приятное.
   Картины с пятнами коричневого и красного были только плоским дизайном, на
который интересно посмотреть секунду, не больше, ибо они ничем не связаны  с
жизнью. Подпись Карла (нет, Аши!) - "А" в кружке -  стояло  в  нижнем  левом
углу. Чип гадал: были ли это картины, которые он рисовал на продажу, или же,
коли висели у него в гостиной,  являли  собой  часть  "того,  что  он  хочет
делать", о чем он говорил с  удовлетворением.  Рисует  ли  он  еще  красивых
мужчин и женщин без браслетов, каких он рисовал в академии?
   Чип отпил еще виски и повернулся к  людям,  сидящим  рядом  с  ним:  трое
мужчин и женщина, все иммигранты. Они разговаривали о мебели. Он послушал их
несколько минут, сделал несколько глотков из стакана, и отошел.
   Лайлак сидела рядом с крючконосой женщиной  из  местных  -  Джулией.  Они
курили и разговаривали, или, скорее, Джулия говорила, а Лайлак слушала.
   Чип подошел к столу и подлил в свой стакан виски, зажег сигарету.
   Человек, по имени Ларс, подошел и представился. Он держал школу для детей
иммигрантов в Нью-Мадриде. Его привезли на Свободу ребенком, и он прожил  на
ней сорок два года.
   Подошел  Аши,  держа  за  руку  Лайлак.  "Чип,  пойдем,   посмотрим   мою
мастерскую", - сказал он.
   Он провел их все в тот же коридор, увешанный картинами.
   Остановился.
   - Ты знаешь, с кем ты разговаривала? - спросил он Лайлак.
   - С Джулией, - сказала она.
   - С Джулией Костанца, - уточнил он. -  Она  двоюродная  сестра  Генерала.
Презирает его. Была одним из основателей Помощи Иммигрантам.
   Его  мастерская  была  большая  и  ярко  освещенная.  На  мольберте  была
незаконченная картина - женщина из местных с котенком на  руках,  на  другом
мольберте холст испещренный синими и зелеными пятнами. Другие картины стояли
прислоненными к стенам: пятна коричневого и оранжевого, синего и пурпурного,
пурпурного и черного, оранжевого и красного.
   Он  объяснил  им,  что   пытается   сделать,   подчеркивая   соотношение,
противопоставление и нюансы цвета.
   Чип отвернулся и выпил свое виски.
   - Послушайте, вы, железки! - сказал он достаточно громко, чтобы все могли
его слышать. - Перестаньте говорить о мебели на  секунду  и  послушайте!  Вы
знаете, что мы должны сделать?
   Бить Уни! Я не ругаюсь, я имею это в виду  буквально.  Драться  с  У  ни!
Потому что это Уни надо винить - за все! За свобов, которые есть то, что они
есть, потому что им не хватает еды, или пространства, или связей  с  внешним
миром; и за манекенов,  которые  есть  то,  что  они  есть,  потому  что  их
накачивают ЛПК с одной стороны и  транквилизаторами  с  другой;  и  за  нас,
которые есть то, что мы есть, потому что Уни засунул нас сюда, чтобы от  нас
избавиться! Это Уни надо винить -  он  так  заморозил  мир,  что  в  нем  не
происходит больше перемен - и нам надо драться с ним! Нам надо поднять  наши
глупые битые зады и ДРАТЬСЯ С НИМ!
   Аши, улыбаясь, похлопал его по щеке.
   - Эй, брат, - сказал он, - ты кажется, немножко перебрал.
   Эй, Чип, ты меня слышишь?
   Конечно, он перебрал, конечно, конечно. Но это  не  одурманило  его,  это
расковало его. Это открыло все, что было внутри него  многие  месяцы.  Виски
было хорошее! Виски было восхитительное!
   Он остановил похлопывающую его руку Аши.
