м. Такими Сергей представлял себе древних викингов:
   широкогрудая, широкоплечая фигура, русые, почти белокурые волосы, глаза
синие, как льды Скандинавии, и совсем не ледяная улыбка открытого,
дышащего рыцарской отвагой и доброжелательностью лица.
   Кроме Сергея и Карла, в группу вошла тридцатилетняя Милдрэд Шинуэлл. На
Земле она усердно занималась альпинизмом. Это помогло ей попасть в состав
Венерианской экспедиции. И когда ее рекомендовали Сергею, он сразу понял,
что в его группе очень будет кстати эта зеленоглазая молодая женщина,
хорошо ориентирующаяся в сложных условиях горных мест, имеющая навык
преодолевать высоты и крутизну.
 
 
 
   Поблизости от большого пленочного дома, в котором находился Штаб
освоения Венеры, был построен второй, только поменьше - подсобное
помещение.
   Впоследствии здесь появятся новые дома, а потом, быть может, и город.
   В этом небольшом доме в самом начале долгого венерианского дня и
собрались три группы. Ральф Шоу пришел их напутствовать.
   Сюда было доставлено все необходимое для экспедиций: несколько складных
переносных пленочных палаток с комплектами оборудования, в том числе
портативными кондиционерами, концентрированные пищевые продукты, лекарства
и медицинские инструменты для первой помощи, оружие - лучевые пистолеты,
аккумуляторные механизмы, приборы, телеаппараты для связи в пределах
планеты.
   Сквозь прозрачные стены дома видны были окрестности: все та же унылая,
ухабистая желтовато-бурая каменная равнина. С одной стороны она
ограничивалась горным хребтом. Вершины уходили в далекую высь, терялись и
словно таяли в тучах, но не было на них снежной белизны, как на высоких
земных горах.
   Неожиданно дневное освещение изменилось, стало гораздо ярче. Широкая
полоса света легла на пол. Подбежав к стене, Эйлин воскликнула:
   - Друзья, смотрите!
   На небольшом участке небо освободилось от туч. На фоне очень светлой
голубизны, казавшейся еще светлее из-за облегавших ее густых облаков,
сверкало большое, раза в полтора больше, чем видимое с Земли, Солнце. Люди
мгновенно инстинктивно отвели глаза: так нестерпимо ярко оно было. Словно
отблеск светила, сияли восхищением их лица при виде этого явления, столь
еще редкого на Венере.
   Как ни велико здесь Солнце, температура воздуха будет все понижаться с
уменьшением облачного покрова и, следовательно, ослабления парникового
эффекта.
   Но радостное явление оказалось очень кратковременным. Тучи сомкнулись,
надвинулась хмурая муть.
 
 

