е  от Марагуа.  Тропический  вечер уже накрывал лес своей темной,  туманной
рукой, когда мы опустились  на небольшую поляну возле чащи высоких деревьев.
Мы находились по крайней мере в тридцати  милях от города. Река в этом месте
превратилась в цепочку небольших озер. В воздухе стоял въедливый сладковатый
запах гнилых листьев.
     Мы  поужинали,  не выходя из вертолета, и, пока  задумчиво рассматривал
индейскую  вазу  -- странный дар  покойного Савиля, -- Куба развернул передо
мной карту.
     --  К тому месту, которое вы ищете, Мартин, мы можем добраться завтра к
вечеру, --  равнодушно  произнес он. Своим толстым указательным  пальцем  он
обвел  какую-то  точку на  карте: -- Вот, если карге дал ваш шеф, верна,  то
именно  здесь должна  находиться  Страна  Огромных Следов-.  -- Он помолчал,
обдумывая что-то.
     Тогда я сказал:
     -- Пришло время. Куба, открыть вам, что же именно мы ищем.
     -- Нет нужды в этом, если не хотите-
     -- Впрочем, я ведь  уже говорил вам --  мы  ищем проклятую  курицу. Она
называется Онакторнис. -- Он слушал меня, но, как мне показалось, вполуха. Я
продолжал: -- Это какое-то чудовище. Куба, гигантская плотоядная птица.
     В его глазах я заметил разочарование.
     -- А! Вы хотите сказать, --  неторопливо  заговорил  он, --  что  ищете
какие-нибудь следы ее, скелет, кости или нечто в этом роде? Словом, материал
для исследования?
     Я покачал головой:
     -- Нет, мы ищем живую птицу.
     Он, не улыбаясь, смотрел на меня спокойно и отрешенно, как и прежде.  Я
видел, что все это его совершенно не интересует.
     -- Живую? -- переспросил  он. --  Значит, вы думаете,  что  именно  эта
птица оставила огромные следы?
     --  Ну,  это  же  вполне  возможно,  -- вмешался Дег.  -- Само название
достаточно красноречиво.
     -- Ну, разве что так-
     -- Профессор Гростер был ученым, Куба, а не шарлатаном!
     --  Ну, разумеется! -- В голосе Кубы зазвучала та же  ирония, прикрытая
ленцой. Дег не унимался.
     -- Страна  Огромных Следов!  --  воскликнул  он.  --  Иначе почему  так
назвали это место? Тут, на Амазонке, ведь нет слонов!
     --  Нет, конечно,  что и говорить, -- согласился Куба, улыбаясь, --  но
видите ли,  Дег,  на  этой- вонючей Амазонке  есть одно  место,  что зовется
Страна  Мертвых, Которые  Воскресли-  Так  вот  я  там бывал,  но воскресших
мертвых  почему-то не  встречал, уверяю вас. Даже если,  -- тут он почему-то
понизил  голос и  потрогал свое лицо, испещренное следами оспы, -- даже если
иные мертвые  и  воскресают- Так  или  иначе, -- заключил он,  --  это  ваша
работа, а не моя. Я отвезу вас туда, куда хотите, как договорились.
     Больше  Куба  ничего не сказал и продолжал  рассматривать  карту, но  я
чувствовал, что мысли его были где-то очень далеко Бесконечно далеко. Где?
