скоро будет здесь.
   Анна, их дочь, работала на одном из островков вблизи экватора, на
пульте управления трубопровода, подающего воду для отепления полярных
областей. У родителей она бывала редко, но почти каждый день виделась и
разговаривала с ними по теле - чаще с матерью: Ольгу было легче застать в
определенные часы на заводе, отец же бывал в самых различных местах, за
ним не угонишься.
   - Она уже здесь, - сказала Ольга, прислушиваясь.
   В самом деле, послышался сперва еле уловимый напев веселой песенки. Он
приближался, нарастал, казалось Пьеру, с быстротой урагана. И вот уже сама
Анна ворвалась как ураган, бросилась к отцу, обняла.
   Хоть и радостна была для Пьера встреча с ней, он с горечью отметил, что
она бросилась к нему первому - не к матери: значит, тоже хочет проявить к
нему особое внимание, утешить...
   Уловив, сколь тяжело Пьеру это невольно подчеркнутое сочувствие, Ольга
ласково остановила дочь:
   - Ну, раз мы все вместе сегодня, давайте и закусим по-семейному.
   Ольга, как рачительная хозяйка, нажимала кнопки заказа. Откинулась
заслонка в стене - и конвейер стал подавать на выдвижной столик любимые
кушанья Пьера.
   Едва уселись, Анна разом выпалила то, в чем, вероятно, и состояла цель
ее приезда:
   - Слушай, отец, ты ведь давно хотел посмотреть наши трубопроводы и все
никак не мог собраться. А почему бы тебе завтра утром не полететь туда со
мной?
   Пьер не сразу отозвался на это предложение: он любовался дочерью, ее
милым лицом, звонким голосом. Давно уже он так не сидел среди своих
близких, никуда не торопясь, ничем не отвлекаясь. Иногда даже мечтал о
такой возможности. Но как она осуществилась!..
   Говорили у них в семье по-русски. Пьеру нравился плавный московский
говорок жены и дочери - и откуда только взялся у них этот выговор в эпоху
всеобщего перемешивания народов, языков?
   Когда сказанное Анной дошло до сознания Пьера, он радостно кивнул: да,
конечно, это отчасти заполнит невыносимую пустоту...
   Подошло время передачи известий. Ольга включила теле.
   Появился Котон. Почти не двигая мускулами лица, бесцветным, лишенным
живых интонаций голосом он произнес:
   - Требую внимания человечества. Мерсье наказан по заслугам, но
преступная авантюра не прервана. Мировой Совет не отозвал экспедицию, она
продолжает работу. От имени миллиарда людей я требую прекратить это.
   - Миллиарда! - вздрогнул Пьер.
   - Преувеличивает! - нахмурилась Анна. - Катастрофа повлияла на
неустойчивые умы, но их не так уж много.
   - Мы, противники космической авантюры, - продолжал Котон, - требуем,
чтобы Мировой Совет принял единственно правильное решение: вернуть на
Землю людей с Венеры, положить конец губительному эксперименту!
 
 

