обой пустую
жестянку из-под кофе. Заговорил в нее как в рупор и показал Ляпе, что  дну
ее передается та же дрожь, какую Ляпа чувствовал на  горле  Уордена.  Ляпа
усердно проделывал опыт за опытом. И самостоятельно сделал открытие: чтобы
уловить колебания, надо направить жестяную трубку в сторону человека.
     Уорден совсем приуныл. И  зачем  только  Ляпа  такой  рассудительный.
Однако на следующем уроке он преподнес малышу обруч,  затянутый  тоненькой
металлической пленкой. Ляпа мигом смекнул, что к чему.
     Во время очередного доклада начальству Уорден по настоящему злился.
     - Конечно, Ляпа не знал прежде, что такое звук, как это знаем  мы,  -
сказал он резко. - На Луне нет воздуха. Но звук  передается  через  скалы.
Ляпа чувствует колебания в плотных  телах,  как  глухой  человек  "слышит"
дрожь пола в зале, где танцуют, если музыка достаточно громкая.  Возможно,
у Ляпиного племени есть язык или звуковой код,  который  передается  через
каменистую почву. Безусловно, эти существа как-то общаются друг с  другом!
А если они разумны и обладают средствами общения, значит, они не  животные
и нельзя их истребить ради нашего удобства!
     Он замолчал. На связь с ним в этот  раз  вышел  главный  биолог  Бюро
космических исследований.  После  неизбежного  перерыва  с  Земли  донесся
любезный ответ:
     - Блестяще, Уорден! Блестящее рассуждение!  Но  нам  приходится  быть
дальновиднее. Планы исследования Марса и Венеры весьма популярны. Если  мы
рассчитываем  получить  необходимые  средства   -   а   этот   вопрос   не
сегодня-завтра будет поставлен на голосование, -  нам  необходимо  сделать
новые шаги к ближайшим планетам. Наши соотечественники этого требуют. Если
мы  не  начнем  строить  на  Луне  заправочную  станцию,  они   перестанут
поддерживать наши планы!
     - Ну а если я пришлю  на  Землю  снимки  Ляпы?  -  настойчиво  сказал
Уорден.  -  В  нем  очень  много  человеческого,  сэр!  Он   необыкновенно
трогательный! И это характер, личность! Две-три пленки, где Ляпа  снят  за
уроками, наверняка завоюют ему симпатии!
     И снова досадная проволочка - надо ждать, пока голос его со скоростью
света одолеет четверть миллиона миль и пока из этой дали долетит ответ.
     - Эти... э-э... лунные твари убили несколько  человек,  Уорден,  -  в
голосе главного биолога звучало сожаление.  -  Люди  эти  прославлены  как
мученики науки.  Мы  не  можем  распространять  благоприятные  сведения  о
существах, которые убивали  наших  людей!  -  И  главный  биолог  прибавил
любезно:  -  Но  вы  работаете  с  блеском,  Уорден,  просто  с   блеском!
Продолжайте в том же духе!
     И лицо его на экране померкло. Уорден отвернулся, свирепо  выругался.
Он успел привязаться к Ляпе. Ляпа ему доверяет. Теперь каждый раз, как  он
входит в  детскую,  Ляпа  соскальзывает  со  своего  дурацкого  насеста  и
поскорей взбирается к нему на руки.
     Ляпа до смешного мал, росту в нем каких-нибудь  восемнадцать  дюймов.
Здесь,  в  детской,  где  установлено  обычное  лунное  тяготение,  он  до
нелепости легкий и хрупкий.  Но  как  серьезен  этот  малыш,  как  усердно
впитывает все, чему учит, что показывает ему Уорден!
     Притом он усвоил мысль, которую старался ему внушить Уорден,  и  даже
несколько возгордился. Он общается с человеком - и раз от разу все  больше
перенимает человеческие повадки.  Однажды,  глядя  на  экраны,  помогающие
следить за  Ляпой,  Уорден  увидел,  как  тот  в  одиночестве  старательно
повторяет каждый его, Уордена, шаг, каждое движение. Разыгрывает  из  себя
учителя, который дает урок кому-то, кто еще меньше его самого. Разыгрывает
роль Уордена - явно для собственного удовольствия!
     Уорден ощутил ком в горле. До чего же он полюбил этого малыша! Горько
думать, что ушел он сейчас  от  Ляпы,  чтобы  помочь  техникам  смастерить
устройство из вибратора с микрофоном - машинку, которая станет  передавать
его голос колебаниями каменистой почвы и мгновенно ловить  любые  ответные
колебания.