     В  то время,  как нас грызли  сомнения, Куба без лишних слов решительно
повел  вертолет  в  сторону  леса.   Под   нами   расстилалась  непроходимая
тропическая чаща, похожая на бурлящий океан растительности. Мне  приходилось
видеть джунгли и с земли, и с реки, но эта сплошная масса деревьев, стоявших
плотной непроницаемой стеной,  вызывала  у меня  почти ужас. Я подумал,  что
никогда  не  решился бы  углубиться  сюда,  никогда-  Стараясь  прорваться к
животворному  солнечному свету,  деревья  сплетались друг  с другом,  сжимая
соседей  в  стальных  объятиях, и  всеми  силами  тянули вверх  свои  кроны,
отчаянно  борясь за  свет -- верный  источник  жизни. В этой битве  растения
заполонили собой  все вокруг -- и землю,  и воду. Войти  в джунгли  означало
исчезнуть.  И если бы  мы  вдруг рухнули  вниз,  то  навсегда остались бы  в
зеленом куполе, так и не добравшись  до земли -- он находился слишком высоко
над ней. И от  этого странного ощущения, что внизу  нет почвы, нет привычной
тверди, душа наполнялась тревогой. Когда же местами нашим глазам открывалась
вдруг какая-то полянка, я чувствовал -- да и Дег, очевидно,  тоже --  острое
желание приземлиться туда и облегченно вздохнуть.
     Куба, нахмурившись, молчал, а Даалу,  съежившись в углу кабины, опустил
голову, закрыл глаза и, казалось, слушал какие-то далекие голоса, долетавшие
из джунглей.  Ощущение, будто мы  уже затерялись в  этом мрачном мире, стало
еще более гнетущим. И когда я попытался вспомнить Нью-Йорк и свой письменный
стол в редакции,  то не  смог этого сделать. Сейчас  для  меня  существовали
только джунгли. И  еще это  гигантское  насекомое -- вертолет,  летевший над
тропическим  лесом, и вот  этот странный,  недвижный воздух. Так мы летели в
Страну Огромных Следов.
     Дег  почти  автоматически делал снимок за  снимком. Я подумал, что  мне
тоже пора бы приняться за свою работу  -- за свои заметки, но не получалось.
Слишком много мыслей обуревало меня. Онакторнис и... Впрочем, нет, дело было
не только в Онакторнисе. Не знаю, почему, мне казалось, будто какой-то голос
что-то нашептывает мне, подает какой-то совет. Только голос этот был слишком
далеким и невнятным.  Как ни прислушивался  я,  мне так и не удалось понять,
что же он говорит.

     Вертолет  пролетел над  каким-то  озером с невероятно зеленой  водой, и
Куба заявил,  что  мы, можно  считать, уже добрались  до  цели. Я  посмотрел
карту, нашел на ней это озеро и даже немного заволновался, впрочем, волнение
быстро прошло. Куба между тем  о чем-то переговорил с Даалу  и сообщил,  что
внизу находится живария -- несколько строений на берегу озера.
     --  Да,  вот  она!  --  радостно   воскликнул  Дег.  Мы   посмотрели  в
иллюминатор.  На небольшой вырубке ютилась горстка серых хижин. Куба  сделал
вираж  и  начал  снижаться, а у меня вырвался вздох облегчения. Значит, там,
внизу, были люди.
     Мы приземлились, подняв тучу пыли. Куба выключил двигатель, и молчание,
потревоженное  грохотом мотора,  вновь воцарилось вокруг. Какое-то  время мы
оставались в кабине, словно ожидали кого-то. Пыль медленно оседала на землю.
Вокруг не  видно было  ни одной живой души. Я  заметил,  что Куба хмурится и
беззвучно  шевелит  губами.  Даалу  внимательно,  зорким  глазом  осматривал
местность и тоже так же шевелил губами. Интересно, что он хотел сказать?
     Тишина в  раскаленной  кабине  вертолета длилась  уже  чересчур  долго.
Наконец Куба нарушил молчание.
     -- Ну, что же, пора.  Иди, Даалу! -- распорядился  он.  Индеец  уже был
готов  и ожидал  лишь приказа. Едва дверь  отворилась, он выскочил  наружу и
побежал к живарии, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться.
     Дег, бросив тревожный взгляд на ружья, стоявшие в углу, спросил:
     -- Что будем делать? Тоже выйдем? Куба взглянул на него.
