Вуда. Между тем женщина говорила. - Возможно, он попытается покинуть здание.
Просим членов, находящихся поблизости выходов, срочно перекрыть их.
   Остальные не двигаются! Только два члена, ближайшие к выходам!
   Члены возле дверей переглянулись,  двое  из  них  двинулись  к  выходу  и
неловко встали по обе стороны рядом со сканерами.
   "Это ужасно!" - сказал кто-то.  Член,  который  только  что  рассматривал
коленку Чипа, теперь смотрел на его лицо. В ответ Чип  взглянул  на  него  -
мужчина лет сорока, Чип отвел взгляд.
   - Член, которого мы ищем, - сказал женский  голос,  -  мужчина,  27  лет,
номер Ли РМ 35М 4419. Повторяю, Ли РМ 35М 4419. Сначала мы проверим  каждого
из  вас  внизу,  затем  будем  искать  на  этажах.  Секундочку,  секундочку,
пожалуйста, УниКомп говорит, что этот член - единственный Ли  РМ  в  здании,
так что необязательно помнить его номер. Нам нужно искать только Ли  РМ.  Ли
РМ.  Посмотрите  на  браслеты  окружающих  вас  членов.  Мы  ищем   Ли   РМ.
Удостоверьтесь, что каждого члена в вашем поле зрения проверил хотя бы  один
другой член. Члены, находящиеся сейчас в комнатах,  выйдите,  пожалуйста,  в
коридор. Ли РМ. Мы ищем Ли РМ.
   Чип повернулся к ближайшему члену, взял его за руку и  посмотрел  на  его
браслет. "Покажи мне свой", - сказал тот. Чип на мгновение поднял запястье и
двинулся к другому. "Я не видел", - запротестовал член. Чип будто не  слышал
его, шел к дверям. Первый член со словами: "Брат, я не видел", - тронул  его
за плечо.
   Чип побежал. Кто-то схватил его сзади, кажется, тот член, что смотрел  на
его разбитое колено. Чип обернулся и ударом кулака в лицо свалил его с ног.
   "Это он!" "Вот он!", "Помогите ему!" "Остановите его!" - разом  закричали
все члены.
   Чип  добежал  до  двери,  и  ударом  кулака   отшвырнул   одного   члена,
загородившего дорогу, но другой схватил его за руку, повторяя в  самое  ухо:
подоспели и прочие преследователи, повисли на Чипе со всех сторон.
   - Мы ищем Ли РМ, - произнес на этот раз - мужской голос из  репродуктора.
- Он может повести себя агрессивно.  Когда  мы  найдем  его,  мы  не  должны
бояться. Он нуждается в нашей помощи и в нашем сочувствии.
   - Отпустите меня! -  закричал  Чип,  пытаясь  вырваться  из  рук,  крепко
державших его.
   - Помогите ему! - в ответ  закричали  члены.  -  Несите  его  в  лечебный
кабинет! Помогите ему!
   - Оставьте меня! - умолял Чип. - Я не хочу, чтобы мне помогали!  Оставьте
меня в покое, братоненавистники!
   Его тащили вверх по ступеням эскалатора запыхавшиеся и дрожащие члены.  У
одного на глазах стояли слезы:
   - Ничего, ничего, - жалобно повторял он, - мы тебе поможем.
   Тебя вылечат, мы тебе поможем.
   Чип пытался брыкаться, но его ноги тоже крепко держали.
   - Я не хочу вашей помощи! - кричал он. - Я хочу, чтобы  меня  оставили  в
покое! Я здоров! Я здоров! Я не болен!
   Его протащили мимо членов, которые стояли, заткнув руками уши и следя  за
происходившим напряженными взглядами.
   - Ты болен, - сказал Чип  члену,  которого  ударил  в  лицо.  У  того  из
распухшего носа текла кровь. Он крепко сжимал руку Чипа. - Ты  заторможен  и
одурманен, - твердил Чип. - Ты мертв.