                                   Глава 21 

 
   Приключения кончаются по-разному 
 
   Шотиш был приятно изумлен: вместо мрачной норы, о которой слышал от
Жана, он увидел расширенный и расчищенный вход, плавно понижающуюся
дорогу, коридор, озаренный электрическим светом солнечного спектра.
   - Да тут куда уютнее, чем на поверхности! - воскликнул он.
   Ему казалось, что Платон уж чересчур осторожно ведет вездеход по этой
удобной дороге. Однако не следовало забывать, где они находятся.
   С любопытством осматривались глубинные путешественники. Здесь все
выглядело по-иному, чем на поверхности. Над головой не было туч. Вместо
них очень низкая неровная кровля. Сверху, снизу и с боков скучный
бурожелтый, иногда красноватый камень. Порой чудилось, что по стенам
ползут как будто струйки воды. Но нет, это просто жильные прослойки.
   Временами пол коридора вздрагивал, и дрожь передавалась вездеходу.
Может быть, это тоже только кажется? Или отголоски дальних сейсмических
сотрясений?
   А если дальние станут близкими? Если их тут засыплет обвал или зальет
внезапно прорвавшейся магмой? Правда, материал вездехода максимально
жаростоек, и все же...
   Однако эти угрюмые стены прозрачны для лазерного локатора. Он
непрестанно прощупывает каменные породы и сверху, и снизу, и с боков на
большое расстояние.
   А если магма готова прорваться издалека, из-за предела досягаемости
локатора?
   Чувствуя овладевшее друзьями тревожное раздумье, Василий весело
воскликнул:
   - Смелей, смелей! Я по опыту знаю, что чрево Земли не страшно, а чем же
чрево Венеры страшнее?
   Логики в этом сравнении не было никакой, но друзья в самом деле
оживились:
   иной раз бодрый тон действует не хуже, чем слова.
   На сей раз это оказалось тем более ко времени, что освещенная часть
дороги кончилась. Машина пошла еще медленнее. Может быть, осторожность
ведшего ее Платона была и излишней: машина сама почувствует препятствие,
если оно появится, обойдет его или в случае надобности остановится.
   Вездеход продолжал идти, прощупывая локатором дорогу и все окружающее.
Вот, следуя изгибу коридора, он повернул почти под прямым углом. Отблеск
света исчез, вокруг сомкнулась тьма, такая плотная, что казалось, в нее
можно погрузить руку, как в черную жидкость. Включились фары. Их дневной
свет резал тьму на длинные густые полосы. Впереди тот же каменистый
коридор с неровными стенами, полом и кровлей. Амортизаторы машины не
давали почувствовать резкие выбоины и ухабы дороги, машина шла по-прежнему
ровно.
   Неожиданно прозвучавший человеческий голос заставил вздрогнуть
путешественников, но тут же они поняли, что штаб спрашивает, все ли в
порядке.
   - Вс„, вс„, - ответил Шотиш.
   Казалось, они едут уже очень долго. На самом деле, по часам, прошло
около сорока минут с того момента, как машина спустилась в расчищенный
вход.
   Еще несколько поворотов - и она внезапно остановилась.
   - Зачем так резко тормозишь? - удивленно спросил Шотиш Платона.
   - Не я. Она сама.
   Значит, машина почувствовала какое-то препятствие.
   Однако сильный свет фар его не показывал. Здесь коридор уходил вдаль
почти по прямой линии. На пути не было ничего.
   - Напутала твоя машина! - заметил Василий.
   - Она не ошибается, - спокойно возразил Платон.
   Он стал придвигать все ближе и ближе лучи фар, ощупывая пространство. И
вдруг... луч под тупым углом ушел вниз. Машина стояла почти в метре от
обрыва.
   Путь был разорван на расстоянии не более трех метров. На худой конец
машина могла бы перескочить их. Надо ли? Провал, может быть, более
интересный объект для исследования, чем продолжение коридора.
   Однако как его обследовать? Будь это на Земле, Василий не задумался бы
спуститься туда. Но здесь нельзя предпринимать никаких рискованных шагов
без разрешения Штаба освоения. Стало быть, и перепрыгивать через провал
тоже не следует.
   Шотиш и Василий вышли из машины и осторожно приблизились к провалу.
Платон остался в вездеходе для связи со штабом.
   - Выключи-ка фары, - попросил Василий.
   Наступила непроглядная темнота. Стали вглядываться вниз. Там та же
тьма, ничего не видно.
   Вдруг Василий зашатался. Шотиш подхватил его и инстинктивно отодвинул
от провала. Но тут же почувствовал, что и сам еле держится на ногах.
   Преодолевая внезапную слабость и затемнение сознания, он втянул Василия
в машину. Тягостное ощущение не проходило.
   - Мне плохо, - глухо сказал Платон, - не пойму...
   - Обратно! - с трудом выговорил Шотиш и потерял сознание.
 
 
 
