браться, но она настаивала.
     - Что же с ней произошло?
     - Процесс возрождения вошел  в  необратимую  стадию  прежде,  чем  мы
смогли нейтрализовать все яды, - ответил Талмит.
     - Так вы ее сделали слишком молодой?
     - Как видишь.
     - Что же будет дальше? Почему вы ее не извлечете  и  пусть  она  себе
растет.
     - Ты невнимательно слушал, Томис. Процесс необратим.
     - Необратим?
     - Она сейчас охвачена детскими  грезами.  С  каждым  днем  она  будет
становиться все моложе и моложе и  вскоре  станет  грудным  ребенком.  Она
никогда не проснется.
     - А что будет потом? Сперма и яйцеклетка?
     - Нет, ретрогрессивный процесс не идет так далеко. Она умрет в  малом
возрасте. Мы теряем таким образом многих.
     - Она знала о риске, связанном с возрождением, - сказал я.
     - И все же настаивала. Душа ее была темной. Она жила только для себя.
Она пришла в Ерслем, чтобы очиститься и теперь она  очистилась.  Ты  любил
ее?
     - Никогда. Ни секунды.
     - Тогда что же ты потерял?
     - Кусочек своего прошлого, наверное.
     Я вновь приложил глаз к  окуляру  телескопа  и  взглянул  на  Олмейн,
невинную, очищенную, несексуальную, целомудренную, в согласии с Волей.
     Ребенок в ванне улыбался. Его тельце раскрылось, а затем свернулось в
плотный шарик. Олмейн была в согласии с Волей. Внезапно Талмит бросил  еще
одну пригоршню зеркальной пыли в воздух, и появилось еще одно зеркало.
     Я посмотрел на себя, увидел, что со мной сделали  и  понял,  что  мне
дана еще одна жизнь с условием, чтобы я сотворил с ней нечто большее,  чем
с первой. Я почувствовал смирение и помолился, чтобы мог  служить  Воле  и
меня  охватили  волны  радости,  как  могучий  прилив  Земного  океана.  Я
попрощался с Олмейн.



                                    11

     Эвлюэлла пришла ко  мне  в  комнату  в  доме  возрождения  и  мы  оба
испугались, когда встретились. Жакет, который  был  на  ней,  оставлял  ее
крылья снаружи и они совсем ей не подчинялись: они нервно  раскрывались  и
толчками складывались. Глаза были широко раскрыты, а лицо еще более  худым
и заостренным, чем когда бы то ни было. Моя кожа  начала  теплеть,  зрение
затуманилось. Я  чувствовал,  как  бушуют  внутри  меня  силы,  которые  я
десятилетиями сдерживал. Я и боялся их, и был им рад.
     - Томис? - спросила она наконец, и я кивнул.
     Она трогала мои плечи, руки, губы, а я касался  ее  кистей,  бедер  и
затем, с некоторым колебанием я положил руки на ее  маленькие  груди.  Как
двое слепых, мы знакомились друг с другом наощупь. Мы  были  незнакомцами.
Старый иссушенный Наблюдатель, которого она  знала  и,  возможно,  любила,
исчез.  А  вместо  него  стоял  некто  таинственным  образом   измененный,
неизвестный, тот, кого она никогда не встречала.
     - У тебя те же глаза, - сказала она, - я бы все равно узнала тебя  по
глазам.
     - Что ты делала эти долгие месяцы, Эвлюэлла.
     - Я летала каждую ночь. Я  летала  в  Эгапт  и  вглубь  Эфрик.  Затем
вернулась и слетала в Стенбул. Ты знаешь, Томис,  я  чувствую  себя  живой
только тогда, когда я здесь.
     - Ты из гильдии Летателей, свои ощущения вполне понятны.
     - Когда-нибудь мы полетим вместе, Томис.
     Я рассмеялся:
     - Древние Операционные закрыты, Эвлюэлла. Здесь делают чудеса, но  не
могут из меня сделать Летателя. Нужно родиться с крыльями.
     - Чтобы летать, крылья не нужны.
     - Знаю. Так летают завоеватели. Я видел тебя с Гормоном в небе. Но  я
не завоеватель.
     - Ты полетишь со мной, Томис. Мы вместе  будем  парить  и  не  только
ночью, хотя у меня и ночные крылья. Мы  будем  летать  в  ярком  солнечном
свете.
