ядела его: - Аа.. Почему ты не включишь свет?
 - Не  хочу. Сядь,  маленькая, и  закрой глаза  на минуту,  - ему  в
голову пришла мысль.
 - Зачем?
 Она все  же повиновалась  и уселась  в кресло у газового камина. Он
поднял кресло  вместе с  ней, и  повернул его так, что она оказалась
лицом к  стене. Потом оглянулся вокруг, высматривая, на что бы сесть
самому -  ничего подходящего  не было; подушки на полу, кресла - все
это не  подходило ни  для его  тела, ни  для его  крыльев. С  другой
стороны, у  него не  было особой  нужды  сидеть.  Такой  вид  отдыха
требовался его искусственным мускулам очень редко.
 Поэтому он просто встал у нее за спиной.
 - Лучше, когда ты на меня не смотришь.
 - Я  понимаю, Роджер.  Ты меня  просто напугал,  вот и  все.  Я  не
думала, что  ты вот  так вломишься в окно! И потом, мне не надо было
настаивать на том, чтобы увидеть тебя - я хочу сказать, вот так, без
этих... без этой истерики, так, наверное.
 - Я знаю, как я выгляжу, - ответил он.
 - Но  ведь это  все еще  ты, верно?  - сказала Дори в стену. - Хотя
раньше тебе,  кажется, не приходилось влезать ко мне в кровать через
окно.
 - Это  не так уж сложно, как кажется, - он попытался заставить свой
голос звучать хотя бы чуть-чуть беззаботно.
 - А теперь, - она отпила глоток чая, - расскажи мне. Из-за чего все
это?
 - Я хотел увидеть тебя, Дори.
 - Ты видел меня. По телефону.
 - Я  не хочу  смотреть на  тебя по  телефону. Я  хочу быть  в одной
комнате с тобой.
 Он хотел  больше, он  хотел коснуться  ее,  хотел  протянуть  руки,
дотронуться до  ложбинки у  нее  на  затылке,  гладить  шею,  плечи,
массировать, ощущать,  как ее  тело расслабляется...  но он  не смел
этого. Он  нагнулся и  зажег в  камине газ,  не столько  для  тепла,
сколько для света, чтобы Дори лучше видела. И для уюта.
 - Наверное, не надо этого делать, Роджер. Тысяча долларов штрафа...
 - Только  не для  нас, Дори,  - рассмеялся  он. -  Если к тебе кто-
нибудь прицепится, позвони Дэшу и скажи, что я разрешил.
 Она потянулась за сигаретами, лежавшими на краю стола, закурила.
 - Роджер, дорогой, - начала она, помолчав. - Я не привыкла ко всему
этому. Я  не имею  в виду  - как  ты выглядишь.  Это я  понимаю. Это
тяжело, но по крайней мере я заранее знала, что это будет. Даже если
и не предполагала, что это будешь именно ты. Но я не могу привыкнуть
к тому, что ты теперь такой... даже не знаю, важный?
 - Я  тоже не могу к этому привыкнуть, Дори, - он невольно подумал о
телерепортерах и  толпах народу,  когда они  возвратились на  Землю,
после того,  как спасли  русских. -  Сейчас все  по-другому. Видишь,
сейчас я  чувствую, будто  несу на  своих плечах...  весь мир, может
быть.
 - Дэш  говорит, что  именно это ты и делаешь. Половина того, что он
говорит -  чушь собачья,  но кажется, в этом он не соврал. Теперь ты
очень важный  человек, Роджер.  Знаменитым ты  был и  раньше.  Может
быть, потому  я и вышла за тебя замуж. Но то было... будто быть рок-
звездой, понимаешь?  Это было здорово, но ты мог бросить все и уйти,
если тебе надоест. А сейчас ты не можешь бросить.
 Она раздавила сигарету в пепельнице.
 - Так  или иначе,  ты здесь,  а в  институте, наверное,  уже с  ума
сходят.