     Если соплеменники Ляпы и вправду общаются между  собой  постукиванием
по камню или каким-то сходным способом, мы  сможем  их  подслушивать...  и
отыскивать их, и узнавать, где готовится засада, и обратить против них все
смертоносные средства, какими умеем воевать.
     Уорден надеялся, что машинка не сработает. Но она удалась.  Когда  он
поставил  ее  в  детской  на  пол  и  заговорил  в  микрофон,  Ляпа  сразу
почувствовал колебания под ногами. И понял, что это те же колебания, какие
он научился различать в воздухе.
     Он подпрыгнул, подскочил от восторга. Ясно было, что он безмерно  рад
и доволен. А потом крохотная нога неистово затопала и зачертила по полу. И
микрофон передал странную смесь -  то  ли  стук,  то  ли  царапанье.  Ляпа
передавал что-то, похожее на звук очень размеренных осторожных  шажков,  и
пытливо смотрел в лицо Уордену.
     - Пустой номер, Ляпа, - с огорчением сказал Уорден. -  Не  понимаю  я
этого. Но, похоже, ты уже стал чересчур нам доверять - на беду для  твоего
племени.


     Хочешь не хочешь, пришлось доложить новость начальнику базы. Сразу же
установлены были микрофоны на дне кратера вокруг  базы,  и  еще  микрофоны
приготовлены для  выездных  исследовательских  партий,  чтобы  они  всегда
знали, есть ли поблизости лунные жители.  И,  как  ни  странно,  микрофоны
около базы тотчас же сработали.
     Солнце уже заходило. Ляпу захватили почти в середине дня, а  день  на
Луне длится триста тридцать четыре часа. И за  все  время  плена  -  целую
неделю по земному счету - он ничего не ел. Уорден добросовестно  предлагал
ему все, что только нашлось на базе съедобного и несъедобного.  Под  конец
даже по кусочку всех минералов из собранной здесь геологами коллекции.
     Ляпа на все это смотрел с интересом, но без аппетита.  Уорден  решил,
что малыша, который так ему полюбился, ждет голодная смерть... что ж, оно,
пожалуй, к лучшему. Во всяком случае, это лучше, чем принести смерть всему
своему племени. И похоже, Ляпа уже становится каким-то вялым,  нет  в  нем
прежней бойкости и живости. Вероятно, ослабел от голода.
     Солнце опускалось все ниже. Уорден  следил  за  ослепительно  сияющей
полоской на скалах, она становилась все тоньше. Теперь две  долгих  недели
ему не видать солнечного света. И вдруг зазвонил колокол - сигнал тревоги.
Яростные резкие удары. С шипением сдвинулись все двери, разделяя  базу  на
непроницаемые для воздуха отсеки. Отрывисто заговорили репродукторы:
     -  В  скалах   вокруг   базы   отдается   шум!   Видимо,   поблизости
переговариваются лунные  твари.  Должно  быть,  собираются  напасть!  Всем
надеть скафандры, приготовить оружие!
     И в этот миг погасла последняя тоненькая полоска света. Уорден тотчас
подумал о Ляпе. Ему  не  подойдет  ни  один  скафандр.  Потом  поморщился,
сообразил: Ляпе скафандр не нужен.
     Уорден  облачился  в  тяжелое,   неудобное   снаряжение.   Внутренние
светильники померкли. А суровую безвоздушную пустыню  вокруг  базы  залили
потоки  света.  Включился  сверхмощный  прожектор,  служащий  маяком   для
ракетных кораблей, ведь они садятся на Луну и среди ночи, - уж конечно, он
обнаружит любую тварь, которая замыслила недоброе против  его  хозяев.  Но
как страшно мало на самом деле осветил этот луч,  а  вокруг  непроглядный,
необъятный мрак без конца и края.
     И опять отрывисто заговорил репродуктор:
     -  Две  лунные  твари!  Удирают!  Бегут  зигзагами!  Если  кто  хочет
стрелять... - И запнулся. Пустяки. Самый  меткий  стрелок  -  не  стрелок,
когда на нем скафандр. - Они тут  что-то  оставили,  -  прибавил  голос  в
репродукторе. Он звучал резко, беспокойно.
     - Я пойду погляжу, - сказал Уорден и сам испугался, но на душе  стало
тяжело. - Пожалуй, я догадываюсь, что там такое.
     Через несколько минут он  вышел  из  воздушного  шлюза.  Несмотря  на
громоздкий скафандр, двигаться было не трудно. С Уорденом пошли еще  двое.
У всех в  руках  оружие,  а  луч  прожектора  беспорядочно  рыщет  вокруг,
стараясь обнаружить любого Ляпиного сородича, если тот подбирается к ним в
темноте.
