ю  жалость к  Савилю, и  слова Кубы
рассердили меня.  Я  еще раз взглянул  на вазу  и протянул ее  Дегу. Юноша с
любопытством осмотрел ее и заметил:
     -- Нет, все же  она  неплоха... Если  ваза  не интересует вас,  Мартин,
можно я возьму ее себе?
     Я кивнул  в  знак согласия, но  думал  в этот  момент о другом. И Куба,
наверное, думал о том же, потому что он спросил:
     --  Отчего этот  старик...  доктор,  как  вы его  назвали,  делает  вам
подарки, Мартин?
     -- Не знаю... Может быть, он хотел отблагодарить за виски?
     -- Отблагодарить? Такой человек, как этот?
     -- Я же сказал, Куба,  не знаю. Может быть... впрочем, неважно. Видимо,
он хотел оставить о себе неплохое впечатление... -- Я  перекинул через плечо
дорожную  сумку: -- Итак, будем  считать, что наши дела в Марагуа закончены.
Ладно, Дег, держи вазу на память об этом прекрасном и гостеприимном городке,
управляемым столь любезным комиссаром... Ну, Куба, -- добавил я, направляясь
к выходу, -- пошли! И расскажите мне, кто же остался охранять вертолет?
     Куба усмехнулся:
     --  Конечно,  --  произнес он, -- конечно расскажу, Мартин. А  теперь в
путь Пожалуйста, проходите вперед.


Глава 8. ЧЕЛОВЕК В РЕКЕ

     Небольшая площадь перед  гостиницей была  безлюдна,  как  и берег реки.
Старого парохода у  причала  уже не  было. Марагуа  был  пронизан  негустым,
липким туманом,  в воздухе летали  рои комаров,  которых  приносил  из  леса
легкий ветерок. Куба хмуро осмотрелся.
     -- Проклятое место, -- пробормотал он. -- Вымирающий город. И все же...
-- Он помолчал, потом, обращаясь ко  мне, добавил: -- Ах, да,  Мартин, вы же
хотели знать... Так  вот,  сторожить вертолет я оставил Даалу.  И знаете, он
очень гордится этим заданием.
     -- А кто это такой -- Даалу?
     -- Индеец, из местных. Наш проводник... Я  давно знаю  его,  мы с  ним,
можно сказать,  друзья...  Я  сверху  покажу  вам  места, которые  вы хотите
посетить, а Даалу поведет вас внутрь. Кстати, --  продолжал Куба и, кажется,
впервые  за все  время нашего знакомства  его что-то  заинтересовало,  --  в
инструктивном  письме,  которое  я получил, говорится о...  Стране  Огромных
Следов. Что это за место?
     -- Как, вы разве не слышали о нем? -- удивился я.
     Куба отрицательно покачал головой:
     -- Нет, никогда. Я спросил о  нем Даалу,  и он скривил гримасу, которая
мне,  честно говоря,  не понравилась, а потом сказал,  что никогда ничего не
слышал о таком месте. Тот район, который мы собираемся осмотреть, называется
Страной Плакучих Растений.
     -- Плакучие растения! -- воскликнул Дег. -- Веселенькая перспектива!
     Больше мы не промолвили ни слова и  молча двинулись в путь, оставляя за
спиной  последние  дома  Марагуа,  уже  десятилетия  как  покинутые,  жалкие
развалины, съеденные джунглями. Мы  спустились вдоль реки по  тропинке, едва
обозначенной в высокой,  до колен,  траве.  Я  шел, нервно  посматривая  под
ноги... Мне все время казалось, что я вот-вот наступлю на  барба амарилла, и
я гнал прочь эти мысли.
     -- Куба, а вам известна цель нашей командировки? -- спросил я.
     Он отрицательно покачал головой:
     --  Я  знаю только,  что  человек  по  имени Спленнервиль  осыпал  меня
долларами, чтобы  я доставил двух  журналистов в  места,  которые называются
Страна Огромных Следов. Для пилота вертолета этого вполне достаточно, не так
ли?
