Лоренцо   не
догадывался, что я имел в виду. На его загорелом лице не было  и  тени
озабоченности, он улыбался.
   - Куда торопиться? Не сегодня завтра Негадес и Кастельяно  вцепятся
друг другу в глотки. А  когда  они  ослабят  друг  друга,  руководство
Фронта подаст знак. Подпольщики соединятся с партизанами, и  к  вечеру
город будет в наших руках.
   - А что в провинции?
   - Несколько округов уже в руках повстанцев. Достаточно будет занять
телеграф и  телестанцию  в  Боливаре,  и  дело  в  провинции,  считай,
выиграно.
   Он потянулся за стаканом, отпил воды.
   - Что будем делать с Рамиресом?
   Я пожал плечами и вышел в сад.
   - Мне кажется, Килиос не мог сбежать, - встретил меня Баракс.
   -  Ты   прав.   Прячется   где-нибудь.   Город   кишит   солдатами,
осведомителями  и  агентами  Негадеса,   усердствующими   чиновниками,
дорвавшимися до власти. Появись он на улице - схватили  бы  в  тот  же
час: подумали бы, что это вырвавшийся из рук террористов Рамирес.
   - Лишь бы это ему не взбрело в голову, не то придется начинать  все
сначала.
   Солнце палило. Я разглядывал  кроны  деревьев,  мелкие  голубенькие
цветы, усыпавшие кусты, и думал о Флоре. Где она, что с ней?
   Вдруг Баракса осенило:
   - Так ведь Килиос не может знать будущего. Ему известно только  то,
что написано в исторических  исследованиях.  Из  такого  далека  разве
разглядишь подробности? Минуло тысячелетие, до потомков  дошли  только
документы,  описывающие  ситуацию  в  общих  чертах.   Однако   Килиос
наверняка  знает,  что  произошло   после   путча,   какая   из   трех
противоборствующих сил взяла власть и какова  была  судьба  президента
Рамиреса.
   - Зато о собственной судьбе он и догадываться не может! - я  весело
хлопнул Баракса по плечу. - Все, что он прочел в древних  исторических
трудах, касается бывшего кондитера, а не его, Килиоса. Он,  как  и  мы
сейчас, стоит беспомощный перед  разворачивающимися  событиями.  Почем
ему знать, как  закончится  его  запутанное  дело?  В  хрониках-то  не
осталось и следа его собственного пребывания здесь.
   Баракс был  собой  доволен.  Я  уже  не  впервые  замечаю,  что  он
буквально расцветает, стоит нам сделать какой-нибудь особенно  удачный
вывод.
   - За исключением одной вероятности: если он сам не управляет  ходом
событий, - остудил я его энтузиазм.  -  Потому  что  может  статься  и
такое: зная ближайшее будущее, он именно на этом построил свою  затею.
Зная, что Галапол отправит за ним в прошлое  своих  людей,  он  именно
поэтому  прячется.   Именно   поэтому   распорядился,   чтобы   агенты
присматривали  за  бывшим  жилищем  своего  двойника.  Знал,  что   мы
обязательно сунемся  туда  за  разрешением  загадки  Рамирес-Килиос  -
сходство или тождество? Надеялся,  что  оттуда  нам  не  удастся  уйти
живыми.
   - И наверняка расставил нам еще  множество  других  ловушек.  Хотя,
если он знал о покушении, зачем отпустил Рамиреса объезжать провинции,
отдав прямо в наши руки?
   - Текущие политические интересы  требовали,  чтобы  новый  диктатор
объехал свою страну - таков обычай. И  нельзя  забывать,  что  Килиос,
возможно, пока не собирается менять течение истории.
   Я задумался. Все это до сих пор  не  давало  мне  покоя.  Ведь  что
будет, если...
   - Если окажется, что Килиос с самого  начала  рассчитывал,  что  мы
похитим Рамиреса? - подхватил Баракс. Мы с ним думали об одном  и  том
же.
   - Тогда нашему положению не позавидуешь, - бросил я сердито. -  Это
означало, что мы реализовали и  сейчас  продолжаем  реализовывать  его
планы.
   - Килиос хочет  уцелеть  любой  ценой,  -  Баракс  трезво  оценивал
ситуацию. Правда, это был единственный  отправной  пункт,  на  который
можно было с уверенностью опереться. - Он  же  прибыл  сюда  вовсе  не
затем, чтобы покончить с собой. Он знает, что Галапол  пошлет  за  ним
столько оперативных работников, сколько потребуется. По моему  мнению,
стоит принимать в расчет еще одну возможность: на этом этапе  развития
событий единственная цель Килиоса - надуть нас. Он до  тех  пор  будет
плутать и вилять, пока мы, наконец, не  сдадимся  и  не  покинем  этот
проклятый век, не вернемся в будущее и не доложим, что не нашли его.
