вятнадцатый. - Я расширяю свой кругозор. И в любом случае я не  воин,  а
администратор. Разве странно то, что поэт может  быть  администратором,  а
администратор поэтом? - он рассмеялся. - Среди ваших гильдий есть  гильдия
Поэтов. Зачем?
     - Они - Контактирующие, - ответил я. - Они служат своей музе.
     - Да, в религиозном плане. Они интерпретируют Волю, а не свои души.
     - Это неотделимые друг от друга вещи. Их стихи создаются божественным
вдохновением, но исходят из сердец сочинителей.
     Завоевателя это не убедило.
     - Можно спорить о том, что вся поэзия в корне своем  религиозна,  как
мне кажется. Но поле деятельности ваших Контактирующих слишком ограничено.
Они просто покорны Воле.
     - Это парадокс,  -  отметила  Олмейн.  -  Воля  всепроникающа,  а  вы
говорите об их ограниченном поле деятельности.
     - Друзья мои, есть другие темы для поэзии, кроме погружения  в  Волю.
Любовь человека к человеку, радость защиты  своего  дома,  ощущение  чуда,
когда  стоишь  обнаженным  под   огненными   звездами...   -   завоеватель
рассмеялся. - Не потому ли Земля так  быстро  пала,  что  ее  поэты  стали
поэтами проникающими только в судьбу?
     - Земля пала, - ответил Хирург, - потому что Воля  желала,  чтобы  мы
искупили грех, который совершили наши предки, обращаясь с вашими  предками
как с животными. И  качество  нашей  поэзии  не  имеет  к  этому  никакого
отношения.
     - Значит, Воля решила, что вы падете  под  нашим  ударом,  как  бы  в
наказание, а? Но если Воля всемогуща, тогда именно  она  и  заставила  вас
совершить грех в отношении наших предков и сделала  наказание  неизбежным.
А? Воля сама с собой играет? Видите, как трудно  поверить  в  божественную
силу, которая определяет все события?  Где  тот  элемент  выбора,  который
придает страданию смысл? Сначала заставить вас  совершить  грех,  а  затем
потребовать от вас перенести поражение как искупление - все это пустое для
меня. Извините за кощунство.
     - Вы ошибаетесь, - поправил Хирург.  -  Все  что  произошло  на  этой
планете - это процесс морального наставления. Воля не определяет малое или
великое событие - она дает сырой материал  событий,  а  также  возможность
выбирать то, что мы желаем.
     - Например?
     - Воля дала землянам способности и знания. Во время Первого Цикла  мы
поднялись из состояния дикости за короткое время. В течение Второго  Цикла
достигли высочайших вершин. И когда достигли  этих  вершин,  нас  поразила
гордыня и мы стали превышать  дозволенное.  Мы  брали  в  неволю  разумных
существ с других планет на предмет "исследований", а  на  самом  деле  это
было наше нахальное желание развлекаться. Затем начали глупые эксперименты
с климатом, пока океаны не соединились, а континенты не погрузились в воду
и наша старая цивилизация была уничтожена. Так Воля указала нам на границы
наших амбиций.
     -  Мне  еще  больше  не  нравится  эта  темная  философия,  -  заявил
Землетребователь Девятнадцатый, - я...
     - Позвольте, я закончу, - оборвал его Хирург. - Гибель Земли  периода
Второго Цикла была нашим наказанием, а поражение Земли Третьего  Цикла  от
вас, людей с других звезд, - это завершение прежнего  наказания  и,  кроме
того начало новой фазы.  Вы  -  инструмент  нашего  искупления.  Унижения,
которые принесло ваше завоевание, бросили нас на самое дно канавы.  Теперь
мы возрождаем наши души, пытаемся выбраться из этих напастей.
     Я с удивлением глядел на Хирурга, который  в  словах  выразил  мысли,
которые наполняли меня всю дорогу к Ерслему - мысли об искуплении,  личном
и всеобщем. Раньше я мало обращал внимания на Хирурга.
     - Позвольте мне высказаться, - внезапно вмешался  в  беседу  Берналт.
Это были его первые слова за несколько часов.
     Мы поглядели на него. На щеках у него  сверкали  пигментные  полоски,
говорившие о его возбуждении.
     Кивнув Хирургу, он сказал:
     - Мой друг, говоря об искуплении, ты имеешь в виду всех  землян?  Или
только тех, кто объединен в гильдии?
     - Всех землян, конечно, - ответил Хирург мягко. - Разве не все  мы  в
одинаковой степени завоеваны?
