что  дело  в
медиаторе, за  который отвечал  конкретно он,  но с  другой стороны,
может быть,  дело и  не в  этом... Скорее  бы Брэд  вернулся с этого
чертовски длинного обеда, взмолился он.
 В это  же время  на другой  стороне  земного  шара  находились  два
китайца, по  имени Синь  и Сунь.  Это имена  не из анекдота, их и на
самом деле  так звали.  Прадед Синя  погиб на  стволе русской  пушки
после неудавшегося  восстания боксеров. Увы, "Кулак Справедливости и
Согласия" не  смог изгнать  белых дьяволов  из Китая.  Отец произвел
Синя на  свет во  время Великого  Похода, а  сам погиб  еще  до  его
рождения, в  бою с  солдатами союзного с Чан Кай-ши генерала. Самому
Синю было  уже девяносто. Он пожимал руку товарищу Мао и поворачивал
Желтую реку  для его  преемников, а  теперь руководил  крупнейшим  в
своей  карьере  гидротехническим  проектом  в  австралийском  городе
Фицрой Кроссинг.  Это была  его первая длительная поездка за пределы
Новой Народной  Азии, и  он связывал  с ней  три желания: посмотреть
настоящий порнофильм,  выпить бутылку  шотландского виски  родом  из
Шотландии, а  не из  народной провинции  Хонсю, и попробовать пиццу.
Для начала  он со своим товарищем Сунем неплохо приложились к виски,
потом узнали,  где можно  посмотреть кино для взрослых, а теперь вот
приценивались к пицце.
 Сунь был  намного моложе,  ему  еще  не  исполнилось  сорока.  Этот
страдал от чрезмерного уважения к возрасту своего товарища. Вдобавок
Сунь стоял  на несколько ступеней ниже в общественной иерархии, хотя
безусловно  считался   восходящей  звездой  промышленно-технического
крыла партии. Сунь целый год провел в картографической экспедиции, в
Большой Песчаной  Пустыне, и  только что вернулся. Там был не просто
песок. Там  была почва  - добрая,  плодородная почва.  Ей не хватало
лишь небольших  добавок кое-каких  микроэлементов - и воды. Сунь как
раз и  нанес на  карту  химический  состав  почвы  на  площади  трех
миллионов  квадратных   километров.  Карта,  составленная  Сунем,  и
огромный акведук  Синя с  четырнадцатью мощными  ядерными  насосными
станциями  по   пути  равнялись   новой  жизни  для  этих  миллионов
квадратных километров  пустыни. Химические  добавки +  вода далекого
океана, опресненная  с помощью  солнечной энергии  = десять  урожаев
ежегодно   для    ста    миллионов    новоавстралийцев    китайского
происхождения.
 Проект был тщательно изучен, и в нем было только одно слабое место.
Старые новоавстралийцы,  продукт послевоенного  смешения народов, не
хотели видеть  на этой земле новых новоавстралийцев. Они считали эту
землю своей.  Итак, входя  в пиццерию  Дэнни, что  на главной  улице
Фицрой Кроссинг,  Сунь с  Синем наткнулись на выходивших оттуда двух
старых  новоавстралийцев,  некоего  Костянко  и  некоего  Градечека,
которые на свою беду узнали Синя по фотографии из газеты. Прозвучало
несколько непечатных  выражений. Китайцы  почуяли пивной  перегар, и
решив, что  хулиганы всего лишь перебрали лишнего, попытались войти.
Но   в    Костянко   и   Градечеке   взыграл   боевой   дух   старых
новоавстралийцев, они  выбросили их  обратно  за  двери  и  -  череп
девяностолетнего Синь Си-Цина раскололся о тротуар.
 Тут Сунь выхватил пистолет, на который у него не было разрешения, и
застрелил обоих нападавших.
 Обычная  пьяная   драка.  Полиция  Фицрой  Кроссинг  справлялась  с
тысячами гораздо худших преступлений, и справилась бы и с этим, если
бы ей  дали такую  возможность. Но на этом дело не кончилось, потому
что одна из официанток, новая новоавстралийка родом из Юнаня, узнала
Суня, выяснила,  кем был  Синь, подняла  трубку и позвонила в пресс-
агентство Нового  Китая при  консулате  в  Лагранже,  на  побережье,
сообщив, что зверски убит один из крупнейших китайских ученых.
 Десятью минутами  позже спутниковая  сеть разнесла  эту  не  совсем
точную, но зато весьма колоритную версию происшедшего по всему миру.