   - И думать об этом не смей!
   - Конечно, конечно. Но меня не оставляет чувство, что  спектакль  с
Рамиресом он затеял только затем, чтобы навести нас  на  ложный  след.
Килиос неизменно опережает нас на один шаг и в конце концов ускользнет
из западни.
   "У меня такое чувство" - в устах Баракса эти  слова  прозвучали  по
меньшей мере непривычно. Но дело не в этом.
   - Пока Рамирес был при нем, он получал текущую информацию обо  всех
важных происшествиях. В том числе и о том, что  касается  его  самого.
Сейчас же, напротив, за ним охотятся, а информатор исчез. Возможно, он
даже не в курсе происходящего в городе. Это может его дезориентировать
и толкнуть на неверный шаг.
   - Этим можно воспользоваться!
   - Посмотрим!
   Баракс замолчал, потом спросил:
   - Рой, что будет с Рамиресом?
   - Умрет. Завтра, - отозвался я. - Именно так записано в хрониках, и
что бы там ни было, изменить этого мы не в силах.
   - Каким образом? - не унимался он.
   -  Точно  не  знаю.  Источники  говорят  только,  что   его   нашли
застреленным где-то на улице. Где именно - никто  не  знает.  Главное,
что труп найдут и опознают. Это уже не наше дело.
   В условленное время я позвонил Негадесу. Он не ответил. Трубку взял
секретарь, который сообщил, что его превосходительство выехал за город
на войсковой смотр и до сих  пор  не  вернулся.  Он  вежливо  попросил
позвонить еще раз, попозже.
   Связаться с Негадесом удалось только  поздно  вечером.  Он  усталым
голосом сообщил, что не оставил без внимания то, что я ему сообщил, но
результатов пока нет. Полковник дал мне понять,  что  при  создавшейся
ситуации у него есть дела  и  поважнее.  Тогда  я  позвал  к  телефону
Баракса, и он воспроизвел перед трубкой несколько фраз, записанных  на
звуковой кристалл. Потом я снова взял трубку.
   - Слышали, уважаемый коллега?  Это  ваш  голос.  В  соборе  Нуэстра
Сеньора я записал все, что вы говорили. И вашу информацию  о  маршруте
следования президента Рамиреса, и где именно удобнее совершить на него
покушение. Как вы думаете, много дал  бы  за  эту  информацию  генерал
Кастельяно,  или   руководство   Фронта,   или   зарубежные   средства
информации?
   - Паршивец!  -  зашипел  в  бессилии  полковник,  словно  змея  под
каблуком человека. - Вы что, шантажируете меня?
   -  Успокойтесь,  коллега.  Если   эта   запись   достанется   вашим
политическим противникам, они без колебаний ее обнародуют.  Информация
послужит  доказательством,  что  вы  продали  президента   иностранным
агентам...
   Внезапно я сообразил - в руках у меня есть  еще  кое-какие  козыри.
Рамиреса ведь тоже можно использовать. Только одному мне известно, что
завтра он умрет...
   - Ну, и не забывайте, что у меня в руках двойник Рамиреса. Он цел и
хорошо себя чувствует, и я  в  любую  минуту  могу  выпустить  его  на
свободу или  послать  генералу  Кастельяно.  Этот  человек  -  вылитый
кондитер, и только мы двое, вы и я, знаем, что это не  одно  и  то  же
лицо. Поэтому категорически вам советую, полковник,  не  предпринимать
против меня ничего.
   Негадес промолчал. Трубка буквально излучала ненависть. Я хмыкнул и
продолжал:
   - Вам только и нужно - добыть информацию, а остальное мое  дело.  Я
найду и вывезу настоящего Рамиреса, после чего исчезну из страны, и вы
больше обо мне никогда не услышите.
   Через несколько мгновений Негадес ответил:
   - Сейчас комендантский час, значит, вы, Медина, все равно никуда не
сунетесь. Завтра же в пять часов утра позвоните мне, к  этому  времени
нужная  вам  информация,  думаю,  будет  у  меня  в  руках.  Это   вас
удовлетворяет?
   Я положил трубку.