     - Но мы отличаемся другим. Какое искупление может  получить  планета,
где миллионы людей вне гильдии? Я говорю о своем народе, естественно. Свой
грех мы совершили давным-давно, когда думали, что  сражались  против  тех,
кто сделал нас чудовищами. Мы пытались забрать у вас Ерслем и за это  были
наказаны, и наказание длилось тысячу лет. Но мы все  еще  отверженные,  не
так ли? Где же было ваше искупление? Вы, которые состоите в  гильдиях,  вы
считаете, что очистились этими последними страданиями, а вы и  сейчас  нас
презираете.
     Хирург смотрел на него с ужасом.
     - Ты не думаешь, о чем говоришь,  Берналт.  Я  знаю,  что  Измененные
имеют зуб на нас. Но ты, как и я, знаешь, что  время  вашего  освобождения
близко. В ближайшем будущем. Ни один землянин не будет презирать вас, и вы
будете рядом с нами, когда мы получим свободу.
     Берналт уставился в пол.
     -  Прости  меня,  друг.  Конечно,  конечно,  ты  говоришь  правду.  Я
высказался необдуманно и глупо. Все из-за жары и вина.
     Землетребователь Девятнадцатый произнес:
     - Вы хотите сказать, организуется движение  сопротивления  и  вы  нас
изгоните с этой планеты?
     - Я говорю абстрактно, - уклонился Хирург.
     - А я считаю, что ваше движение сопротивления тоже будет абстрактным,
- небрежно ответил завоеватель. - Извини меня, но у планеты, которую можно
завоевать за одну ночь, мало сил. Мы надеемся, что  наша  оккупация  Земли
будет долгой и мы не встретим сильного сопротивления. За те месяцы, что мы
здесь,  враждебность  к  нам  не  увеличивается.  Совсем  наоборот  -  нас
принимают все лучше и лучше.
     - Это часть процесса, - возразил ему Хирург. - А как поэт  вы  должны
понимать, что слова имеют разный смысл. Нам нет  нужды  отбрасывать  наших
чужеземных  хозяев,  чтобы  освободиться  от  них.  Это  звучит  для   вас
достаточно поэтично?
     - Замечательно, - ответил Землетребователь Девятнадцатый, вставая.  -
А теперь пойдемте ужинать.



                                    7

     К этому вопросу возвращаться было  невозможно.  За  обеденным  столом
тяжело поддержать философскую дискуссию. Да и нашему хозяину был неприятен
этот анализ судеб землян. Он быстро выяснил, что  Олмейн  в  прошлом  была
Летописцем, до того, как стать  Пилигримом,  и  начал  обращаться  к  ней,
расспрашивая о  нашей  истории  и  ранней  поэзии.  Как  и  у  большинства
завоевателей, у него было неуемное любопытство по поводу нашего  прошлого.
Постепенно молчаливость Олмейн ушла и она начала подробно  рассказывать  о
своих исследованиях в Перрише. С блестящим знанием  дела  она  говорила  о
нашем далеком прошлом, а Землетребователь Девятнадцатый время  от  времени
задавал нужный  и  умный  вопрос.  Мы  ели  деликатесы  из  разных  миров,
поставленные, возможно, тем толстым, бесчувственным  купцом,  который  вез
нас из Перриша в Марсей. На вилле было прохладно, служители внимательны и,
казалось, что пораженная страшной болезнью деревня находится не в получасе
ходьбы, а в другой галактике.
     Когда  утром  мы   покидали   виллу,   Хирург   попросил   разрешения
присоединиться к нам в паломничестве.
     - Здесь мне больше нечего делать, - объяснил  он.  -  Когда  началась
эпидемия, я пришел сюда из дома в  Нейроби  и  пробыл  здесь  много  дней.
Скорее для того, чтобы утешать, а не лечить. Теперь меня тянет  в  Ерслем.
Однако, если это нарушает вашу клятву о спутниках на дороге...
     - Обязательно пойдемте с нами, - предложил я.
     - С нами будет еще один спутник, - пояснил нам Хирург. Он имел в виду
того третьего человека, которого  мы  встретили  в  деревне  -  чужеземца,
загадочную личность, не сказавшую ни слова в нашем присутствии.  Это  было
плоское, похожее на пику создание,  несколько  выше  человеческого  роста,
стоящее на угловатом треножнике.  По  происхождению  он  был  выходцем  из
Золотой Спирали, у него была грубая, ярко-красная кожа, вертикальные  ряды
стекловидных  овальных   глаз   располагались   по   трем   сторонам   его
клинообразной головы. Подобного существа я никогда не видел прежде.
