ся - а я знаю,  что
это не так, - тогда это единственный ответ. Замена нам уже готова, и ждет, и
вот мы уходим, на несколько месяцев раньше или позже, так что все не кажется
так уж подозрительно аккуратным. На тот случай,  если  кто-нибудь  настолько
болен, что вообще может испытывать чувство подозрения.
   - Христос, Маркс, Веи! - сказала Снежинка.
   - Да, - сказал Чип, - особенно Вуд и Веи.
   - Кинг? - обратилась Лайлак.
   - Я ошеломлен, - сказал Кинг. - Теперь я понимаю. Чип, почему  ты  думал,
что я знаю, - и добавил, обращаясь к Снежинке и Спэрроу:
   - Чип знает, что я работаю в химиотерапии.
   - А ты не знаешь? - спросил Чип.
   - Не знаю.
   - Есть яд или нет яда в лечебных блоках? - спросил Чип. - Это  ты  должен
знать.
   - Не горячись, брат, я пожилой член, - сказал Кинг. -  Яда  как  такового
нет, но почти любая составляющая инъекции  могла  бы  вызвать  смерть,  если
впрыснуть ее слишком много.
   - А  ты  не  знаешь,  сколько  каких  веществ  впрыскивают,  когда  члену
исполняется шестьдесят два?
   - Нет, - сказал Кинг, - лечения составляются прямыми сигналами от  Уни  к
блокам, и их невозможно скорректировать. Я, конечно, могу спросить  Уни,  из
чего состояло или будет состоять какое-то конкретное лечение,  но  если  то,
что ты говоришь - правда, - он улыбнулся, - то Уни мне солжет, не так ли?
   Чип задержал дыхание, а потом выдохнул:
   - Да.
   - А когда член умирает, - спросила Лайлак, - симптомы  какие  -  как  при
старости?
   - Симптомы такие, которые, как меня учили, бывают при старости, -  сказал
Кинг. - С тем же успехом это могут быть симптомы чего-нибудь другого,  -  он
посмотрел на Чипа. - Ты не  нашел  каких-нибудь  медицинских  книг  на  этом
языке? - спросил он.
   - Нет, - ответил Чип.
   Кинг вынул зажигалку и большим пальцем откинул крышку.
   - Это возможно, - сказал он, - это очень возможно. Никогда  не  приходило
мне в голову. Члены живут до шестидесяти двух  лет,  когда-то  жили  меньше,
когда-нибудь будут жить  дольше;  у  нас  два  глаза,  два  уха,  один  нос.
Установленные факты, - он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к трубке.
   -  Это  должно  быть  правдой,  -  сказала  Лайлак.  -  Это  естественное
логическое завершение мыслей Вуда и Веи.
   Контролировать  жизнь  каждого,  и  потом  придешь  к  тому,  что  будешь
контролировать и смерть каждого.
   - Это ужасно, - сказала Спэрроу, - я рада, что  Леопарда  здесь  нет.  Ты
можешь себе представить, как бы он себя чувствовал?
   Не только Хаш, но и он сам в  любой  день...  Мы  не  должны  ему  ничего
говорить, пусть он думает, что это случится естественно.  Снежинка  тусклыми
глазами посмотрела на Чипа.
   - Зачем ты нам-то это сказал? - спросила она. Кинг ответил ей:
   - Чтобы мы могли  испытать  счастливую  грусть.  Или  это  было  грустное
счастье, Чип?
   - Я думал, вы захотите это знать, - сказал Чип.
   - Почему? - спросила Снежинка. - Что мы можем сделать?
   Пожаловаться нашим советчикам?
   - Я тебе скажу, что мы можем сделать, -  сказал  Чип,  -  вовлечь  больше
членов в нашу группу.
   - Да! - воскликнула Лайлак.
   - А где мы их найдем? - спросил Кинг. - Мы не можем  просто  схватить  за
шкирку на тротуаре какого-нибудь Карла или Марию, ты знаешь.