                                   Глава 6 

 
   Твердое решение 
 
   - Возмутительно! - не успокаивалась Анна. - По какому праву он требует?
   - По праву гражданина земного шара, - возразил Пьер, - и притом не он
один.
   Как видно, не все люди считают мою идею правильной...
   Он осекся. Где уж тут говорить о его идее! Он выключен из жизни
человечества.
   Пьер задумался. Ужин заканчивался в молчании.
   Анна не могла долго оставаться спокойной. В то время как ее мать,
пользуясь несложной системой кнопок, отправляла посуду в мойку
микрорайона, она подбежала к мультитону - клавишному многотембровому
инструменту, бегло прошлась пальцами, и поток сливающихся звуков, от
несильных высоких до победно гудящих низких, заполнил комнату. Потом села
и в бешеном темпе повела старинную тарантеллу. Наслаждаясь музыкой, Пьер
продолжал любоваться дочерью: матовое лицо, белокурые волосы, голубые
глаза. Внешностью вся в мать, а неукротимым темпераментом - в него.
Внезапно оборвав музыку на высокой, звенящей, медленно замирающей ноте,
Анна повернулась к отцу:
   - Ну так как? Летим утром?
   - Да, конечно.
   Ольга внимательно взглянула на Пьера, ласковая улыбка тронула ее полные
губы.
   Неожиданно для себя Мерсье в эту ночь спал лучше, чем в предыдущие, -
просыпался всего два раза и ненадолго, тогда как в последние дни его
начала одолевать бессонница.
   Затерянный в океанской пустыне островок, где работала Анна, находился в
стороне от больших мировых дорог - от трассы ракет дальнего сообщения.
Чтобы добраться туда, надо было сделать две пересадки.
   Утром, впервые за много времени, вся семья вышла из дому вместе. Синее
озеро лежало ровной гладью. В синем небе медленно плыло несколько
бесформенных тучек. Снежные вершины в чистом воздухе казались призрачными.
Они походили на белые облака, которые вот-вот растают.
   По берегам озера и склонам гор в живописном беспорядке были разбросаны
здания - от больших, многоэтажных до маленьких, индивидуальных домиков, -
каждый выбирает жилье по своему вкусу.
   Через десять минут пешей прогулки Мерсье с женой и дочерью пришли на
станцию ближних вертолетов.
   Машина шла невысоко, и отчетливо были видны внизу снежные вершины,
зеленые склоны и долины, синие осколки озер, синеватые ленты рек. Здесь, в
Альпах, климат оставили без изменения, и сюда по-прежнему со всего мира
стекались туристы любоваться нетронутыми красотами природы, наслаждаться
горным спортом.
   Вот и Париж, мало похожий на тот, каким был двести-триста лет назад.
   Город-спрут, город-левиафан - так называли гигантские города прошлого с
их контрастами роскоши и нищеты, с пышными дворцами и убогими жилищами
бедняков, с гнездами порока и преступлений.
   Но лучшие из старых зданий сохранили.
   Мерсье не раз бывал здесь. Пролетая над городом, он узнал
величественный Лувр, невысокое круглое здание Пантеона, мощные арки
остроконечной Эйфелевой башни, усеченные башни собора Нотр-Дам, дворцы и
парки Версаля.
   Больше всего сохранился центр Парижа с его прекрасными архитектурными
ансамблями, созданными еще в восемнадцатом и девятнадцатом веках. В
Париже, как и в других бывших гигантских столицах, жило гораздо меньше
людей, чем раньше. Легкие, стройные здания всевозможных форм и размеров
тонули в зелени. Не было улиц-коридоров. Над городом проносились