 - Это я переживу.
 - Пожалуй,  да, -  задумчиво заметила она. - Ну, так о чем мы будем
говорить?
 - О  Брэде, -  ответил он.  Он не  собирался говорить  этого. Слово
само, помимо  воли, вырвалось  из искусственной  гортани и слетело с
перекроенных губ.
 Она напряглась. Это было заметно.
 - А что с Брэдом? - спросила она.
 - Ты с ним спишь, вот что.
 Затылок Дори  тускло зарделся,  и он  знал, что  на ее  лице сейчас
проступает предательская  сеть  жилок.  Пляшущие  в  камине  огоньки
притягательно  отсвечивали   на  темных   волосах;   он   пристально
рассматривал эти  отблески, словно  его ничуть  не  интересовало  ни
только что сказанное им, ни то, что ответит его жена.
 - Я в самом деле не знаю, как нам быть, Роджер. Ты сердишься?
 Он молча следил за пляшущими оттенками.
 - В конце концов, мы уже давно об этом договорились, Роджер. У тебя
были свои  романы, у  меня - свои. И мы договорились, что забудем об
этом.
 - Нельзя  забыть, если  это приносит  боль, -  он  приказал  глазам
закрыться, и  с облегчением  погрузился во тьму, сосредотачиваясь на
мыслях. - Раньше было по-другому.
 - По какому другому? - сердито переспросила она.
 - По-другому, потому что мы поговорили о них и забыли, - настойчиво
повторил он.  - Когда я был в Алжире, а ты не смогла вынести местный
климат, это  было одно.  Чем ты  занималась здесь  в Тонке,  и что я
делал в  Алжире, ничего  не значило  для нас с тобой. Когда я был на
орбите...
 - Я никогда ни с кем не спала, пока ты был на орбите!
 - Я  знаю, Дори.  Очень мило  с твоей  стороны. Я  говорю серьезно,
потому что  иначе это  было  бы  просто  несправедливо,  а?  Я  хочу
сказать, что  мои возможности  там наверху  были весьма  ограничены.
Юлик Бронин был несколько не в моем вкусе. Но теперь все по-другому!
Как будто  я снова на орбите, только еще хуже. У меня нет даже Юлия!
У меня  не то,  что нет  женщины, я  потерял всю свою оснастку, даже
если б женщина и была.
 - Я знаю, - жалобно ответила она. - И чего ты от меня хочешь?
 - Хочу, чтоб ты сказала, что будешь мне верной женой! - рявкнул он.
 Это перепугало  ее. Он забыл, каким может быть его голос. Дори тихо
заплакала.
 Его руки протянулись было к ней - и опустились. Что толку?
 О Господи,  подумал он.  Какой кошмар!  Единственным утешением было
то, что  разговор протекал  в тишине их собственного дома, втайне от
других.  Если  бы  рядом  был  хоть  один  свидетель,  это  было  бы
непереносимо. Естественно, мы - мы слышали каждое слово.

 Глава 12

 ДВЕ МОДЕЛИ И ОДНА РЕАЛЬНОСТЬ

 Своими медными пальцами Роджер высадил не просто предохранитель. Он
закоротил  целый  распределительный  щиток.  Потребовалось  двадцать
минут, чтобы снова включить свет.
 К счастью,  у 3070-го  был резервный  источник питания  для памяти,
поэтому ферритовые  матрицы не стерлись. Проводившимися в тот момент
вычислениями пришлось  пожертвовать, их  придется прогонять  заново.
Автоматическая система слежения бездействовала еще долго после того,
как Роджер сбежал.
 Одной из  первых о  том, что случилось, узнала Сьюли Карпентер. Она
прилегла подремать  в кабинете  рядом с  машинным залом,  дожидаясь,
пока  моделирование  Роджера  закончится.  Моделирование  так  и  не
закончилось.  Ее   разбудил  звон  сигналов,  извещавших  о  сбое  в
обработке информации. Яркие трубки дневного света погасли, в темноте
уныло мерцали только красные аварийные лампы.
