малюсенькими такими порциями. Как,
скажем, у  больного хворь  потом выходит...  А  все почему? Не стало крупных
флюктуаций, от которых лопаются ядра так, значит! Переключай, Ашот.

     Ашот нажимает кнопки. Свечение пропадает. Счетчик начинает трещать, как
прежде. Ашот манипуляторами убирает урановый образец в контейнер.  Ставит на
его место колбу с водой, опускает в нее трубку счетчика.

     ЯКУБОВИЧ. А это зачем?
     САМОЙЛОВ. А теперь перевернем паровоз вверх колесами. В колбе вода.  Из
местного водопровода. Счетчик, как вы можете заметить, в  ней безмолвствует:
радиации  нет.   Сейчас  уменьшим  концентрацию  нейтри...  вернее,  повысим
концентрацию антинейтрино  так, значит? Попрошу всех отойти  от установки на
два метра! Антинейтрино излучаются пучком,  но...  неровен час,  кого-нибудь
заденет. Мне не к чему выплачивать пострадавшему больничные.

     Все отходят. Ашот тянет за собой шнур дистанционного управления.

     САМОЙЛОВ. Давай, Ашот!

     Ашот  нажимает  несколько кнопок.  На  приборном щите  начинает  мигать
красная полоса. Одновременно раздается частый и резкий треск счетчика.
     Ашот нажимает еще кнопку: треск переходит в рев.

     САМОЙЛОВ. Достаточно, Ашот!

     Ашот  щелкает  тумблерами.  Рев счетчика постепенно  переходит в частый
треск. Треск замедляется.

     САМОЙЛОВ. Стало быть, создали с помощью антинейтрино крупные флюктуации
и они сделали  обычную воду  радиоактивной.  Слышите, как спадает наведенная
радиация! Вот все. Прошу задавать вопросы.

     Минуту все молчат. Потрескивает счетчик.

     ШТЕРН (бросается к Самойлову). Вопросы!.. Какие тут могут быть вопросы!
Ах ты, черт, пижон, гений, талантище!
     САМОЙЛОВ. Я что? Я ничего...
     ВАЛЕРНЕР. Качать его, ребята!
     САМОЙЛОВ  (отстраняется). Иди, я  сегодня в  новом костюме.  Вон  Ашота
покачай. Или Ивана  Ивановича...  А вообще,  теорию  надо  было  качать так,
значит?
     ВАЛЕРНЕР. У-ух... нет в тебе душевного благородства всепрощения в такую
минуту узость!
     ЯКУБОВИЧ. Ну, теперь  я знаю,  с какого конца  браться за плазму. Ох, и
поэкспериментируем! (Алчно потирает руки).

     СЕРДЮК. И подумать только все началось с клопа...
     ШАРДЕЦКИЙ (выходит  к доске). Вопросов  к Петру  Ивановичу, я вижу, нет
демонстрация довольно красноречивая. Тогда позвольте мне. Стало быть, теперь
мы  понимаем,  что  к  чему.  Знаем,  что,  меняя  концентрацию  нейтрино  и
антинейтрино  в  пространстве,  можно  управлять   устойчивостью  ядер...  в
принципе можно. На  этом  экспериментальные  исследования временно, до моего
разрешения,  мы  прекращаем...  (Шум,  гул, возгласы: "Как  же  так!",  "Вот
новость!")  Тихо!  Будем двигать теорию.  Мы  должны  наперед предвидеть все
результаты дальнейших опытов!
     ЯКУБОВИЧ. Вот так так, милое дело!
     САМОЙЛОВ. Ну-у... какие  же это  будут опыты, если в  них  все  наперед
ясно!
     АШОТ.  Почему   такие  строгости,  Иван  Иванович?  Сейчас,  когда  все
получается, да?
     ШАРДЕЦКИЙ. Именно  потому, что получается,  Ашот. И еще далеко не ясно:
что именно  получается? Помните:  когда запускали первые ракеты на Луну,  их
тщательно стерилизовали,  чтобы ненароком  не занести на  лунную поверхность
наши микроорганизмы и боже упаси! не заразить тамошние  живые существа. Хотя
далеко не ясно: есть ли жизнь на Луне скорее всего, нет... А  на  Земле есть
жизнь. Есть! И все живое,  все вокруг нас состоит из  атомов,  имеющих ядра.
Поэтому  мы  должны быть также  стерильно  осторожны  с  нейтрино,  как наши
коллеги исследователи космоса с микробами.
     ШТЕРН. Что же делать бедным экспериментаторам?
     ШАРДЕЦКИЙ.  Готовить  генераторы  для  новых  массированных  опытов.  И
думать.  Всем  думать.  Развивайте   далеко  идущие  гипотезы,  продумывайте
методики,  воображайте  все   возможные  применения  открытия.   Разрешается
выдвигать на семинары самые фантастические  идеи  со  строгим математическим
обоснованием,  разумеется.   Но  ни  одного  опыта  с  нейтрино   без  моего
разрешения! Итак, всем думать!