     С недобрым предчувствием подошел Уорден к тому, что оставили, убегая,
родичи Ляпы. И не слишком  удивился,  когда  увидел,  что  это  такое.  На
плоской опоре лежало каменное яйцо и вокруг него - тончайшая пыль,  словно
этим верхним подвижным камнем что-то растерли, размололи, как жерновом.
     - Подарок Ляпе, - сказал Уорден в микрофон  внутри  шлема.  -  Родичи
знают, что его взяли в плен живым. И  подозревают,  что  он  проголодался.
Оставили для него какую-то еду, наверно, ту, которая ему нужнее всего.
     Несомненно, догадка верна. Уорден не ощутил гордости. Ляпу, детеныша,
похитили враги его племени и держат в плену, и им нечем накормить  малыша.
И вот какие-то смельчаки,  быть  может  Ляпины  родители,  рискуя  жизнью,
принесли ему поесть и тут же оставили каменное яйцо -  знак,  что  это  не
что-нибудь, а именно еда.
     - Стыд и срам, - с горечью сказал Уорден. -  Ладно,  отнесем  это  на
базу. Да поосторожней, не рассыпать бы эту пыль.
     Нет, гордиться ему нечем, это стало еще ясней, когда Ляпа с восторгом
накинулся на растертое в порошок неизвестное вещество. Безмерно довольный,
он уплетал щепотку за щепоткой. Уорден сгорал со стыда.
     - Тебе уготована злая участь, Ляпа, - сказал он. - Я  уже  немало  от
тебя узнал, и это будет стоить жизни сотням твоих сородичей. А они рискуют
головой, лишь бы тебя накормить! Тебя я делаю предателем, а сам становлюсь
подлецом.
     Ляпа задумчиво поднял затянутый металлической пленкой обруч, ловил  в
воздухе  колебания  -  звук   Уорденова   голоса.   Маленький,   мохнатый,
сосредоточенный. Потом решил, что  те  же  колебания  лучше  ловить  через
каменный пол. Прижал микрофон-передатчик к груди Уордена. Ждет.
     - Нет! - жестко  сказал  Уорден.  -  В  твоем  народе  слишком  много
человеческого. Не давай мне узнать  о  вас  больше,  Ляпа.  Будь  умником,
прикинься тупицей.
     Но Ляпа не стал  разыгрывать  тупицу.  Вскоре  Уорден  уже  учил  его
читать. Но вот странно, установленные в скалах микрофоны,  что  подняли  в
тот раз тревогу на базе, при выездах на самоходе  оказались  бесполезными.
Похоже, Ляпино племя решило убраться  подальше.  Разумеется,  если  оно  и
впредь будет держаться на  почтительном  расстоянии  от  базы,  можно  эту
породу истребить и после, а первым делом  строить  склад  горючего.  Но  в
переговорах о  Ляпе  с  земным  начальством  появились  намеки  на  другие
возможности.
     - Если твои собратья не высунут носа, пока все в  порядке,  -  сказал
Ляпе Уорден. - Но это пока. На меня уже нажимают, чтоб я  попробовал  тебя
приучить к  земному  тяготению.  Если  это  получится,  тебя  затребуют  в
зоопарк. А если ты там выдержишь... ну, тогда прилетят новые экспедиции  и
наловят твоих родичей для других зоопарков.
     Ляпа застыл неподвижно и не спускал с Уордена глаз.
     - А кроме  того,  -  угрюмо  продолжал  Уорден,  -  ближайшая  ракета
доставит оборудование для этакой микрошахты. Я обязан проверить, может, ты
научишься управляться с этой механикой.
     Ляпа стал водить ногой по полу, извлекая царапающие звуки. Смысл  их,
конечно, непонятен, но ясно хотя бы, что слушать Уордена  Ляпе  интересно.
Похоже, он с удовольствием ловит колебания Уорденова голоса -  так  собаке
приятно, когда с ней разговаривает хозяин. Уорден досадливо крякнул.
     - Мы, люди, считаем тебя животным, Ляпа. Мы уверили  себя,  что  весь
животный мир должен нам подчиняться. Животные должны нам служить. Если  ты
окажешься чересчур сообразительным, мы выловим всю твою родню  и  заставим
работать на нас, добывать нужные нам минералы. И тебя  заставим.  А  я  не
желаю, чтоб ты надрывался где-то там в шахте, Ляпа! Это несправедливо!
     Ляпа шевельнулся. Положил мохнатую лапку на  колено  Уордена.  Уорден
хмуро поглядел на него.
     - Скверная история, - сказал он резко. - Зря я так к тебе привязался.