 Первое, что  пришло ей  в голову  -  ее  драгоценные  расчеты.  Она
полчаса провела  с  программистами,  в  слабой  надежде  просмотрела
распечатки того,  что удалось  просчитать,  потом  махнула  рукой  и
бросилась в  кабинет Скэньона.  Там-то  она  и  узнала,  что  Роджер
сбежал.
 К этому  времени свет включили. Он зажегся, когда она мчалась вверх
по пожарной  лестнице, перескакивая через две ступеньки. Скэньон уже
сидел на  телефоне, собирая  кандидатов в козлы отпущения на срочное
совещание.  О   Роджере  Сьюли  узнала  от  Клары  Блай;  остальные,
собиравшиеся один  за одним,  тоже немедля  вводились в  курс  дела.
Единственной  крупной   фигурой,  оказавшейся   в  этот  момент  вне
института, был Дон Кайман. Его разыскали дома, сидящим у телевизора.
Из физиотерапии  в подвале  пришла Кэтлин Даути и приволокла с собой
Брэда, розового  и распаренного  - он как раз пытался компенсировать
ночь без  сна часом  в сауне. Фрилинг был на Меррит Айленд, но в нем
особой нужды не было. Пришло еще с пяток сотрудников. Кто уныло, кто
беспокойно, они расселись в кожаных креслах вокруг стола.
 Скэньон  уже   поднял  в   воздух  разведывательный  вертолет  ВВС,
обшаривать окрестности  института. Телекамеры вертолета скользили по
автостраде, подъездным  путям, стоянкам,  полям, прерии,  и все, что
они видели,  отражалось на  большом  телеэкране  в  конце  кабинета.
Полицию Тонки  подняли по  тревоге, на  поиски  странного  существа,
похожего  на   черта  и   передвигающегося  со  скоростью  семьдесят
километров в  час. Дежурный  сержант  полиции  попутно  нарвался  на
неприятности. Он  допустил  серьезную  ошибку,  поинтересовавшись  у
институтского офицера службы безопасности, сколько тот выпил. Десять
секунд спустя, окрыленный перспективой по гроб жизни топтать асфальт
на Аляске,  он уже  лихорадочно  вызывал  по  радио  все  патрульные
машины. Полицейским  было  запрещено  арестовывать  Роджера  и  даже
приближаться к нему. Они должны были только найти его.
 Теперь Скэньону нужен был козел отпущения.
 - Вы  ответите за  это, доктор  Рамес, -  зарычал  он  на  старшего
психоаналитика. -  Вы и  майор Карпентер.  Как вы  могли  допустить,
чтобы Роджер выкинул такой номер, без всякого предупреждения?
 - Генерал,  я же  говорил вам,  что Роджер нестабилен в отношении к
своей жене,  - примирительно  начал Рамес.  - Вот  почему я попросил
прислать   сюда    кого-нибудь   вроде   Сьюли.   Ему   нужно   было
зафиксироваться  на   другом  объекте,  на  ком-то,  непосредственно
связанном с программой...
 - Но что-то не сработало, да?
 Сьюли перестала  вслушиваться.  Она  отлично  понимала,  что  будет
следующей, но  ей нужно  было кое-что  продумать. За спиной Скэньона
скользил  вид   с  вертолета,  вернее,  схема,  дороги  обозначались
зелеными  линиями,  машины  -  синими  точками,  здания  -  желтыми.
Несколько случайных  прохожих были  красными. Если  одна из  красных
точек вдруг  начнет двигаться со скоростью синих, то есть машин, это
наверняка будет  Роджер. Но  у него  было вполне достаточно времени,
чтобы оказаться вне досягаемости камеры.
 - Пусть проверят город, генерал, - перебила она.
