олота. Увеличится облачность, и в Антарктиде тоже начнется оледенение...
   - Значит, тебе все ясно, не так ли?
   - Мне неясно только одно, - уже зло сказал Сергей, - почему надо слепо
принимать на веру сказанное двести лет назад? И почему, прежде чем
закончится освоение Земли, надо переселяться на другую планету и тратить
на нее те силы, которые нужны здесь?
   - Работы на обеих планетах можно вести одновременно, - заявил Жан, -
сил для этого хватит.
   - Неверно! Сначала необходимо освоить Землю!
   - Ты проповедуешь бескрылость, вот что!
   - А ты - опасный риск! Котон... И мы, его сторонники...
   - Твой Котон - просто реакционер!
   - А твой Мерсье - авантюрист!
 
 
 
   ...Воспоминания Жана были прерваны приказанием Горячева. Лишь через
несколько минут слова его дошли до слуха Мерсье.
   - Прежде всего - выгрузка и сборка дома! - неторопливо и четко произнес
Горячев.
   Люди вытянулись в цепочку и стали передавать из рук в руки баллоны со
сжиженным воздухом, части здания. Баллоны не тяжелы: они из упругой
синтетической газо- и жароустойчивой пленки, выдерживающей очень сильное
давление. Части дома и того легче: просто пакеты с такой же упругой и
тонкой пленкой. Увесисты только детали будущего фундамента, но и они
несколько легче, чем на Земле: сила тяжести на Венере меньше.
   До сих пор Жан лишь в исторических фильмах видел ручную выгрузку.
Взглянув на Ванду, заметил в ее движениях какую-то неуверенность.
   - Тебе тяжело? - спросил он.
   - Нет, - ответила она, - непривычно только...
   Повернув голову влево, Жан заметил, что не все заняты выгрузкой.
Некоторые уже собирали здание.
   Горячев и двое юношей вынесли из корабля большой, туго скатанный рулон;
положили его наземь и раскатали. Получился широкий, плоский, тонкий, очень
прочный круг. К нему присоединили провод от аккумулятора. Бесшумно
заработала искусственная мышца. Незримо вибрируя, круг начал въедаться в
почву. Медленно, но неуклонно он опускался, у краев вырастали отвалы,
окаймляя его невысокой круглой грядой.
   Когда круг достаточно углубился, поверх него Горячев и его помощники
уложили плиты фундамента.
   Выгрузили арки-трубы. Они так легки, что один человек шутя справляется
с каждой. Только что труба была пакетом пленки, но вот в нее впустили
сжатый воздух, и она быстро приобрела нужную форму. Из этих труб собирают
каркас дома, на него натягивают пленку. Входить и выходить придется, как в
корабле, через шлюзовую камеру. Очень не скоро на поверхности планеты
можно будет находиться без скафандров.
   Фундамент и крепления всех составных частей дома рассчитаны на самые
сильные ураганы.
   Вот уже на дом легла крыша - широкий купол из той же пленки. Красивое,
легкое круглое здание. Первая постройка человека на Венере!
   Жан продолжал ритмично, автоматически поворачиваться то вправо, то
влево, принимая и передавая груз. Теперь пошли контейнеры с внутренним
оборудованием для дома, с пищей и другими припасами.
   Через некоторое время Горячев крикнул:
   - Отдых! Перерыв! В корабль!
   Последним вошел он сам.
 
 
 
   Пьер оторвался от экрана.
   Сколько раз он в воображении представлял эту картину... И именно так!
Нет, не совсем так. Он ведь мечтал быть в числе участников высадки. Но
мечта тем и отличается от действительности, что, как бы она ни была
реальна, в ней всегда есть доля неосуществимого.
 