   Группа Сергея летела над горной местностью в маленьком, хорошо
оборудованном исследовательском самолете, снабженном защитным футляром из
прочного жаростойкого материала. Вел его Карл Холмквист.
   Бросались в глаза резкие, острые очертания. Уступы, нагромождения скал
выглядели своеобразной лестницей, ступени которой не соединялись между
собой. У самого края равнины возвышался почти правильный ряд невысоких
конусообразных скал. Дальше, через несколько десятков метров, еще скалы
такой же формы, но гораздо более высокие. И опять ровное место - десятки
или сотни метров, а за ними снова скалы, но уже не меньше полукилометра
высотой.
   И так, чередуясь с ровными участками, шли конусы, каждая гряда выше
предшествующей. Вершины самых дальних терялись в облаках.
   Карл остановил машину, она повисла неподвижно: лететь дальше было
незачем.
   Вершина каждого конуса представляла собой небольшую скалистую площадку.
   Оставалось только выбрать достаточно ровную и просторную и не слишком
высокую, спуститься на нее и тщательно обследовать.
   - Сядем... хотя бы вон на тот конус, - сказал Сергей, - мне кажется,
там есть кое-что подходящее.
   Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что задача не так проста.
   Конусы стояли почти ровными рядами, между которыми, как и между
конусами каждого ряда, были большие, разрывы. Склоны очень круты.
Намеченная было площадка оказалась узкой. Машину на нее кое-как посадить
можно, но тогда останется слишком мало свободного места, людям удержаться
будет трудно.
   - А ведь это вовсе и не страшно, друзья! - воскликнула Милдрэд. - Здесь
нет ни льда, ни снега. Страховаться на склонах можно.
   Она вопросительно взглянула на Сергея.
   Но прежде чем он успел ответить, произошло то, чеговсегда можно было
ожидать на Венере и что всегда происходило неожиданно.
   Внизу, глубоко под почвой, загудело, потом загрохотало, на глазах
ошеломленных участников экспедиции один из конусов обвалился, за ним
другой... Грохот обвала и подземный гул слились в оглушительный гром.
Густое облако пыли, словно дым, поднялось над местом обвала. Карл отвел и
немного выше поднял машину. Казалось бы, уже можно было привыкнуть к
разгулу стихии на этой планете, и все же люди с изумлением и даже страхом
смотрели, как на их глазах меняется пейзаж.
   Между двумя горными конусами вспучилась бурая поверхность почвы, затем
вдруг взорвалась, словно туда попала бомба. Раскрылась воронка, она росла
с неописуемой быстротой и скоро превратилась в кратер, изрыгающий пламя и
раскаленные камни.
   Карл начал отводить машину. Однако сделать это было непросто. Камни
летели во все стороны, красное облако раскаленных газов стремительно
расширялось.
   Пожалуй, можно было не опасаться, что тысячи градусов охватившего
машину огненного облака повредят ее оболочку. Но камни! Если даже один из
миллиона летит с силой, способной пробить ее...
   Хоть кабина и прозрачна, но видимости нет: машина потонула в пылающем
багровом тумане. Это не страшно: приборы видят много лучше человеческого
глаза. Страдает слух. Камни градом бьют в корпус машины, и каждый удар
болезненно отражается в ушах людей, тяжело бьет по нервам.
   Скорей бы выбраться из опасной зоны! Машина сама идет осторожно,
автоматически обходя еще уцелевшие горные пики.
   Наконец опасное облако осталось позади.
   Что там творится! Число конусов заметно уменьшилось. Не один, а
несколько кратеров зияют между ними. Вон тот, самый большой, - наверно,
"старший", возникший первым. Внизу дым и ослепительное сияние, из кратеров
текут огненные реки.
   Доживут ли остальные конусы хотя бы до завтра?
   - Ну, вот, - сказала Милдрэд, отведя взгляд от удаляющейся картины
разрушения, - не пригодились мои альпинистские навыки.
   - Еще понадобятся, - возразил Сергей. - Но не здесь... Здесь, пожалуй,
и гор-то не останется.
   Как бы в подтверждение его слов, еще два конуса обрушились, грохоча.
   Пылающее облако раскаленных газов все расширялось. Но машина была уже
за пределами его досягаемости и продолжала уходить, заметно ускорив
движение.
   Грохот доносился слабее. То ли он в самом деле затихал, то ли его
приглушало увеличивающееся расстояние. Но вдруг раздался один короткий,
страшный удар.
   И тотчас же повторился с еще большей силой, а затем удары слились в
непрерывный оглушительный гул. И как ни странно, чем дальше машина уходила
от нового вулканического очага, тем гул раздавался все сильнее.
   Мгновенная вспышка, мертвенно-бледная и в то же время ослепительная,
разъяснила, в чем дело: началась гроза. Блеск не слабел, молнии загорались
одна за другой без перерывов, и беспрерывно грохотал гром, куда более
грозный в этой плотной атмосфере, чем в земной. Облака нависли еще ниже,
самолет шел уже в их гуще и весь был окутан дрожащим, неугасающим
фиолетовым светом, словно плыл в море огня, смешанного с густым туманом.
Сергей поглядел на своих спутников. Они реагировали по-разному. Карл
сосредоточенно следил за навигационными приборами, за автоштурманом,
прокладывающим на карте трассу движения машины, за приемником маячного
луча. Девушка тоже молчала, но тревожно озиралась. В первый раз в жизни
она попала в такую переделку. Подземная и атмосферная стихии объединились,
чтобы дать потрясающий спектакль.
   Все-таки звукоизоляция помогала, в какой-то мере она смягчала грохот.
   Перекрывая его, Сергей обратился к Милдрэд:
   - Не забывай, что электромагнитное поле надежно защищает машину от
молний.
   Но и самому Сергею было жутковато: одно дело - трезвое понимание
происходящего, а другое - эмоциональное восприятие. Картина такая, что
могла бы вывести из равновесия самого твердого человека.
   Настроение у Сергея, как и у обоих его спутников, было далеко не
блестящее:
   их группе так и не пришлось выполнить задание. Местность оказалась явно
не подходящей для станции озонирования. Бешено разыгравшиеся вулканические
силы, возможно, разрушили все вершины, которые они ранее вытолкнули на
поверхность.
 