     Мне нравилась ее фантазия. Я обнял ее, она была прохладная и хрупкая,
и в моем теле начал жарко биться новый пульс. Еще немного мы поговорили  и
полетах. Я отказался от того, что она предлагала, и был доволен  тем,  что
ласкал ее. Нельзя проснуться в одно мгновение.
     Затем мы пошли по коридорам и вышли в  большую  центральную  комнату,
через потолок которой проникал зимний солнечный свет, и долго изучали друг
друга в этом свете. Когда она проводила меня в мою комнату, я сказал:
     - Перед возрождением ты рассказала мне о новой  гильдии  Искупителей,
я...
     - Поговорим об этом позднее, - с неудовольствием произнесла она.
     В комнате мы обнялись и я  почувствовал,  как  огонь  в  полную  силу
загорелся во мне и я испугался, что поглощу ее прохладное, тонкое тело. Но
этот огонь не поглощает, а зажигает нечто подобное в другом. В экстазе она
распустила крылья и нежно охватила ими меня. И я уступил яростной радости.
     Мы перестали быть незнакомцами, перестали  бояться  друг  друга.  Она
приходила ко мне каждый день во время моих упражнений и мы гуляли вместе.
     А наш огонь разгорался все больше.
     Талмит часто встречался со мной. Он обучал меня искусству обращения с
новым  телом  и  тому,  как  стать  юным.  Однажды  он  сказал  мне,   что
ретрогрессия закончилась, и что скоро я покину этот дом.
     - Ты готов? - спросил он.
     - Думаю, готов.
     - Задумывался ли ты, каково будет твое предназначение после?
     - Я должен искать гильдию.
     - Многие гильдии захотят получить тебя, Томис. Какую же ты выберешь?
     - Ту гильдию, в которой я был бы полезен людям, - ответил я. - Ведь я
обязан Воле жизнью.
     - Летательница говорила с тобой о возможностях? - спросил Талмит.
     - Она упоминала вновь образованную гильдию.
     - Она ее назвала?
     - Гильдия Искупителей.
     - Что ты знаешь о ней?
     - Весьма мало.
     - Хочешь знать больше?
     - Если есть, что узнать.
     - Я из гильдии Искупителей, - сказал Талмит. - И Эвлюэлла тоже.
     - Но вы оба уже состоите в своих гильдиях. Нельзя состоять более  чем
в одной гильдии. Только Властителям это было позволено.
     - Томис, гильдия Искупителей принимает членов  всех  других  гильдий.
Это - высшая гильдия. Как  когда-то  были  Властители.  В  ее  рядах  есть
Летописцы, Писцы, Индексирующие, Слуги, Летатели, Сомнамбулисты,  Хирурги,
Клоуны, Купцы. Есть Измененные и...
     - Измененные? - задохнулся я. - Они  же  по  закону  стоят  вне  всех
гильдий. Каким образом какая-либо гильдия может принять Измененных?
     - Это гильдия Искупителей. Даже Измененные могут достичь  искупления,
Томис.
     - Да, даже Измененные, - согласился я. - Но странно представить  себе
такую гильдию.
     - Ты будешь презирать гильдию, которая примет Измененных?
     - Просто мне тяжело это воспринять.
     - В свое время придет и понимание.
     - Когда же оно наступит, "свое время"?
     - В тот день, когда ты покинешь это место, - ответил Талмит.
     Вскоре наступил этот день. Эвлюэлла  пришла  за  мной.  Я  неуверенно
вступил  в  весну  Ерслема.  Талмит  дал  ей  указания,  как   быть   моим
проводником. Она повела меня по городу, по всем  святым  местам,  чтобы  я
помолился у храмов. Я преклонил колени у  стены  хеберов  и  у  золоченого
купола мислемов.
     Затем я пошел  в  нижнюю  часть  города  к  серому,  темному  зданию,
построенному там, где, как говорят, умер бог христеров. Затем  я  пошел  к
фонтану Воли, затем в дом гильдии Пилигримов. И в каждом из  этих  мест  я
обращал к Воле слова, которые давно хотел произнести. Наконец  я  выполнил
все свои обеты и стал свободным  человеком,  способным  выбрать  дорогу  в
жизни.
     - Пойдем теперь к Искупителям? - спросила Эвлюэлла.