     Затемнение слева. Освещается правая  сторона  сцены,  кабинет  военного
министра США. В нем  МИНИСТР, ХЕНИШ, КЛИНЧЕР, ФРЭНК и д-р  КЕННЕТ.  В руке у
последнего футляр с чертежами. В углу, за столом-пультом АДЪЮТАНТ.

     МИНИСТР. Почему нет профессора Голдвина?
     КЛИНЧЕР. Я .передал ему ваше приглашение, сэр.
     МИНИСТР (хмурится). Он, по-видимому, считает,  что мы здесь  занимаемся
пустяками!  Мне с самого начала не нравился ваш протеже, генерал. Боюсь, что
он опасен своими  взглядами.  Я  не верю, что этот  человек успешно  доведет
работу до конца.
     ХЕНИШ. Откровенно говоря, я тоже, сэр. Собственно, он сейчас занимается
преимущественно  теорией.  Экспериментальными  же работами руководит  доктор
Фрэнсис Гарди, которого я хочу вам представить.
     МИНИСТР. Ах, вот как. (Кивает). Очень рад, доктор Гарди. Надеюсь, вы не
столь пассивны во взглядах и поступках, как ваш шеф?
     ФРЭНК. Нет, сэр.
     МИНИСТР.  Рад  это  слышать. Нам  надо  быть настоящими  американцами,,
доктор Гарди, а уж  потом учеными, политиками, военными. Настоящими янки это
главное! Как идет работа, доктор Гарди?
     ФРЭНК.  Заканчиваем  предварительные   опыты  по  исследованию  свойств
нейтринных и антинейтринных  пучков. На днях  перейдем к решающим. Установки
уже готовы.
     ХЕНИШ. Надо ли так торопиться? Поспешность в науке не принята. Решающие
опыты должны быть поставлены солидно.
     МИНИСТР.  Эта-работа  не только наука,  сенатор.  Она еще  и  политика,
большая  военная  политика! А  в современной политике  выигрывает  тот,  кто
держит противника на мушке.
     ХЕНИШ. Но еще неизвестно, дадут ли опыты нужные результаты!
     ФРЭНК. Они дадут результаты! (Со сдержанной яростью). Мы будем вести их
еще и еще, пока не добьемся, чего хотим!
     МИНИСТР. Вот слова настоящего американца! Хорошо  сказано, док. Я вижу,
экспериментальные исследования в Центре "Нуль" находятся в надежных руках...
Но перейдем к делу, господа. Я поручил доктору Кеннету рассмотреть возможные
изменения, которые придется внести в нашу глобальную стратегию при появлении
нового оружия. Прошу вас, доктор.
     КЕННЕТ   (раскрывает  футляр,   достает   из   него  свернутый  чертеж.
Оглядевшись, привешивает чертеж к крюку, на котором висит  портрет.  Достает
указку). На  чертеже шар без  подробностей, в  двух  крайних точках выделены
области, обозначенные  буквами  А  и В. Они соединены пунктирными кривыми  и
прямой  линией через центр  шара.  Ниже  несколько  формул  и  чисел.  Итак,
господа,  рассмотрим   простую  задачу.  На  противоположных  сторонах  шара
радиусом "эр" имеются противостоящие друг другу объекты  А и В  (указывает).
Каждый из объектов располагает... э-э... средствами массового уничтожения  и
средствами доставки  их,  имеющими скорость "вэ".  Нынешняя ситуация,  сэры,
определяется кривизной шара  "эр", упомянутой уже скоростью средств доставки
"вэ"  и  временем  "тэ-один" обнаружения  последних после  старта  противной
стороны. Как  вы догадываетесь, ныне соотношение этих  факторов  таково, что
делает  бессмысленной инициативу одного  из объектов в  нападении на другой.
Время   доставки   средств   уничтожения   к   объекту-противнику   "тэ-два"
определяется вот  этой формулой  (указывает)  и  для ракет составляет  45 50
минут. Время же обнаружения ракет радиолокационными средствами составляет не
более  десяти  минут. Если  учесть,  что  время "тэ-три"  запуска ракет  при
состоянии  непрерывной  готовности  составляет не более пяти-шести минут, то
понятно, что за время "тэ-два" объект-противник успеет  ответить  равным или
большим ударом. Стало быть, эта формула ныне удерживает мир в равновесии...
     МИНИСТР. Это известно, док. Переходите к существу задачи.