 
 
   В течение следующего земного дня от Жана поступали в штаб
успокоительные сообщения.
   И вдруг на третий день прозвучал тревожный звонок, на экране показался
Жан.
   Лицо его было так страшно, что дежурная радистка сразу поняла:
произошло несчастье. И только спросила сдавленным голосом:
   - Кто?
   - Герда. Срочно самолет, ее надо в больницу, и лучшего хирурга...
   Что же произошло в лесу?
   Едва группа Жана отошла на несколько шагов от опушки в глубь леса, как
сразу же убедилась, что дальше пути нет: деревья стояли почти сплошной
стеной.
   Стволы идеально прямые, почти все одинаковой толщины и высоты -
примерно полметра в обхвате, высотой метров тридцать.
   Как ни трудно давалось продвижение вперед, никто и не подумал об
отступлении. У лесных путешественников имелись круглые аккумуляторные
алмазные пилы. Даже они с трудом прорезали стальной твердости кору,
покрывающую стволы. С древесиной, хотя тоже очень твердой, было уже куда
легче, но от коры пилы быстро тупились.
   - Если так будет дальше, то хватит ли у нас алмазных насадок да и
аккумуляторов? - забеспокоился Джек.
   - Думаю, хватит, - отозвался Жан. - А не хватит - тоже не беда,
кто-нибудь по готовому проходу вернется в дом за добавочными, не так ли?
   Прошло несколько часов, прежде чем удалось заметно углубиться в лес.
   Странный и жуткий был этот лес.
   Куда ни глянешь, вс„ те же зеленоватые столбообразные деревья с
редкими, причудливо изогнутыми ветками, покрытые прозрачной корой. Ни
куста, ни травы, ни опавшей листвы (да и откуда ей взяться?), под ногами
не почва, а камень или слежавшийся твердый крупный песок. Ни звука, ни
движения. Ни птицы, ни насекомого. Под деревьями ни муравьиных куч, ни
каких-нибудь нор.
   Ни тропинок. Сами деревья казались неживыми. Через несколько часов
путешественники почувствовали сильнейшую усталость: удручающе действовали
однообразие всего окружающего и вынужденная медленность продвижения.
Решили сделать привал.
   Раскинули герметическую палатку. В ней, как и в пленочных домах, были
нормальные атмосферные условия. Тесно, но уютно. Усталость быстро прошла.
   Отдохнув, группа Жана продолжила движение в глубь леса. Опять
непрестанная, упорная борьба с деревьями. С оглушительным треском валится
перепиленный ствол. Нужна большая осторожность, чтобы какое-нибудь дерево
не обрушилось на людей. Но недаром же Штаб освоения включил в группу Эйлин
и Джека, которые прошли специальную подготовку. Они инструктируют также
Герду и Жана, своим веселым смехом, ласковой доброжелательностью вносят
большое оживление.
   А Эйлин к тому же и врач, в экспедиции это может быть полезным.
   Жан внимательно оглядывался: не встретятся ли опять хищные грибы. Но их
нигде не было видно.
   Во время следующей паузы в работе (из-за трудности продвижения по лесу
отдыхать приходилось чаще, чем хотелось бы) едва все вошли в палатку, как
ослепительно сверкнула молния и одновременно с ней грянул гром - без
раскатов, без треска, один сконцентрированный удар. Жан почувствовал такую
сильную боль в плече, что не удержался от стона и упал на колени.
   Он оглянулся. Ближайший угол палатки был смят и прижат к полу. Ясно:
   сраженное молнией дерево обрушилось на палатку. Но прочная упругая
ткань не разорвалась. Она и не распрямилась: этому, очевидно, мешало
лежавшее на ней дерево.
   К Жану подбежала Эйлин и притронулась к ушибленному плечу - очень