   Ты мертвый человек. Ты мертв!
   - Тс-с, мы любим тебя, мы поможем тебе, - ответил тот, с разбитым носом.
   - Христос и Веи, отпустите меня!
   Его втащили еще на несколько ступенек.
   - Он обнаружен, - сказал мужской голос из репродуктора. - Ли  РМ  найден,
члены. Его несут в медицентр. Чрезвычайная ситуация прекратилась,  братья  и
сестры, вы можете продолжать свои занятия. Спасибо вам, спасибо за помощь  и
сотрудничество. Спасибо от имени Семьи, спасибо от имени Ли РМ.
   Его тащили по коридору медицентра.
   Снова раздалась музыка. С середины оборванной мелодии.
   - Вы мертвецы, - сказал Чип. - Вся Семья мертва. Уни жив, только Уни.  Но
есть острова, где живут люди! Посмотрите на карту!  Посмотрите  на  карту  в
Музее До-Объединения!
   Его втащили в  лечебный  кабинет.  Там  был  Боб,  бледный  и  потный,  с
кровоточащим порезом над бровью, он барабанил по клавишам телекомпа, который
держала перед ним девушка в синем халате.
   - Боб, - прохрипел Чип, - сделай мне  одолжение...  Взгляни  на  карту  в
Музее До-Объединения. Взгляни на карту 1951 года!
   Но его протащили в комнату с синим освещением.  Он  уперся  было  в  край
лечебного блока, но  ему  насильно  втолкнули  руку  внутрь.  Рукав  рубашки
разорвался, рука вошла в блок по плечо.
   Кто-то утешающе погладил его по щеке - это был Боб, он дрожал.
   - Ты будешь в порядке, Ли, - сказал он. - Верь Уни, - струйки крови текли
по лицу из пореза.
   Сканер поймал браслет Чипа, руки коснулся  инъекционный  диск.  Чип  сжал
веки. "Я не позволю сделать себя мертвым! - медленно  твердил  он.  -  Я  не
позволю сделать себя мертвым! Я буду помнить про  острова,  я  буду  помнить
Лайлак! Я не позволю  сделать  себя  мертвым,  я  не  позволю  сделать  себя
мертвым!"
   Он открыл глаза, и  Боб  улыбнулся  ему.  Над  его  бровью  была  полоска
пластыря телесного цвета.
   - Они сказали в три часа, и точно - в три! - сказал Боб.
   - Что ты имеешь в виду? - не понял Чип. Он лежал на кровати, его советчик
сидел рядом.
   - Доктора сказали, что ты в это время проснешься, - ответил Боб. - В  три
часа. Не два пятьдесят девять, не в три с минутой, а ровно в три! Так оно  и
есть.
   - Где я? - спросил Чип.
   - В Главном Медицентре.
   И тогда он вспомнил - вспомнил то, что думал и говорил, и, самое худшее -
то, что делал.
   - О, Христос... - прошептал он. - О, Маркс. О, Христос и Веи...
   - Ничего, Ли, - тронул его за плечо Боб.
   - Боб, - продолжал Чип, - о, Христос и Веи, Боб,  я...  я  столкнул  тебя
вниз с...
   - ... эскалатора, - подсказал Боб. - Да, брат. Это был редкий момент моей
жизни, но, тем не менее, все в порядке. - Он коснулся пластыря над бровью. -
Все затянулось, и все хорошо, а дня через два заживет.
   - Я ударил члена! Собственной рукой!
   - С ним тоже все в порядке, - сказал Боб. - Две от него, - он  кивнул  на
красные розы в вазе, что стояла на столе, - две - от Марии КК, а  две  -  от
членов из твоего отдела.
   Чип посмотрел на розы. Их ему прислали члены, которых он ударил,  которым
врал, которых предавал, и на глаза навернулись слезы.
   - Ну, ничего, ничего... - пробормотал Боб. Но Христос и  Веи,  он  думает
только о себе!