Ты славный  малыш,  но  твое  племя  обречено.  Беда  в  том,  что  вы  не
потрудились  создать  свою  цивилизацию.  А  если   бы   создали,   сильно
подозреваю, что мы бы стерли ее с лица Луны. Мы не очень-то благородны.
     Ляпа отошел к классной доске. Взял кусок белой пастели (руки  лунного
жителя слишком слабы, чтобы  писать  обычным  твердым  мелом)  и  принялся
деловито чертить значок  за  значком.  Значки  сливались  в  буквы.  Буквы
сложились в слова. Слова были осмысленные.
     Невозможно  поверить  глазам!  Крупно,  четко   Ляпа   вывел,   будто
напечатал:
     ТЫ ХОРОШИЙ ДРУГ!
     Обернулся и пристально посмотрел на Уордена. Тот побелел как полотно.
     - Я не учил тебя этим словам, Ляпа! - еле слышно выговорил он. -  Что
происходит?
     Он забыл, что для Ляпы его слова -  всего  лишь  дрожь,  передающаяся
через пол или по воздуху. Забыл, что говорить  бессмысленно.  Но  и  Ляпа,
кажется, об этом забыл. Так же деловито вывел:
     ДРУГ, НАДЕНЬ СКАФАНДР. - Посмотрел на Уордена и стал чертить  дальше.
- ВЫНЕСИ МЕНЯ ОТСЮДА. Я ВЕРНУСЬ С ТОБОЙ.
     Он смотрел на Уордена  огромными,  до  нелепости  кроткими  и  милыми
глазищами. Словно вихрь поднялся в голове  Уордена.  Долгое  время  спустя
Ляпа вывел на доске одно только слово: ДА.
     Теперь уже  Уорден  застыл  без  движения.  В  детской  сила  тяжести
держалась лунная и он весил в шесть раз меньше, чем на Земле.  Но  тут  им
овладела безмерная слабость. А на смену ей пришла угрюмая решимость.
     - Наверно, ничего другого не остается, - медленно произнес он.  -  Но
мне надо будет пронести тебя через  воздушный  шлюз,  а  в  коридоре  сила
тяжести, как на Земле.
     Он поднялся. Ляпа прыгнул к нему на руки.  Свернулся  клубком,  зорко
глядя в лицо Уордену. И когда тот уже готов был переступить порог,  поднял
тощую лапку и осторожно погладил Уордена по щеке.
     - Пошли! - сказал Уорден. - Тебя  хотели  сделать  нашим  орудием.  А
может быть...
     И все так же, с Ляпой на руках - тот съежился  в  мохнатый  клубочек,
смятый непривычным земным тяготением, - он  прошел  в  шлюз.  Облачился  в
скафандр. И вышел наружу.
     Через три часа он вернулся.  Рядом  с  ним,  большим  и  неуклюжим  в
громоздком скафандре, прыгал и скакал Ляпа. За ними  следовали  еще  двое.
Оба меньше Уордена, но гораздо крупнее Ляпы. Тощие,  мохнатые,  они  несли
что-то тяжелое. За милю от базы Уорден  включил  передатчик  в  скафандре.
Вызвал своих. В наушниках прозвучал испуганный отклик.
     - Говорит Уорден. - Это было сказано сухо, сдержанно. - Я  выходил  с
Ляпой погулять. Мы навестили его семью, и я веду с собой двоих его близких
родственников. Они  хотят  отдать  визит  и  поднести  кое-какие  подарки.
Впустите вы нас без стрельбы?
     Распахнулась наружная дверь шлюза.  Из  безвоздушной  лунной  пустыни
пришедшие вступили в люк. Но когда он  закрылся  и  заработали  гравиторы,
Ляпа и его родичи скорчились беспомощными комочками. В детскую их пришлось
нести на руках. Тут они распрямились и  устремили  загадочные  взгляды  на
людей, которые набились в комнату с  лунным  тяготением,  и  на  тех,  кто
глазел из дверей.
     - Я должен кое-что передать, - сказал Уорден. -  Ляпа  и  его  родные
хотят с нами договориться. Как видите, они отдались нам в руки.  Мы  можем
их убить, всех троих. Но они хотят с нами договориться.
     - Вы сумели найти с ними  общий  язык,  Уорден?  -  не  без  смущения
спросил начальник базы.
     - Не я, - возразил Уорден. - Это они сумели. Доказали, что  их  разум
ничуть не уступает нашему. С ними обращались как с животными, отстреливали
для анатомических исследований. Естественно, они стали сопротивляться!  Но
они  хотят  покончить  с  враждой.  Они  говорят,  мы  никогда  не  сможем
существовать на Луне, кроме как в скафандрах и на таких вот  базах,  а  им
никогда не притерпеться к земному тяготению. И потому нам с  ними  незачем
враждовать. Мы можем помогать друг другу.
