вое  больше
дерева, чем для обычной лодки  таких  размеров.  Тюря  удлинил  полозья  и
предусмотрел большую площадь парусов,  чтобы  нести  лишний  вес,  но  это
породило дальнейшие проблемы. При сильном боковом ветре, если лодка вообще
стронется  с  места,  она  окажется  слишком  тяжелой  в  верхней   части,
перегруженной парусами, и может опрокинуться. А опрокинувшись раз,  так  и
останется - очень уж она тяжела.
   "Южный Крест" не уйдет в плавание.
   Поэтому Тюря был несчастен и,  работая,  мурлыкал  похоронные  мелодии,
пока Малышка щебетала рядом. Нельзя ли добавить еще одну мачту,  рассуждал
он про себя. Это поможет уменьшить крен при встречном ветре. Но  для  трех
мачт лодка слишком коротка, разве что сделать паруса уже  и  выше;  а  это
опять увеличит крен...


   Прутик и Кокарда сидели  на  полу  колокольни,  захваченные  рассказами
Аякса о городе на севере.
   - Улицы с людьми, которые работают в магазинах, - говорил он. - Никаких
грабежей. Если чего нужно, идешь и покупаешь; всего для  всех  достаточно.
Искусственное освещение, гидропоника -  чего  только  в  Бристоле  нет.  В
туннелях сделаны крыши, чтобы не было обвалов; никакого льда и  не  видно.
Чтобы уходил несвежий воздух, на поверхность выведены широкие трубы.
   - Гидро... чего? - спросила Кокарда,  дружески  кладя  руку  на  колено
Аякса. Со времени его прибытия прошла неделя.
   - Гидропоника. Это когда еду выращивают в резервуарах.  В  любое  время
свежие овощи. Фураж для молодых оленей. Можно неделю не открывать ни одной
консервной банки и не проголодаться.
   - Как-то у нас кончилась еда, - заметил Прутик. - Был кошмар, пока Тюря
с Моргом не прорыли новый туннель к "Семейному бакалейщику".
   - И население все время растет.  Видишь  ли,  Кокарда,  другие  условия
жизни. Благоприятные. Можно иметь детей и ни о чем не беспокоиться.
   - Тюря здорово умеет рыть туннели, и Морг тоже. Морг всегда знает,  где
копать, только иногда употребляет слишком много динамита.
   Кокарда склонила голову на плечо Аякса.
   - Я боюсь рожать, - сказала она.
   - В Бристоле в таких случаях приглашают доктора.  Нужно,  чтобы  каждую
женщину перед  родами  осматривал  доктор.  Это  только  справедливо.  Это
тяжелое испытание, и каждый хочет увериться, что все будет в порядке.
   - Это ужасная вещь. Мужчины  обычно  не  понимают,  что  это  такое,  -
сказала Кокарда, которая ожидала первенца.
   - Меня восхищает сила духа, которую проявляют женщины. Они храбрее, чем
мы, мужчины. Я бы не хотел, чтобы мне пришлось рожать, Кокарда. Особенно в
таких условиях.
   - Один раз он устроил так, что обвалилось пятьдесят  футов  туннеля,  и
впустил туда Лап.
   - Попробуй уговорить Гориллу найти доктора, ладно, Аякс?
   Аякс улыбнулся и погладил Кокарду по голове.
   - Не беспокойся, Кокарда. Я знаю одного доктора, меньше  чем  в  десяти
милях отсюда.


   Сначала утро было безрезультатным,  а  теперь  становилось  определенно
опасным. С туго натянутым парусом  Горилла  направлялся  к  колокольне.  В
сотне ярдов за кормой, сокращая  расстояние,  скользили  преследующие  его
ловцы мяса. Над головой Гориллы свистели пули, и он присел за транцем,  не
теряя из виду церковный шпиль. В определенном смысле ему повезло,  что  он
не убил Лапу: дополнительный вес оказался бы для  него  роковым,  замедлив
движение.
   Он повернулся, чтобы рассмотреть ловцов. Их было восемь человек, широко
раскинутые на плечах паруса несли их вперед со скоростью, недостижимой для
лодки. Трещали выстрелы. Из-под широких лыж летел фонтанами снег.
   У Гориллы тоже было ружье, но обе  его  руки  были  заняты  управлением
лодкой. "Если они подберутся слишком близко, - подумал он, - я остановлюсь
и решу дело перестрелкой. У меня  есть  лодка  для  прикрытия,  а  они  не
защищены ничем..."
   Хор криков заглушил выстрелы. Один  из  ловцов  замахал  винтовкой  над
головой.
   С севера  приближалась  вторая  группа,  придерживаясь  курса,  который
обязательно  отрежет  его  от  колокольни.  Горилла  пригнулся  еще  ниже,
закрепил шкот и  спокойно  поднял  ружье,  готовясь  отстреливаться  одной
рукой, ведя  лодку  зигзагом.  Горилла  давно  примирился  с  возможностью
смерти. Смерть была  вокруг  все  время;  Горилла  постоянно  находился  в
состоянии легкого удивления, что ему  удавалось  так  долго  ее  избегать.
Вокруг него в дерево ударяли пули; скоро одна из них угодит в голову или в
позвоночник. Вопрос времени.
   Вторая партия ловцов мяса проехала вблизи колокольни. Горилла удивился,
что часовой - Аякс в это утро - не стрелял. Видимо,  кайфует  в  башне.  К
этому Горилла также отнесся спокойно.  К  борту  приблизился  ловец  мяса,
красные глаза смотрели вниз. Пуля  Гориллы  проделала  третий  глаз  между
ними, багровый. Ловец перекувырнулся, снег полетел во все стороны, как  от
взрыва снаряда.
   Еще двое появились по обеим сторонам, напоминая огромных парящих  чаек,
крутясь, чтобы прицелиться, в натянутых ремнях,  удерживающих  их  паруса.
Пуля задела ухо Гориллы; он едва  заметил  острую  боль.  Он  выстрелил  и
промахнулся, выстрелил еще раз и вновь промахнулся.
   Прямо в его грудь было нацелено ружье, медленно и четко палец нажал  на
спуск.
   Мир Гориллы покачнулся. Он падал сквозь крутящуюся слепящую  пустоту  и
больше ничего не чувствовал.