 Он свирепо  глянул на  нее, но трубку снял и приказ отдал. Положить
трубку на место так и не получилось - генерала ждал входящий звонок,
на который он не мог не ответить.
 Телли Рамес  поднялся из  своего кресла  рядом  с  директорским,  и
подошел к Сьюли Карпентер. Та даже не подняла головы, погрузившись в
стопку распечаток моделирования. Рамес терпеливо ждал.
 Директору звонил  президент Соединенных Штатов. Это было ясно, даже
если не  видеть крошечного  Дэша на  крошечном экране,  на  столе  у
директора:  достаточно   было  посмотреть  на  крупные  капли  пота,
покатившиеся  по  лбу  Скэньона.  До  них  доносились  обрывки  слов
президента: "...говорил с Роджером, он показался - не знаю, каким-то
равнодушным. Я  тут подумал,  Верн, и решил позвонить тебе. Все идет
по плану?"
 Скэньон  сглотнул,   огляделся  по   сторонам  и   резко   принялся
разворачивать   звукоизолирующие    лепестки   трубки.   Изображение
съежилось до  размеров почтовой марки. Голос президента стих совсем,
теперь  параболический   излучатель  направлял  звук  точно  в  лицо
Скэньону, а  голос  самого  Скэньона  поглощался  лепестками  вокруг
микрофона. Что,  впрочем, не  мешало присутствующим следить за ходом
разговора - все было написано у генерала на лице.
 Сьюли оторвалась от распечаток и посмотрела на Рамеса.
 - Оторвите его от телефона, - нетерпеливо начала она. - Я знаю, где
Роджер.
 - Дома, у жены, - ответил Рамес.
 Сьюли устало потерла глаза.
 - Можно было догадаться и без моделирования, правда? Извини, Телли.
Кажется, я держала его на крючке не так крепко, как мне казалось.

 Они были  совершенно правы.  Конечно, мы-то  и так  это знали.  Как
только  Скэньон   переговорил  с   президентом,   позвонила   служба
безопасности: через  жучок в  спальне Дори  они услышали, как Роджер
влезает в окно.
 В маленьких желтых глазках Скэньона предательски блеснули слезы.
 - Включите звук на мониторы, - распорядился он. - Камеру на дом.
 Потом генерал  переключил телефон  на внешнюю  линию и набрал номер
Дори.
 Из громкоговорителя донесся звонок, потом что-то хрустнуло. "Алло?"
- проскрипел  механический голос  Роджера. Мгновение спустя, немного
тише, но так же бесцветно прозвучало: "О Господи".
 Скэньон отдернул трубку и потер ухо.
 - Это еще что за черт?
 Никто не  ответил на  его риторический  вопрос, и  генерал опасливо
положил трубку на место.
 - Кажется, на линии какие-то помехи, - объявил он.
 - Мы  можем послать туда человека, генерал, - предложил помощник по
безопасности. - Там перед домом в машине сидят двое наших.
 Скользившее по экрану изображение успокоилось, и вертолет с камерой
завис в  1800 футах  над зданием  городского суда. Камера работала в
инфракрасном режиме;  в верхнем углу экрана виднелась широкая темная
полоса Корабельного  канала, обозначавшая  окраину города,  а темный
прямоугольник в  центре  экрана,  окруженный  движущимися  огоньками
машин, был  площадью перед  зданием суда.  Дом Роджера  был  помечен
красным пунктирным  крестиком.  Помощник  вытянул  руку,  указав  на
светлую точку рядом с домом.
 - Мы  с ними на связи, генерал, - продолжал он. - Но они не видели,
как полковник Торравэй вошел в дом.
 - Я бы не советовала делать это, - поднялась Сьюли.
 -  Ваши  советы  вышли  у  меня  из  доверия,  майор  Карпентер,  -
огрызнулся Скэньон.
 - И тем не менее, генерал...
 Скэньон вскинул руку, и она замолкла.
