галактике. На некоторых планетах между посещениями 
хранителей проходит порой до сотни лет и больше. Люди не не ждут этих 
визитов к какому-то определенному сроку. Они знают, что рано или поздно 
хранитель с Талисманом появится и на их планете. 
	- Но так можно хранить тайну годами. 
	- Да, - сказал Улисс. - Без всяких сложностей. 
	- Руководители планет, разумеется, знают? И их помощники? 
	Улисс покачал головой. 
	- Мы рассказали очень немногим. Только тем, кому полностью 
доверяем. В Галактическом Центре, конечно, все знают, но у нас не 
принято болтать. 
	- Тогда почему... 
	- Почему я рассказал тебе? Я не должен был этого делать, знаю. И 
признаться, сам не понимаю, почему сделал. Хотя, может быть, 
догадываюсь... Как ты себя чувствуешь, мой друг, в роли исповедника? 
	- Ты всерьез обеспокоен, - сказал Инек. - Вот уж не думал, что 
когда-нибудь увижу тебя таким. 
	- Это очень странная история. Талисман пропал несколько лет 
назад. И никто об этом пока не знает - кроме Галактического Центра и... - 
как бы это поточнее сказать? - иерархии, что ли. Организации 
посвященных, которая занимается вопросами духовности. Но даже при том, 
что никто еще не знает, галактика уже дает слабину и кое-где трещит по 
швам. Со временем все вообще может рухнуть. Как будто Талисман 
незримо объединял все расы галактики, оказывая свое воздействие, даже 
когда он находился далеко. 
	- Но ведь Талисман все равно где-то существует, - заметил Инек. - 
Он по-прежнему должен действовать. Не могли же его уничтожить? 
	- Ты забываешь, - напомнил Улисс, - что он не действует без 
хранителя, без восприимца. Дело не в самом механизме. Он всего лишь 
связующее звено между восприимцем и энергией духовности. Продолжение 
восприимца. Талисман только усиливает его талант и действует в качестве 
некоего посредника, позволяющего восприимцу выполнять свою функцию. 
	- И ты полагаешь, что потеря Талисмана имеет какое-то отношение 
к тому, что происходит сейчас? 
	- Ты имеешь в виду судьбу этой станции? Не прямо, но это одна 
цепочка событий, и то, что существование станции оказалось под угрозой, 
очень симптоматично. Те же самые склоки и недостойные разбирательства, 
что поразили всю галактику. Случись это в прежние времена, все 
обсуждения велись бы, как ты выразился, по-джентльменски, достойно и 
тактично. 
	Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к негромкому 
свисту ветра за стенами дома. 
	- Не забивай себе голову, - сказал наконец Улисс. - У тебя и так 
забот хватает. Зря я тебе все рассказал. Довольно опрометчиво с моей 
стороны. 
	- Ты имеешь в виду, что я никому не должен об этом говорить? 
Можешь быть спокоен. 
	- Я знаю, что ты этого не сделаешь. И никогда не думал иначе. 
	- Но ты действительно считаешь, что отношения между 
галактическими расами портятся? - спросил Инек. 
	- Когда-то все они были заодно, - ответил Улисс. - Конечно, по 
многим вопросам жители галактики придерживались различных позиций, 
однако они всегда пытались примирить свои взгляды - порой довольно 
искусственно, порой не очень успешно, но, когда к этому стремятся обе 
стороны, они, как правило, достигают цели. Потому что они этого хотят. А 
целью всегда было создание братства разумных существ. Все прекрасно 
понимали, что вместе мы располагаем огромным массивом знаний и опыта, 
что, работая бок о бок, объединяя эти знания и способности, мы добьемся 
результатов гораздо более значительных, чем в состоянии добиться какая-
то одна раса. Трудностей и проблем, как я уже говорил, хватало, но все же 
содружество прогрессировало. Мелкие обиды и разногласия мы просто 
отметали в сторону и занимались только крупными проблемами, потому 
что знали: если нам удастся справиться с ними, мелкие станут еще мельче, 
а потом и вовсе исчезнут. Но теперь все по-другому. Откуда-то из темных 
углов извлекаются старые мелкие раздоры и раздуваются до совершенно 
безобразных размеров, в то время как решения крупных, важных вопросов 
попросту никто не ищет. 