     -- Не знаю, кому как. А вы сами как полагаете, Куба?
     Он улыбнулся, глядя на меня совершенно сонными глазами:
     -- Вы -- иностранные журналисты, -- сказал он. -- у вас свои  проблемы,
своя работа... Но это меня не  интересует. В любом случае, однако, можете не
сомневаться, что своей профессией я владею хорошо и  буду работать с вами до
конца. Я здесь для того, Мартин, -- закончил он, -- чтобы служить вам.
     У меня было  множество вопросов, которые хотелось задать ему, но  всему
свое время. Я только заметил:
     -- Мне  кажется.  Куба, мы  сработаемся  с вами.  Вы чертовски  дельный
человек.
     Он  улыбнулся. Минут через  двадцать  мы подошли к  площадке, где стоял
вертолет.
     Это  был  вертолет,  получивший  название  по  имени его  создателя  --
"Сикорский"  --  массивный,  видавший  виды,  непрозрачный.  Он   застыл  на
желтоватой траве. Его  могучие  моторы молчали,  и  походил он на  неуклюжее
огромное  насекомое,  с трудом выбравшееся  из джунглей и теперь отдыхавшее.
Вид  у  него был настолько потрепанный  и  жалкий, что Дег не смог  сдержать
возглас разочарования. Тогда Куба сказал ему:
     --  Не судите  о  нем плохо! Не  смотрите на  внешний вид!  Это  старая
модель,  не  спорю,  но,  знаете,  он  летает!  --  Куба  говорил  о  нем  с
удивительной теплотой, -- летает, вот увидите, Дег!
     -- Вы уверены? --  удивился  юноша. Мы  подошли  ближе.  На  площадке у
вертолета никого не было.
     Я заметил:
     -- Не вижу. Куба, вашего индейца, которого вы оставили часовым.
     Он устало махнул рукой:
     --  Он где-нибудь в кустах. Индейцы  очень  любят прятаться.  Думаю, он
сейчас целится в вас из духового ружья, но скоро выйдет оттуда, вот увидите.
     -- Из духового ружья? -- воскликнул Дег,  остановившись. -- Надеюсь, он
не вздумает с ним шутить, а?
     --  Нет, не  вздумает.  Даалу  --  странный тип, но с  друзьями  он  не
позволяет себе  шутить.  Знаете,  прежде он был  охотником за  скальпами, --
продолжал  Куба, направляясь к  вертолету, -- прежде чем стал одним из самых
опытных  стрелков своего племени.  С той  поры  у  него сохранилась привычка
целиться в любого  встречного... Он говорит, что ему нужно вычислить размеры
каждого человека  на случай, если  придется... -- тут он мягко улыбнулся, --
убивать его.
     Мы подошли к вертолету. Куба повернулся в  сторону леса, который с трех
сторон окружал площадку, и позвал:
     -- Даалу!
     Тотчас, словно из пустоты, шагах в пятнадцати  от нас возник индеец. Он
был невысокого  роста,  щуплый,  с  непроницаемым  лицом, в грязной  рубахе,
доходившей почти до колеи. На  нем не  было  никаких  ожерелий или амулетов.
Держа   в  руке  ружье,  он  застыл  в  ожидании,  глядя  на  нас   цепкими,
поблескивающими глазами.
     -- Иди сюда, Даалу.
     Продолжая  поглядывать  в  нашу сторону, индеец  не спеша направился  к
вертолету. Куба что-то сказал ему на незнакомом языке, и тот,  остановившись
в нескольких шагах от нас, ответил, улыбнулся и  вдруг  подмигнул. Но тотчас
же лицо его снова сделалось непроницаемым, словно маска из глины.
     --  Ну, что я вам говорил, -- рассмеялся Куба, -- он взял вас на мушку.
-- Потом он обратился к Даалу:
     -- Кто-нибудь появлялся тут?