   - Послушай, Боб, - начал Чип, приподнимаясь на локте и  загораживаясь  от
света ладонью, - ведь есть...
   - Ничего, ничего... - продолжал успокаивать его советчик.
   - Боб, есть другие!.. Они так же больны, как я был  только  что  болен...
Надо найти и помочь им...
   - Мы знаем...
   - Есть член по имени "Лайлак", Анна СГ 38П 2823, и еще один...
   - Мы знаем, мы знаем, - кивал головой Боб. -  Им  уже  помогли.  Им  всем
помогли...
   - Помогли?..
   - Тебя расспросили, пока ты был без сознания, - объяснил Боб.  -  Сегодня
понедельник. Прошел день. Их уже нашли, и помогли им. Анна СГ, и  еще  одна,
которую ты назвал Снежинкой - Анна ПЮ и Йин ГУ - Спэрроу.
   - И Кинг... - сказал Боб, мотнув головой, - нет, мы опоздали. Этот...  он
мертв.
   - Мертв?..
   - Он повесился, - ответил Боб. Чип с ужасом смотрел на него. Боб добавил,
- В душевой... разорвал одеяло...
   - О, Христос и  Веи!  -  Чип  откинулся  на  подушку.  Болезнь,  болезнь,
болезнь, и он тоже был болен...
   - Но все другие в полном порядке, - сказал Боб, похлопав Чипа по руке.  -
И ты тоже будешь в порядке. Ты поедешь в  реабилитационный  центр,  брат.  У
тебя будет недельный отпуск.
   Может быть, даже больше.
   - Мне так стыдно, Боб... Так ненавистно стыдно...
   - Ничего, ничего, - успокаивал Боб. Тебе же ведь не было бы стыдно,  если
б ты поскользнулся и сломал лодыжку, правда?
   Это  то  же  самое.  Мне  должно  быть  стыдно,  если  уж  кому-то  нужно
стыдиться...
   - Я лгал тебе!
   - Я позволил себе лгать... Послушай, никто в самом  деле  ни  за  что  не
отвечает. Ты это скоро поймешь. - Он нагнулся, поднял с пола вещевой мешок и
положил себе на колени, заглянул. - Это все твое... Посмотри, не забыл ли  я
чего-нибудь. Зубная щетка, скрепки,  фотографии,  записные  книжки,  рисунок
лошади, твои...
   - Он больной, - сказал Чип, - я не хочу его. Выброси его.
   - Рисунок?
   - Да.
   Боб достал рисунок из мешка и взглянул на него.
   - Хорошо нарисовано, - сказал он, - он не точен, но... чем-то хорош.
   - Он больной, - сказал Чип, - его нарисовал больной член.
   Bыброси его.
   - Как скажешь... - Боб положил мешок на кровать, встал, прошел  в  другой
конец комнаты, открыл мусоропровод и бросил туда картинку.
   - Есть острова, где живут больные члены...  -  сказал  Чип,  -  по  всему
миру...
   - Я знаю, - ты сказал нам об этом...
   - Почему мы не можем им помочь?
   - Этого я не знаю, - ответил Боб, - но У ни знает. Я тебе уже говорил, ЛИ
- верь Уни! . - Я буду! - сказал Чип. - Я буду... - и слезы опять полились у
него из глаз.
   В комнату вошел член в комбинезоне с красным крестом.
   - Как мы себя чувствуем? - спросил он.
   - Он в неважном состоянии, - ответил Боб.
   - Этого следовало ожидать. Не беспокойся, мы его поднимем на ноги. - Член
подошел к Чипу и взял за запястье.
   - Ли, мне надо идти, - сказал Чипу Боб.
   - Хорошо...
   Боб поцеловал Чипа в щеку.
   - На случай, если тебя не пришлют сюда обратно, до свидания, брат...
   - Спасибо, Боб, - сказал Чип. - Спасибо. Спасибо за все.