	- Это здорово напоминает Землю, - заметил Инек. 
	- Да, очень, - ответил Улисс. - Внешне. Хотя речь идет о 
совершенно иных вещах. 
	- Ты читаешь газеты, которые я тебе отдаю? 
	Улисс кивнул. 
	- Похоже, у вас тут тоже не очень спокойно. 
	- Похоже, у нас будет война, - без околичностей заявил Инек. 
	Улисс поежился, но промолчал. 
	- У вас, насколько я понимаю, войн не бывает, - сказал Инек. 
	- В галактике, ты имеешь в виду? Нет, при нынешнем устройстве не 
бывает. 
	- Слишком для этого цивилизованны? 
	- Ты меня как будто попрекаешь, - сказал Улисс. - Раза два и мы 
стояли на грани, но это было давно. В содружество входят много 
цивилизаций, которые на раннем этапе своего развития тоже познали 
войны. 
	- Тогда и у нас, может быть, есть еще надежда. Нужно только 
переболеть этим. 
	- На что требуется время. 
	- Ты не уверен, что мы справимся? 
	- Нет. Не уверен. 
	- Я много лет работал над таблицей, основанной на мицарской 
статистической теории, - сказал Инек. - По таблице выходит, что будет 
война. 
	- Тут и без таблицы все ясно. 
	- Но дело не в этом. Я работал над ней не только ради точного 
ответа. Меня не оставляла надежда, что она подскажет, как сохранить мир. 
Должен же быть какой-то способ. Какое-то решение. Если бы мы только 
нашли его или знали, где искать, у кого спросить. 
	- Такой способ есть, - произнес Улисс. 
	- Ты хочешь сказать, что тебе известно... 
	- Но это радикальная мера. И применять ее можно, лишь когда 
ничего другого уже не остается. 
	- А ты считаешь, что у нас еще есть шанс? 
	- Нет. Наверное, уже нет. Война, которая может разразиться на 
Земле, уничтожит плоды нескольких тысячелетий развития, уничтожит 
культуру - все уничтожит, кроме жалких остатков цивилизации. Не 
исключено, что она убьет почти все живое на планете. 
	- Этот твой способ... Он уже применялся? 
	- Несколько раз. 
	- И помогло? 
	- Да, конечно. Мы даже не стали бы об этом думать, если бы 
сомневались в успехе. 
	- Его можно использовать на Земле? 
	- Да. Ты должен дать запрос. 
	- Я?! 
	- Как представитель Земли, ты можешь обратиться в 
Галактический Центр с просьбой предотвратить войну на своей планете. 
Тебя обязательно выслушают, и - если ты убедишь Центр, они назначат 
группу специалистов для подготовки доклада, на основании которого будет 
приниматься решение. 
	- Ты сказал, что это должен сделать я. А кто-нибудь еще с Земли 
может? 
	- Любой, кто имеет возможность обратиться в Галактический 
Центр. Но чтобы туда обратиться, нужно прежде всего знать о его 
существовании. а ты единственный человек на Земле, которому о нем 
известно. Кроме того, ты сотрудник Галактического Центра. Долго работал 
смотрителем станции. У тебя безупречный послужной список. К тебе там 
прислушаются. 
	- Но я же один! Как может один человек решать судьбу целой 
планеты? 
	- Ты единственный представитель человечества, который на это 
способен. 
	- Если бы можно было посоветоваться с другими людьми. 
	- Нельзя. Да и не поверит тебе никто. 
	- Тоже верно... 
	Ему самому мысль о галактическом содружестве разумных существ 
и раскинувшейся среди звезд транспортной сети давно уже перестала 
казаться странной. Время от времени на него еще накатывало восторженное 
удивление, но ничего странного он тут уже не находил. Хотя, конечно же, 
чтобы привыкнуть, потребовались годы. Годы, в течение которых он все это 
видел своими глазами и лишь потом постепенно принял. Но рассказать 
такое любому другому землянину и тот подумает, что рассказчик просто 
рехнулся. 
	- Что это за способ? - спросил Инек, хотя внутри у него все сжалось 
от волнения и он приготовился к самому худшему. 
	- Оглупление, - ответил Улисс. 
	Инек судорожно вздохнул. 
	- Оглупление? Не понимаю... Мы и без того достаточно глупы. 