   Чип сказал:
   - Ты хочешь  сказать,  что  на  своем  поручении  ты  не  можешь  сделать
распечатку всех местных членов с ненормальными тенденциями?
   - Только если дам Уни какой-нибудь существенный предлог для этого,  иначе
нет, - сказал Кинг. - Одна фальшивая нота, брат, и врачи  будут  обследовать
меня. А это означает, если такое вдруг случится,  что  они  снова  обследуют
тебя.
   - Другие ненормальные есть, - сказала Спэрроу, - кто-то  же  пишет  "Бить
Уни" на задних стенах домов.
   - Мы должны придумать способ, чтобы они могли найти н а с, - сказал  Чип.
- Какой-нибудь знак.
   - И что тогда? - спросил Кинг, - что мы будем делать, когда нас  окажется
двадцать или тридцать сильных людей?
   Попросим групповую экскурсию и разнесем Уни бомбой на куски?
   - Такая мысль у меня была, - сказал Чип.
   - Чип! - воскликнула Снежинка. Лайлак во все глаза смотрела на него.
   - Во-первых, - сказал Кинг, улыбаясь. - Уни хорошо  защищен,  практически
неприступен. А во-вторых, большинство из нас там уже были, а второго  визита
нам не дадут. Или мы отсюда пешком пойдем в Евр?  И  что  мы  будем  делать,
когда все в мире  выйдет  из-под  контроля  -  фабрики  встанут,  автомобили
разобьются,  а  все  сигналы  перестанут  звучать?  -  станем  по-настоящему
до-Объединенцами и будем за это молиться?
   - Если бы мы смогли  найти  таких  членов,  которые  знают  компьютеры  и
микроволновую теорию, - сказал Чип, - членов, которые знают  Уни,  то  может
быть мы могли бы найти способ изменить его программу.
   - Если бы мы могли найти таких членов, - сказал Кинг. - Если бы мы смогли
привлечь их к нам. Если бы мы смогли  добраться  до  Евр-один.  Ты  что,  не
видишь, чего ты хочешь? Ты  хочешь  просто  невозможного,  вот  и  все.  Вот
поэтому-то я тебя и просил не терять зря время с этими книгами. Мы не  можем
ничего нигде изменить. Это мир У ни, ты можешь  это  понять  своей  головой?
Этот мир был передан Уни пятьдесят лет назад, и  Уни  будет  выполнять  свое
поручение - расселять эту ненавистную семью по ненавистной вселенной, - и мы
будем выполнять наши поручения, включая  смерть  в  шестьдесят  два  года  и
обязательный телевизор каждый  день.  Вот  так-то,  брат:  вся  свобода,  на
которую мы можем надеяться - это трубка, шутки и  немного  больше  траханья.
Давай не терять то, чего мы добились, хорошо?
   - Но если мы найдем других...
   - Спой песню, Спэрроу, - сказал Кинг.
   - Я не хочу, - сказала она.
   - Спой песню!
   - Хорошо, спою.
   Чип взглянул на Кинга, поднялся с кресла и зашагал прочь из  комнаты.  Он
вошел в темный выставочный зал,  стукнулся  боком  обо  что-то  твердое,  и,
ругаясь,  зашагал  дальше.  Он  отошел  далеко  от  коридора  и   запасника,
остановился и стал тереть лоб, качаясь взад-вперед, напрягая лодыжки,  прямо
перед витриной с отблескивающими драгоценностями королей и королев и немыми,
темнее темного зала, стражниками. "Кинг, -  сказал  он,  -  думает,  что  он
действительно король, братоненавистник..."
   Издалека донеслось пение Спэрроу и бряцание струн ее  до-Объединенческого
инструмента. И чьи-то приближающиеся шаги.
   -  Чип!  -  это  была  Снежинка.  Он  не   обернулся.   Он   почувствовал
прикосновение к руке. - Пойдем назад, - сказала она.