   Прибыл я из будущего, а своего собственного будущего не знал, да  и
знать не мог. Не ведал,  что  со  мной  будет  в  ближайшие  часы.  Не
догадывался,  что  замыслил  против  меня  новый  диктатор   Боливарии
полковник  Негадес.  Случись  наихудшее  и  закончи   я   здесь   свое
биологическое существование, хроноклазма никакого не будет.  Я  никто!
Для моих современников - всего лишь инспектор третьего класса  Медина,
исполняющий обязанности ищейки. Погибни я во  время  операции,  взамен
пришлют кого-то другого.
   А для живущих здесь я не значу даже и этого. Всего-навсего какой-то
бродяга-иностранец, без роду и племени. В крайнем  случае,  швырнут  в
безымянную могилу, и - конец. Никто не заплачет.
   Никто?
   Ну, разве что Флора...

   Баракс разбудил меня без четверти пять. Лоренцо  и  Рамирес  спали.
Морщины  на  лице  незадачливого  диктатора  разгладились.   Он   спал
безмятежным сном.
   - С востока доносится стрельба, - доложил  Баракс.  Но  я,  как  ни
вслушивался, ничего не услышал.
   - До источников звуков около 35 километров, - пояснил мой помощник.
Он считал совершенно естественным, что  воспринимает  звуки,  которые,
как бы я ни старался, мне никогда не  услышать.  Чувствительность  его
датчиков  значительно  превышает  возможности   человеческих   органов
чувств.
   - Танки идут. По асфальтированному шоссе. Да, еще  пять  или  шесть
вертолетов, -  добавил  Баракс.  На  таком  расстоянии  ни  танки,  ни
вертолеты нам ничем пока не угрожали, поэтому он заговорил о другом:
   - Что будем делать?
   - Если Негадес нападет на след, пойду в условленное место.
   - В одиночку?
   - А Рамиреса кто  будет  стеречь?  Пока  кондитер  в  наших  руках,
полковник будет плясать под нашу дудку.
   - Не очень-то на это надейся.

   Ровно в пять я  набрал  номер.  Солнечные  лучи  рассыпали  золото.
Легкий ветерок шевелил  цветы  и  ветки  живой  изгороди,  обрамляющей
подстриженный газон. Я надеялся, что  с  Флорой  не  случилось  ничего
плохого.
   - Медина слушает.
   - Доброе утро, сеньор,  -  подобострастно  отозвался  секретарь.  -
Сеньор президент просил вам передать...
   - Слушаю!
   - Вчера патруль дважды отправлялся на прочесывание  верхнего  этажа
летней резиденции. В обоих случаях солдаты возвращались,  не  выполнив
задания. Один из патрульных признался, что  не  успел  он  ступить  на
площадку  верхнего  этажа,  как  его  затошнило.  Сержант,  старший  в
патруле, тут же  велел  вернуться,  чего  впоследствии  никак  не  мог
объяснить. По  приказу  президента  дворцовая  стража  прекратила  все
операции и была удвоена. Его превосходительство сказал, что вы  можете
войти во дворец. Он уже распорядился, чтобы вас пропустили. Он  только
просил, чтобы, во избежание лишней огласки, вы шли поодиночке.
   - Ясно. Все в порядке. Буду через час.

   Мы с Бараксом ехали по  городу.  Навстречу  то  и  дело  попадались
солдаты. На перекрестках пустынных улиц  торчали  танки  и  броневики.
Никто меня не остановил. Хотя уже совсем рассвело, прохожих  почти  не
было. Боливар, казалось, вымер.
   Белоснежный  летний  дворец  с  множеством  башенок  и  шпилей,  со
стрельчатыми окнами совсем не походил на  крепость.  Просто  светилось
веселое пятно среди зеленого парка, полного цветов.  Железная  кованая
ограда вела вдоль  плавно  изгибающейся  дороги.  На  тротуаре  стояли
солдаты. Я на всякий случай остановил машину в  отдалении  и  уверенно
зашагал ко входу.
   - Я - Рой Медина. Командир охраны должен быть предупрежден  о  моем
приходе.
   Секретарь не солгал - меня и в самом деле ждали.
   Навстречу мне вышел совсем молодой офицер, смуглый и подтянутый. Он
протянул мне руку.
   - Лейтенант Райас. Мне приказано сопроводить вас  на  верхний  этаж
дворца.
   - Что произошло с патрулем?
   - Не ясно. Во всяком случае, туда они не добрались. Говорят, что не
смогли.
   По всему было видно, что дело казалось лейтенанту очень странным.
   С улицы к воротам подкатил черный лимузин. Райас извинился и отошел
от меня. Через минуту он вернулся. Я догадался - что-то случилось.  Он
прятал глаза, и поведение его вроде бы изменилось, хотя он и  старался
это скрыть.