     Индеец покачал головой.
     -- Никто, -- с трудом выговорил он. -- Большая тишина. Нет война.
     Куба поднял трап и приставил его к вертолету.
     -- Да, нет война,  -- проворчал он  и начал подниматься наверх,  -- нет
война... -- Он вошел в кабину и, обернувшись, позвал нас: -- Идите сюда.
     Мы последовали за ним. Внутри было сыро и очень душно.  Пригнувшись, мы
прошли в кабину. Кубы показал:
     -- Вот здесь.
     Я  негромко  присвистнул.  Да,  полковник,  конечно,  весьма постарался
сделать все как можно лучше. Вместительное брюхо вертолета было заполнено до
отказа все, что  только могло  нам  понадобиться. Чего  тут только не  было:
оружие и продукты, надувные лодки и отапливаемые  палатки... И все упаковано
в бесчисленные пластиковые мешки и пакеты. Дег почесал в затылке.
     -- Черт возьми, Куба, -- воскликнул  он, -- вы хотите сказать, что  ваш
ящик долетел сюда, груженный всем этим добром?
     -- Я же вам говорил! Он старый, но он летает! Мы не сможем, разумеется,
порхать туда-сюда над  джунглями...  Топливо есть, но до известного предела.
Нужно где-то обосноваться в этой вашей Стране Огромных Следов, выбрать базу,
только не Марагуа, конечно...
     -- Вы правы, Куба, -- подтвердил  я, -- кто знает,  сколько заплатил бы
наш  дорогой комиссар,  чтобы разрядить здесь свой пистолет или  подсунуть в
кабину барба амарилла!
     Куба усмехнулся.
     -- Кстати, по поводу этой бестии, -- сказал он несколько  рассеянно, --
не стоит ли нанести... прощальный визит?
     -- Это уже намечено в нашей программе, -- ответил я. Но едва я произнес
эти  слова, как в моей голове вновь загремели колокольчики тревоги, -- всего
на  мгновение,  правда.  Однако, что же  встревожило меня?  Слова  Кубы  или
интонация, с  какой он  произнес их? У  меня не было  времени  размышлять об
этом.
     -- Ладно, -- отмахнулся я, -- лучше проведем детальный осмотр того, что
прислал  полковник,  и  подумаем,  как  отсюда  уехать. Прощальный  визит  к
комиссару отложим на последний момент.

     Осмотр багажа и изучение топографических карт мы закончили уже  к концу
дня. Судя  по  отметкам  профессора  Гростера, мы находились примерно  в ста
пятидесяти  милях от Страны  Огромных Следов.  Даалу,  с  которым Куба долго
говорил  на каком-то  древнем  диалекте, сказал,  что  в дни своей молодости
однажды был в  тех краях,  когда охотился за скальпами. Да, там существовали
селения,  конечно. Но  он не  заметил  ничего  странного,  никаких необычных
следов, никаких  гигантских птиц. Говоря  это, он  щурился,  почти  закрывая
зрачки,  и  отводил глаза в  сторону. Наверное, о чем-то умалчивал. А может,
страшился той тайны, о которой догадывался.
     Солнце  уже  начало заходить за  редкие облака  на горизонте,  когда мы
решили слетать  в  Марагуа, чтобы нанести комиссару  "прощальный визит", как
говорил  Куба. Потом мы  думали возвратиться на  площадку  и  переночевать в
вертолете. А на рассвете  отправиться на поиски Онакторниса. Онакторнис! Что
за черт, я вдруг обнаружил, что мы совсем позабыли о нем.
     Сев на свое место пилота, Куба ленивым жестом показал на что-то;
     -- Наденьте это на себя, Мартин, и вы  тоже, Дег.  Мы обернулись.  Куба
указывал  на ремни с кобурами  и такими же  револьверами, как  у  него.  Дег
вопросительно посмотрел на меня, и я сказал:
     --  У меня есть свое оружие, Куба, -- и похлопал карману, где лежал мой
П-38.