     --  Спокойно, -- сказал он, -- спокойно, Дег... -- И  начал невозмутимо
скручивать  цигарку.  Я  наблюдал  за  Даалу.  Он неторопливо приблизился  к
живарии,  держа свое  духовое  ружье на  изготовку.  Вокруг  стояла звенящая
тишина.  Листья  на  высоких  деревьях, окруживших живарию, были  совершенно
недвижны.   Наши  уши,  оглушенные  шумом   двигателей,  мало-помалу  начали
различать  тонкое жужжание насекомых, извечно бесстрастное дыхание джунглей.
Животные, однако, пока не обнаруживали себя никакими звуками.
     Даалу подошел к хижине и остановился, вытянув шею. Потом неслышно вошел
внутрь. Дег следил за ним, вытирая пот со лба.
     Через несколько минут индеец вышел и, глядя в нашу сторону, поднял руки
и  что-то прокричал. Его крик прозвучал так звонко  и неожиданно,  что  мы с
Дегом  невольно вздрогнули.  Джунгли отозвались на зов  индейца гулким эхом.
Даалу бегом вернулся  к вертолету и стал что-то  объяснять Кубе, указывая на
джунгли, а потом на хижины. Куба кивнул и поднялся со своего места.
     -- Никого нет,  -- пояснил он.  --  Даалу говорит, что  жители  живарии
ушли, спрятались в лесу. Испугались, говорит он.
     -- Это мы их испугали? -- спросил я.
     -- Кто знает, Мартин. Кто знает?


Глава 10. ЗАПАХ, КОТОРЫЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

     -- Куба, а почему вас так зовут? Это ваше имя или прозвище? Вы кубинец?
     -- Кубинец, американец, бразилец. Разве это не одно и то же?
     -- Да я просто так спросил.
     -- Мне часто задают этот вопрос, но я, Дег, и в самом деле не знаю, как
ответить. Моя  жизнь, впрочем,  никому не интересна. А почему вы сами ничего
не рассказываете мне? К примеру, об этом чудовище, которое ищете?
     Дег улыбнулся и посмотрел  на  меня. Я держал в руках баночку  с пивом.
Отхлебнув немного, я сказал:
     -- Я ведь вам уже говорил, Куба, речь  идет о курице высотой примерно в
три  метра.  Пожирает  все,  что   попало,  в  том  числе  и  людей.  Просто
очаровательное создание.
     Белоснежные  зубы  Кубы  блеснули в  полутьме живарии, где мы  ужинали.
Помолчав немного, он тихо спросил:
     -- И вы верите, что она существует?
     Я покачал головой:
     -- Нет. Но шеф послал меня сюда, чтобы найти ее.
     -- А он верит?
     Я вдруг  обнаружил, что никогда прежде  не задавался  этим вопросом.  В
самом деле, верил ли Спленнервиль в существование Онакторниса?
     -- Думаю, не верит, -- ответил я.
     -- Тогда зачем же он послал вас сюда и тратит столько денег?
     -- Это наша  журналистская работа, Куба. Найдем мы  Онакторниса  или не
найдем, я ведь все равно  что-то  напишу, а читатели прочтут.  Возможно, мой
шеф организовал эту экспедицию, потому что  считал ее своим моральным долгом
перед профессором  Гростером, своим близким другом, который,  умирая, просил
его разведать эту историю.
     --  Ну,  а  вас, Мартин, больше  интересует  история доктора  Савиля  и
комиссара, не так ли?
     Это действительно  было так. Но  я  отгонял  мысли  об этом.  Я  же  не
детектив, готовый тотчас броситься  по  следу  любой  тайны,  где  бы она ни
встретилась.
     -- Можно, пожалуй, обосноваться тут, -- предложил я.
     Куба понял, что мне хочется сменить тему разговора, и согласился:
     -- Да, можно.  Место  хорошее. Совсем  близко озеро, да  и  люди  здесь
должны быть тоже недурные.