   Я понимал, в  каком  положении  должны  были  находиться  армейские
офицеры. В стране появился новый  президент,  однако  никому  не  было
известно, что стало с предыдущим, то есть Рамиресом. Люди вроде Райаса
верно  служат  президенту  -  любому  законному  главе  правительства,
которому они присягали на верность.
   - Что случилось? - спросил я.
   - Нет, ничего, - он смешался и опять отвел глаза.
   - Что  бы  там  ни  было,  прошу  продолжать  охранять  дворец.  Не
выпускайте никого, пока я не разрешу, - сказал я.
   Лейтенант почему-то усмехнулся.
   Я стоял спиной к двери и вдруг позади себя услышал какой-то  шорох.
Прежде чем я успел оглянуться, голову пронзила острая боль. Я  лишился
чувств.
   Придя в себя, я сразу же отметил, что, во-первых, лежу навзничь, а,
во-вторых, голова все еще болит: видимо, удар по затылку  был  нанесен
рукой  специалиста.  Прежде  чем  открыть  глаза,  я  некоторое  время
прислушивался. Вокруг было тихо. Для начала  я  как  можно  незаметнее
сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Меня очень интересовало, где
я нахожусь. Медленно и осторожно я открыл глаза.
   Тесная  каморка  с  беленными  известью  стенами.   Стены   близко,
подозрительно близко. Потолок тоже  невысоко,  если  встать  на  ноги,
можно дотянуться. Я сел и увидел, что  сижу  на  примитивной  кровати,
сколоченной из досок. Несомненно, это были тюремные нары, а каморка  -
камера. До сих пор и то и другое были известны мне только по  лекциям.
Голова ужасно болела. Я был один.  Под  потолком  светилось  маленькое
окошко. Наверное, снаружи сияло  солнце.  Или  это  был  искусственный
свет? Неизвестно. Прямо передо мной была железная черная дверь.
   Мне  никогда  в  жизни  не  было  так  плохо.  Перед  глазами   все
расплывалось. Я снова улегся на нары, вздохнул и потерял сознание.
   Очнулся я вовремя: в камеру вошли несколько человек. Я  хотел  было
подняться, но один  из  них  грубо  толкнул  меня  на  нары.  Лица  их
рассмотреть я не мог: меня все еще захлестывали волны темноты.
   - Ну, птенчик, - начал один из них хриплым голосом. - Шефу  хочется
услышать ответы на два вопроса.
   Язык с трудом ворочался у меня во рту. Мысли  разбегались,  я  едва
соображал. Но гости не дали мне времени на размышление.
   - Где кондитер? - зарычал  хрипатый.  -  И  где  спрятана  лента  с
записью?
   "Значит,   это   люди   Негадеса.   Полковник   желает   заполучить
компрометирующую его запись. И  в  придачу  Рамиреса."  Словно  сквозь
туман я увидел у одного из них странное устройство.  По-моему,  раньше
это называлось шприцем.
   - Ничего в...вам... не скажу, - пробормотал я, не в силах в  полной
мере осознать грозящую опасность.
   - Скажешь, - заверил меня хрипатый. - Твое счастье, что нам некогда
ломать тебе кости и мы выбрали метод более скорый.
   Я почувствовал укол. В голове зашумело,  но  это  не  было  вызвано
болью. Я вдруг стал каким-то легким - и больше уже ничего  не  ощущал.
Летел высоко, освобожденный из мира обязанностей, из мира страхов,  из
мира проклятой гравитации.
   - Говори! -  подгонял  меня  чей-то  голос.  -  Где  кондитер?  Где
спрятана лента?
   И я  заговорил!  Рассказал  о  районе  Хувентул.  Сказал  об  улице
Альжерирас. Не утаил даже,  что  запись  у  моего  напарника  Баракса,
который дожидается меня тоже на улице Альжерирас. Выбалтывая все  это,
я глупо посмеивался, даже хихикал. Люди Негадеса поспешно вышли.  А  я
этого даже не заметил, паря в полутьме, без мыслей, без чувств.
   Сознание ко мне вернулось только  вечером.  Четырехугольник  окошка
чернел на белой стене. Горела свисающая с  потолка  примитивная  лампа
накаливания.