   - Я в порядке, Аши, - сказал он. - Я знаю, что я говорю! -  Всем  другим,
сидящим, покачивающимся и улыбающимся, он сказал:
   - Мы не можем просто сдаться  и  принять  существующее  положение  вещей,
приноравливаться к тюрьме! Аши, ты раньше рисовал членов  без  браслетов,  и
они были так красивы! А теперь ты пишешь только цвет, цветовые пятна.
   Они пытались усадить его - Аши с одной стороны, а Лайлак с другой; Лайлак
выглядела обеспокоенной и смущенной.
   - Ты  тоже,  любимая,  -  сказал  он.  -  Ты  тоже  принимаешь  все  это,
приноравливаешься, - он позволил им усадить себя, потому  что  стоять  стало
трудно, а сидеть было лучше, удобней, и можно было развалиться. -  Нам  надо
драться, а не приспосабливаться, - сказал он. - Драться, драться, драться.
   Нам надо драться, - сказал он сероглазому безбородому человеку,  сидящему
напротив.
   - Боже мой, как ты прав! - сказал человек. - Я с тобой!
   Бить Уни! А как? Поплывем на лодках и возьмем с собой  Армию  для  благой
цели? Но, может быть, за морем наблюдают спутники и нас будут ждать  доктора
с облаками ЛПК? У меня есть идея получше, мы сядем на самолет  -  я  слышал,
что есть на острове один, который летает, - и мы...
   - Не дразни его, Боб, - сказал кто-то. - Он только что пришел.
   - Это и видно, - сказал безбородый, вставая.
   - Есть способ, как это сделать, - сказал Чип. - Должен быть,  -  он  стал
думать о море и об острове в море, но не мог думать так ясно, как хотел  бы.
Лайлак взяла его за руку. - Нам надо с ним драться, - сказал он ей.
   - Я знаю, я знаю, - сказала она, грустно глядя на него.
   Подошел Аши и приставил теплую чашку к его губам.
   - Это кофе, - сказал он. - Выпей.
   Кофе был горячий и крепкий. Чип сделал глоток и оттолкнул чашку.
   - Медный комплекс, - сказал он. - На 91766.  Медь  должны  доставлять  на
берег. Должны быть лодки или баржи, мы могли бы...
   - Это уже делали, - сказал Аши.
   Чип посмотрел на него, думая, что он его дурачит, смеется  над  ним,  как
тот сероглазый безбородый человек.
   - Все, что ты говоришь, - сказал Аши, - все, что ты думаешь - "драться  с
Уни" - все это было сказано и продумано раньше. Двадцать раз, - он приставил
чашку к губам Чипа. - Выпей еще, - сказал он.
   Чип опять оттолкнул чашку, покачал головой.
   - Это не правда, - сказал он.
   - Правда, брат. Ну, вы...
   - Не правда! - сказал Чип.
   - Правда, - подала голос женщина с другого конца комнаты. - Это правда.
   Джулия. Это была Джулия, двоюродная сестра Генерала  Костанца  одиноко  и
прямо сидящая в своем черном платье с золотым крестом.
   - Каждые пять или шесть лет, - сказала она, - группа людей вроде  тебя  -
иногда только двое или трое, иногда с десяток - высаживается на  тот  берег,
чтобы разрушить УниКомп. Они  отправляются  на  лодках,  даже  на  подводных
лодках, которые строят годами, или на баржах, о которых ты сейчас говорил.
   Они берут с собой оружие, взрывчатку, противогазы, газовые бомбы,  всякие
механизмы и инструменты; у них  есть  планы,  в  которых  они  уверены.  Они
никогда не возвращаются. Я  финансировала  две  последние  экспедиции,  и  я
поддерживаю семьи людей, которые ушли с ними, так что  я  говорю  не  просто
так. Я надеюсь, что ты достаточно трезв, чтобы понять, говорю, чтоб развеять
твою бесполезную тоску.