 Из мониторов  еле слышно  донеслись слова Дори: "Я налью себе чаю".
Потом голос  Роджера: "Может,  тебе сделать  чего-нибудь покрепче?".
Почти неразличимое "Не надо".
 - Тем  не менее, генерал, - повторила Сьюли. - Сейчас он достаточно
стабилен. Вы можете все испортить.
 - Я  не могу  позволить ему сидеть там! Кто может знать, что он еще
выкинет, черт возьми? Может быть, вы?
 - Вы  уже засекли  его. Не  думаю, что  он двинется куда-то еще, во
всяком случае  пока. Дон  Кайман недалеко  от них,  и  он  их  друг.
Попросите его заехать за Роджером.
 - У Каймана нет боевой подготовки.
 - Вот вы чего хотите? И что же именно вы будете делать, если Роджер
не захочет вернуться по-хорошему?
 Ты будешь чай?
 Нет... Нет, спасибо.
 - И  выключите это,  - добавила Сьюли. - Дайте бедняге хоть немного
побыть с ней наедине.
 Скэньон медленно  опустился в  кресло и  очень аккуратно пристукнул
обеими ладонями  по столу.  Затем он  еще раз  поднял трубку и отдал
приказ.
 - Пусть  еще раз будет по-вашему, майор, - заметил он. - Не потому,
что я  доверяю вашим  советам, просто нет другого выхода. Я не стану
пугать вас  возможными карами. Если мы еще раз проморгаем, вряд ли я
останусь в  том  положении,  чтобы  кого-то  наказать.  Но  об  этом
найдется кому позаботиться, я вам обещаю.
 - Я  понимаю ваше положение, сэр, - начал Телесфоро Рамес, - но мне
кажется,  что   это  несправедливо  по  отношению  к  Сьюли.  Модель
показывала, что у него должно произойти столкновение с его женой.
 - Смысл  моделирования в  том, доктор  Рамес,  чтобы  предсказывать
события до того, как они происходят.
 -  Кроме   того,  результаты  показывают,  что  во  всех  остальных
отношениях  Торравэй  достаточно  устойчив.  Он  справится  с  этим,
генерал.
 Скэньон снова принялся похлопывать по столу.
 - Он  сложная личность,  - продолжал  Рамес. - Вы видели результаты
его  тестов   тематического  восприятия,   генерал.  Очень   высокие
показатели по  основным побуждениям,  достижению,  вовлечению...  по
власти несколько  меньше, но  в пределах  нормы. Он  не манипулирует
другими. Он  интроспективен. Он  тщательно обдумывает  свои решения.
Именно этих  качеств вы хотели, генерал. Ему не обойтись без них. Но
не станете же вы требовать, чтобы он был одной личностью в Оклахоме,
и совершенно другой - на Марсе.
 - Если  не ошибаюсь,  вы с вашей модификацией поведения обещали мне
именно это.
 - Вовсе  нет, генерал,  - терпеливо  пояснил психиатр.  - Я  обещал
только, что  если вы сделаете ему подарок наподобие Сьюли Карпентер,
он легче  смирится с  проблемами, которые у него были с женой. Так и
получилось.
 - У  поведенческой модификации  своя динамика,  генерал, - вставила
Сьюли. - Со мной вы немного запоздали.
 - Вы  что? -  свирепо переспросил Скэньон. - Хотите сказать, что на
Марсе он все-таки тронется?
 - Надеюсь,  что нет.  Мы сделали  для этого  все, что  было в наших
силах. Он избавился от кучи всякого дерьма - можете взглянуть на его
последние ТТВ.  Но через  шесть дней  он улетит,  и я исчезну из его
жизни. А  это неправильно.  П-модификацию никогда  нельзя  прерывать
резко. Это  нужно делать постепенно - он должен видеть меня все реже
и реже,  но за  это время  у него будет возможность создать защитные
реакции.
 Постукивание по столу стало медленнее.