     КЕННЕТ.  Вышесказанное  определяет  и  существо, сэр...  Насколько  мне
известно,  в  Центре  "Нуль"  готовится оружие,  представляющее,  собственно
говоря,  направленные пучки  нейтрино и  антинейтрино, распространяющиеся со
скоростью, близкой к скорости света. Я не ошибаюсь, доктор Гарди?
     ФРЭНК. Нет, не ошибаетесь.
     КЕННЕТ.  И  действие его будет состоять в  том, чтобы  вывести из строя
ядерные заряды противника, так?
     ФРЭНК. Да.
     КЕННЕТ. Благодарю...  Итак, в  этом случае  скорость доставки оружия  к
цели равна скорости  распространения  нейтрино  сквозь толщу Земли  то есть,
близка  ко все  той же  скорости  света. Подставив  ее значение в  указанную
формулу и заменив коэффициент, мы получим значение времени "тэ-два" в четыре
сотых секунды. Ну, четыре минуты  на доведение интенсивности пучка до нужной
величины.  Так,  доктор  Гарди?  Разумеется,  ни обнаружить такое  нападение
заблаговременно, ни ответить на него противная сторона не успеет...
     ФРЭНК. Простите, доктор, почему вы считаете, что распространение пучков
нейтрино  есть  обязательно  нападение? Возможны  два  варианта.  По первому
ядерный  заряд  взрывается,  по  второму  нейтрализуется.  Тогда  это оружие
защиты, а не нападения!
     КЕННЕТ. Минуточку,  доктор  Гарди!  Обратимся  к  ситуации,  когда  обе
стороны готовят именно  готовят,  а не имеют!  такое  сверхбыстродействующее
оружие, защита от которого ни пассивным способом, ни методом ответного удара
невозможна. Легко понять, что в  этом случае для каждой  из сторон  остается
лишь один вариант поведения: опередить  противную сторону в нанесении  удара
то  есть  пустить оружие в  ход немедленно после  его изготовления. При этом
важна только скорость  нового оружия, а не физический характер его действия.
Действительно,  если  потоки  антинейтрино  от  объекта  А  (водит  указкой)
достигнут ядерных складов объекта В, они вызовут взрывы всех ядерных запасов
противника  и  приведут  его  к  самоуничтожению. Если же  потоки  нейтрино,
напротив,  только нейтрализуют  ядерное оружие объекта В, то  для завершения
победы над ним достаточно выпустить по  его  целям ядерное оружие  объекта А
при помощи  обычных  средств доставки...  Во  всяком случае, угрожая в  этой
ситуации атомной  атакой, можно будет добиться  любых политических  целей...
Других решений данная стратегическая задача не имеет.
     МИНИСТР. А если...  обе стороны пустят оружие  в ход  одновременно? Что
тогда?
     КЕННЕТ.  Тогда... все, сэр!  (Разводит  руками). Но  это  математически
невероятно. Время доставки нейтрино доли секунды. А работы по  овладению ими
длятся  уже  два  года. Невероятно,  чтобы  и та, и другая сторона завершили
исследования в одну и ту же секунду.
     МИНИСТР. Благодарю вас, док. Скажу,  не преувеличивая: я потрясен вашим
докладом!   (Выходит  из-за  стола,   приближается  к  чертежу).  Итак,  все
определяется просто: побеждает тот, кто первый нажмет гашетку.
     Мы уже воюем с русскими, и они с нами. И единственный  способ выиграть:
скорее, скорее закончить исследования!
     ФРЭНК. Но, сэр, ведь еще нет...
     МИНИСТР. Никаких "но", доктор Гарди! Никаких "но"! Идет война, на войне
выполняют  приказы без возражений и колебаний. Я приказываю: ускорить опыты!
Работать  круглосуточно!  Пустить  в ход все  установки!  Генералу  Клинчеру
обеспечить Центр всем необходимым!
     КЛИНЧЕР (сидя вытягивается). Слушаюсь, сэр!
     ФРЭНК. Простите, сэр, но природа не война. Ей не прикажешь!
     МИНИСТР. Мы должны подчинить природу. Если этого  не будет, мы погибли.
(Кричит).  Вы понимаете, что будет, если русские первыми сделают это оружие?
Не мы их  а они нас! Они нас!!! (Переводит  дух).  Все.  Исполняйте приказы,
господа. И да поможет вам бог.