   Принять и приспособиться - это все, что возможно. Будь благодарен за  то,
что у тебя есть: милая жена, скоро будет ребенок и маленькая толика свободы,
которая со временем, мы надеемся, увеличится. Я могла бы  добавить,  что  ни
при каких обстоятельствах я не стану финансировать новую  экспедицию.  Я  не
настолько богата, как думают некоторые.
   Она смотрела на Чипа маленькими  черными  глазами  над  бледным  горбатым
носом.
   - Они никогда не возвращаются, Чип, - подтвердил Аши.
   - Может быть, они добираются до берега, - добавил Аши, - может быть,  они
добираются до 001. Может быть, им даже удается попасть в здание.  Но  дальше
им попасть не удастся,  потому  что  они  исчезли.  Все.  А  Уни  продолжает
работать.
   Теперь Чип взглянул на Джулию. Она сказала:
   - Мужчины и женщины, точно такие же, как  ты.  И  так  происходит  давно,
сколько я себя помню.
   Лайлак сжала его руку с сочувствием. Аши снова протягивал  Чипу  чашку  с
кофе. Он замотал головой.
   - Не хочу...
   Он сидел неподвижно, на лбу его  выступил  пот,  а  потом  он  наклонился
вперед, и его начало рвать.
   Он лежал на кровати, рядом с ним лежала Лайлак. Она спала. За  занавеской
храпел Хассан. Во рту Чип почувствовал горький  вкус  и  вспомнил  о  рвоте.
Христос и Веи! И прямо на ковер - первый, который он видел за полгода.
   Потом он вспомнил, что ему сказали Джулия и Карл-Аши. Он  какое-то  время
лежал, потом поднялся  и  на  цыпочках  прошел  за  занавеску,  мимо  спящих
Ньюманов к раковине. Он попил воды, и потому что ему не хотелось  спускаться
в холл, тихо помочился в раковину и тщательно ее сполоснул.
   Он снова  лег  рядом  с  Лайлак  и  натянул  на  себя  одеяло.  Он  снова
почувствовал себя немного пьяным, голова болела, но  он  лежал  на  спине  с
закрытыми глазами, дышал легко и медленно, через какое-то время почувствовал
себя лучше.
   Он продолжал лежать с закрытыми глазами и думать о разном.
   Через  полчаса  или  около  того  загремел  будильник   Хассана.   Лайлак
перевернулась на бок. Он погладил ее по голове, и она села в постели.
   - Ты в порядке? - спросила она.
   - Да, вроде, - ответил он.
   Зажегся свет,  и  они  зажмурились.  Они  услышали,  как  Хассан  ворчит,
поднимаясь, зевает, пукает.
   - Вставай, Рия, - сказал он. - Джиджи? Пора вставать. Чип лежал на спине,
касаясь ладонью щеки Лайлак.
   - Прости, дорогая, - сказал он. - Я позвоню ему сегодня и извинюсь.
   Она взяла его руку и прикоснулась к ней губами.
   - Ты бы не смог сдержаться, - сказала она. - Он все понял.
   - Я собираюсь попросить его помочь мне найти  работу  получше,  -  сказал
Чип.
   Лайлак вопросительно посмотрела на него.
   - Все вышло из меня, - сказал Чип. - Как виски. Все вышло.
   Я буду трудолюбивым оптимистичным  железкой.  Я  приму  и  приспособлюсь.
Когда-нибудь у нас будет квартира больше, чем у Аши.
   - Я не хочу этого, - сказала она. -  Но  две  комнаты  мне  бы,  все  же,
хотелось.
   - У нас они будут, - сказал Чип. - Через два года. Две комнаты через  два
года, я обещаю. Она улыбнулась ему. Он сказал:
   - Нам надо подумать о переезде в Нью-Мадрид, где наши богатые  друзья.  У
этого человека, у Ларса - школа, знаешь?
   Быть может, ты могла бы там учить. И  ребенок  туда  может  пойти,  когда
подрастет.