 - Поздновато вы меня предупреждаете, - заметил Скэньон.
 Сьюли пожала плечами и промолчала.
 Скэньон задумчиво оглядел собравшихся.
 - Ладно.  На сегодня  мы сделали  все, что  могли. Все  свободны до
восьми -  нет, скажем,  до десяти  утра. К  этому времени  у каждого
должен быть  готов доклад,  не больше  трех минут,  о том, за что вы
отвечаете, и что нам делать дальше.

 Дона Каймана  нашла полицейская патрульная машина. Она пристроилась
сзади, взревев сиреной и сверкая мигалками, а когда он притормозил у
тротуара, полицейский передал ему приказ поворачивать к дому Роджера
Торравэя.
 Дон постучал в двери с некоторым трепетом, не представляя, что ждет
его внутри.  Из-за двери  блеснули глаза Роджера. Стараясь заглянуть
через плечо  Роджера в  квартиру, Кайман  невольно зашептал про себя
молитву. Он  ожидал увидеть... что? Расчлененное тело Дори Торравэй?
Разбитую в  щепки мебель?  Но все,  что открылось  его глазам  - это
живая и  невредимая Дори,  съежившаяся в кресле и явно плачущая. Это
даже обрадовало  Каймана, потому что он приготовился к гораздо более
худшему.
 Роджер пошел с ним без всяких возражений.
 - Всего  хорошего, Дори, - бросил он через плечо и закрыл дверь, не
дожидаясь ответа.  Ему  не  сразу  удалось  втиснуться  в  маленький
автомобильчик Дона  Каймана,  но  в  конце  концов  крылья  все-таки
свернулись. Раскладное сиденье пришлось до отказа отодвинуть назад и
Роджер  скрючился   в  позе,  для  нормального  человека  совершенно
неудобоваримой. Конечно,  Роджер не  был нормальным человеком, и его
мышечная система  могла справиться  с продолжительными перегрузками,
каким бы узлом он не завязывался.
 Они ехали  в молчании  почти до  самого института. Потом Дон Кайман
прочистил горло.
 - Ты заставил нас поволноваться.
 -  Еще   бы,  -   ответил  бесцветный   голос.  Крылья   беспокойно
зашелестели. - Я хотел ее увидеть, Дон. Это было важно.
 - Я понимаю, - Кайман свернул на просторную, пустую стоянку. - Ну и
как? Все хорошо?
 Маска киборга повернулась к нему. Фасетчатые глаза, отливающие, как
черное дерево, смотрели безо всякого выражения.
 - Дурак ты, отец Кайман. Что здесь может быть хорошего?

 Сьюли  Карпентер  думала  о  сне  с  завистью,  как  об  отдыхе  на
французской Ривьере.  И о  том, и  о другом сейчас можно было только
мечтать. Она  приняла две капсулы амфетаминов и сделала себе укол Б-
12. Нужную точку на руке она научилась находить уже давно.
 Моделирование реакций  поведения Роджера было прервано, когда погас
свет, и  она повторила все заново, с самого начала. Мы не возражали.
Это давало нам возможность внести несколько поправок.
 Пока  шло   моделирование,  она   отмокала  под   горячим  душем  в
гидротерапии, а  потом внимательно просмотрела распечатку. Она умела
расшифровывать загадочные  сочетания букв  и  цифр,  коды  системной
диагностики, но  в этот  раз просто пропустила их и сразу взялась за
изложенные понятным  языком результаты  расчетов.  Свою  работу  она
знала отлично.
 Ее работа  не имела  никакого  отношения  к  обязанностям  дежурной
сестры. Сьюли  Карпентер  была  одной  из  первых  женщин  с  ученой
степенью, работавших  в аэрокосмической  медицине. Она была доктором
медицины,   специализировалась    по   психотерапии    и   множеству
сопутствующих дисциплин,  а в космическую программу ушла потому, что
на Земле  больше не