 
 
   - Ну как? - спросил Горячев. - Отдохнули? Продолжим работу?
   Молодежь ответила утвердительными, нетерпеливыми возгласами. Скупая
улыбка преобразила сосредоточенное лицо командира - на мгновение оно стало
открытым, приветливым.
   - Выходим! - сказал он, и люди, надевая на ходу скафандры, потянулись к
шлюзу. Одной из первых вышла Ванда Апресян. Потом еще человек десять.
   Горячев тоже направился к выходу. Жан за ним.
   Вдруг каюту залил густо-багровый свет. Ужасающий грохот ударил в уши.
По внешней оболочке корабля застучали удары, но на фоне этого грохота они
казались не очень громкими. Пурпурный блеск был так ярок, что веки
непроизвольно смыкались. Опять гроза?
   Но то, что Жан увидел сквозь прозрачную стену, было настолько страшно,
что он не сразу понял, в чем дело.
   Дома не было. На его месте зияла огромная воронка. Оттуда исходил этот
нестерпимый красный свет. Из глаз потекли обильные слезы. Через их
дрожащую радужную пелену Жан видел, как бушует бездна. Оттуда, как
снаряды, вылетали пылающие комья, огненная река медленно, но неуклонно шла
к кораблю. Над ней вздымался красный пар. Или дым? Тучи вверху сверкали
пурпуром. Бездна ширилась с каждым мгновением, свет не мерк, грохот не
смолкал.
   Жан отошел от стены.
   У двери стояли двое юношей - только вошли. Их скафандры покоробились.
   - Таблетки! - приказал Горячев.
   Юноши сразу поняли - вынули и проглотили по дезинфицирующей таблетке.
   - Одни вы? - резко спросил Горячев.
   Ему не ответили. Он больше не спрашивал.
   Еще секунда страшного молчания.
   - Пилот! - крикнул Горячев. - Подъем!
   Грохот усилился, град вулканических бомб загремел по обшивке корабля.
   Мгновенно заработавшего двигателя почти не слышно было за грохотом.
Толчок.
   Ракета быстро пошла вверх и врезалась в облака...
 
 
 
   Все случилось на глазах у земного человечества.
   Мерсье не отрываясь смотрел на опустевший экран. Происшедшее не сразу
дошло до его сознания. А когда дошло, он почувствовал себя опустошенным,
пришибленным. Страшно видеть своими глазами гибель людей и быть бессильным
спасти их.
 
 
 
   Багровый туман заволок окна корабля, включилось освещение.
Люминесцентный свет смешался с блеском кроваво-красного тумана и принял
незнакомый, таинственный оттенок. Слышнее стал рокот двигателя: слабее
доносился гром извержения, смягченный расстоянием.
   - Прекратить подъем! - сказал Горячев. Голос его был так необычен, что
Жан невольно оглянулся.
   Горячев стоял неподалеку от него. Всегда невозмутимое лицо командира
было искажено выражением мучительной боли. Наконец усилием воли он вернул
своему лицу обычное выражение. Взглянув на справочник, ровным, как бы
бесстрастным голосом сообщил пилоту координаты нового места. Затем
обратился к радистке:
   - Свяжись с Землей.
   - Связи нет, - сказала она, не поднимая головы от аппарата.
   Горячев подошел к ней и склонился над аппаратом.
   Он в полной исправности. Так в чем же дело?
   В наушниках хаос разнообразных звуков. Треск, шум, прерывистый визг. Ни
намека на человеческий голос.
   - Услышат хотя бы они нас? - спросил Горячев.
   - Вряд ли. Ионосфера...
   Горячев задумался:
   "Как теперь быть? Положение, похоже, безвыходное.
   Дом погиб. И другой собрать не из чего: все выгружено. Вынесены
основные запасы пищи, материала для синтеза воды и воздуха, для очистки
его. В корабле остались лишь аварийные комплекты. Надолго ли их хватит? И
когда может прийти помощь? Очевидно, не получая сообщений в течение суток
или более, с Земли пошлют спасательный корабль. Но пока он придет... И где
сядет? Надо полагать, направят туда, где мы сначала высадились. Этого
нельзя допустить! Но как предупредить?
   И если даже спасатели опустятся благополучно, мы не сможем передать им
наши координаты. Правда, они тщательно обыщут всю планету и не успокоятся,
пока не найдут нас; но сколько на это потребуется времени? Яростная
планета грозит всякими неожиданностями...
   Вернуться на Землю? Горючего и других аварийных запасов для этого может
хватить. Но возвращаться не следует. Послать большую группу людей на
Венеру со всем необходимым - очень сложное дело. Нам дано определенное
задание.
   Имеем ли мы право вернуться, не выполнив его, - даже при таких
трагических обстоятельствах? Конечно, противники освоения планеты
ухватятся за эту ужасную катастрофу. И возвращение ни с чем очень поможет
им".
   Он выглянул наружу. Ничего не видно - густой туман заволок вс„. Корабль
идет внутри облачного слоя. Стрелка альтиметра колеблется около
четырнадцати километров; этого достаточно, чтобы не наткнуться на самые
высокие горы планеты.
   Горячев обернулся. Рядом с ним стоял Жан. Руководителю экспедиции
нравился этот черноволосый худощавый юноша, быстрый в движениях, с
высоким, иногда срывающимся, как у подростка, голосом. Горячев знал, что
он талантливый вулканолог, один из лучших учеников Мерсье, и даровитый
скульптор.
   Сейчас выражение лица молодого человека было горестным. Он ссутулился,
опустил плечи.
   В каюте царила гнетущая тишина.
   Эти погибшие молодые друзья. Ванда... Жан видел ее так отчетливо. Вот
она стоит возле него в цепи и, сияя молодостью и восторгом, передает ему
пакеты, баллоны, трубы... А теперь от нее не осталось даже горсточки
пепла! Как и от восьми других...
   Горячев, глядя на висевшую перед ним карту, где автоштурман прокладывал
трассу полета, скомандовал:
   - Спуск!
 