   - Оставь меня одного, хорошо? - ответил он. - Просто оставь  меня  одного
на пару минут.
   - Пойдем, - сказала она, - ты ведешь себя по-детски.
   - Слушай, - сказал он, повернувшись к ней, - пойди, послушай Спэрроу,  а?
Пойди покури трубку.
   Она не сразу отозвалась, но потом сказала:
   - Хорошо, - и ушла.
   Чип  повернулся  обратно  к  королям  и  королевам,  он  глубоко   дышал.
Ушибленное бедро болело, он потер больное  место.  Это  просто  приводило  в
ярость - как Кинг отметает любую его идею, заставляет всех вести  себя  так,
как будто он...
   Она возвращалась. Он начал было говорить ей, чтобы она убиралась в драку,
но одернул себя. Он вздохнул сквозь плотно сжатые зубы и обернулся.
   К Чипу приближался Кинг, его седые волосы и комбинезон были чуть освещены
слабым светом из коридора. Они посмотрели друг на друга, и Кинг сказал:
   - Я не хотел говорить так резко.
   - Как это ты не взял себе отсюда короны?  -  спросил  Чип.  -  И  мантии.
Только медальон - это мало для до-Объединенческого короля.
   Кинг помолчал несколько секунд, а потом сказал:
   - Приношу свои извинения.
   Чип глубоко вздохнул и задержал дыхание, потом выдохнул.
   - Каждый член, которого мы привлечем  в  нашу  группу,  -  сказал  он,  -
означает новые идеи, новую  информацию,  возможности,  о  которых  мы,  быть
может, не подумали.
   - И новый риск тоже, - сказал Кинг. - Попробуй посмотреть на это  с  моей
точки зрения.
   - Не могу, - сказал Чип. - Я, скорее,  вернусь  к  полным  лечениям,  чем
остановлюсь только на этом.
   - "Только это" кажется очень милым для члена моего возраста.
   - Ты на двадцать или тридцать лет ближе к шестидесяти двум,  чем  я,  как
раз тебе бы стоило захотеть изменить положение вещей.
   - Если бы это было возможно, быть может, я и захотел бы перемен, - сказал
Кинг. - Но химиотерапия плюс компьютеризация означают отсутствие выбора.
   - Не обязательно, - сказал Чип.
   - Обязательно, - сказал Кинг, - и я не хочу смотреть,  как  "только  это"
уплывает  по  сточной  трубе.  Даже  то,  что  ты  сюда  приходишь  ночью  в
промежутках между встречами, - дополнительный риск. Но не  обижайся  на  мои
слова, - он поднял руку, - я не прошу тебя бросать твои планы.
   - Я и не собираюсь, - ответил Чип и добавил:
   - Не волнуйся, я буду осторожен.
   - Хорошо, - сказал  Кинг,  -  а  мы  будем  продолжать  осторожно  искать
ненормальных. Без "знаков", - Кинг протянул руку.
   Поколебавшись одно мгновение, Чип пожал ее.
   - Теперь пойдем назад, - сказал Кинг. - Девушки расстроились.  Чип  пошел
вслед за ним в сторону коридора.
   - Что это ты сказал насчет того, что блоки памяти - "стальные монстры"? -
спросил Кинг.
   - Они такие и есть, - ответил Чип. - Огромные замороженные блоки,  тысячи
блоков. Мой дед показал их мне, когда я был маленьким.  Он  помогал  строить
Уни.
   - Братоненавистник.
   - Нет, он сам был этим огорчен. Жалел об этом. Христос и Веи, если бы  он
был жив, это был бы прекрасный член для нашей группы!
   На следующую ночь Чип  сидел  в  комнате  запасника,  читая  и  покуривая
трубку, как вдруг услышал голос Лайлак, который произнес:
   - Привет, Чип! - и он увидел ее стоящей в дверном проеме  с  фонариком  в
руке.
   Чип встал, не отводя от нее взгляда.