общественные и индивидуальные самолеты, снабженные кибернетическими
устройствами, исключающими столкновения.
   Для станции дальних ракет в окрестностях Парижа была выделена
просторная площадь, окруженная зеленой стеной леса.
   Пьер с дочерью прибыли сюда за четверть часа до отлета Восточной
кругосветной ракеты. Маршрут ракеты был зигзагообразный. Первую остановку
она делала недалеко от Токио, а оттуда ее путь шел в Северную Америку.
   В Токио, пожалуй, можно было бы пересесть в Австралийскую ракету
средней дальности, но она отправлялась лишь через два часа. Мерсье мог бы
и подождать - спешить ему некуда. Однако Анна должна вовремя поспеть к
месту работы.
   Рейсовый самолет за два часа доставил их из Токио на мыс Северный в
Новой Зеландии. Здесь в общественном гараже они взяли микросамолет и еще
через час достигли острова, где жила и работала Анна. В общем, с момента
выхода из дому на дорогу ушло немногим больше четырех часов. Это считалось
довольно сложным и долгим путешествием.
   Пьер только диву давался, видя, как сдержанна дочь, всегда такая
стремительная, порывистая. А ей и вправду немалого труда стоило не болтать
с отцом. Она боялась невольно коснуться больного места.
   Конечно, она не могла усидеть совершенно спокойно. То в книжку
заглянет, то перекинется вполголоса несколькими фразами с кем-либо из
попутчиков.
   Временами задумается, словно к чему-то прислушиваясь, и сделает быстрые
заметки в блокнотике. Порой бросала украдкой взгляд на отца. Ей казалось -
она догадывается, чем он поглощен. Вот угрюмо сдвинулись густые брови,
омрачилось лицо, словно на него легла тень ужасной катастрофы...
   Пьера ничто не отвлекало от его мыслей. Хотя стены герметической кабины
прозрачны - что разберешь с этой высоты и при такой скорости? А пассажиры
все знали его в лицо, знали о его трагедии и старались не тревожить.
   Мерсье с дочерью прибыли на остров около полуночи. Для Анны вскоре
настало время очередного дежурства у пульта трубопровода. А Пьер, сделав
над собой большое усилие, занялся чтением нового исторического романа из
жизни первых межпланетных путешественников, который нашел на столе у Анны.
   Она вернулась незадолго до восхода солнца.
   - Ты устала, хочешь отдохнуть? - спросил Мерсье, откладывая книгу.
   - Ничуть, - весело возразила Анна, - но смертельно хочу есть.
   Позавтракав, они вышли на берег.
   Красный, громадный, как луна на восходе, и неяркий солнечный диск
только что отделился от горизонта. Он уменьшался, поднимаясь, становился
все ярче, и скоро на него уже нельзя было смотреть. Даль все больше
наливалась светом.
   Необозримый простор неба и моря, глубокая синева вверху и внизу
успокаивали.
   Мерсье почувствовал, что погружается в бездну пространства и тишины.
   Легонький ветерок шевелил волосы, нежно касался лица.
   Но тут же Пьер вернулся к тревожащей его мысли:
   - Что передавали во всеобщих известиях?
   Анна набрала на перстеньке-приемнике индекс Информационного центра:
   - Повторение последней передачи известий! Раздел о Большой экспедиции!
   И оба услышали:
   "Мировой Совет обсудил требование противников освоения Венеры.
Выяснилось, что подавляющее большинство населения Земли не согласно с
ними. Мировой Совет подтверждает свое прежнее решение - продолжить работы
по освоению Венеры".
 