     За дверью. Первым выходит Фрэнк.

     ФРЭНК. Ну, и дела... (Замечает вышедшего Кеннета). Простите...
     КЕННЕТ. Да, сэр?
     ФРЭНК. Скажите: у вас есть дети?
     КЕННЕТ. Да, сэр. Двое.
     ФРЭНК. Вот как... А я думал: вы робот.
     КЕННЕТ. Я математик,  сэр! Так же как вы физик. В функциональном смысле
мы с вами мало отличаемся от роботов.
     ФРЭНК. Что ж... можно утешать себя и так. (Уходит).
     Выходит Клинчер и Хениш. Клинчер быстро удаляется.

     ХЕНИШ. Спешите, генерал!  Вытряхивайте  души из яйцеголовых!  Ах, какой
будет бум! (Замечает Кеннета). Э,  скажите, док, что бы вы сделали,  если бы
вдруг стали миллиардером?
     КЕННЕТ (мрачно). Построил бы себе атомоубежище, сэр.

     Затемнение.


        КАРТИНА ВТОРАЯ


     Освещена левая  часть  сцены. Кабинет  Шардецкого  в  КБ-12. У стола  -
ШАРДЕЦКИЙ, ШТЕРН, ЯКУБОВИЧ, СЕРДЮК.

     ШАРДЕЦКИЙ. Даю простое  и короткое задание всем  трем экспериментальным
отделам. Первое: привести в готовность все реакторы и генераторы нейтрино...
     ШТЕРН. А генераторы антинейтрино тоже?
     ШАРДЕЦКИЙ.  Нет.  Второе:  круглосуточно   следить  за  темпом  распада
радиоактивных веществ... скажем, по урану-235. Примем его за эталон. Третье:
организуйте круглосуточное дежурство у реакторов  и генераторов. Дальше. Вам
самим на время моего отсутствия...
     ЯКУБОВИЧ. Вы уезжаете, Иван Иванович?
     ШАРДЕЦКИЯ. Да. В Москву и... может, еще куда-нибудь придется поехать...
На время моего отсутствия вам  придется  разделить  всю полноту власти в КБ.
Вы, Исаак Абрамович,  с  8.00 до 16.00, Илья Васильевич  с  16.00  до 24.00,
Евгений Сергеевич с 24.00 до 8.00...  Полнота вашей власти будет состоять  в
основном вот в чем: как только обнаружится отклонение темпа распада урана от
обычного отдать  приказ о включении  всех  генераторов  нейтрино  на  полную
мощность.
     СЕРДЮК. Это что же из-за той доктрины Кеннета?
     ШАРДЕЦКИЙ. Да, из-за нее. Все, товарищи. Исполняйте.
     ШТЕРН.  Какой же сволочью надо быть, чтобы сочинить такую доктрину! Так
изгадить все...
     ЯКУБОВИЧ. И главное: все может  быть совсем не так, как  он  рассчитал.
Совсем не так!