     -- Все это так, -- заметил Дег, -- только их почему-то не видно.
     -- Даалу  пошел  искать.  Он  говорит, что здесь живут индейцы  племени
Хаукангас,  его дальние  родственники, троюродные  братья  или что-то в этом
роде. Подарим  им побольше соли,  и  они не  будут  нас беспокоить. Конечно.
Выгрузим здесь наше снаряжение...
     -- Там кто-то есть! -- воскликнул вдруг Дег, поднимая голову.
     Куба засмеялся:
     --  Не  пугайтесь, Дег, успокойтесь. Это  Даалу. Будь  это  индейцы, --
продолжал он, поднимаясь, -- вы  бы их не услышали... Даалу! --  позвал  он.
Проводник  опять появился словно ниоткуда. Куба подошел к нему, они о чем-то
негромко поговорили, потом Даалу сел и молча принялся за еду.
     --Он никого  не нашел,  --  пояснил Куба, и я  впервые  увидел,  что он
смущен. Наверное, я тоже был заметно встревожен.
     -- Можно поговорить с ним? -- спросил я.
     Куба кивнул и, достав  бумагу и табак,  принялся неторопливо скручивать
цигарку.
     --  Нет,  не сейчас,  Мартин.  Дайте  ему поесть.  Мне  кажется  что-то
беспокоит его.
     Мы помолчали. Огонь не горел, и влажная тьма, полная гудящих насекомых,
быстро окружила нас.  Вертолет  слабо  поблескивал  в молочном сиянии  луны,
прикрытой тяжелой завесой туч.
     Прошло  два часа -- два часа полного безмолвия.  Куба и Дег забрались в
свои  мешки и,  спасаясь  от насекомых, накрыли лица марлевыми  платками.  Я
сидел у порога хижины, поставив ружье между ног. Мысли мои лениво бродили  в
голове, я пытался  представить себе Онакторниса,  сказочного монстра, хищную
курицу. Но мне плохо удавалось  это, зато  легко вспомнились огни Нью-Йорка,
сверкавшие  в темном после захода солнца небе. А потом перед моим внутренним
взором  проплыли  джунгли,  возникло  испуганное  лицо  Савиля,  злые  глаза
комиссара... Ах да, где же я видел это лицо, эти глаза? И что хотел сообщить
мне голос, который все звал меня откуда-то издалека, звал...
     Я попытался сосредоточиться  на этой  мысли  и, возможно, уже готов был
прийти к какому-то выводу, как вдруг услышал голос Дега.
     -- Мартин, -- тихо позвал он.  Я невольно вздрогнул и обернулся к нему.
Он привстал и шепнул:
     -- Даалу Посмотрите на Даалу!
     Я  вгляделся. Индеец  стоял у окна, и  мы  хорошо  видели его в  лунном
свете.  Даалу  смотрел вверх, и ноздри  его вздрагивали, словно у животного,
нюхающего воздух.  Широко открытые глаза блестели. Затаив дыхание, он обеими
руками сжимал ружье. Видно было, что он слегка встревожен.
     -- Что это с ним? -- спросил я. Тем временем проснулся Куба.
     --  Молчите!  -- шепнул  он. Мы  замерли.  Тишина сделалась  еще  более
глубокой. Иногда из джунглей  доносился тоскливый вскрик какой-нибудь ночной
птицы.
     Не знаю, сколько времени сидели мы так недвижно, глядя  на Даалу. Вдруг
он  опустил  голову  и  задрожал, словно в судороге. Затем мы  услышали  его
глубокий  вздох  --  он  как бы  расслабился.  Пальцы,  вцепившиеся в ружье,
разжались.  Даалу  беззвучно пошевелил губами, потом  взглянул  на нас,  как
будто  только  сейчас   заметил   наше  присутствие.  Я  посмотрел  на  него
внимательнее,  и мне показалось, что  его  глаза  были  полны беспредельного
изумления.