     По словам Хирурга он прибыл на  Землю  для  сбора  информации  и  уже
побродил по Эйзи и по Стралии. Теперь посещал страны вдоль побережья Озера
Средизем, а после посещения Ерслема он  собирался  направиться  в  крупные
города Эйропы. В состоянии торжественности он наблюдал за всем не мигая ни
одним из своих глаз, ни словом не комментируя то, что он  обозревал  -  он
скорее  походил  на  какую-то  странную  машину,  на   какой-то   источник
информации для цистерны памяти, чем на живое существо. И  все  же  он  был
безвреден и мы решили взять его с собой в святой город.
     Хирург попрощался со своим другом Измененным, который ушел раньше нас
и в последний раз посетил деревню, пораженную болезнью. Мы не  пошли,  так
как это не имело смысла. Когда он вернулся, лицо его было задумчивым.
     - Еще четыре новых случая, - заметил он. - Погибнет вся деревня.
     -  Кто  знает?  В  соседних  деревнях  нет.  Распространение  болезни
необычно: погибает целая деревня, а рядом никто не  заражается.  Эти  люди
считают, что бог их наказывает за неизвестные грехи.
     - Что же могли совершить крестьяне? -  спросил  я,  -  что  могло  бы
вызвать гнев Воли?
     - Они меня об этом тоже спрашивали, - ответил Хирург.
     - Если появились новые случаи, -  сказала  Олмейн,  -  наш  вчерашний
визит был бесполезен. Мы напрасно рисковали и ничего им не дали взамен.
     - Нет, неправильно, - пояснил Хирург. - У новых больных болезнь давно
уже была в инкубационном периоде. Будем надеяться,  что  те  кто  жив,  не
заразятся.
     Но сам он не очень верил в это.
     Олмейн обследовала себя каждый день, выискивая симптомы болезни, но у
нее ничего не было. Она сильно надоела Хирургу, показывая пятна на теле  и
заставляя его смущаться от того, что снимала маску в его присутствии.
     Хирург воспринимал все добродушно, ибо если мир  был  просто  шифром,
который раскодировался вокруг нас,  Хирург  был  серьезный,  терпеливый  и
мудрый человек. Он родился в Эфрике и вступил в ту же гильдию,  к  которой
принадлежал отец. Он много путешествовал и  видел  мир.  Мы  беседовали  о
Роуме и Перрише, о полях Стралии, о том месте, где я родился  на  западных
островах Исчезнувших континентов. Он расспрашивал нас о звездных камнях  и
их действии - я видел, что он сам хотел бы испытать это в действии, но это
было запрещено. Когда он узнал, что ранее я был Наблюдателем, он задал мне
много вопросов о приборах.
     Обычно мы держались зеленой полосы плодородной земли вокруг озера, но
однажды по предложению Хирурга зашли вглубь пустыни, поскольку она обещала
нечто интересное. Он не сказал нам, что именно. В этот момент мы  ехали  в
наемном роликовом вагоне открытом сверху, и ветер кидал песок нам в лица.
     Наконец Хирург объявил:
     - Вот здесь. Когда я путешествовал с отцом, я в  первый  раз  посетил
это место много лет тому назад. Мы зайдем туда  и  ты,  бывший  Летописец,
расскажешь, где мы находимся.
     - Это было двухэтажное здание из остеклованного белого кирпича. Двери
были опечатаны, но легко раскрылись. Когда мы  вошли,  сразу  же  зажглись
огни.
     В длинных коридорах стояли столы, на которых  находились  приборы.  Я
ничего не понимал. Там были  устройства,  похожие  на  руки.  От  странных
металлических перчаток к сверкающим закрытым  шкафам  шли  трубки.  Хирург
вложил свои руки в перчатки и я увидел, как маленькие иголки  задвигались.
Он подошел к другим машинам  и  включил  какие-то  жидкости.  Затем  нажал
кнопки и зазвучала музыка.
     Олмейн была в состоянии экстаза. Она ходила за Хирургом  по  пятам  и
все трогала.
     - Ну, Летописец? - спросил он наконец. - Что это такое?
     - Это  операционная,  -  тихо  сказала  она.  -  Операционная  Времен
Волшебства.