   - Спасибо Уни, - ответил Боб, потрепал Чипа по руке и  улыбнулся.  Кивнул
члену с красным крестом и вышел.
   Член вынул из кармана пневмо-шприц, снял с него чехол.
   - Ты будешь чувствовать себя абсолютно нормально очень  скоро,  -  сказал
он.
   Чип лежал неподвижно с закрытыми глазами, вытирая одной рукой слезы, пока
врач закатывал рукав на его другой руке.
   - Я был так болен, - сказал Чип. - Я был так болен...
   - Тс-с, не думай об этом, - ответил член, осторожно делая укол. - Тут  не
о чем думать. Ты очень скоро поправишься.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БЕГСТВО

Глава 1

   Старые города разрушили, новые города построили. В новых  городах  здания
были выше, площади шире, парки больше, монорельсовые  вагоны  бежали  в  них
быстрее, но ходили реже.
   Запустили еще два космических корабля, к Сириусу  Б  и  к  61-ой  Лебедя.
Колонии на Марсе, вновь заселенные  и  тщательно  охраняемые  от  вымирания,
после того случая в 152 году, расширялись каждый день; также  расширялись  и
колонии на Венере и на Луне, и форпосты на Титане и на Меркурии.
   Час свободного времени  увеличили  на  пять  минут.  Телекомпы  с  вводом
информации  с  клавиатуры  стали  заменять  на   телекомпы,   воспринимающие
информацию   с   голоса,   а   унипироги   приобрели    приятный    привкус.
Продолжительность жизни возросла до 62,4 лет.
   Члены работали и ели, смотрели телевизор и  спали.  Они  пели,  ходили  в
музеи и гуляли в садах развлечений.
   В двухсотлетний юбилей Веи во время  парада  в  одном  из  новых  городов
огромное знамя с портретом улыбающегося Веи нес на  высоком  флагштоке  член
тридцати или около того лет, правый глаз у него был  зеленый,  а  не  карий.
Когда-то давно этот член болел, но теперь он был в полном  порядке.  У  него
было поручение, комната, подружка и советчик. Он был спокоен и доволен.
   Во время парада случилась странная  вещь.  Когда  этот  член  маршировал,
улыбаясь, с флагштоком в руках, в его голове сам собой начал звучать  номер:
Анна СГ, тридцать  восемь  П,  двадцать  восемь,  двадцать  три.  Номер  все
повторялся и повторялся, сам собой, в такт маршу. Член гадал, чей это  может
быть номер, и почему он так повторяется и повторяется у него в голове.
   Неожиданно он вспомнил: это что-то  из  болезни!  Это  был  номер  одного
больного члена, ее звали Лавли? Нет - Лайлак.
   Почему, столько времени спустя, этот номер вернулся к нему?
   Он стал четче отбивать шаг, пытаясь отвлечься, и был  рад,  когда  подали
сигнал петь.
   Он рассказал об этом случае своему советчику.
   - Не о чем беспокоиться, -  ответил  советчик.  -  Ты,  возможно,  увидел
что-то, что напомнило тебе о ней. Может быть, ты даже увидел ее саму. Ничего
страшного нет в  этом  воспоминании,  если,  конечно,  оно  не  начнет  тебя
беспокоить.
   Дай мне знать, если это повторится.
   Но это не повторилось. Он был здоров, спасибо Уни.
   Однажды на Рождество Христово, когда у него было уже другое  поручение  и
он жил в другом городе, он поехал на  велосипеде  со  своей  подружкой  и  с
четырьмя другими членами в парковую зону  за  городом.  Они  взяли  с  собой
пироги и коку и устроили пикник на земле под деревьями.