   - Чему бы я могла учить? - спросила она.
   - Чему-нибудь, - сказал он. - Я не знаю, - он опустил голову  и  погладил
ее груди. - Хотя бы, как иметь красивые груди, - сказал он.
   Улыбаясь, она сказала:
   - Нам надо одеваться.
   -  Давай  пропустим  завтрак,  -  сказал  он  и  пригнул  ее  к  постели,
перекатился и лег на нее, они обнялись и стали целоваться.
   - Лайлак? - позвала Рия. - Как вчера было? Лайлак освободила рот.
   - Потом расскажу! - крикнула она.
   Когда он шел в шахту по тоннелю, то вспомнил про тоннель в  Уни,  тоннель
Папы Джана, по которому вкатили блоки памяти.
   Он остановился, как вкопанный.
   Тоннель, в который вкатили настоящие блоки  памяти.  А  над  ними  стояли
фальшивые - розовые и оранжевые игрушки,  к  которым  можно  было  добраться
через здание УниКомпа и на лифтах, и про которые каждый  думал,  что  это  и
есть Уни, каждый, включая - а как же иначе! -  всех  тех  мужчин  и  женщин,
которые отправлялись в прошлом драться с ним. Но Уни, настоящий Уни, был  на
нижних уровнях, и до него можно было добраться через тоннель, через  тоннель
Папы Джана с той стороны Горы Любви.
   Он должен быть еще там - возможно, закрытый у  входа,  может  быть,  даже
замурованный метровым слоем бетона - но он, несомненно, еще там, потому  что
никто не засыпет весь  длинный  тоннель  -  в  особенности  рассчитанный  на
эффективность компьютер. А там внизу было готовое  место  для  новых  блоков
памяти - так  сказал  Папа  Джан,  -  так  что  тоннель  когда-нибудь  снова
понадобится.
   Он там, за Горой Любви.
   Тоннель в Уни.
   С хорошими картами кто-нибудь, кто в этом разбирается,  возможно,  сможет
рассчитать его точное местоположение или хотя бы почти точное.
   - Эй, ты! Проходи! - крикнул кто-то.
   Он быстро пошел вперед, думая об этом.
   Он там. Тоннель.

Глава 6

   - Если деньги, то мой ответ - нет, - сказала Джулия Костанца, быстро  идя
вдоль клацающих ткацких станков, провожаемая взглядами женщин-иммигранток. -
Если работа, то я, возможно, смогу тебе помочь.
   Чип, идущий рядом с ней, сказал:
   - Аши уже нашел мне работу.
   - Значит деньги, - сказала она.
   - Сначала информация, - сказал Чип, - а потом,  возможно,  деньги,  -  он
открыл дверь.
   - Нет, - сказала Джулия, проходя в двери. - Почему ты не  пойдешь  в  ПИ?
Она для этого и существует. Какая информация?
   Насчет чего? - она взглянула на него, когда  они  начали  подниматься  по
винтовой лестнице, прогибающейся от их веса.
   Чип сказал:
   - Мы можем присесть где-нибудь на пять минут?
   - Если я  сяду,  -  сказала  Джулия,  -  половина  этого  острова  завтра
останется голая. Тебе, может, это и ничего, но не мне. Какая информация?
   Он поколебался секунду. Глядя на ее  крючкообразный  нос  в  профиль,  он
сказал:
   - Те, которые атаковали Уни, они...
   - Нет, - сказала она. Остановилась, повернулась к нему, положив одну руку
на центральную стойку винтовой лестницы. Вот об этом я действительно  ничего
не хочу слышать. Я все поняла в ту же минуту, как ты вошел в гостиную, такой
у тебя был неодобряющий вид. Нет. Меня больше не интересуют  такие  планы  и
схемы. Иди разговаривать  к  кому-нибудь  другому,  -  она  пошла  вверх  по
ступенькам.