     Он кивнул мне:
     -- Хорошо, только держите револьвер в кобуре,  К, тогда сможете быстрее
выхватить его  при  надобности. Учтите, Мартин,  -- продолжал  он, -- обычно
змеи не  бывают такими полусонными, как та  барба амарилла,  что оказалась в
вашей кровати. Змеи... да и другие обитатели джунглей.
     Мы надели ремни с кобурой. Дег был мрачен и чем-то озабочен:
     -- Черт  побери,  Мартин! У меня  такое ощущение,  будто  я нахожусь на
Диком Западе!
     Куба включил двигатель, и  вертолет стал набирать высоту, подняв вихрь,
от которого ходуном заходила трава на площадке. Даалу съежился в углу, обняв
колени и опустив на них голову.

     Это произошло через десять  минут. Куба сделал широкий круг  над рекой,
лесом и направился в сторону Марагуа. Увидел его Дег.
     Увидел и закричал в испуге:
     -- Мартин, Мартин!
     Я  тотчас  обернулся к  нему.  Бледный,  как смерть, он в растерянности
показывал  вниз.   Река  сверкала  в  двадцати  метрах  под  нами.  Поначалу
золотистые  отблески ослепили  меня,  и  я  ничего  не видел,  на  посмотрел
рассмотрел человека.  Он лежал в воде лицом  вниз --  жалкое тело,  влекомое
течением --  этим огромным и вечным потоком  жизни и смерти.  Руки его  были
раскинуты, словно крест, ног не было видно. Время  от времени он исчезал под
водой, потом снова всплывал, покачиваясь. Я не удержался от восклицания:
     -- Черт возьми! Да это же...
     Куба опустил вертолет пониже, от ветра, создаваемого его  лопастями, по
воде пошла сильная рябь. Я открыл иллюминатор и внимательно посмотрел вниз.
     -- Это Савиль, -- определил я.
     --  Но за  что,  Мартин?  За что? -- в волнении  воскликнул  Дег.  Куба
опустился еще ниже, вертолет висел теперь над самой водой, поднимая брызги.
     -- Ладно, Мартин, что будем делать? -- голос Кубы звучал равнодушно. --
Выловим или оставим плавать?
     Такой подход едва не обидел меня.
     -- Черт побери, Куба, --  воскликнул я, -- держитесь над  ним! Я заведу
его на берег. Куба тоскливо посмотрел на меня:
     -- Тогда побыстрее. Рыбы тут прожорливые. Лестница и веревка  у  вас за
спиной.
     Вертолет резко  набрал высоту  и завис  над покойником. Дег  помог  мне
сбросить нейлоновую лестницу и веревку. Я спустился вниз, борясь с воздушным
вихрем.
     Добравшись  до Савиля и  держась  одной рукой за лестницу,  я попытался
ухватить труп. Это  было  трудно и  мучительно:  течение, казалось, смеялось
надо  мной.   Оно  все  время  раскачивало  несчастное  тело,  топило   его,
переворачивало  или далеко уволакивало от меня как раз в тот момент, когда я
готов  был схватить  его. Когда  же,  наконец,  мне  удалось это  сделать  и
привязать  его к  тросу,  я  промок  насквозь и  обливался  потом.  Я  начал
подниматься по лестнице вверх.
     --  К берегу! --  крикнул я Дегу,  следившему за мной  из  кабины. -- К
берегу!
     Дег передал мою команду Кубе,  и вертолет направился  к берегу. На  все
это ушло  несколько минут. Когда моторы  умолкли, Савиль уже лежал на мокрой
траве, кишащей насекомыми.
     Мы подбежали  к  трупу,  я  перевернул  его  на спину. Лицо Савиля было
чудовищно бледным.  Широко открытые глаза  застыли,  словно ледяные,  и были
полны ужаса, который даже смерть не смогла стереть.