     - А где мы их найдем? В Ерслеме?
     - Да, в Ерслеме. Через час будет собрание по поводу твоего вступления
в гильдию.
     Из-под туники она достала что-то маленькое и блестящее. В изумлении я
узнал звездный камень.
     - Что ты с ним делаешь? - поинтересовался я. - Только Пилигримы...
     - Положи свою ладонь на  мою,  -  сказала  она,  протянув  ладошку  с
камнем.
     Я подчинился. Ее  маленькое  личико  стало  строгим  сосредоточенным.
Затем она расслабилась и убрала камень.
     - Эвлюэлла что?..
     - Это сигнал для гильдии, - ответила она мягко.  -  Сообщение,  чтобы
они собирались, так как ты на пути к ним.
     - Откуда ты получила этот камень?
     - Пошли, - сказала она. - О, Томис, если бы мы могли  полететь  туда.
Но это недалеко. Мы встречаемся почти в  тени  дома  возрождения.  Пойдем,
Томис, пойдем!



                                    12

     В комнате не было света. Эвлюэлла ввела  меня  в  какую-то  подземную
темноту, сказала, что это зал гильдии Искупителей и покинула меня.
     - Не двигайся, - предупредила она.
     Я чувствовал, что в комнате находились другие.
     Мне что-то протянули.
     Эвлюэлла сказала:
     - Вытяни руки. Что ты чувствуешь?
     Я коснулся какого-то маленького ящичка, который,  по-видимому,  стоял
на металлической раме. На его поверхности были знакомые рамы и рычаги. Мои
руки нащупали рукоятки, выступающие над корпусом. Мгновенно, как будто  не
было моего возрождения, как будто Земля не была завоевана - я  снова  стал
Наблюдателем, ибо, конечно же, это было оборудование Наблюдателя.
     - Но это не тот прибор, который был у меня, - удивился я, - хотя и не
сильно отличающийся.
     - Ты не забыл свое искусство, Томис?
     - Тогда работай с прибором, - порекомендовала  Эвлюэлла.  -  Совершай
свое наблюдение и скажи нам, что ты видишь.
     Легко  и  свободно  я  вспомнил  старые  навыки.  Я  быстро  совершил
первичный  ритуал,  выбросив  из  ума  сомнения   и   беспокойство.   Было
удивительно просто  ввести  себя  в  состояние  наблюдения  -  хоть  я  не
занимался этим с момента падения Земли, а мне показалось, что я сделал это
быстрее, чем в прежнее время.
     Я взялся за рукоятки. Какие они  были  странные,  не  такие  к  каким
привыкли мои ладони. Что-то холодное  и  твердое  было  встроено  в  конец
каждой рукоятки. Наверное, драгоценный камень. А может и звездный  камень.
Я почувствовал момент предвкушения,  даже  страха.  Затем  привел  себя  в
состояние необходимого  спокойствия  и  душа  моя  потекла  в  устройство,
стоящее передо мной, и я начал наблюдение.
     Я не воспарил к звездам, как в былые времена. И хотя  я  постигал,  я
постигал только окружение в этой комнате. Закрытые глаза, тела  в  трансе.
Сперва я увидел Эвлюэллу - она была возле меня.  Она  улыбнулась,  кивнула
мне, глаза ее сияли.
     - Я люблю тебя.
     - Да, Томис. И мы всегда будем вместе.
     - Я никогда не ощущал такой близости ни с кем.
     - В этой гильдии мы все близки друг другу. Мы  -  Искупители,  Томис.
Такого еще не было на Земле.
     - Как я с тобой разговариваю?
     - Твой ум говорит со мной при помощи этого прибора. А когда-нибудь  и
он нам не понадобится.
     - И тогда мы с тобой полетим?
     - Нет, полетим мы значительно раньше.
     Звездные камни нагревались в моих руках. Я четко ощущал этот прибор -
Наблюдателя, но с некоторыми изменениями. Я вгляделся в другие лица,  лица
тех, кто был мне знаком. Слева от меня был Талмит, за ним стоял Хирург,  с
которым я путешествовал в Ерслем, а рядом - Измененный Берналт.  Других  я
не узнал - там было двое  Летателей  и  Летописец,  сжимающий  свою  шаль,
женщина-Слуга и другие.