     Начальники отделов уходят. Минуту спустя быстро входит МАКАРОВ.

     ШАРДЕЦКИЙ. Здравствуйте, Олег Викторович, с чем прибыли?
     МАКАРОВ. С вопросом, Иван Иванович, с неприятным вопросом. Вы знакомы с
"доктриной опережения" Кеннета? Понимаете, что это значит!
     ШАРДЕЦКИЙ. Это значит, что  американцы теряют голову  от страха. Думаю,
что нам не следует догонять их в этом занятии.
     МАКАРОВ. Да, но чтобы не терять голову и, если угодно, головы  нам надо
иметь ваши способы наготове. (Внушительно). Иван Иванович, я не вмешивался в
ход исследований, пока это были  просто исследования. Но  теперь  уж  будьте
добры отрабатывать способы, проводить испытания. Надо!
     ШАРДЕЦКИЙ.  Великое  слово  "надо"...  Послушайте,  Олег Викторович,  а
нельзя-ли как-то  объясниться с  американцами на этот  счет?  Ну  обменяться
информацией  о  состоянии  работ, договориться  о координации  исследований,
может быть, даже вести их совместно. А?
     МАКАРОВ.  Столько  лет  напряженности,  столько  лет  взаимных  военных
приготовлений...  Взаимная  настороженность  уже  в  кровь  вошла   что  тут
поделаешь?  (Окончательно расстроившись).  Я,  Иван  Иванович,  знаете,  как
познакомился  с этой доктриной спать по  ночам  не могу. Это ж действительно
голову надо потерять: провозгласить такое!
     ШАРДЕЦКИЙ.  Да... (Нажимает кнопку селектора). Внимание! Первый, второй
и третий экспериментальные отделы. Доложите готовность.
     Голос ШТЕРНА. Первый экспериментальный заканчивает  приготовления, Иван
Иванович.
     Голос ЯКУБОВИЧА. Второй экспериментальный готов.
     Голос СЕРДЮКА. Заканчиваем, Иван Иванович...
     ШАРДЕЦКИЙ. Нет.  В том-то все и дело, что  здесь  никакие массированные
испытания невозможны, Олег Викторович,  (Помолчав). Хорошо,  я  объясню вам,
почему  прекратил опыты.  Причина простая: нейтрино и антинейтрино проникают
на любые  расстояния и всюду могут  воздействовать на ядра. Наши лаборатории
это  теперь весь Земной  шар, понимаете? Пустим мы пучки и  американцы могут
воспринять это как нападение,  шут их знает.  Да  и вообще... ведь что такое
ядро? Сгусток  энергии. Если,  скажем,  из всех  ядер  планеты  одновременно
выделится всего  одна миллионная миллиардной доли их  энергии Земля вспыхнет
ярче Солнца. А теперь и это возможно.
     МАКАРОВ. Ого!
     ШАРДЕЦКИЙ. Именно, что "ого". И мы еще точно не знаем, что может выйти.
(Трет лоб). Поэтому гоним теорию.  (Ходит  по кабинету). Надо договориться с
американцами. Просто необходимо. Ведь это же не просто оружие это величайшее
открытие  в  истории человечества, величайшее знание  о  материи!  Мы сейчас
рассчитываем, Олег Викторович, вырисовываются такие возможности! Можно будет
осуществлять любые  превращения:  вещества  в  энергию,  энергии в вещество,
веществ  друг  в  друга.   Это,  конечно,  более  далекая  перспектива,  чем
антиядерное оружие, но... применять такое открытие как оружие все равно, что
забивать гвозди хронометром! Понимаете?
     МАКАРОВ. Отлично понимаю, Иван Иванович. Ах, как же это все так... Хоть
бы знать: что они-то в самом деле сделали, чего достигли в этой работе? Если
ничего чихали бы  мы на все  их доктрины,  работали бы  себе спокойно. Но не
знаем!  Я  говорю:  хорошо было  с  ядерными бомбами  где  ни испытают,  все
известно. То по  выбросу радиации,  то  по  сейсмическим колебаниям  мимо не
пройдешь. А в этом деле все темно...
     ШАРДЕЦКИЙ. Я уже спланировал дальнейшую работу по всем правилам научной
стратегии,  Олег  Викторович.  Сначала двигаем  наших  штабистов-теоретиков,
тыловиков-снабженцев   и  наладчиков.   Рассчитываем   методики,   оцениваем
возможные  результаты. Строим совершенные установки.  И тогда с оперативными
картами  на  руках,  с идеями, знаниями,  расчетами  начинаем  и  выигрываем
величайшую битву у природы! И вдруг такая гадость...
     Голос ШТЕРНА. Первый экспериментальный готов, Иван Иванович.
     Голос СЕРДЮКА. Третий отдел приготовления закончил.
     МАКАРОВ (встает). Ну что же, Иван  Иванович, переговоры-то будут. Хотя,
откровенно говоря, я не уверен, что из этого что-нибудь получится.
     ШАРДЕЦКИЙ.  Но ведь они же люди. Им тоже жить хочется.  И  можно  жить.
Отлично можно жить!