     -- Доктор Савиль! -- в страхе закричал Дег.
     Я стоял на коленях возле трупа. Старик казался теперь еще более худым и
немощным. Я  сдвинул  со лба мокрые седые волосы.  Закрыл  ему глаза. Стоя у
меня за спиной, Куба тихо, едва ли не чеканя каждый слог, проговорил:
     -- Выстрелом в грудь.
     Я   присмотрелся,  действительно,  на   груди   виднелось  отверстие  с
обожженными краями, прямо на середине грязной куртки.
     --  Убит и  выброшен  в  реку,  -- пробормотал  Дег, -- но  как  же это
возможно?
     -- Конечно, возможно, -- ответил  Куба  довольно  резко.  --  Если  это
возможно в Нью-Йорке, то почему этого не может быть тут?
     Я поднялся.
     -- Мертв, -- заключил я.
     --  Ну,  а поскольку мы не  можем  вернуть  его  к  жизни,  Мартин,  --
проворчал  Куба, --  я  бы  посоветовал  заглянуть  в его карманы. Там может
оказаться какой-нибудь адрес. Короче, может, кого-то надо уведомить.
     Я осмотрел  карманы Савиля. Это было печальное и бесполезное занятие. А
ведь если  бы мы  случайно не бросили взгляд на  реку,  это  несчастное тело
поглотил бы могучий и безжалостный круговорот природы.
     "Но  мы увидели его!"  --  сказал я сам  себе.  Дег положил мне руку на
плечо, и я вздрогнул. Он спросил:
     -- А теперь что будем делать, Мартин?



Глава 9. В ДЖУНГЛЯХ

     Я не сразу ответил ему. Прежде я попытался разобраться  в своих мыслях.
И  еще  раз  напомнил   самому  себе:  сейчас   мы  находимся  за  пределами
цивилизации. Именно потому, что Савиль был убит  пулей, а не стрелой, именно
это и означало -- здесь не существовало закона, а были только насилие, страх
и ненависть.
     Я вспомнил  дрожащий  голос Савиля,  когда он  рассказывал о  джунглях,
сделавших его  своим  пленником.  Я чувствовал  жалость  к  этому  человеку,
прожившему последние часы в жутком страхе. Пуля, прикончившая его, казалось,
ранила и меня. Но дело было не только в этом.
     Особенно тяжело у меня было на  душе оттого, что я понимал: именно наше
появление в  Марагуа послужило причиной гибели  Савиля. Не  окажись  мы тут,
уверен, его бы не  убили. Я чувствовал себя почти  что виноватым. Но  быстро
отогнал это ощущение. И сказал:
     -- Ничего не будем делать, Дег.
     -- Куба посмотрел на меня, улыбаясь, а Дег удивился:
     -- Ничего? -- воскликнул он, невольно  отступая -- Как? Убили человека,
а мы ничего не будем делать? Ничего?
     -- Дег,  мы  не  в Нью-Йорке.  Сюда не  прибудут  ни скорая помощь,  ни
полиция. Дег прикусил губу.
     -- Но это же преступление? -- воскликнул он, кивнув на покойника. --  И
убит он. не дикарем!
     --  Возможно. Так или  иначе, мы  здесь  не  для того, чтобы  выполнять
функции  полиции.  Нам  надо  найти Онакторниса  и выполнить задание  "Дейли
Мирор". -- Я повернулся  к Кубе: -- Теперь и вы знаете это, Куба: мы прибыли
сюда искать что-то вроде гигантской курицы, которая по  идее должна сдохнуть
еще несколько тысяч лет назад- Дег, -- продолжал я, -- единственное, что  мы
можем сделать-  Что  мы обязаны  сделать,  --  это заявить  о смерти. Савиля
властям. Иными словами, -- заключил я, -- комиссару.
     Улыбка  на  смуглом лице  Кубы расплылась еще шире, но в  то же время в
глазах мелькнула настороженность.