   Голова трещала.  Я  вообще  ничего  не  чувствовал.  Тело  казалось
пустым,  я  не  слышал  даже  биения  моего   сердца.   Только   ценой
значительных усилий удалось восстановить в памяти происшедшее - и меня
охватили стыд и ярость:  я  выдал  Баракса!  Попался,  как  желторотый
сопляк! Без всякого сомнения, за всем этим стоял  Негадес.  Только  он
знал о записи, только в его интересах было избавиться от нее во что бы
то ни стало. И, скорее всего, только ему одному мешал кондитер Рамирес
или его двойник, что, впрочем, было одно и то же.
   Что происходит на вилле? Где Баракс?
   Мне вспомнилось, с  какой  сердечностью  принял  меня  лейтенант  в
летней резиденции, однако не прошло и минуты, как  кто-то  подъехал  и
отношение ко мне офицера круто изменилось. Очевидно, он получил приказ
относительно моей персоны. Я ходил по камере,  ненавидя  самого  себя,
весь мир, двадцатый век. В какую гнусную западню я дал себя увлечь!
   Наверное, за мной наблюдали скрытые камеры, так же, как и во  время
моего пробуждения здесь, так  как  вскоре  отворилась  дверь  и  вошли
несколько человек  в  форме.  Это  были  не  полицейские,  они  скорее
походили на военных. Двое из них  сковали  мне  запястья  наручниками,
третий, стоя на пороге, достал листок бумаги и, строго глядя на  меня,
прочитал наизусть:
   -  Боливарский  чрезвычайный   военно-полевой   суд   приговаривает
иностранного шпиона и террориста Роя Медину за  покушение  на  бывшего
президента Боливарии Рамиреса к смертной казни.  Приговор  привести  в
исполнение немедленно.
   Ноги подо мной  подкосились.  Смерть?  И  вдруг  я  сообразил,  что
нахожусь в прошлом. Смерть - одна из древних форм наказания.  Конечно,
в наше время ее не существует, но здесь и сейчас... Они меня и  впрямь
готовы казнить. И не видят в этом ничего необычного.  Для  них  это  в
порядке вещей. Будничная работа. У  меня  ведь  всего  одна  жизнь!  Я
простой смертный. Только Баракс вечен!
   - БАРАКС!
   Я понятия не имел, где расположено здание, в котором я был  заперт.
А  если  за  городом?  Как  далеко  может   быть   Баракс?   Наверное,
телепатический сигнал ему не передать.  Если  бы  он  воспринимал  мои
мысли, я был  бы  на  свободе  давным-давно.  Да,  Баракс  не  близко.
Преодолеть это расстояние, и быстро!
   Языком я нащупал нижний восьмой справа зуб. Крайний  коренной  зуб.
Язык отыскал маленькую кнопку. Сколько я  тренировался  снимать  ее  с
предохранителя!.. Получилось! Кнопка была свободна! Код? Какой же код?
Обычного  маяка  наведения  недостаточно.  При   помощи   миниатюрного
радиопередатчика, какие в свое время вмонтировали  в  Галаполе  в  зуб
каждому инспектору, мне нужно было как можно  скорее  передать  сигнал
"Спасите  наши  души".  Три  длинных,  три  коротких,  три  длинных  -
автоматическое устройство импульс за  импульсом  выплескивает  в  эфир
отчаянный призыв.

   Меня ведут пустынным коридором. Резкие звуки шагов эхом отдаются от
серых  стен.  Шагающий  позади  солдат  сверлит  взглядом  мою  спину.
Спускается по лестнице. Еще  коридор.  Часовой  у  зарешеченной  стены
долго ищет ключ, вставляет его  в  скважину,  с  трудом  поворачивает.
Дверь раскрывается со скрежетом. За нею опять коридор, уходящий вдаль.
На потолке тлеют слабые потолочные  светильники.  Все  это  напоминает
декорации какого-то приключенческого видеофильма. С той разницей,  что
фильмы я смотрел дома, сидя в уютном кресле, а теперь конвоиры-солдаты
ведут на плаху меня, Роя Медину, работника Галактической Полиции... Не
знаю, долго ли мы шли...
   Радиус действия микропередатчика 25-30  километров,  и  сейчас  все
зависит от того, принимает ли Баракс  мои  сигналы  и  поспеет  ли  он
вовремя!
   Я уже сбился, подсчитывая лестничные пролеты,  зарешеченные  двери,
бесконечные коридоры и холодные запертые засовы.
   Офицер приказал остановиться - мы подошли к очередной двери. Как  я
буду вести себя в свои последние минуты? Гордо? Отважно? А что  станет
с моим телом? Останется здесь, за тысячелетие до своего времени? Здесь
его похоронят, хотя в соответствии с законами времени не  родился  еще
на свет даже мой прапрадед.
   - Отпереть! - скомандовал офицер.