     Куба  что-то  спросил Даалу.  Они  поговорили совсем недолго, и  индеец
скрылся в самом темному углу  хижины.  Больше мы не видели и не слышали его.
Беспокойство не покидало меня, словно обдавая холодным потом.
     -- Что это было. Куба? -- тревожно спросил я.
     Прежде, чем ответить, тот недоверчиво потер свой подбородок.
     -- Ах, Мартин, --  проговорил он, -- спрашиваете, что это было?  Ничего
такого, что могли бы обнаружить мы с вами... Это был... запах...
     -- Запах? -- переспросил Дег.
     -- Да, Даалу почувствовал его. Какой-то запах. А теперь его больше нет.
     -- Что же это было? Запах людей?
     Куба некоторое время внимательно разглядывал меня, потом сказал:
     -- Нет.
     -- Тогда чей? Животных?
     -- Нет. Это было что-то такое, чего Даалу прежде никогда не встречал...
-- Он сделал уж  очень долгую, а затем  тихо добавил:  -- Запах, который  не
существует. Так он сказал.
     Меня словно кто-то толкнул -- точно такое же ощущение у меня было тогда
в  кабинете  полковника, когда  я  прикоснулся к  когтю.  Я промолчал.  Куба
подождал немного, потом заворочался в своем мешке:
     -- Запах, который не существует. Неплохо сказано, а? -- спросил он.

     Жители живарии  -- всего двадцать пять  человек -- вернулись  домой  на
рассвете и в недоумении молча окружили вертолет. Даалу  вышел им навстречу и
стал о чем-то говорить с ними, указывая на нас, очевидно, предлагая дружбу и
соль  в  обмен на гостеприимство.  Куба, стоя рядом, высоко поднимал мешок с
солью. Индейцы -- мужчины, женщины, дети подошли наконец поближе и принялись
с  любопытством  разглядывать нас  и  даже ощупывать.  Нам  пришлось  пожать
множество рук,  а Куба сделал  даже  какие-то ритуальные движения. Хаукангас
согласились приютить нас и, спрятав в надежное место соль, помогли выгрузить
багаж  из вертолета. Все  вместе  мы  подкрепились на берегу озера. Там-то с
помощью Кубы  я и начал расспрашивать индейцев. Я спросил, что значит Страна
Огромных Следов. Кроме колдуна никто ответить не смог. А колдун -- вишину --
беззубый старик, сказал, что  такая страна несомненно  есть, он  слышал  это
название, только она  дальше -- на западе. Нет, он никогда не видел подобных
следов, но они,  конечно, оставлены Великим  Духом.  Местность, где жили они
сами, индейцы называли Страной, Лежащей Перед Холмами.  Когда я спросил,  не
доводилось  ли им встречать каких-нибудь  крупных  птиц, они дружно закивали
головами в показали на  вертолет.  Колдун поспешил объяснить, что --"крупные
птицы" нередко пролетают  здесь.  Я понял,  что никогда не  получу  толковых
сведений от этих людей,  выросших в самом  дремучем невежестве, в постоянной
борьбе за выживание.
     -- Ладно, Куба, попробуйте узнать у них, -- сказал я, решив  прекратить
расспросы, -- почему сегодня ночью они покинули живарию.
     Куба   попросил  Даалу  задать  индейцам  этот  вопрос.  Те  растерянно
переглянулись  и  заволновались. Один из них что-то неуверенно  пробормотал.
Куба перевел его слова:
     -- Они говорят, -- объяснил он, -- что этой ночью дул злой ветер...
     -- Запах, который почувствовал Даалу? -- спросил Дег.
     Куба кивнул.
     -- Возможно. Говорят,  что это дыхание Великого  Духа  Зла. Кто вдохнет
его, умирает. Поэтому они и ушли в чащу.