     - Звучит правдоподобно, - сухо сказал начальник базы, - но мы обязаны
исполнять приказ. Вы им это объяснили, Уорден?
     -  Они  знают,  -  ответил  Уорден.  -  И  если  надо  будет,  станут
защищаться. У них уже есть плавильни для обработки металлов. Они  добывают
тепло при помощи изогнутых зеркал, собирают в фокус солнечные лучи. И даже
начали работать с газами в баллонах. По части электроники они пока еще  не
очень продвинулись, но теория им известна, а электровакуумные  приборы  не
нужны. Они ведь сами живут в вакууме. Отныне они сумеют защищаться.
     - Послушайте, Уорден,  -  мягко  сказал  начальник,  -  я  ведь  тоже
наблюдал за Ляпой. И вы как будто не сошли с ума. Но если что-нибудь такое
преподнести нашим военным властям, неприятностей не оберешься.  Они  давно
требуют послать сюда боевые ракеты. Если ваши друзья начнут всерьез с нами
воевать, если они и правда  в  состоянии  обороняться...  пожалуй,  власти
ответят военными кораблями.
     Уорден кивнул.
     - Верно. Только наш ракетный флот  пока  что  не  может  воевать  так
далеко от запасов топлива, а заправочную станцию  тут  не  устроишь,  ведь
Луну населяют не животные и не дикари - племя Ляпы уже  достигло  довольно
высокого уровня развития, а скоро он наверняка будет еще выше. Эти  Ляпины
родичи, что близкие, что дальние, - способнейший народ!
     - Боюсь, им еще придется это доказать, - заметил  начальник  базы.  -
Откуда такой неожиданный взрыв культуры?
     - От нас, - сказал Уорден. - Принцип плавления металлов  они,  думаю,
взяли у меня. Познания по части  металлургии  и  техники  -  от  водителей
самоходов. Геологии  -  вернее  сказать,  лунологии  -  научились  главным
образом у вас.
     - То есть как?
     - Подумайте, что бы такое по вашему желанию сделать Ляпе, и последите
за ним, - хмуро предложил Уорден.
     Начальник недоуменно воззрился на него, потом перевел взгляд на Ляпу.
Маленький мохнатый Ляпа горделиво выпрямился, потом низко поклонился. Одну
лапку прижал к тому месту, где у  него,  возможно,  находилось  сердце.  С
изысканностью  придворного  давних  времен  широко  повел  другой.   Опять
выпрямился, важно прошелся по комнате -  и  мигом  забрался  на  колени  к
Уордену, тощей мохнатой лапкой обвил его шею.
     Вся кровь отхлынула от лица начальника базы.
     - Как он поклонился... - не вдруг выговорил он. - Я в точности  такое
себе и представил. Вы хотите сказать...
     - Вот именно, - подтвердил Уорден. - У предков Ляпы не было  воздуха,
по которому передавались бы звуки  речи.  И  у  них  развилась  телепатия.
Конечно,  со   временем   они   создали   что-то   вроде   музыки,   звуки
распространяются через камень. Но, как и наша музыка, эти звуки не несут в
себе смысла. Лунные жители общаются, напрямик передавая друг другу  мысли.
Но мы не можем уловить их мысль, а они нашу улавливают.
     - Они читают наши мысли! - Начальник базы провел языком по пересохшим
губам. - Значит, сперва, когда мы стали их отстреливать как  материал  для
биологов, они пробовали достигнуть взаимопонимания.  А  потом  уже  начали
воевать.
     - Естественно, - сказал Уорден. - А как бы мы поступили на их  месте?
Они давно перенимают наши знания. Теперь они грозные противники. Им ничего
не стоило стереть нашу базу в порошок. Они  нас  не  трогали,  потому  что
учились у нас. Теперь они готовы вести с нами меновую торговлю.
     - Придется доложить на Землю, - медленно произнес начальник. - Но...
     - Они тут принесли кое-какие образцы, -  продолжил  Уорден.  -  Будут
менять алмазы по весу, грамм за грамм,  на  пластинки.  Им  нравится  наша
музыка. Будут менять изумруды на  учебники  -  они  уже  умеют  читать!  И
построят атомный реактор  и  станут  менять  плутоний,  а  на  что  -  еще
придумают. Это куда лучше, чем война.
     - Да, - сказал начальник, - что верно, то верно. К таким доводам наши
прислушаются. Но как они сумели...
     - Это все Ляпа, - усмехнулся У