	- Ты сейчас имеешь в виду дефицит трезвого мышления. Такое 
встречается часто - не только на Земле, но и по всей галактике. А я говорю 
об общем уровне умственных способностей человечества. О состоянии, 
когда никто не сможет понять науку и технику, что делает возможной 
грозящую Земле войну. О неспособности справиться с машинами и 
аппаратурой для ведения боевых действий. Это означает возвращение 
людей на такую ступень умственного развития, с которой они уже не смогут 
дотянуться до научных и технологических вершин, покоренных ранее. Тот, 
кто знал, забудет. Тот, кто не знал, так и не выучится. Назад к колесу и 
рычагу. И тогда ваша страшная война станет невозможна. 
	Инек застыл, выпрямившись в кресле, не в силах вымолвить хотя 
бы слово. Его будто сковало леденящим ужасом, но в мозгу роилось 
множество мыслей. 
	- Я же говорил, что это радикальная мера, - добавил Улисс. - Но 
необходимая: войну так просто не остановишь. Цена здесь высока. 
	- Я не могу принять такое решение в одиночку, - проговорил Инек. 
- Это никому не под силу... 
	- Да, это нелегко. Но подумай: если разразится война... 
	- Я знаю. Если начнется война, будет еще хуже. Но таким способом 
войну не остановить. Я совсем не это искал. Люди все равно смогут воевать 
и убивать. 
	- Дубинами, - сказал Улисс. - Может быть, луками и стрелами. 
Винтовками, пока они не выйдут из строя или пока не кончатся патроны. 
Люди забудут, как делать порох, как добывать металл для пуль и прочие 
подобные вещи. Пусть вражда и не прекратится, но, во всяком случае, мир 
избежит катастрофы. Не погибнут в ядерных взрывах города, потому что 
никто не будет знать, как запустить ракету или как подготовить боеголовку 
к запуску. Скорее всего, люди просто перестанут понимать. что такое 
ракета или боеголовка. Исчезнет вся современная связь. Прекратит 
существование весь транспорт, за исключением простейших повозок. Война 
- кроме мелких локальных конфликтов - станет невозможна. 
	- Ужасная картина... - произнес Инек. 
	- Война не менее ужасна, - сказал Улисс. - Тебе выбирать. 
	- Но сколько это продлится? - спросил Инек. - Мы же оглупеем не 
навсегда? 
	- На несколько поколений, - ответил Улисс. - Потом эффект, если 
можно так сказать, обработки начнет сходить на нет. Люди в конце концов 
стряхнут с себя это оглупляющее оцепенение, и снова начнется 
интеллектуальный подъем. Фактически цивилизация получит второй шанс. 
	- Но спустя еще несколько поколений они снова могут прийти к той 
же самой ситуации, что мы имеем сейчас. 
	- Возможно. Хотя маловероятно. Развитие культуры вряд ли пойдет 
тем же путем. Есть шанс, что ваша цивилизация станет лучше, а люди не 
столь воинственны. 
	- Но это слишком большой груз для одного человека... 
	- Есть одно обнадеживающее обстоятельство, - добавил Улисс, - и 
тебе необходимо иметь это в виду. Описанный способ предлагается только 
тем мирам, которые, по нашему мнению заслуживают спасения. 
	- Ты должен дать мне время подумать. - сказал Инек. 
	Однако он понимал, что времени на раздумья практически не 
осталось. 
 
 
 
	23. 
 
	Человек, который работал всю жизнь, вдруг не сможет больше 
делать свое дело. И со всеми вокруг произойдет то же самое. У людей ни с 
того ни с сего пропадут знания и опыт, необходимые, чтобы выполнять 
стоящие перед ними задачи. Они, конечно, будут пытаться работать, как 
прежде, но, видимо, не очень долго. А поскольку никто не сможет работать, 
корпорации, конторы, заводы просто перестанут действовать. Не закроются, 
не обанкротятся, а просто остановятся. И не только потому, что никто не 
сможет работать или ни у кого уже не хватит ума, чтобы управлять 
производством, - транспорт и связь, от которых зависит бизнес, тоже 
прекратят существование. 