   - Ничего, что я тебя оторвала? - спросила она. - Конечно, нет, я рад тебя
видеть, - сказал Чип. - Кинг здесь?
   - Нет, - ответила она.
   - Проходи, сказал Чип. Она осталась стоять в дверях.
   - Я хочу, чтобы ты научил меня этому языку, - сказала она.
   - С удовольствием, - ответил он. - Я как  раз  собирался  тебя  спросить,
нужны ли тебе списки слов. Проходи.
   Он продолжал смотреть на нее, когда она входила в комнату, потом ощутил у
себя в руке трубку, положил ее и подошел  к  куче  реликвий.  Нащупал  ножки
одного из стульев,  которым  они  пользовались,  подбросив,  перевернул  его
сидением вверх и принес к столу. Она уже убрала фонарик в  карман  и  сейчас
смотрела на раскрытые страницы книги, которую он читал. Он поставил  стул  к
столу, рядом со своим, отодвинув сначала свой в  сторону,  чтобы  освободить
место.
   Она перевернула книгу и стала разглядывать обложку.
   - Это значит "Причина страсти", - сказал он, - что  совершенно  очевидно.
Но обычно не так просто сразу понять смысл. Она снова посмотрела на открытые
страницы.
   - Некоторые слова похожи, - сказала она.
   - Так я и напал на этот язык, - ответил Чип. Его рука  лежала  на  спинке
стула, который он принес для нее.
   - Я весь день сидела, - сказала она, - а ты садись.
   Продолжай. Он сел и вытащил сложенные списки из-под книг.
   - Можешь их держать сколько хочешь, - сказал он,  разворачивая  списки  и
раскладывая их на столе. - Я их уже знаю наизусть.
   Он показал ей, как группируются глаголы, следуя  разным  типам  изменения
для выражения времени и для указания на  подлежащее,  и  как  прилагательные
принимают ту или иную форму, в зависимости от существительных, к которым они
относятся.
   - Это сложно, - сказал он, - но  как  только  ты  поймешь,  что  к  чему,
переводить очень просто.
   Он перевел для нее  страницу  из  "Причины  страсти".  Виктор,  торговец,
совладелец нескольких  промышленных  компаний  -  член,  которому  поставили
искусственное сердце, - упрекает свою жену Каролину, что она была  нелюбезна
с влиятельным законодателем.
   - Это очаровывает, - сказала Лайлак.
   -  Что  меня  поражает,  -  сказал  Чип,   -   это   то,   сколько   было
непроизводительных членов. Все эти совладельцы  и  законодатели,  солдаты  и
полицейские, банкиры, сборщики налогов...
   - Они не были непроизводительными, - сказала Лайлак. - Они не производили
вещи, но они создавали условия, позволяющие членам жить так, как  они  жили.
Они производили свободу, или, по крайней мере, поддерживали ее.
   - Да, - сказал Чип, - я думаю, что ты права.
   - Я права, - сказала она и беспокойно отпрянула от стола.
   Чип на мгновение задумался.
   - До-Объединенческие члены, - сказал он, -  плевали  на  эффективность  -
взамен свободы. А мы сделали наоборот.
   - Мы так не сделали, - сказала Лайлак.  -  Это  сделали  за  нас,  -  она
повернулась к нему лицом и добавила:
   - Как ты думаешь, возможно, что неизлечимые еще  живы?  Он  посмотрел  на
нее.
   - Что их потомки дожили до наших дней,  -  продолжала  она,  -  и  у  них
есть... общество где-нибудь? На острове, или в каком-то месте, которое Семья
не использует?
   - Гм, - сказал Чип и потер лоб. - Конечно, это возможно.
   Члены выживали на островах до Объединения, а почему и не после?
   - Я так и думаю, - сказала Лайлак, снова подходя  к  нему.  -  Со  времен
последних неизлечимых уже должно было смениться пять поколений...
   - Измотанных болезнями и трудностями...
   - Но рождающих детей, сколько и когда они хотят!