 Не прошло  и часа,  как посольство  Новой Народной  Азии в Канберре
потребовало встречи  с министром  иностранных дел,  с целью вручения
ему ноты  протеста. В  Шанхае, Сайгоне, Хиросиме и нескольких других
городах   разразились    спонтанные   демонстрации.    С   полдюжины
разведспутников маневрировало  на орбитах,  передвигаясь  к  северо-
западному побережью  Австралии и  Зондским островам. В двух милях от
порта Мельбурн  на поверхности  моря всплыла  огромный  серая  туша;
двадцать минут  она тихо  покачивалась на  волнах, не  отвечая ни на
какие сигналы. Потом туша представилась, как подводная атомная лодка
ННА  "Багряный   Восток",  направляющаяся   с  официальным   визитом
вежливости в  дружественный порт.  Известие пришло  как раз вовремя,
чтобы приказ  атаковать неопознанный  корабль, отданный  королевским
ВВС Австралии, отозвали, но до атаки оставалось совсем немного.
 Под Пуэбло, штат Колорадо, президента Соединенных Штатов вырвали из
послеобеденной дремоты.  Он сидел  на краю  кровати,  с  отвращением
прихлебывая  черный   кофе,  когда   вошел  помощник   по  связям  с
министерством обороны,  с донесением  о ситуации  и  известием,  что
объявлено состояние  боевой готовности.  Ответные меры  давным-давно
были запрограммированы в сети командования обороной Северной Америки
НАДКОМ.  У   офицера  были  снимки  со  спутников,  рапорт  с  места
происшествия от  военного представителя  в Фицрой  Кроссинг, он  уже
знал о  появлении подводной лодки "Багряный Восток", но еще не знал,
что атака с воздуха отозвана. Суммировав эту информацию, он добавил:
 - Теперь  только стрелять,  или не  стрелять, сэр.  НАДКОМ готов  к
атаке с возможностью отбоя в течение пятидесяти минут.
 - Я неважно себя чувствую, - буркнул президент. - Чего они намешали
в этот чертов суп?
 В этот  момент Дэшу  было вовсе  не до  Китая; ему  как раз  снился
негласный опрос  общественного мнения,  который показал  падение его
популярности до  семнадцати процентов, включая как оценки "отлично",
так и  "удовлетворительно", при шестидесяти одном проценте считающих
его    администрацию     "слабой"    или     "в    высшей    степени
неудовлетворительной". Увы,  это был  не сон.  Именно этому  вопросу
было посвящено утреннее политическое совещание.
 Президент отпихнул в сторону чашку и мрачно задумался над решением,
которое теперь  зависело только от него, единственно от него одного.
Запустить ракеты  по крупнейшим  городам Народной Азии? Теоретически
это было  обратимое решение:  полет боеголовок  можно в любой момент
(до входа  в атмосферу)  прервать, отключить  взрыватели,  позволить
головкам безвредно  упасть  в  море.  Но  на  практике  станции  ННА
обнаружат запуск  ракет, и  черт его  знает, что  тогда устроят  эти
свихнувшиеся сукины дети? В животе у него бурчало так, будто он вот-
вот родит  двойню, и  все шло к тому, что его сейчас стошнит. Первый
секретарь укоризненно заметил:
 - Доктор  Стассен советовал  вам не  есть капусты,  сэр.  Мы  дадим
указание повару, чтобы он больше не готовил капустный суп.
 - Хватит меня учить. Ладно, слушайте. Оставаться в состоянии боевой
готовности и  ждать  моих  дальнейших  указаний.  Никакого  запуска.
Никаких ответных мер. Понятно?
 - Да,  сэр,  -  с  сожалением  ответил  представитель  министерства
обороны. -  Сэр? У меня несколько конкретных вопросов, от НАДКОМ, от
программы Человек  Плюс, от главнокомандующего флотом в юго-западной
части Тихого океана...
 - Ты  слышал, что  я сказал?  Никаких ответов.  Все остальное  -  в
действие.
 Первый секретарь разъяснил этот вопрос за президента.
 - Наша  официальная точка  зрения такова:  инцидент в  Австралии  -
внутреннее дело, не затрагивающее национальных интересов Соединенных
Штатов. Наши  планы не  претерпят никаких  изменений. Мы задействуем
все наши системы, но не предпримем никаких действий. Я правильно вас
понял, господин президент?
 - Да,  - хрипло  ответил Дэш.  - А теперь постарайтесь десять минут
обойтись без меня. Мне нужно в сортир.