 

                                   Глава 2 

 
   "Ты - убийца!"
 
 
   - Уже больше двух часов!
   Радист Еритомо Ниягава, не отрываясь от аппарата, взглянул на
противоположную стену, где сменялись цифры минут.
   - Да, Сергей. Два часа и десять минут нет связи.
   Он неустанно посылал позывные и слушал, слушал...
   Как точно ни настраивай аппарат, полностью изолироваться от других
волн, как при связи в пределах Земли, нельзя. Приходят волны из глубин
космического пространства, приносят с собой глухие потрескивания,
прерывистые шорохи...
   Нет, не слышно хорошо знакомого голоса радистки космического корабля
Нины Розелли. Его уж ни с чьим не спутаешь: Нина обладает способностью
высыпать чуть не десяток слов в секунду. Это совсем неплохо, когда время
для передачи строго ограничено.
   Но сейчас - ни одного слова. Уже два часа пятнадцать минут прошло с
того момента, как Нина скороговоркой, без всяких промежутков между
словами, но вполне спокойно доложила в последний раз:
   - Дом закончен: смонтированы шлюзы, внутри нормальное давление, собрана
очистка воздуха, охлаждение, перенесены еда питье...
   Тут раздался сильный треск и наступило молчание. Сверкнуло что-то
красное, а затем... все, все увидели ужасающее зрелище. И Еритомо, и
Сергей, и стоявший рядом с Еритомо председатель Мирового Совета Олег
Маслаков.
   Сергей с отчаянием смотрел на него. Маслаков положил руку ему на плечо,
но продолжал молчать. Высокий, стройный, седой человек лет восьмидесяти,
по прежним понятиям глубокий старик. Однако ничего в нем не было
старческого, хотя резкие продольные морщины пересекали лоб. Сергей с
запозданием решил объяснить свое присутствие в помещении пункта
межпланетной связи.
   - Там мой лучший друг, Жан Тэн, - сказал он очень тихо.
   Маслаков кивнул.
   - Понимаю, - сказал он тоже совсем тихо, но, как всегда, отчетливо,
чеканя каждый звук, и оттого речь его казалась громче, чем была на самом
деле.
   Внезапно Еритомо скинул наушники и включил громкоговоритель:
   - Слушайте!
   Раздался глуховатый голос Горячева:
   - Говорит Венера. Есть связь?
   - Слышим, слышим, - торопливо ответил радист.
   Мучительно тянулись минуты. Сергею показалось, что часы остановились.
Но вот цифра сменилась.
   И опять - молчание.
   Еще минута...
   Ожидание продолжается.
   Наконец, наконец-то...
   На экране появилось неясное изображение каюты. На переднем плане лицо
Горячева: высокий лоб, резко выдающиеся надбровные дуги, скорбный взгляд.
   - Не посылайте спасательный корабль на прежнее место, - быстро
проговорил Горячев, - мы не там.
   Сергей сел поодаль, пристально глядя на экран.
   Горячев продолжал:
   - Погибли девять (перечислил имена). Выгрузили вс„, кроме аварийных
запасов.
   Хотим продолжать работу.
   Затем он назвал координаты нового местонахождения корабля.
   - Спасательный отправим немедленно, - сказал Маслаков, - будьте тверды.
   Корабль отключился.
   Маслаков обернулся к Сергею:
   - Теперь связи долго не будет, разве в крайнем случае. Им придется
жестко экономить энергию.
   Помолчав секунду:
   - Итак, там твой лучший друг.
   - Да. Мы спорили...
   - Приходи на экстренное заседание Мирового Совета. Через час.
 