осторожно, но он вскрикнул от боли. Эйлин расстегнула его одежду и стала
ощупывать плечо. Жан изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать. Эйлин
нахмурилась.
   Придерживая левой рукой плечо Жана, она сильно потянула его руку. Жан
опять вскрикнул, но тотчас же почувствовал облегчение.
   - Ну вот и вс„, - звонко сказала Эйлин, и веселая улыбка вернулась на
ее лицо. - Я боялась перелома, но оказывается, простой вывих.
   Джек с восхищением смотрел на свою подругу. Жан уже улыбался.
   Гроза между тем продолжалась. Однако на этот раз она была не такой
сильной.
   Не было обычного чудовищного буйства. Молнии метались в тучах, но не
ударяли в поверхность планеты, даже в деревья не били.
   И все же исследователи были глубоко огорчены: только, собственно,
начали работу... Правда, и в палатке тоже страшновато переждать грозу. Но
есть строжайшее распоряжение штаба: во время грозы не находиться под
открытым небом, тем более в лесу. Палатку от ударов молнии охраняет
электромагнитное поле.
   Гроза прекратилась только через четыре часа.
   Зато теперь судьба, видно, решила побаловать путешественников. Едва они
пробились в чащу еще метров на тридцать, как деревья расступились. Перед
ними была неширокая, но длинная поляна наподобие просеки, протянувшейся
метров на сто по направлению их движения. Поляна так четко выделялась
среди окружающего леса, что казалась искусственной.
   - А может быть, - высказала предположение Эйлин, - когда-то на Венере
обитали разумные существа...
   - Разве ты, собираясь сюда, не знакомилась с историей планеты? -
улыбаясь, спросил Жан.
   - Знакомилась, конечно, - ответила девушка, - ну, а вдруг не все еще
известно, что было миллионы лет назад...
   - И ты думаешь, вырубка с тех пор не могла зарасти?
   Тут Эйлин от души расхохоталась:
   - А правда, как я не сообразила?
   - Во всяком случае, - заметил Жан, - не мешает обследовать эту поляну.
   Памятуя о возможных неожиданностях, он вооружился лучевым пистолетом и,
предложив друзьям подождать его на месте, медленно обошел поляну по
периметру, тщательно разглядывая вс„ вокруг и под ногами. Везде те же
одинаковые, покрытые зеленоватой корой стволы.
   Осмотрев просеку и не найдя на ней ничего примечательного, Жан
предложил идти дальше. Опять началась надоевшая борьба с деревьями - они
были вс„ такие же, ничто не менялось.
   Скоро деревья снова расступились. Жан шел впереди, вооруженный. Теперь
уже двигались довольно быстро, так как никаких помех в пути не было.
Казалось, экспедиция если ничего выдающегося и не обнаружит, то по крайней
мере закончится благополучно.
   Но кто поручится за бешеную планету?
   На этот раз гроза налетела так внезапно, что застигнутая ею горсточка
людей была оглушена громом и ослеплена молниями прежде, чем осознала, что
происходит. Поспешили раскинуть палатку. Не успели войти в шлюзовой
тамбур, грохот сотряс, казалось, весь мир, и как только он стих, раздался
отчаянный крик. Жан стремительно обернулся. Герда лежала лицом вверх. Жан
бросился к ней. В то же мгновение Эйлин, не обращая внимания на бушевавшую
грозу, подбежала к Герде. Они увидели, что сбитое молнией дерево лежит на
вытянутой руке девушки.
   - Опять рука! - в ужасе воскликнул Жан.
   Вместе с Эйлин он попытался освободить руку Герды, но это оказалось им
не под силу. Подбежал Джек. Общими усилиями удалось оттащить тяжелый ствол.
   Теперь наконец стало возможно внимательно осмотреть Герду. При блеске
е