 

                                   Глава 7 

 
   Немного музыки 
 
   Анна увидела, как мгновенно осветилось радостью лицо отца и тотчас же
омрачилось мучительной тоской. Она привыкла к быстрой, внезапной смене
выражений его лица. И все же была поражена резкостью контраста.
   "Да, конечно, победа, - думал Пьер, - только не для меня. Я отключен от
радостей и горестей человечества, я вне его. Да, вне, хотя у меня есть
родные, друзья, хотя я вижу, что почти все мне сочувствуют. Без труда нет
жизни. Эту простую истину знают все. Но испытать справедливость ее на себе
- совсем другое. Не пожелаю этого никому".
   Да, вот в таком тяжелом испытании Пьер, быть может, впервые подумал о
других так же остро, как о самом себе, но еще не осознал, что это проблеск
выздоровления от тяжкой болезни - недостаточной любви к людям.
   Анна тихонько притронулась к его плечу. Он быстро обернулся и увидел
возле дочери невысокую, очень смуглую девушку с черными глазами и с
пунцовой розой в черных волосах. Слегка выдвинутая вперед нижняя губа
придавала ее лицу оживленное и немного насмешливое выражение.
   Пьер и не заметил, как она подошла.
   - Ну вот, отец, мне пора. Инесса тебе все покажет.
   Инесса обычно была весьма самоуверенна, но сейчас она несколько
смущалась:
   перед ней - сам знаменитый Мерсье, да к тому же подавленный личной
трагедией.
   - Хочешь посмотреть наши трубы? - спросила она.
   - Да, пожалуйста.
   Они подошли к берегу, к тому месту, где он крутым мысом вдается в океан.
   - Только здесь да еще в немногих местах их и можно увидеть, - сказала
Инесса, - потому что почти везде они проходят под водой на глубине
нескольких десятков метров. Вот там, подальше, холодная арктическая вода
изливается в море - это происходит внизу. Тут кончается северное,
арктическое полукольцо трубопровода. С противоположной стороны острова,
тоже на глубине, отдает свою воду южное, антарктическое. И здесь же
начинаются оба экваториальных полукольца, что несут теплые воды нашей
широты в полярные области.
   Инесса подвела Мерсье туда, где прямо в воду опускался изгиб трубы.
Где-то, невидимый, работал насос огромной силы. Труба сосала воду
непрерывно и жадно. Только подойдя к ней вплотную, Пьер смог оценить ее
размеры: она имела в поперечнике метров двадцать. Потом Инесса указала
рукой вдаль, и он увидел, что на одинаковом расстоянии друг от друга такие
же трубы прильнули тупыми короткими зевами к воде и неутомимо сосут ее с
негромким ровным гулом. На мгновение они показались ему живыми пастями
неведомых тварей.
   Эти чудовища могут выпить весь океан! Нет, не могут, потому что другие
трубы так же беспрерывно и быстро изливают воду с севера и юга.
Непрестанный искусственный круговорот, в дополнение к природному
круговороту океанских течений.
   И сколько этих труб! Пьер насчитал многие десятки. Их опущенные вниз,
широко раскрытые раструбы шли друг за другом ровными рядами и терялись
вдали.
   - Ты, конечно, знаешь, - сказала Инесса, - трубопроводы рассчитаны так,
чтобы согревать полярные области, но не растапливать основные массивы
льдов.
   Когда будут решены все сложные вопросы, связанные с уничтожением льдов,
количество труб можно будет увеличить. А теперь пойдем в пункт управления.
   Они подошли к небольшому, очень легкому на вид зданию из розового
материала, четко выделявшемуся на фоне небесной и морской лазури и пышной
зелени травы, кустов и деревьев. Строение было немного изогнуто наподобие
паруса, какими когда-то оснащали суда.
   - Центральное бюро погоды, - пояснила Инесса, - по временам направляет
отсюда сильные ветры по обе стороны экватора для перемешивания воздушных
масс в обоих полушариях Земли. Оттуда, разумеется, идут обратные воздушные
потоки. Представляешь, какое давление выдерживает здание? Оно и сделано из
особо прочного материала, а эта форма увеличивает сопротивление напору
ветра.
   Войдя внутрь, Мерсье увидел, что во всю длину одной из стен протянулась
доска с многочисленными шкалами, миниатюрными лампочками, вспыхивающими и
гаснущими цифрами. Перед ней стояло удобное кресло, но дежурная - это была
Анна - не могла усидеть на месте, хотя кнопки и рубильники находились
прямо над креслом. Она беспрерывно прохаживалась взад и вперед. Увидев
отца, Анна издали улыбнулась ему.
   - Трубы очень велики, - заметил Мерсье, - трудно даже представить,
сколько воды они высасывают в секунду.
   - Много, конечно, - отозвалась Инесса, - но все же меньше, чем может
показаться на первый взгляд. Вот посмотри.
   Она подвела его к схеме на противоположной стене, и Пьер увидел трубу в
разрезе.
   - Видишь, - сказала Инесса, - сама труба не так толста, она окружена
очень мощным слоем изоляции из вакуумной пены. Поэтому на всем своем пути
вода теряет лишь немного тепла, а на обратном только чуть нагревается.
   Мерсье, внимательно слушавший объяснения, но одновременно наблюдавший
за Анной, сказал:
   - Зная характер своей дочери, думаю, что ей трудновато часами так
сосредоточиваться.
   - Не часами, - ответила Инесса. - Мы дежурим только по одному часу в
сутки - ведь это довольно скучная работа. И самое скучное то, что и
сосредоточиваться почти не приходится. Все процессы на головном сооружении