     Затемнение  слева.   Освещается  правая   сторона:  кабинет-лаборатория
Голдвина. За прозрачной стеной из свинцового стекла перспектива  реакторного
зала.  ГОЛДВИН без пиджака, рукава  рубашки  закатаны за пультом  управления
реакторами.  Рядом   у  лабораторного  стола  АССИСТЕНТ  манипулирует  щупом
счетчика  Гейгера  около  прикрытого прозрачным щитком куска  урана.  Слышны
редкие беспорядочные потрескивания.

     ГОЛДВИН (вращает рукоятки на пульте). Повышаю интенсивность. Отсчет!
     АССИСТЕНТ (подносит щуп к куску урана. Треск учащается.) Без изменений.
     ГОЛДВИН. Снижаю энергию нейтрино... Теперь, Фрэнк?
     АССИСТЕНТ (измеряет). По-прежнему... Джон, сэр. Мое имя Джон. Изменений
нет, профессор.
     ГОЛДВИН.  Да-да,  Джон. Прошу простить. (Отходит  от пульта  к столу. С
досадой). Да.  вы  Джон, вы не Фрэнк. Тот  бы давно догадался  укрепить  щуп
около образца а не совать его, как кочергу!
     АССИСТЕНТ. Хорошо,  сэр... А доктор  Гарди,  профессор, третий  день не
выходит из своей лаборатории. Ведет опыт.
     ГОЛДВИН. Мне нет дела до опытов доктора  Гарди! (Листает журнал). Итак,
134-й режим тоже неудачен. Испытаем  135-й... (Задумчиво). А что, если сразу
вывести  реактор  на  критический режим генерации? Опасно,  как  вы думаете,
Фрэнк? А... простите, Джон. (Возвращается к пульту). Ну, попробуем.

     В этот миг резко усиливается треск счетчика. Вверху вспыхивает  красная
надпись.
     Ассистент выпускает щуп из рук. Треск не ослабевает.

     ГОЛДВИН. Что такое?
     АССИСТЕНТ. Это... это русские! Они пустили в ход  свое оружие! Ра