 Брэду  даже  не  пришло  в  голову,  что  неплохо  бы  позвонить  и
проверить, как  идет операция "Око за око". Душ вдвоем доставлял ему
огромное наслаждение: самое интересное начинается, когда намыливаешь
друг друга.  Тем более,  что арсенал  ванной  в  отеле  "Шеро-Стрип"
включал в  себя банное  масло, пенные  ванны  и  волшебные  пушистые
полотенца. Только  к трем  часам он наконец решился вспомнить о том,
что пора бы и к работе вернуться.
 Увы,  было   уже  слишком  поздно.  Вейднер  попытался  получить  у
директора разрешение  на перенос  испытаний, тот не стал брать этого
под свою  ответственность  и  спихнул  вопрос  в  Вашингтон,  а  там
связались с  секретариатом президента  и получили ответ: "Нет, вы не
можете, повторяю,  не можете  переносить эти, а также и любые другие
испытания".  Человек,   давший  этот  ответ,  был  первый  секретарь
президента,  который   как  раз  в  этот  момент,  сидя  в  кабинете
президента,  смотрел   на  экран   с  графиком  вероятности  военных
действий. Пока  он говорил в трубку, широкая черная кривая все ближе
подползала к красной черте.
 Поэтому Вейднер,  нервно поджав губы и нахмурившись, все-таки начал
испытания. Все  шло очень  хорошо, пока не пошло очень плохо. Роджер
Торравэй пребывал мыслями где-то далеко, когда услышал крик киборга.
Он прошел сквозь шлюз, одетый в высотный компенсационный скафандр, в
кислородной маске, и ступил на рыжий песок.
 - Что случилось, Вилли?
 Большие рубиновые глаза повернулись к нему.
 - Я... Я тебя не вижжжжу, Роджжжер! - запищал киборг. - Я... я....
 Он покачнулся и упал на песок. Просто упал. Прежде чем Роджер успел
сделать хоть шаг в его сторону, он почувствовал, как в спину с ревом
ударил воздушный  молот,  и  спотыкаясь,  полетел  на  распростертое
уродливое тело.
 Дон Кайман  вбежал из  комнаты с  давлением, соответствующим двум с
половиной километрам,  прямо  в  марсианскую  камеру,  не  дожидаясь
шлюзования. Он  оставил обе  двери открытыми.  Сейчас он  был уже не
ученым. Над  скорченными останками  того, что было Вилли Хартнеттом,
склонился священник.
 Роджер, не  отрываясь, смотрел,  как Дон  Кайман касается рубиновых
глаз, чертит  знак  креста  на  синтетическом  челе,  шепчет  что-то
неслышное. Он не желал знать, что шепчет Кайман. Но он знал, что.
 У него  на глазах  происходит соборование первого кандидата на роль
киборга.
 Основным дублером был Вик Фрайберт. Вычеркнут из списка по указанию
президента.
 Вторым - Карл Маццини. Исключен из-за поломанной ноги.
 Третий дублер и новый герой - он сам.

 Глава 6

 СМЕРТНЫЙ В СМЕРТЕЛЬНОЙ ТРЕВОГЕ

 Живому человеку  из плоти  и крови  нелегко смириться  с  сознанием
того, что часть этой плоти будет содрана и заменена - сталью, медью,
серебром, алюминием,  пластмассой и  стеклом. Мы  видели, что Роджер
ведет себя  иррационально. Он  бросился прочь от марсианской камеры.
Он метался по коридорам, словно торопясь по неотложному делу. У него
не было  никаких дел,  кроме одного: поскорее удрать отсюда. Коридор
казался ловушкой. Если кто-нибудь подойдет к нему и скажет несколько
сочувственных слов  о Вилли  Хартнетте, или о новом положении самого
Роджера,  он   не  выдержит.   Проходя  мимо  мужского  туалета,  он
остановился, огляделся  по сторонам  -  никто  не  обращал  на  него
внимания.  Войдя   внутрь,   он   застыл   над   писсуаром,   вперив
остекленевший взгляд в сияющую хромом раковину. Когда кто-то толкнул
дверь, Торравэй устроил целый цирк с застегиванием ширинки и спуском
воды,  но  это  оказался  всего  лишь  парень  из  машбюро,  который
равнодушно скользнул по нему взглядом и направился в кабинку.
 За дверями туалета Роджера поймал заместитель директора.
 - Чертовски неприятная история, - начал он. - Ты, наверное, знаешь,
что ты...
 - Знаю,  - ответил  Торравэй, приятно  удивленный  своим  спокойным
голосом.
 -  Нам   нужно  выяснить,  что  случилось,  и  как  можно  быстрее.
Собираемся у  меня в  кабинете через девяносто минут. К тому времени
мы получим результаты аутопсии. Я хочу, чтобы ты тоже был.