и полукольцах регулируются автоматически. Здесь единственный
наблюдательный пункт для всего сооружения. За тем, что происходит на нем в
обоих полушариях, следит один человек. Случись где авария, тотчас сообщит
звуковая и световая сигнализация.
   - Сколько же людей работает здесь? - спросил Пьер.
   - Двадцать четыре, по числу часов в сутках.
   - И это вся ваша обязательная нагрузка?
   - Нет не вся. Ты обратил внимание на отводы от насосных труб? Перед тем
как вода поступает в полукольцо, она процеживается через грубые фильтры.
Они задерживают крупный и средний планктон, богатый белками, жирами,
углеводами, витаминами, и подают прямо отсюда на химико-биологический
пищевой завод.
   Этот завод и есть наша вторая нагрузка. Ну, мы варьируем свою работу по
договоренности, как кому удобно. Вот Анна дежурила на пульте ночью, а
теперь уже опять здесь. На эти сутки она изменила порядок своих занятий.
   - Из-за чего же?
   По-видимому не расслышав вопроса, Инесса продолжала:
   - Профильтрованная вода идет дальше. Планктон по отводам выдувается
сжатым воздухом прямо в заводские лаборатории.
   - А микроскопический планктон?
   - Здесь пропускать воду через очень тонкие фильтры нет смысла - сильно
замедлится ее продвижение. Микропланктон отбирается уже в полярных
областях при выходе воды из труб. У них там еще более расширенные устья, и
вода проходит через тончайшие фильтры на гораздо более широкой площади,
так что циркуляция не замедляется.
   - Неужели же Анна остальную часть ночи дежурила на заводе? А потом так
скоро опять сюда?
   - Ну что ты! В такой перегрузке нет никакой надобности. Завод отнимает
часа полтора в сутки. Но нынче ночью Анна занималась совсем другим. Она
сама тебе скажет. А теперь не хочешь ли посмотреть завод?
   - Нет, спасибо, сейчас не хочется.
   Пьер уже был знаком с подобным заводом, на котором работала Ольга. А
главное, он чувствовал, что больше не в состоянии смотреть на чужую работу.
   Подошла Анна, взяла отца под руку. Ее комната находилась в нескольких
сотнях метров. Они молча пошли туда. Анна с трудом согласовала свой шаг с
неторопливым, даже вялым шагом отца. Обычно он ходил совсем иначе.
   Комната Анны была невелика, ведь в ее распоряжении все общие помещения
дома - холлы, гостиная, библиотека, гардеробная, столовая, музыкальный
салон, просмотровые телезалы.
   В одном углу стоял мультитон.
   Пьер с удивлением смотрел на дочь; она продолжала сосредоточенно
молчать.
   Но, войдя в комнату, выпустила его руку и стремительно бросилась к
инструменту. Еще стоя, взяла первые аккорды, а затем села и уже не
отрывалась от клавиш.
   Изумленно слушал Мерсье.
   Углубляются, растут звуки. Это - страстная жажда движения, деятельности.
   Вперед, вперед, творить, дерзать!
   Он слушал. Весь мир исчез, кроме этой музыки.
   И вдруг... Препятствие, стена, глухая стена. Сломать ее, уничтожить,
победно устремиться дальше!
   Но нет, стена неодолима. Звуки бьются об нее, рассыпаются в прах. Так
разбивается в пену и брызги морская волна об угрюмый утес.
   Куда идти? Назад - нет волне дороги. В стороны - нельзя, там другие,
параллельные ей волны. И вперед нет пути!
   Недвижим мрачный утес. Вдребезги разбиваются волны. Разбиваются и
рыдают в безысходной тоске, в могучем, но бессильном гневе!
   И на этом ищущем и не находящем выхода, полном отчаяния аккорде
внезапно оборвалась мелодия.
   Наступила глубокая, страшная тишина.
   Мерсье глядел на дочь и не узнавал ее. Эта озорная, порой взбалмошная
девушка, его Анна - настоящий, зрелый композитор. Как незаметно для него
она выросла. И как она проникла в самую глубину его переживаний!
   Вот сидит перед ним, так похожая на него своей беспокойной душой и на
Ольгу - белокурой головой, голубыми глазами, ласковой улыбкой. Но на этот
раз на лбу у нее прорезались две вертикальные морщинки - в первый раз,
кажется.
   Мерсье тихо сказал:
   - Я знал тебя как отличную исполнительницу. Но что ты такой
композитор...
   Анна подошла и взяла его за руку:
   - Это только первый набросок. Но может быть, получится стоящая вещь.
Над ней надо серьезно поработать.
   - Этим ты и занималась ночью?
   - Да.
 
 

                                   Глава 8 

 
   Тягостные встречи 
 
   Взбудораженный музыкой, Мерсье решился. Его неукротимая натура
требовала действия. Хотя разве можно назвать действием то, что пришло ему
в голову? И зачем это нужно? На такой вопрос Пьер вряд ли сумел бы
ответить.
   Чтобы связаться с любым человеком, надо было, вызвав по
приемно-передаточному кольцу Информационный центр, назвать основные
сведения об этом человеке. Центр автоматически находил его индекс и
производил вызов легким покалыванием пальца.
   Мерсье вызвал Центр, назвал Симона Котона и прибавил ряд признаков:
место работы - одна из приливных станций, возраст - около сорока лет,
средний рост, серые глаза, прямой короткий нос, рыжеватые волосы, голос
низкого тона...
   Минуты через две раздался знакомый бесцветный голос:
   - Слушаю.
   - Котон, - сказал Пьер, - это Мерсье. Мне нужно с тобой поговорить.
   Короткое молчание, потом ответ, равнодушный, без малейшего признака
удивления:
   - Ну что же?
   - Но я хочу говорить не издали.
   Вероятно, Котон все же удивился, но гол