     Наступила тревожная тишина. Все  индейцы испуганно смотрели  на нас.  Я
снова почувствовал это странное ощущение беспокойства и опустошенности.
     -- Но мы же не умерли, -- возразил я.
     --  Это потому, что  вы иностранцы, -- объяснил Куба,  усмехнувшись, --
только поэтому.
     -- Да, понимаю. И... часто дует злой ветер?
     Выслушав индейцев, Куба пояснил,  что они не могут сказать точно, часто
или нет. Бывает время от времени. Но случалось, что  и несколько лет  их  не
посещало дыхание Великого Духа.
     И последнее, Куба, прошу вас, попросите их показать свои амулеты.
     Он хмуро взглянул на меня, но все же поговорил с Даалу, и тот обратился
с моей просьбой  к индейцам. Они недоверчиво подошли ближе. Я  увидел на них
ожерелья из зубов ягуара или рыбы пираньи. Они принесли  мне также несколько
тсанта  --   набальзамированных  усохших   человеческих  голов,  отрезанных,
наверное, лет  десять назад, и разнообразные кости. Никаких когтей,  никаких
перьев среди амулетов не было.
     Дег  все сфотографировал. Но он совсем пал духом, видимо, от усталости.
Когда я сказал, что  завтра начнем обследовать местность, он хмуро посмотрел
на меня, но промолчал.

     Мы отправились в путь  на рассвете.  Со стометровой высоты нашему взору
вновь открылся необъятный зеленый  ковер джунглей, пересеченный с запада  на
восток узкой блестящей полоской реки. Мы не видели в чаще никаких просветов,
не встретили новых живарий. Часа через полтора, однако,  у подножия лесистых
холмов  показалась  довольно  большая  поляна  --  тут,  видимо,  начиналось
предгорье, потому что на  севере горизонт закрывали горы. Куба повернулся ко
мне.
     -- Приземляемся? --  спросил он,  указывая вниз. Я  помедлил с ответом.
Сейчас, во время этой нашей первой разведки, я окончательно понял одну вещь.
Прежде  я  об этом только  догадывался,  а  теперь  уже не сомневался. Чтобы
обследовать всю эту  территорию, нужны  многие  и многие  месяцы, не  меньше
года, а может, и больше. Спленнервиль дал нам совершенное абсурдное задание,
а я  не  мог  отказаться...  Меня охватила  бессильная  злоба. Я  уже  хотел
ответить: "Вернемся назад, Куба!", но все же довольно невежливо сказал:
     -- Ладно, давай приземляйся. Поднимемся на этот холм.
     Мы опустились на поляну с  высохшей  травой и увидели,  как  при  нашем
появлении быстро заскользили в разные стороны длинные желтые змеи. И  посему
мы углубились в лес с тревогой, следуя за Даалу, который  прокладывал дорогу
своим острым мачете. Мы шли под  плотным куполом ветвей, где царила влажная,
одуряющая  жара,  с  трудом  передвигаясь  по скользкой и  черной почве.  Мы
беспрестанно   отмахивались   от  гнуса,   гудящие  тучи  которого   яростно
набрасывались на нас. За своей спиной  я слышал усталое дыхание  Дега. Когда
же, обливаясь потом, мы добрались до вершины холма, он раздраженно закричал:
     -- Проклятые насекомые! Забираются прямо под кожу! --  Он  провел рукой
по  своему  влажному  лицу  и  показал  мне  ладонь  --  она  была черная от
раздавленных  комаров. -- Смотрите, Мартин,  видите,  что делается! Нет,  не
могу  больше. Это выше моих сил! Не могу -- простонал он, с мольбой глядя на
меня, губы  его дрожали. --  Мартин,  --тихо  добавил он  неожиданно упавшим
голосом, -- у меня больше нет терпения... Это... невыносимо...
     -- Держитесь, Дег, я тоже устал... Это первое наше тяжелое испытание.
     --