 Роджер кивнул,  посмотрел на  часы и  ловко скользнул  мимо.  Самое
главное - не стоять на месте, подумал он, сделать занятой вид, чтобы
никто его  не останавливал.  К несчастью,  ему никак  не приходило в
голову, чем  же заняться, или хотя бы притвориться, что занят, чтобы
избавиться от расспросов. Нет - поправил он себя - не от расспросов.
Он хотел  избавиться от  мыслей, от мыслей о себе. Он не боялся и не
проклинал  судьбу.   Он  просто   был  не  готов  взглянуть  в  лицо
последствиям, вытекающим  из смерти  Вилли Хартнетта лично для него,
пока еще не готов...
 Он поднял голову: кто-то звал его по имени. Джон Фрилинг, ассистент
Брэда по системам восприятия, в поисках своего шефа.
 - Нет, нет, - ответил Торравэй, обрадовавшись, что может говорить о
чем-то другом,  а не о смерти Вилли или своем собственном будущем. -
Я не знаю, где он. Должно быть, вышел пообедать.
 - Два  часа назад. Если я не найду его до совещания у замдиректора,
ему дадут прикурить. Не знаю, смогу ли я ответить на все их вопросы,
а идти искать его тоже не могу, потому что киборга как раз переносят
ко мне в лабораторию и я должен...
 - Я его найду, - поспешил ответить Торравэй. - Я позвоню ему домой.
 - Я  уже пробовал.  Пустой номер.  Он не оставил даже телефона, где
его искать.
 Торравэй почувствовал  неожиданное облегчение:  наконец-то он нашел
себе занятие. Он подмигнул Фрилингу:
 - Ты же знаешь Брэда. Бабник еще тот. Уж я-то его найду.
 Он вызвал  лифт, поднялся  на  административный  этаж,  прошел  два
поворота  по   коридору  и  постучал  в  дверь  с  табличкой  "Отдел
статистики".
 Люди,  работавшие   за  этими   дверьми,  имели  весьма  отдаленное
отношение к статистике. Дверь открылась не сразу, сначала прошуршала
заслонка дверного глазка.
 - Полковник Торравэй по неотложному делу.
 -  Минуточку,   -   ответил   девичий   голос.   Что-то   звякнуло,
заскрежетало, дверь  отворилась, и  девушка впустила  его. В комнате
сидели еще  четыре сотрудника,  все  в  штатском,  и  все  -  весьма
неприметного вида,  как им  и положено.  У каждого  был  старомодный
письменный  стол   со  шторками,   закрывающей  столешницу;   весьма
неожиданный выбор  мебели для  современного космического  института.
Шторки можно  было мгновенно  задернуть, спрятав  от чужих глаз все,
что лежит на столе, и все они как раз были задернуты.
 - Я  насчет доктора  Александра Брэдли, - начал Роджер. - Он срочно
потребуется буквально  через час,  а его  сотрудники  не  могут  его
найти. Командор Хартнетт умер и...
 - Мы  знаем о командоре Хартнетте, - ответила девушка. - Вы хотите,
чтобы мы отыскали доктора Брэдли?
 - Нет,  я сам  этим займусь.  Я надеялся,  что вы  подскажете  мне,
откуда начать. Насколько я знаю, вы ведь присматриваете за каждым из
нас, чем мы занимаемся после работы и тому подобное...
 На этот  раз он не стал подмигивать и строить глазки, но эти глазки
были прекрасно слышны в его голосе.
 Девушка внимательно посмотрела на него.
 - Сейчас он скорее всего...
 - Постой,  - неожиданно  резко  скомандовал  мужчина,  сидевший  за
столом у нее за спиной.
 Девушка мотнула головой, даже не обернувшись.
 - Проверьте  в отеле  Шеро-Стрип, -  продолжала она.  -  Обычно  он
регистрируется под  именем Беквит.  Попробуйте позвонить туда. Может
быть, лучше мы сами позвоним, учитывая...
 - Нет,  нет,  -  беззаботным  тоном  ответил  Торравэй,  решительно
настроенный не  принимать ничьей  помощи.  -  Я  сам  должен  с  ним
поговорить.
 - Доктор  Торравэй, позвольте  нам самим...  - настойчиво  повторил
молодой мужчина за столом.
 Но он  уже пятился  за двери,  кивая головой и не слушая. Он решил,
что не  станет возиться с телефоном, а сам поедет в этот мотель - по
крайней мере  это был  повод вырваться  из института  и собраться  с
мыслями.

 За стенами  кондиционируемых зданий института становилось все жарче
и жарче.  Солнце  палило  даже  сквозь  затемненное  лобовое  стекло
машины,  несмотря  на  отчаянные  усилия  встроенного  кондиционера.
