от ненависти.
     На  улицах  также  толпилось  множество  существ  из  других   миров.
Некоторые  из  них  могли  дышать  нашим  воздухом,  другие   использовали
герметические шлемы в виде шаров или  пирамид.  Конечно,  не  было  ничего
необычного в  присутствии  на  земле  инопланетян  -  поражало  только  их
количество.
     Они проникали повсюду: в дома древних  землянских  религий,  в  лавки
Купцов, где они покупали сверкающие модели Башни Перриша,  в  рестораны...
Они взбирались на верхние уровни пешеходных дорожек, заглядывали  в  жилые
дома,  фиксировали  картинки  из  жизни,  обменивали  валюту  у   пугливых
торгашей, флиртовали с Воздухоплавательницами  и  Сомнамбулами.  Некоторые
группами, как овцы, двигались от одного  зрелища  в  другому.  Создавалось
впечатление, будто  завоеватели  сообщили  во  все  галактики:  прилетайте
полюбоваться на старую Землю при новом правлении.
     Стали процветать  местные  нищие:  завоеватели  охотно  подавали  им,
отгоняя нищих из других миров. Только у Измененных ничего не получалось  -
их не признавали  за  местных.  Я  видел,  как  несколько  этих  мутантов,
разозленные тем, что им  не  подавали  милостыню,  набросились  на  нищих,
которым повезло, и били их, свалив на землю. А те, снимали сцену,  которая
потом позабавит кого-то на их галактической родине.
     Тем временем мы подошли к Залу Летописцев.
     В этом внушительном здании было собрано все о прошлом нашей  планеты;
оно во