     - Точно! Замечательно! - он был страшно возбужден. - Здесь можно было
создать самых  диковинных  монстров!  Здесь  можно  было  творить  чудеса!
Летатели, Пловцы, Измененные, Сплетенные, Горящие, Скалолазы - изобретайте
свои собственные гильдии, создавайте каких  хотите  людей!  Да,  это  было
именно здесь!
     Олмейн заявила:
     - Мне описывали эти операционные. Их осталось всего шесть - на севере
Эйропы, в Палаше, здесь, далеко на юге в Эфрик и на западе Эйзи...  -  она
запнулась.
     - И одна в Хинде. На родине Летателей.
     - Именно здесь изменялась природа человека? - поинтересовался я. -  А
как это делали?
     Хирург пожал плечами.
     - Это искусство утеряно. Годы Волшебства давным-давно прошли, старик.
     - Да, я знаю, но если сохранилось оборудование, имеющее  человеческое
семя...
     Хирург положил свои руки на рукоятки и внутри инкубатора ножи  пришли
в движение. - Отсюда вышли Летатели и все остальные. Некоторые вымерли, но
Летатели и Измененные были  созданы  именно  в  таком  здании.  Измененные
появились, конечно, в результате ошибки Хирургов. Их нельзя было оставлять
в живых.
     - А я  думал,  что  эти  чудовища  были  результатом  тербогенических
лекарств, которые воздействовали на них, когда они были еще  в  утробе,  -
заметил я.
     - И это  тоже,  -  пояснил  Хирург.  -  Все  Измененные  появились  в
результате ошибок, совершенных Хирургами во Времена Волшебства. Однако  их
матери часто усугубляли безобразие своих детей таблетками...
     Что-то яркое пронеслось в воздухе, едва не  задев  лицо  Хирурга.  Он
упал на пол и крикнул нам, чтобы мы спрятались. Когда я тоже  бросился  на
пол, то увидел снаряд, летящий в нашу сторону. Чужеземец,  который  был  с
нами, продолжал все рассматривать. Снаряд попал  в  него.  Пронеслись  еще
снаряды. Я увидел  нападающих.  Это  была  банда  Измененных,  яростных  и
безобразных. Мы были безоружны. Я приготовился к смерти.
     Из дверей раздался голос:  знакомый  голос,  язык  Измененных.  Атака
мгновенно прекратилась. Те, кто напал на нас  двинулись  к  двери.  И  тут
вошел Измененный Берналт.
     - Я увидел ваш экипаж, - сказал  он.  -  И  подумал,  что  вы  здесь,
возможно, в опасности. Кажется, я пришел вовремя.
     - Не совсем, - сказал  Хирург  и  указал  на  распростертого  чужака,
которому помощь уже была не нужна. - Но почему они напали на нас?
     - Они сами вам расскажут, - сказал Берналт.
     Мы взглянули на пятерых Измененных, которые напали  на  нас.  Они  не
были, цивилизованного типа как Берналт, а двое из них и  вовсе  напоминали
искривленную, горбатую пародию  на  человека.  От  Измененного,  стоявшего
ближе всего к нам, мы узнали причины нападения. На  примитивном  эгаптском
диалекте он сказал нам, что мы вошли в храм, священный для Измененных.
     - Мы не ходим в Ерслем, - сказал он. - Почему вы пришли сюда?
     Он, конечно, был  прав.  Мы  искренне  попросили  прощения  и  Хирург
объяснил, что когда он в последний раз  был  здесь,  это  здание  не  было
храмом. Это успокоило Измененного, который согласился,  что  лишь  недавно
произошли изменения.  Он  еще  больше  успокоился,  когда  Олмейн  достала
несколько золотых монет. Измененные были довольны и позволили нам уйти. Мы
хотели забрать тело чужеземца, но оно почти исчезло. Хирург объяснил,  что
это - результат остановки жизненных процессов.
     Другие Измененные крутились снаружи. Они были похожи  на  чудовищ  из
ночных кошмаров. Кожа их была разного цвета, лица как бы сотворены наобум.
Даже Берналт, их собрат, был поражен их безобразием.
     - Я сожалею, что вас так встретили, - сказал Берналт, - и  что  погиб
чужеземец. Но очень опасно входить в место, священное для этих неграмотных
и неистовых людей.
     - Мы не знали об этом, - Хирург. - Мы никогда не пришли бы сюда.
     -  Конечно,  конечно,  -  в  тоне  Берналта  мне  послышалось  что-то
покровительственное. Он попрощался с нами.