   - Я не знаю, как насчет общества, - сказал он, -  но  колония,  наверное,
есть...
   - Город, - сказала она. - Они были умные, они были сильные.
   - Вот это мысль! - сказал Чип.
   - Ведь это возможно, правда? - она склонилась над ним,  положив  руки  на
стол, с застывшим вопросом в широко раскрытых глазах, ее щеки пылали розовой
смуглостью.
   Чип поглядел на нее.
   - Что думает Кинг? - спросил он.  Она  немного  отодвинулась  от  него  и
сказала:
   - Как будто я могу угадать.
   Неожиданно она рассердилась, ее глаза взглянули зло.
   - Ты ужасно вел себя с ним вчера вечером! - сказала она.
   - Ужасно? Я ? С ним?
   - Да! - она, резко повернувшись, отпрянула от стола. - Ты допрашивал его,
как будто ты... Как ты мог даже подумать, что он знает, как У ни убивает нас
и не говорит нам?
   - Я и сейчас думаю, что он это знал. Она сердито повернулась к нему:
   - Он не знал! - сказала она, - Он не держит секретов от меня!
   - Ты что, его советчик?
   - Да! - сказала она, - именно это я и есть, если хочешь знать.
   - Да нет, - сказал Чип.
   - Да.
   - Христос и Веи, - сказал Чип. - В самом деле? Ты советчик?
   Уж эту классификацию я бы тебе дал в последнюю очередь.
   Сколько тебе лет?
   - Двадцать четыре.
   - И ты его советчик? Она кивнула. Чип расхохотался.
   - Я думал, что ты работаешь в саду, - сказал он. - Ты пахнешь цветами, ты
это знаешь? В самом деле.
   - Я ношу их аромат.
   - Носишь?
   - Аромат цветов, в виде жидкости. Это называется "духи".
   Кинг сделал для меня.
   Чип широко раскрыл глаза на нее.
   - Парфюм! - сказал он, хлопнув по раскрытой книге перед ним. -  Я  думал,
это он ей какой-то гермицид положил в ванну.
   Конечно! - он зашарил в списках слов, схватил ручку, зачеркнул одно слово
и написал другое. - Дурак, - сказал он.  -  "Парфюм"  значит  "духи"  <Духи:
рerfume (англ.) - раrfum (фр.)>. Аромат цветов в жидкой форме.  Как  он  это
сделал?
   - Не обвиняй его в том, что он нас обманывал.
   - Хорошо, не буду, - он положил ручку.
   - Все, что у нас есть, - продолжала она, - есть благодаря ему.
   - Да что у нас есть?  -  сказал  Чип.  -  Ничего  -  если  только  мы  не
используем это, чтобы достичь большего. А он, похоже,  не  хочет,  чтобы  мы
пытались это сделать.
   - Он более рассудительный, чем мы. Чип смотрел  на  нее  с  расстояния  в
несколько метров, она наклонилась перед кучей реликвий.
   - Что бы ты сделала, - спросил он, - если бы  мы  как-нибудь  обнаружили,
что город неизлечимых существует? Ее глаза остановились на его глазах.
   - Я бы пробралась туда, - сказала она.
   - И питалась растениями и животными?
   - Если необходимо, - она взглянула на книгу, потянулась к ней. - Виктор и
Каролина, кажется, были очень довольны.
   Он улыбнулся и сказал:
   - Ты настоящая до-Объединенческая женщина, правда? Она не ответила.
   - Можно мне посмотреть на твои груди? - спросил он.
   - Зачем?
   - Мне просто интересно.
   Она расстегнула верхнюю часть комбинезона и раздвинула его. Ее груди были
розово-коричневыми  мягкими  на  вид  конусами,  которые  шевелились  от  ее
дыхания, прямые сверху и закругленные снизу. Их верхушки, тупые  и  розовые,
казалось, сжимались и темнели все больше и больше, пока Чип смотрел на  них.