     --  Комиссару? --  удивился Дег. -- Вы  хотите сообщить  о преступлении
человеку, который, возможно, его же и совершил?.
     -- Ну, а ты что бы стал делать? -- спросил я и обратился к Кубе: -- Нет
ли  у  вас  мешка? --  Куба  кивнул и  быстро  поднялся в вертолет.  Я опять
обратился к Дегу, взволнованному и мрачному:  -- Ну, так  что ты  мне можешь
предложить, Дег?
     Он  хотел  было  что-то  ответить,  но опять  прикусил  губу  и покачал
головой:
     -- Нет,  Мартин, вы правы. Нам только и остается, что сообщить  об этой
находке комиссару.

     Минут через  двадцать мы приземлились  в, Марагуа, подняв тучу пыли  на
площади возле бунгало комиссара. Та же стайка полуголых и голодных ребятишек
окружила  нас.  Мы с Дегом вынесли пластиковый мешок,  в котором лежало тело
Савиля.
     Возле дверей виллы  сидели двое мужчин  в выгоревшей  военной  форме --
негры. Пока  мы  приближались  к  ним, они не шелохнулись.  Один  равнодушно
взглянул на нас, другой так и сидел, свесив голову на колени.
     Дег опустил мешок на землю, а я пошел дальше.
     -- Мне надо поговорить с комиссаром, -- твердо сказал я.
     Негр, смотревший на меня, что-то  пробормотал по-португальски, намекая,
что не понимает.
     -- Где комиссар? -- спросил я.
     Другой негр, не поднимая головы, ответил:
     -- Нет. -- В его голосе звучали насмешка и презрение.
     -- Убит доктор Савиль. Мы нашли его в реке.
     Солдат пошевелился. Потом таким же тоном повторил:
     -- Его нет.
     И тут во  мне вспыхнула неудержимая злоба,  и рука  поднялась почти без
моей воли. Я схватил негра за курчавые волосы и рывком поднял его за голову.
И снова встретился с его заплывшими от удара глазами  и увидел еще  вспухшие
губы- Я  узнал  его --  это  был  тот самый  негр,  что напал  на меня тогда
вечером, когда мы приехали в Марагуа. Я крепче сжал пальцы:
     -- Где твой  хозяин?  -- закричал я.  Он  закрыл глаза и усмехнулся, не
отвечая. У  меня возникло дикое желание ударить его со всей силой, но я взял
себя в руки и отступил.
     -- О'кей! -- сказал я. -- Я понял: его нет. Так или иначе, -- продолжал
я,  поворачиваясь к закрытым окнам бунгало и повышая  голос, -- тело доктора
Савиля тут, комиссар.  Оно в этом мешке,  перед вашим домом. Делайте с  ним,
что хотите. Я  же доложу обо всем этом  губернатору в Манаусе, сразу же, как
только смогу.
     Я  повернулся.  Дег,  насупившись,  стоял  возле  мешка.  Из  открытого
иллюминатора  вертолета смотрело темное  дуло автомата. Рядом  с  ним торчал
тонкий и грозный ствол духового ружья Даалу.
     Мы с Детом направились к вертолету:
     -- Прощайте, доктор Савиль, -- проговорил я, проходя мимо мешка, -- мне
очень жаль-.
     Мы поднялись в кабину. Солдаты не  шелохнулись. Куба отложил автомат и,
не торопясь, уселся на свое место пилота.
     -- Конечно,  он был дома, Мартин, -- сказал  Куба, -- и конечно, слышал
вас. Выходит, вы объявили- да, вы объявили ему войну, так получается?
     Я понимал, что это именно так. И попытался улыбнуться:
     --  Он  уже давно объявил  ее нам, Куба.  Теперь, по крайней  мере,  он
знает, что мы будем защищаться.

     Мы решили не возвращаться на площадку,  где вертолет приземлился первый
раз, а сразу же отправились  по нашему маршруту в джунгли, чтобы убраться по
д