     Внезапно я предложил:
     - Пошли с нами в Ерслем. Смешно идти раздельно.
     Олмейн от изумления открыла рот. Даже Хирург был удивлен. Но  Берналт
хранил молчание. Он сказал наконец:
     - Вы забываете, друзья, что не к  лицу  Пилигримам  путешествовать  с
человеком без гильдии. Кроме того, я должен совершить здесь молитву  и  на
это потребуется время. Не хочу вас задерживать.
     Он протянул мне руку, затем вошел  в  древнюю  Операционную.  За  ним
пошли его собратья. Я был благодарен Берналту за его деликатность.
     Мы сели в наш экипаж. Через мгновение мы услыхали ужасный звук -  это
был гимн Измененных в честь какого-то божества.
     - Животные, - пробормотала Олмейн. - Священный храм! Храм Измененных!
Какая гадость! Они чуть было не поубивали нас, Томис. Как у таких  чудовищ
может быть религия?
     Я ничего не ответил. Хирург поглядел на  Олмейн  и  печально  покачал
головой, как бы сожалея, что в ней, Пилигриме, было так мало благости.
     - Все они живые существа, - заметил он.
     В следующем городе мы сообщили  властям  о  смерти  чужеземца.  Затем
печальные и молчаливые мы  проследовали  дальше  к  месту  назначения.  Мы
покидали Эгапт и входили в страну, где находился святой Ерслем.



                                    8

     Город Ерслем расположен далеко от Озера Средизем на прохладном плато,
окруженном цепью невысоких голых гор. Казалось, всю свою жизнь я готовился
к первой встрече с этим золотым  городом,  чей  облик  я  хорошо  знал.  И
поэтому, когда я увидел его шпили и парапеты, поднимающиеся на востоке,  я
испытал не священный ужас, а ощущение, что я вернулся домой.
     Дорога, вьющаяся среди холмов привела нас  в  город,  стены  которого
были сделаны из блоков прекрасного камня, розово-золотистого цвета. Дома и
храмы построены тоже из этого камня. Деревья вдоль дороги были  земные,  а
не звездные и это очень украшало этот город, старейший  из  всех  городов,
древнее Роума и Перриша.
     Дальновидные завоеватели не вмешивались в  его  управление.  Городом,
как и прежде, управлял  Мастер  гильдии  Пилигримов,  и  даже  завоеватели
должны были просить у него разрешения войти в  город.  Конечно,  это  была
проформа, ибо Мастер  гильдии  так  же,  как  и  Канцлер  Летописцев  были
марионетками  в  руках  завоевателей.   Но   это   тщательно   скрывалось.
Завоеватели оставили наш святой город,  как  отдельный  остров  и  они  не
ходили с оружием по его улицам.
     У внешней стены мы официально попросили разрешения  войти  у  Стража,
охранявшего ворота, и по всем правилам своей гильдии мягко, но  настойчиво
он  выполнил  всю  процедуру.  Мы  с  Олмейн   были   допущены   в   город
автоматически, однако предъявили  свои  звездные  камни,  затем  нам  дали
мыслешлемы, чтобы проверить наши имена в архивах гильдии. У  Хирурга  дело
было проще - он еще раньше, будучи в Эфрике, обратился с просьбой о въезде
и его мгновенно пропустили.
     Внутри  городских  стен  все  дышало  стариной.  В  Ерслеме  осталась
архитектура Первого Цикла, и не просто разрушенные колонны и акведуки, как
в Роуме, а улицы, арки, башни, бульвары. И  когда  мы  вошли  в  город,  в
изумлении стали бродить по нему. Походив с час, мы решили, что пора искать
пристанище. Мы были вынуждены расстаться  с  Хирургом,  поскольку  его  не
приняли бы в общежитие Пилигримов. Мы проводили его до гостиницы,  где  он
заказал номер, затем попрощались и сняли жилье в одном  из  многочисленных
мест, обслуживающих Пилигримов.
     Город существовал только для того, чтобы обслуживать Пилигримов, и он
был похож на одно огромное общежитие. Мы  устроились  и  отдохнули.  Затем
пообедали и пошли по широкой улице.  Вдалеке  на  востоке  виднелся  самый
священный  район.  Это  был  город  в  городе.  В  нем  находились  храмы,
почитаемые старыми религиями  Земли:  христерами,  хеберами  и  мислемами.
Говорят, что там есть  место,  где  умер  бог  христеров,  но  это  ошибка
истор