 
 
   - Говорил и повторяю. Авантюра. И никому это не нужно.
   Сергей внимательно смотрел на выступавшего. Это был невысокий, плотный
человек с рыжеватыми волосами, несколько грузной фигурой. Он говорил,
встав со своего места в одном из задних рядов, почти не жестикулируя, и
стоял так неподвижно, словно его ноги были врыты в землю. Голос звучал
монотонно, составляя контраст с резкостью выражений.
   Огромный светлый ступенчатый зал был полон: кроме членов совета, сюда
пришли многие. Сергей знал, что аудитория заседания этим далеко не
ограничивается.
   Большинство населения земного шара следило за обсуждением волнующего
всех вопроса.
   Лица были сосредоточенны, некоторые нахмурены. Выступавший продолжал:
   - Если бы нас послушали, не было бы этих жертв.
   Кто-то возразил из середины зала:
   - Борьбы без жертв не бывает!
   Рыжеватый человек отпарировал:
   - А зачем эта борьба? На Земле еще немало дел. И она так хорошо теперь
уже устроена - зачем нам другие планеты?
   Высокая, совершенно седая женщина - член Мирового Совета - поднялась со
своего места за столом.
   - Думаю, ты не прав, Симон Котон, - сказала она. - Людям понадобятся
новые просторы. Человечество будет хозяином не одной Земли, а всей
Солнечной системы.
   По тихому одобрительному гулу Сергей определил: многие из собравшихся
согласны с ней. Из дальних рядов донесся звонкий девичий голос:
   - И не только Солнечной!
   Женщина села, а Котон остался стоять с упрямым выражением лица:
   - Ну, может быть, планеты когда-нибудь и понадобятся, но разве только
через несколько поколений. А сейчас незачем ими заниматься.
   Он сел.
   Теперь заговорил Маслаков. Голос его звучал по-обычному отчетливо, но
печально:
   - Мы считали, что достаточно знаем о Венере. Прежние экспедиции собрали
большой материал. Вулканическая деятельность на этой планете очень сильна,
но не везде одинакова. Геологи, участвовавшие в экспедициях, вместе с
другими специалистами тщательно обработали полученные сведения. Нашли, что
место, выбранное для посадки первого большого корабля, самое безопасное.
   - Если так, - подал реплику с места Котон, - значит, переселение надо
не отложить, а вообще исключить. Кто ответит за девять жизней?
   - Я отвечу!
   Это сказал один из членов совета, сидевших за столом. Сергей никогда не
встречался с Мерсье, но хорошо знал его по всемирным выступлениям. Лицо с
темно-карими глазами в длинных черных ресницах, с густыми бровями, крупным
с горбинкой носом и полными яркими губами; черные, вьющиеся надо лбом
волосы были знакомы почти всем обитателям Земли. Пьер много раз выступал
со страстными, убежденными речами, настойчиво и доказательно утверждая
необходимость и полную возможность освоения Венеры. Его всегда увлеченно
слушали даже те, кто не соглашался с ним.
   - Да, - сказал, вновь вставая с места, Котон, - ты ответишь. Ты
настаивал на этой авантюре. Ты - убийца!
   Сергей вздрогнул, услышав это страшное, такое непривычное для последних
поколений слово. Будто удар тока пронизал всех.
   Мерсье ничего не ответил.
   Противники стояли, издалека глядя друг другу прямо в глаза. Лицо
Мерсье, всегда поражавшее быстрой сменой выражений, выдавало душевное
смятение.
   Он ссутулился, как под ударом.
   Но тут вмешался Маслаков:
   - Не один Мерсье - все мы отвечаем за гибель участников экспедиции.
Выводы о состоянии недр Венеры придется срочно пересмотреть.
 