Он почувствовал странное возбуждение, как будто от ласки.
   - Они очень милые, - сказал он.
   - Я знаю, что милые, - сказала Лайлак, застегивая  комбинезон  и  запирая
застежку. - Я еще и этим обязана Кингу.
   Я думала, что я самый уродливый член из всей Семьи.
   - Ты?
   - Пока он меня не убедил, что это не так.
   - Хорошо, - сказал Чип, - ты очень многим обязана Кингу.
   Все мы ему многим обязаны. Зачем ты пришла ко мне?
   - Я тебе уже сказал а, - ответила она. - Учить язык.
   - Ерунда, - сказал Чип, вставая. - Ты хочешь, чтобы я начал искать места,
которыми  Семья  не  пользуется,  чтобы  удостовериться,  что  твой  "город"
существует.  Потому  что  я  это  сделаю,  а  он  нет,  потому  что   я   не
"рассудительный"  и  не  старый,  и  не  довольствуюсь   подшучиванием   над
телевизором.
   Она направилась к двери, но он поймал ее за  плечо  и  развернул  к  себе
лицом.
   - Постой! - сказал он. Она с испугом посмотрела на него, он  взял  ее  за
подбородок и поцеловал в губы, схватил ее голову обеими руками  и  толкнулся
языком в ее сжатые зубы.
   Она уперлась руками ему в грудь и мотнула головой. Он  подумал,  что  она
перестанет  сопротивляться,  сдастся  и  примет  поцелуй,  но  ошибся,   она
продолжала бороться с нарастающим напором, и, наконец,  он  отпустил  ее,  и
она, оттолкнувшись от него, отскочила.
   - Это - это ужасно! - сказала она. - Принуждать меня!
   Это... со мной так никогда не обращались!
   - Я люблю тебя, - сказал он.
   - Посмотри на меня, я дрожу, - сказала она. - Веи  Ли  Чун,  это  так  ты
любишь, становишься животным? Это ужасно!
   - Человеком, - сказал он, - как ты.
   - Нет,  -  сказала  она.  -  Я  не  могу  никого  обидеть,  схватить  так
кого-нибудь!  -  она  потрогала  себя  за  подбородок  и  пошевелила  нижней
челюстью.
   - А как, по-твоему, целуют неизлечимые? - спросил он.
   - Как люди, а не как животные.
   - Извини, - сказал он. - Я люблю тебя.
   - Хорошо, - сказала она, - я тебя тоже люблю - так, как я люблю  Леопарда
и Снежинку, и Спэрроу.
   - Я не это имею в виду.
   - А я это имею в виду, - сказала она, глядя на него. Она пошла к двери. -
Не делай этого больше. Это ужасно!
   - Возьмешь списки?
   Она посмотрела  так,  будто  собиралась  сказать  "нет",  остановилась  и
сказала:
   - Да. Я за этим и пришла.
   Он повернулся, собрал со стола списки, сложил их вместе, потом вынул  "Ре
re Goriot" <Отец Гори о (фр.)> из стопки книг. Она подошла, и  он  отдал  ей
все.
   - Я не хотел тебя обидеть, - сказал он.
   - Все в порядке, - сказала она. - Только не делай этого больше.
   - Я буду искать места, которые Семья не использует,  -  сказал  он,  -  я
просмотрю все карты в МСД и выясню, есть ли...
   - Я это делала, - сказала она.
   - Внимательно?
   - Так внимательно, как только могла.
   - Я снова это сделаю, - сказал он.  -  Это  единственное,  с  чего  можно
начать. Миллиметр за миллиметром.
   - Хорошо, - сказала она.
   - Подожди секунду, я тоже ухожу.
   Она подождала, пока он убрал курительные принадлежности и привел  комнату
в надлежащий вид, и затем они вместе вышли, прошли через выставочный  зал  и
спустились по эскалатору.
   - Город неизлечимых, - сказал он.
   - Это возможно, - сказала она.
   - В любо