	Локомотивы, самолеты и корабли останутся на своих местах, 
потому что не будет никого, кто мог бы вспомнить, как управлять этими 
машинами. Множество людей, которые еще недавно обладали всеми 
необходимыми знаниями, вдруг поймут, что они уже ничего не умеют. 
Возможно, найдется кто-то, кто все равно захочет попробовать, но, скорее 
всего, такая попытка закончится трагически. У кого-то еще, видимо, 
останутся смутные воспоминания о том, как водить легковой автомобиль, 
грузовик или автобус, потому что они просты в управлении и люди, как 
правило, делают это почти инстинктивно. Но когда машины сломаются, не 
останется уже ни одного автомеханика, способного их починить, и они тоже 
встанут. 
	Всего через несколько часов после обработки человечество вновь 
окажется в затерянном мире, где расстояние - один из важнейших 
факторов. Мир увеличится, океаны снова превратятся в непреодолимые 
водные пустыни, а миля опять станет очень длинной. Спустя два-три дня 
начнется паника, суматоха, бегство, отчаянье перед свершившимся, перед 
действительностью, которую никто не в состоянии понять. 
	Сколько пройдет времени, размышлял Инек, прежде чем жители 
городов израсходуют последние продукты, оставшиеся на складах, и 
начнется голод? Что произойдет, когда исчезнет электричество? Долго ли в 
такой ситуации сохранят свою цену бессмысленные символические 
бумажки или даже монеты? 
	Торговля рухнет, коммерция и промышленность умрут, 
правительства, лишенные средств и способностей для нормального 
функционирования, превратятся в ничто, связь исчезнет, закон и порядок 
канут в прошлое, мир снова потонет в варварстве и лишь потом начнет 
медленно возрождаться. На это уйдут многие годы - годы страданий, 
болезней, смертей и несказанного отчаянья. Со временем положение 
стабилизируется, и мир привыкнет к новому образу жизни, но в процессе 
утряски слишком многие погибнут и многие другие потеряют все то, что 
означало для них нормальную жизнь или смысл жизни. 
	Однако будет ли это хуже, чем ядерная война? 
	Да, многие умрут от холода, голода и болезней (поскольку 
медицина исчезнет вместе со всей остальной наукой), зато миллионы, 
которых не коснется огненное дыхание ядерных вспышек, останутся в 
живых. С неба не польются смертоносные дожди, вода останется чистой и 
свежей, земля сохранит плодородие. Когда закончится начальная фаза 
перемен, человечество получит шанс выжить и построить новую 
цивилизацию. 
	Если бы только знать наверняка, что война будет, что она 
неизбежна, думал Инек, тогда выбор был бы прост. Но всегда остается 
надежда, что Земля все-таки избежит этой опасности, что мир - пусть 
хрупкий и неустойчивый - удастся сохранить. В таком случае уже не будет 
отчаянной нужды в радикальном средстве против войны, что предлагают 
жители галактики. Прежде чем решать, необходима уверенность. Но где ее 
взять? Да, таблица, лежащая на столе, предрекает войну. Да, дипломаты и 
обозреватели считают, что грядущая конференция может послужить 
толчком к катастрофе. Однако уверенности в том, что войны не миновать, 
все равно нет. 
	И даже зная наверняка, как может один человек - один! - брать на 
себя роль вершителя судеб всего человечества? По какому праву может 
один человек принимать решение, которое повлияет на всех остальных, на 
миллиарды людей? И оправдают ли последующие годы его выбор? 
	Под силу ли одному человеку решить, что хуже - война или 
поголовное оглупление? Видимо, не под силу. Разве можно представить 
себе, оценить и ту, и другую катастрофу? 
	Конечно, если не торопиться, оба варианта выбора можно 
обосновать. Со временем оформятся какие-то убеждения, которые позволят 
прийти все-таки к окончательному решению - пусть не совсем верному, но, 
во всяком случае, достаточно продуманному, чтобы его можно было 
примирить потом с собственной совестью... 
	Инек встал и подошел к окну. Звук шагов отдавался в помещении 
станции глухим эхом. Он взглянул на часы и увидел, что уже за полночь. 
	Среди жителей галактики, думалось ему, наверняка есть расы, 
способные правильно и быстро справиться практически с любой проблемой 
- одним стремительным рывком сквозь сложное переплетение мыслей, 
логикой, более точной, чем та, которой следует человечество. Это было бы, 
конечно, неплохо - в том смысле. что появилось бы все-таки определенное 
решение, но разве не принижает оно - или не отметает вовсе - значимость 
каких-то граней проблемы, которые для человечества не менее важны? 