   Он быстро догнал ее.
   - Они собирались воспользоваться тоннелем? -  спросил  он.  -  Скажи  мне
только, собирались ли они воспользоваться тоннелем из-за Горы Любви?
   Она открыла дверь в конце  лестницы,  он  придержал  дверь  и  прошел  за
Джулией на большой чердак, где лежали какие-то части от  машин.  С  шелестом
взлетели птицы к дырам в крыше и вылетели наружу.
   - Они собирались войти с другими людьми, - сказала она, идя  прямо  через
чердак к двери в другом его конце. - Вместе с туристами. По крайней мере, по
плану. Они собирались спуститься на лифте.
   - А потом?
   - Нет смысла...
   - Пожалуйста, ответь... - просил Чип. Она сердито взглянула на него.
   - Там есть какое-то большое смотровое окно, - сказала,  наконец,  она.  -
Они собирались разбить его и бросить взрывчатку.
   - Обе группы?
   - Да.
   - Им, возможно, это удалось, - сказал он. Она остановилась,  взявшись  за
ручку двери, и озадаченно посмотрела на него.
   - Это не настоящий Уни, - объяснил Чип. - Это витрина  для  туристов.  И,
возможно,  она  специально  предназначена  служить  фальшивой  мишенью   для
предполагаемых покушений. Неизлечимые могли разнести там  все  на  куски,  и
ничего бы не случилось - разве что, их бы схватили и вылечили.
   Она продолжала удивленно смотреть на него.
   - Настоящая штука еще глубже, - сказал он. - На трех уровнях.
   Я был там однажды, когда мне было лет десять или одиннадцать.
   Она сказала:
   - Рыть тоннель - это самое с...
   - Он там уже есть, - сказал Чип. - Его не надо рыть. Джулия открыла дверь
на другой, ярко освещенный чердак, где  стоял  неподвижный  ряд  прессов  со
слоями тканей на станинах.  На  полу  была  вода,  и  двое  мужчин  пытались
приподнять конец длинной трубы, которая, очевидно, упала со стены  и  лежала
поперек остановленного конвейерного ремня, заваленного  раскроенной  тканью.
Конец трубы, выходящий из стены, был все еще  закреплен,  и  его  необходимо
было снять с конвейера и приставить  обратно  к  стене.  Еще  один  человек,
иммигрант, ждал на приставной лестнице, чтобы принять его.
   - Помоги им, - сказала Джулия и стала  собирать  куски  ткани  с  мокрого
пола.
   - Если я так буду проводить время, ничего не изменится, - сказал  Чип.  -
Это приемлемо для тебя, но не для меня.
   - Помоги им! - сказала Джулия. - Давай! Мы  поговорим  позже.  Ты  вообще
никуда не попадешь, если будешь нахальничать...
   Чип помог мужчинам  закрепить  трубу  на  стене  и  вышел  с  Джулией  на
огороженную перилами площадку. Нью-Мадрид  протянулся  под  ними,  яркий  на
утреннем солнце. За ним лежала полоска сине-зеленого моря с точками рыбачьих
лодок.
   - Каждый день что-то новое, - сказала Джулия,  засовывая  руку  в  карман
серого фартука. Она вынула  сигареты;  предложила  одну  Чипу  и  зажгла  их
обычными дешевыми спичками.
   Они закурили, и Чип сказал:
   - Тоннель там есть. По нему ввозили блоки памяти.
   - Кто-то из тех групп, с которыми я была связана, возможно, знал об этом,
- сказала Джулия.
   - Ты можешь это выяснить?
   Она затянулась. В солнечном свете она казалась старше, кожа  лица  и  шеи
была вся в морщинках.
   - Да, - сказала она. - Я думаю да. А ты откуда знаешь об этом?
   Он рассказал ей.
   - Я уверен, что его не зарыли. В длину он километров пятнадцать. И  кроме
того, его должны использовать. Там отведено место для новых  блоков  памяти,
когда Семья станет больше.