   Он поставил свой контейнер с кокой на плоский камень, и, когда  потянулся
за ним во время разговора, случайно опрокинул. Другие  члены  наполнили  его
контейнер из своих. Через несколько минут, складывая обертку от  пирога,  он
заметил с какого-то дерева, лежащий на камне, на листе блестели капли  коки,
черенок загибался вверх, как ручка. Он поднял лист за черенок,  -  и  увидел
сухое овальное пятно в форме листа. Весь камень был  мокро-черный,  но  там,
где лежал лист, он был серый и сухой. Что-то в этом моменте показалось  Чипу
важным. Он некоторое время сидел молча, глядя  на  лист  в  одной  руке,  на
свернутую обертку от пирога - в другой, и на сухой силуэт листика на  камне.
Его подружка что-то сказала ему, и он оторвался от созерцания, сложил лист и
обертку вместе и отдал их члену, у которого был мешок для мусора.
   Образ силуэта на камне приходил ему в голову еще несколько раз в тот день
и на следующий день - тоже. Потом у него было очередное лечение, и он  забыл
о листе. Но, тем не менее, через две-три недели это воспоминание вернулось к
нему. Он не мог понять почему. Может быть, он  точно  так  же  уже  поднимал
когда-то лист с мокрого камня? Если да, то он этого не помнит...
   Время от времени, когда он гулял в  парке,  или,  что  странно,  стоял  в
очереди на лечение, образ  сухого  силуэта  приходил  ему  в  голову,  и  он
хмурился.
   Случилось землетрясение (стул сбросил его с себя, в микроскопе  разбилось
стекло, и из глубин лаборатории раздался  самый  громкий  звук,  который  он
когда-либо слышал в своей жизни). Сейсмоклапан на другой стороне  континента
заклинило, и он не сработал -  телевидение  объяснило  это  через  несколько
дней. Такого не случалось раньше, и такого больше не будет. Члены,  конечно,
должны огорчиться, но насчет будущего опасаться нечего.
   Десятки зданий рухнули, сотни членов погибли.  Все  медицентры  в  городе
были  переполнены  ранеными,  и  больше  половины   лечебных   блоков   были
повреждены, лечения откладывались.
   Через несколько дней после того, как  он  должен  был  бы  получить  свое
лечение,  он  подумал  о  Лайлак  и  что  он  любил  ее  совсем  по-другому,
более-более восторженно, чем он любил кого-то. Он хотел сказать  ей  что-то.
Что же? Да, конечно, про острова. Острова, которые он нашел замаскированными
на до-Объединенческой карте. Острова неизлечимых...
   Ему позвонил советчик.
   - Ты в порядке? - спросил он.
   - Не думаю, Карл, - ответил он, - мне нужно лечение.
   - Не вешай трубку, - сказал советчик, отвернулся и тихо что-то произнес в
телекомп. Через секунду он повернулся обратно. - Можешь получить его сегодня
вечером в семь тридцать, - сказал он, - но тебе придется пойти в медицентр в
Т24.
   В семь тридцать он стоял в  длинной  очереди,  думая  о  Лайлак,  пытаясь
вспомнить точно, как она выглядела. Когда он подошел к лечебному блоку,  ему
в голову опять пришла мысль о сухом силуэте на камне.
   Лайлак позвонила ему (она была в том же самом здании), и он  пошел  в  ее
комнату, это был запасник до-Объединенческого музея.  Украшения  из  зеленых
драгоценных  камней  висели  у  нее  в  ушах,  камни  сверкали   вокруг   ее
розово-коричневой шеи, она была в длинной рубашке  из  сверкающего  зеленого
материала, который обрисовывал ее мягкую грудь. "Он подошел к ней,  обнял  и
поцеловал - ее губы были теплые и мягкие, рот приоткрыт, - и он проснулся  в
темноте и разочаровании, это был сон, это был только сон.
   Но странным и пугающим  образом  все  это  было  в  нем:  и  запах  духов
("парфюм"), и вкус табака, и звуки песен Спэрроу, и желание Лайлак, и злость
на Кинга, и негодование на Уни, и жалость к Семье, и счастье от  способности
чувствовать, от того, что он жив и бодрствует.