     Сначала мой ум прикоснулся к Берналту. Он радушно приветствовал  меня
и я понял, что лишь тогда, когда я смогу смотреть на  Измененного  как  на
брата, Земля получит свое Искупление. Ибо до тех пор, пока мы не  являемся
единым народом, как сумеем мы положить конец нашему наказанию?
     Мне хотелось проникнуть в ум Берналта, но я побоялся, что не  удастся
скрыть собственные предрассудки,  жалкое  презрение  -  все  эти  условные
рефлексы, с которыми мы относимся к Измененным?
     - Ничего не скрывай, - посоветовал он. - Все это для меня не  секрет.
Присоединяйся ко мне.
     В душе у меня была борьба. Я отбросил  дьявола,  я  вызвал  в  памяти
сцену около храма Измененных, после того, как  Берналт  спас  нас.  Каково
было мое отношение к нему тогда? Смотрел ли я на него хоть одно  мгновение
как на своего брата?
     Я усилил этот  момент  благодарности  и  дружелюбия  и  под  странной
внешностью Измененного увидел  человеческую  душу.  Я  и  нашел  дорогу  к
искуплению.
     Я присоединился к Берналту и он принял меня в свою гильдию. Теперь  я
был Искупителем.
     В уме звучал чей-то голос и я  не  знал,  то  ли  это  звучный  голос
Талмита, или сухой ироничный Хирурга, или осторожное бормотание  Берналта,
или тихий спокойный шепот Эвлюэллы - ибо все они звучали одновременно.
     И все они твердили:
     "Когда все человечество  вступит  в  нашу  гильдию,  закончится  наше
поражение и плен. Когда  каждый  из  нас  -  частичка  другого,  страдание
исчезнет. Нет нужды сражаться с завоевателями. Присоединяйся к нам, Томис,
который был Наблюдателем Вуэллигом".
     И я присоединился.
     Я стал ими, а они - мной. И пока мои руки сжимали звездные  камни,  у
нас были едины душа и разум.  Это  не  было  единением,  которым  Пилигрим
погружается в Волю, а скорее союз самости с самостью.
     Я понимал, что это было нечто совершенно новое на  земле,  не  просто
создание новой гильдии, а новый цикл человеческого существования, рождение
Четвертого Цикла на этой, познавшей поражение, планете.
     Голос же сказал:
     "Томис, сперва должны быть искуплены те, кто больше всего  нуждается.
Мы пойдем в  Эгапт,  в  пустыню,  где  несчастные  Измененные  прячутся  в
старинных зданиях, которые обожествляют. Мы заберем их к нам  и  снова  их
очистим.  Мы  пойдем   на   запад   в   несчастную   деревню,   пораженную
кристаллической болезнью и приостановим  болезнь.  Мы  пойдем  за  пределы
Эгапта к тем, кто без гильдии и без надежды, у кого нет завтрашнего дня. И
придет время, когда вся Земля получит Искупление".
     Они  показали  мне  видение  измененной  планеты,  где   жестоколицые
завоеватели относятся к нам миролюбиво. Они показали мне Землю,  очищенную
от древних грехов.
     Затем я почувствовал, что пора снимать руки с рукояти и сделал это.
     Видение прекратилось. Яркий свет поблек. Но в  уме  своем  я  не  был
одинок, контакт сохранялся, и комната больше не казалась мне темной.
     - Как это произошло? - спросил я. - Когда это началось?
     - В дни завоевания, - сказал Талмит. - Мы спросили себя,  почему  нас
так легко поразили? И увидели, что наши гильдии не способствовали развитию
нашей жизни, что необходим более тесный союз для искупления.  У  нас  были
звездные камни, было оборудование для Наблюдения и мы все это объединили.
     - Ты был нужен нам, Томис, - добавил Хирург. -  Ибо  ты  знаешь,  как
проецировать свой разум. Мы разыскиваем бывших  Наблюдателей.  Вы  -  ядро
нашей гильдии. В свое время твоя  душа  блуждала  среди  звезд  в  поисках
врагов, а теперь она будет бродить по Земле, объединяя людей.
     - Ты поможешь мне лететь даже днем, Томис, - сказала  Эвлюэлла.  -  И
будешь лететь рядом со мной.
     - А когда мы отправимся?