 

                                   Глава 3 

 
   Тяжкий приговор 
 
   Котон не унимался. Он вел настойчивую кампанию против освоения Венеры.
Но дело было, конечно, не только в Котоне.
   Вообще разногласия между Советом переустройства Земли и Советом
освоения Венеры возникли уже давно - с тех пор, как был создан последний.
   Людям свойственно переоценивать любимое дело. Совет переустройства
Земли сделал уже так много, что участники этих работ законно могли
гордиться результатами своего труда. И в то же время они считали:
предстоит сделать еще столько, что незачем отвлекать силы на другие
планеты. Освоение их - вопрос далекого будущего, утверждали они. А пока
надо завершить благоустройство Земли, в первую очередь уничтожить
гигантские ледяные покровы на значительной ее части. Но как справиться с
последствиями уничтожения льдов, было еще не вполне ясно. Над этим
работали физико-географы, гляциологи, метеорологи, энергетики, биологи.
   Мировой Совет - главный координирующий центр всех человеческих усилий -
счел, что уже можно приступить к широкому освоению Венеры, это не помешает
ведущимся на Земле работам: в распоряжении человечества имеются вполне
достаточные энергетические ресурсы.
   Чем больше знаний о Венере накапливали направляемые туда экспедиции,
тем более реальной оказывалась возможность заселения планеты, хотя всем
была ясна необычайная сложность этого дела. По мере того как проект
получал все более солидное научное обоснование и число его сторонников
увеличивалось, противники активизировались. Сначала они утверждали, что
слишком мало данных для принятия столь важного решения. Затем, когда
сведений накопилось достаточно, стали брать под сомнение их достоверность.
Ну, а теперь-то уж, после происшедшего...
   Сергей не раз ожесточенно спорил с Жаном. Но как бы ни были остры их
споры, они всегда оставались лучшими друзьями. Котон вовсе не был
авторитетом для Сергея, которому было неприятно его прямолинейное
упорство. Мерсье импонировал ему широким, живым умом, громадными знаниями,
целенаправленностью. Это была настойчивость творческой убежденности. Но
вот цель казалась Сергею недостаточно обоснованной.
   И в личности Мерсье было нечто смущавшее Сергея.
   Он не вполне мог отдать себе отчет - что именно. Мерсье очень много
делал для освоения Венеры и всячески пропагандировал эту идею, приводил
неопровержимые, казалось бы, доводы. Рассказывал об атмосфере, состоянии
недр и других условиях планеты, называл цифры нужной затраты энергии,
говорил о способах добывания ее. Намечал, сколько людей и каких
специальностей понадобится на первое время...
   Но о людях Мерсье упоминал гораздо меньше. Конкретных людей не
чувствовалось за его цифрами. Мелочь, но характерная: рекомендуя в одном
из своих выступлений состав экипажа первой ракеты Большой экспедиции,
Мерсье скороговоркой назвал людей по именам, перечислил их специальности,
но ничего не сказал об их характерах, индивидуальных особенностях. А
хотелось бы услышать. Ведь это так важно для тех сложных и трудных условий!
   Быть может, даже неодобрительное отношение Сергея к освоению планет в
какой-то мере было связано с этим его ощущением, что Мерсье недостаточно
внимателен к людям. Такова человеческая психология: иной раз симпатию или
антипатию к идее невольно связываешь со своим отношением к ее носителю.
 
 
 
   Мировой Совет назначил комиссию для новой проверки и оценки сведений о
Венере. Сергей, как и все человечество, с нетерпением ждал выводов. Каждое
утро в определенный час самолет ближних перевозок доставлял его на место
постоянной работы - в лабораторию по переработке планктона. Привычная
работа не мешала следить за текущими сообщениями и размышлять. Вместе со
своими товарищами по лаборатории Сергей напряженно слушал передачи. Но о
Жане и его спутниках ничего не сообщалось.
   Что они там делают? И как им мучительно тяжело: горе из-за гибели
друзей, неопределенность ближайшего будущего.
 
 
 
   По всемирному теле сообщили, что через несколько минут будут переданы
заново систематизированные выводы относительно Венеры.
   В лаборатории наступила полная тишина. Конечно, по всей Земле с таким
же напряженным вниманием слушали это сообщение. Его делала та самая седая
женщина, которая возражала Котону на экстренном заседании Мирового Совета.
   Выводы мало отличались от прежних. Да, Венера очень трудна для
освоения, но не бол