   А утром у него будет лечение, и все это уйдет. В восемь часов. Он включил
свет, посмотрел на часы: 4-54. Чуть больше, чем через три часа...
   Он снова выключил свет и с открытыми глазами лежал в темноте. Он не хотел
потерять нахлынувшие ощущения. Болезнь это или нет, но  он  хотел  сохранить
возможность изучать их и радоваться им. Он не хотел  думать  об  островах  -
нет, никогда, это действительно болезнь, - но он хотел думать о Лайлак  и  о
встречах группы в комнате реликвий прошлого, и иногда,  может  быть,  видеть
сны.
   Но через три часа лечение, и все уйдет. Он  ничего  не  может  сделать  -
разве что, случится еще одно землетрясение, а какие на это шансы? До сих пор
все эти годы сейсмоклапаны работали отлично, и они будут работать  так  и  в
будущем. И какое землетрясение может отсрочить его лечение? Никакое.
   Поскольку Уни знает, что он уже лгал однажды, чтобы получить отсрочку.
   Сухой силуэт на камне пришел ему в голову,  но  он  отогнал  этот  образ,
чтобы думать о Лайлак, увидеть ее так, как он видел ее во  сне,  не  тратить
зря три часа настоящей жизни. Он забыл, какие необычные были  у  нее  глаза,
какая милая улыбка, ее  розово-коричневую  кожу,  как  трогательна  была  ее
серьезность. Он забыл так ненавистно много:  удовольствие  курения,  восторг
расшифровки Французского...
   Воспоминание о силуэте листа вернулось к нему, и он стал думать о нем,  с
раздражением силясь понять, почему сознание так прицепилось к  этому  листу?
Ему хотелось избавиться от него  раз  и  навсегда.  Он  вернулся  мыслями  к
странно незначительному моменту, когда увидел лист  со  сверкающими  на  нем
каплями коки, увидел свои пальцы, поднимающие лист за черенок, и другую свою
руку, державшую свернутую обертку из фольги, и сухой серый овал  на  черном,
мокром от коки камне.
   Он пролил коку, а там лежал лист, и камень под ним был...
   Он сел в кровати и стукнул ладонью левой руки  по  правому  рукаву  своей
пижамной куртки. "Христос и Веи!", - произнес он в испуге.
   Он встал до первого сигнала, оделся и убрал постель.
   Он первым пришел в столовую, поел и попил и вернулся в комнату с оберткой
от пирога, которая, сложенная, но не примятая, лежала у него в кармане.
   Он развернул обертку, положил на стол и разгладил рукой.
   Он аккуратно перегнул квадрат фольги  пополам,  а  половинку  сложил  еще
втрое. Он хорошо пригладил свернутую обертку и приподнял  ее;  прямоугольник
фольги был тонкий, несмотря на свои шесть слоев. Слишком  тонкий?  Он  снова
положил фольгу на стол.
   Он пошел в ванную, и из мешочка первой помощи взял вату и рулон пластыря.
Он принес все это на стол.
   Он положил слой ваты на свернутый кусочек фольги - слой ваты, меньший  по
площади, чем фольга - и начал  заклеивать  сверху  вату  и  фольгу  большими
перехлестывающими полосами пластыря телесного цвета. Концы полос он  слегка,
некрепко, приклеил к столу.
   Дверь открылась, он обернулся, закрывая то, что  делает,  и  пряча  рулон
пластыря в карман. Это был Карл КК из соседней комнаты.
   - Ты готов завтракать? - спросил Карл.
   - Я уже, - ответил он.
   - О, - сказал Карл, - увидимся позже.
   - Верно, - сказал он, и улыбнулся.
   Карл закрыл дверь.
   Он закончил наклеивать пластырь, затем оторвал концы  полос  от  стола  и
отнес повязку, которую сделал, в ванную.
   Положил повязку фольгой вверх на край раковины и закатал рукав.
   Он взял повязку и аккуратно приложил фольгой к внутренней стороне руки, в
том