Торравэй вел  вручную, так  неумело, что на поворотах рулевые колеса
шли юзом.  Мотель  -  пятнадцатиэтажная  стеклянная  башня  -  целил
сфокусированным лучом  солнечного света прямо в него, словно один из
воинов  Архимеда,  защищающий  Сиракузы.  Выбравшись  из  машины  на
подземной стоянке,  Роджер с  облегчением  вздохнул  и  поднялся  на
эскалаторе в фойе.
 Фойе оказалось  той же  высоты, что  и все  здание. Номера  ярусами
висели вдоль  стен, в  паутине переходов  и галерей.  Дежурный клерк
даже не слышал о докторе Александре Брэдли.
 -  Проверьте   имя  Беквит,   -  посоветовал  Торравэй,  подсовывая
банкноту. - Он иногда забывает собственную фамилию.
 Все напрасно, клерк либо не мог найти Брэдли, либо не хотел. Роджер
выехал с  автостоянки, притормозил  на самом солнцепеке и задумался,
что делать  дальше.  Невидящими  глазами  он  уставился  на  зеркало
бассейна,   служившего    еще   и    теплопоглотителем   в   системе
кондиционирования отеля.  Наверное, надо  ловить Брэда по телефону в
его квартире.  Нужно было  позвонить, пока  я  был  в  отеле.  Снова
возвращаться в  отель не  очень хотелось.  Звонить из машины - тоже.
Телефон в машине - радиопередатчик, нет, лучше, чтобы они поговорили
с глазу  на глаз. Можно поехать домой и позвонить оттуда, прикидывал
он, это не больше, чем пять минут езды...
 Тут Роджер  впервые подумал,  что надо  бы рассказать о случившемся
своей жене.
 Эта мысль  не вызывала  особого энтузиазма. Если рассказывать Дори,
неизбежно придется  изложить все  это и самому себе. Впрочем, Роджер
знал, как надо относиться к неизбежным (пусть и неприятным) вещам, а
потому направил  машину к  дому и  Дори, по  пути стараясь  думать о
пустяках.
 К несчастью, дома Дори не оказалось.
 Он окликнул ее еще в прихожей, заглянул в столовую, потом в бассейн
за домом,  проверил обе  ванные. Дори не было. Должно быть, пошла по
магазинам. Досадно,  но ничего  не поделаешь.  Он уже  собрался было
оставить ей  записку и  соображал, что  же написать,  когда увидел в
окно, как она подъезжает в своем двухместном мини.
 Не успела она подняться на крыльцо, как он открыл дверь.
 Роджер ожидал,  что она  будет удивлена.  Но он  не думал,  что она
замрет, как  вкопанная, что  ее красивые  брови взметнутся  вверх  и
застынут, а  лицо превратится  в неподвижную маску, лишенную всякого
выражения. Сейчас,  застыв в  полушаге, она  напоминала  собственное
фото.
 - Я хотел с тобой поговорить, - начал он. - Я только что приехал из
Шеро-Стрип, потому что речь идет о Брэде, но...
 Дори ожила и вежливо перебила его:
 - Может быть, ты разрешишь мне войти и сесть?
 Все с  тем же лишенным выражения лицом она остановилась в прихожей,
глянула в  зеркальце, смахнула  какую-то соринку  со щеки, поправила
волосы, вошла в гостиную и уселась, не снимая шляпки.
 - Жуткая жара, правда? - заметила она.
 Роджер тоже уселся, пытаясь собраться с мыслями. Самое главное - не
перепугать ее. Когда-то он смотрел телепрограмму о том, как сообщать
плохие вести.  Выступал какой-то психоаналитик, с умным видом несший
полную ерунду в надежде хоть кого-то залучить в свою пустую приемную
(судя по  всему, банальных  зазывал с плакатами на спине он нанимать
боялся,  опасаясь   упреков  в  нарушении  профессиональной  этики).
Никогда  не   бейте  прямо  в  лоб,  советовал  он.  Дайте  человеку
приготовиться.  Сообщайте   ему  постепенно,  понемногу.  Тогда  это
показалось Роджеру забавным. Он вспомнил, как смешил Дори: "Милая, у
тебя с собой кредитная карточка?... Отлично, тебе понадобится черное
платье... Черное платье на похороны... Мы должны идти на похороны, и
тебе нужно  выглядеть, как  положено, учитывая, кем тебе приходилась
покойная... В  конце концов,  она была  уже не молода... Полицейский
сказал, что  когда пикап  вмазался  в  стену,  она  ничего  даже  не
почувствовала...