   - Я думала, что у колоний свои компьютеры, - сказала задумчиво Джулия.
   - Да, - ответил он, не понимая. А потом он понял. Только в колониях семья
росла, на Земле, где у пары было только двое детей, и не каждой паре  давали
право на потомство.
   Семья уменьшалась, а не увеличивалась. Он никогда не связывал это с  тем,
что Папа Джан говорил о пространстве для новых блоков памяти.
   - Может быть, они будут нужны для нового телеуправляемого , оборудования,
- сказал он.
   - Или, может быть твой дедушка не располагал достоверной информацией?
   - Это он придумал тоннель, - сказал Чип. - Он там есть, я знаю, что есть.
И это может быть путь, единственный путь, по которому  можно  подобраться  к
Уни. Я собираюсь попробовать, и мне нужна твоя  помощь.  Сколько  ты  можешь
дать?
   - Тебе нужны мои деньги, ты хочешь сказать?
   - Да. И твоя помощь. В поисках нужных  людей  с  нужными  навыками.  И  в
получении нужной нам информации и снаряжения. И  в  поисках  людей,  которые
научат нас тому, чего мы не умеем.  Я  хочу  делать  все  очень  медленно  и
осторожно. Я хочу вернуться.
   Она смотрела на него, прищурившись от сигаретного дыма.
   - Ну что же, ты не абсолютный дебил. Какую работу Аши тебе нашел?
   - Мыть посуду в Казино.
   - Боже мой! - сказала она. -  Приходи  сюда  завтра  утром  без  четверти
восемь.
   - В казино я по утрам свободен, - сказал он.
   - Приходи сюда! - сказала она. - У тебя будет достаточно времени.
   - Хорошо, - сказал он, улыбаясь. - Спасибо. Она затушила окурок о перила.
   - Я не собираюсь платить за это, - сказала она. - Не за все. Я  не  могу.
Ты не представляешь, сколько  это  будет  стоить.  Взрывчатка,  например:  в
прошлый раз стоила больше двух тысяч долларов, и это было  пять  лет  назад,
Бог знает, сколько она будет стоить сегодня, - она мрачно посмотрела на свой
окурок и выбросила его за  перила.  -  Я  заплачу  то,  что  смогу,  -  и  я
представлю тебя людям, которые заплатят остальное,  если  ты  им  достаточно
польстишь.
   - Спасибо, - сказал Чип. - Я не могу просить о большем. Спасибо.
   - Боже, опять я в это влезаю, - сказала Джулия. -  Подожди,  ты  сам  это
поймешь; чем старше становишься, тем  меньше  меняешься.  Я  -  единственный
ребенок в семье, который привык всегда поступать по-своему, вот  в  чем  моя
беда. Идем, у меня работа.
   Они пошли вниз по ступенькам, которые вели на площадку.
   - Правда, - сказала Джулия, -  у  меня  есть  все  благородные  основания
тратить мое время и деньги на таких людей, как ты.  Христианская  готовность
помочь семье, любовь к  справедливости,  свободе,  демократии  -  но,  я  же
сказала, что я - единственный ребенок  в  семье,  который  привык  поступать
по-своему. Меня бесит, просто бесит, что я не могу  поехать,  куда  хочу  на
этой планете! Или с планеты, вот в чем дело!
   Ты не представляешь, как я негодую на этот чертов компьютер!
   Чип рассмеялся.
   - Представляю, - сказал он. - Я точно так же чувствую.
   - Это чудовище прямо из ада, - сказала Джулия. Они обошли вокруг здания.
   - Это чудовище, конечно, - сказал Чип,  выкидывая  свою  сигарету.  -  По
крайней мере такой, какой он сейчас. Я хочу попробовать сделать  вот  что  -
выяснить, не можем ли мы изменить его программу, а не  разрушать  его.  Если
Семь