	Инек стоял у окна, вглядываясь в залитые лунным светом поля, 
сбегавшие к темной полосе леса. Облака разошлись, и ночь стояла тихая, 
спокойная. Впрочем, здесь всегда будет спокойно, думал он, поскольку 
места эти далеко от шумных дорог, от любой возможной цели ядерной 
атаки. За исключением, быть может, какого-нибудь мелкого конфликта в 
доисторические времена, никем не описанного и давно забытого, здесь 
никогда не было никаких сражений и никогда не будет. Но даже этому 
затерянному уголку не избежать общей судьбы планеты, если она отравит 
свою воду и почву, если ее обитатели в порыве вражды вдруг пустят в ход 
свое чудовищное оружие. Небо затянет радиоактивным пеплом, который 
затем падет на землю, и уже не будет никакой разницы, где живет человек. 
Рано или поздно война дотянется до него, если не вспышкой обезумевшего 
огня, то смертоносным снегом, сыплющимся с небес. 
	Вернувшись к столу, Инек собрал газеты, доставленные утренней 
почтой, и сложил в пачку, отметив, что Улисс забыл забрать с собой те, 
которые он приготовил для него раньше. Разумеется, инопланетянин был 
расстроен, иначе он не забыл бы газеты. Боже, подумал Инек, у каждого из 
нас полно своих тревог. 
	День выдался нелегкий. И только сейчас Инек осознал, что 
пробежал всего лишь две или три статьи в "Таймс", касающиеся созыва 
конференции. Слишком полон был день, причем событиями серьезными и 
зловещими. 
	Более ста лет все шло хорошо. Бывали дни плохие, бывали 
хорошие, однако в целом жизнь текла спокойно и без тревожных 
инцидентов. Но вот наступил день сегодняшний, и все безмятежные годы 
как ветром сдуло. 
	Когда-то он надеялся, что Землю примут в галактическую семью, 
что своей службой он принесет родной планете признание. Но теперь 
надежды рассыпались в прах: станцию, похоже, закрывают, а сама эта мера 
вызвана в значительной степени варварскими повадками человечества. 
Вообще-то в галактической политике Земля оказалась в положении 
мальчика для битья, но клеймо, единожды наложенное, не так легко будет 
смыть. И даже если отмыть клеймо удастся, Земля запомнится всем как 
планета, ради спасения которой Галактический Центр готов провести 
радикальную и унизительную акцию. 
	Наверное, еще не поздно попытаться спасти положение. Он может 
остаться землянином и передать людям Земли всю информацию, 
собранную им за долгие годы и записанную до мельчайших подробностей 
вместе с фактами его жизни, впечатлениями и всякими незначительными 
событиями в дневниках, что занимают несколько полок. Отдать эти 
дневники и литературу инопланетян, которую он получил, прочел и 
сохранил. Сувениры и огромное количество предметов из других миров. 
Люди Земли наверняка сумеют извлечь из всего этого новые знания, 
которые помогут им и в конце концов выведут на дорогу к звездам, к еще 
большим знаниям и тому возвышенному пониманию Вселенной, которое 
станет их культурной традицией и которое, очевидно, должно быть 
традицией и правом каждой расы разумных существ. Но ждать этого дня 
придется долго, а последние события, о которых ему стало известно, 
отодвинут его еще дальше. Впрочем, и информация, собранная с такими 
трудами за век с лишним, уже казалась ему настолько незначительной по 
сравнению с теми знаниями, какие он мог бы получить за следующий век 
(или за тысячелетие), что просто стыдно было предлагать ее людям Земли. 
Если бы только ему было отпущено больше времени... Но времени, 
разумеется, не будет. Его не хватает сейчас и никогда не хватит. Сколько 
бы веков он ни посвятил собиранию знаний, их всегда будет больше, чем 
уже собрано, и то, чем он располагает, всегда будет казаться жалкими 
крохами. 
	Инек тяжело опустился в кресло у стола и впервые задумался о том, 
как все это произойдет. - как он откажется от работы в Галактическом 
Центре, как променяет целую галактику на одну-ед