     - Сейчас, - сказала она.  -  Я  лечу  в  Эгапт,  в  храм  Измененных,
предложить им то, что мы можем. И все присоединятся ко мне, чтобы дать мне
силу, а сила  эта  будет  сфокусирована  через  тебя,  Томис.  -  Ее  руки
коснулись моих, ее губы скользнули  по  моим.  -  Жизнь  Земли  начинается
сейчас  заново,  в  этом  году,  в  этот  новый  цикл.  О  Томис,  мы  все
возродились!



                                    13

     Я остался один в комнате. Остальные разошлись. Эвлюэлла вышла наверх,
на улицу. Я положил руки на звездные камни и увидел ее так  же  ясно,  как
будто она стояла рядом. Она готовилась к полету. Сперва сняла одежды и  ее
обнаженное тело засияло под солнцем. Ее маленькое тело было таким хрупким,
что сильный ветер мог ее  опрокинуть.  Затем  она  опустилась  на  колени,
поклонилась, совершила свой ритуал. Она разговаривала про себя и я  слышал
ее слова, слова Летателей перед тем, как они отправляются в полет.
     Она встала и расправила крылья. Некоторые прохожие смотрели на нее  с
удивлением, не потому, что она была Летательницей, а потому, что солнечный
свет был еще силен,  а  ее  прозрачные  ночные  крылья  не  способны  были
выдержать давление солнечного ветра.
     - Я люблю тебя, - сказали мы все и наши руки обласкали  ее  бархатную
кожу.
     Ее ноздри раздувались от восторга, ее  маленькие  груди  возбудились.
Крылья распрямились и чудесно сияли в солнечном свете.
     - Теперь мы летим в Эгапт, - пробормотала  она,  -  чтобы  Измененные
были искуплены и стали одним целым с нами. Полетишь со мной, Томис?
     - Я буду с тобой, - сказали мы, а я крепко  сжал  звездный  камень  и
склонился над своим аппаратом в  темной  комнате.  -  Мы  полетим  вместе,
Эвлюэлла.
     - Тогда ввысь, - скомандовала она и мы повторили: - Ввысь.
     Крылья ее наполнились воздухом. Сперва ей было трудно, но мы  послали
ей всю силу, которая была ей нужна. Она приняла ее и мы  поднялись  ввысь.
Шпили и парапеты золотого Ерслема уменьшались  и  город  сделался  розовым
пятном среди зеленых холмов. Крылья Эвлюэллы несли ее на запад  в  сторону
Эгапта. Ее экстаз переполнил нас.
     - Ты видишь, Томис, как прекрасно здесь наверху? Чувствуешь?
     - Чувствую, - прошептал я. -  Прохладный  ветер  обдувает  мое  тело,
ветер в моих волосах, мы парим в потоках  воздуха.  Мы  парим  в  небесах,
Эвлюэлла.
     В Эгапт. В сторону заката солнца.
     Мы  поглядели   вниз   на   Озеро   Средизем.   Вдалеке   был   виден
Межконтинентальный Мост. К северу - Эйроп, к югу -  Эфрик.  А  впереди  за
Земным Океаном лежала моя родина. Позже я вернусь туда, летя  на  запад  с
Эвлюэллой, и принесу добрые вести о трансформации Земли.
     С такой высоты не видно,  что  наш  мир  покорен  чужеземцами.  Видна
только красота земли и моря, а не контрольные пункты завоевателей.
     Эти пункты долго не продержатся. Мы  покорим  наших  завоевателей  не
оружием, а любовью, и  когда  Искупление  на  Земле  станет  всеобщим,  мы
пригласим в нашу самость даже существ, которые захватили нашу планету.
     - Я знала, что когда-нибудь ты будешь лететь рядом со мной, Томис,  -
сказала Эвлюэлла.
     Из своей темной комнаты я послал ей новые потоки энергии.
     Она летела над пустыней. Скоро будет видна старая Операционная,  храм
Измененных. Мне было  грустно,  что  нам  придется  спускаться  вниз.  Мне
хотелось все время оставаться в воздухе - мне и Эвлюэлле.
     - Мы будем там вместе, мы будем там вместе, - сказала она. Нас  ничто
не сможет разлучить. Ты ведь веришь в это, Томис?
     - Да, - признался я. - Я верю в это.
     И мы опустили ее вниз в темнеющем небе.