   Малышка  взобралась  на  галерею,  высунулась   из   дыры   и   бросила
обработанный  кусок   дерева   в   остов   "Южного   Креста",   постепенно
приобретающего  форму.  Когда  она  выпрямлялась,  ее  внимание  привлекло
какое-то движение. Малышка заслонила  глаза  от  ветра  и  снега  и  затем
нырнула обратно в башню.
   - Эй, там, внизу! - позвала она. - Кто должен  быть  на  часах?  Вокруг
кишат ловцы мяса!
   - Ловцы мяса? - В вопросе Аякса прозвучало легкое удивление.
   Малышка быстро спустилась вниз и  встала  с  ним  лицом  к  лицу.  Аякс
поднялся с пола и старательно отряхивался от пыли.
   - Да. Они там снаружи. - В ее тихих словах звучало бешенство, в  глазах
бушевал шторм. - Предполагается, что ты караулишь. Что ты  делал  все  это
время?
   - Я почувствовала себя нехорошо,  -  капризно  заявила  Кокарда.  -  Он
составил мне компанию.
   - У тебя есть Прутик.
   Кокарда красноречиво фыркнула, выражая презрение.
   - Ничего страшного не случилось, - небрежно сказал Аякс. - Они не могли
пробраться внутрь. Наружная лестница не спущена.
   - Они могли принести свои лестницы или угнать "Южный Крест". И в  любом
случае, мы всегда сторожим у отверстия, когда Горилла на охоте, чтобы пре-
дупредить его, если ловцы здесь болтаются. Стреляем несколько  раз,  и  он
слышит.
   На губах Аякса медленно распустилась улыбка.
   - А, понятно... Так ты о Горилле беспокоишься, да?
   Малышка покраснела, уловив в его тоне непристойный намек.
   - Разумеется, я о нем беспокоюсь! Он наш вождь! Тебе бы тоже надо о нем
побеспокоиться, если ты понимаешь, что для тебя хорошо!
   Прутик поднялся на ноги и подбирался к лестнице в нижний этаж.
   - Забыл кое-что в туннеле... - невнятно пробормотал он.
   Малышка опять полезла наверх, Аякс неохотно последовал за  ней.  Позади
Кокарда кричала на Прутика:
   - Что ты за мужик: оставляешь беременную женщину совсем одну! - В  виде
исключения ее  упреки  не  действовали  на  любовника,  который  торопился
убраться с театра военных действий как можно скорее.
   Малышка добралась до отверстия.
   - Аякс! - закричала она. - Сюда бегут еще ловцы! Быстрее!
   На их глазах группа ловцов мяса пронеслась совсем близко от колокольни,
ярдах в пятидесяти.
   - Стреляй!
   - Похоже, я забыл ружье внизу, - проворчал Аякс.
   - Господи! - Сверкая глазами, Малышка обернулась к нему. - В чем  дело?
Иди возьми его! Живо!
   - Баба еще будет мной распоряжаться!
   Малышка не слышала его. Она снова впилась взглядом в снежный простор.
   - Горилла, - прошептала она, пораженная. - О Боже... Это  Горилла  едет
сюда, и за ним гонится целая толпа. А эта кучка хочет его отрезать. У него
нет никаких шансов спастись...
   Преследователи догоняли Гориллу. Один поравнялся с  лодкой  и  исчез  в
водовороте лыж и хлопающих парусов, но на его месте появились двое других.
Тем временем вторая группа оказалась на расстоянии выстрела, и на  равнине
защелкали ружья.
   - Конец, - негромко произнесла Малышка. По ее лицу струились слезы.
   Взметнулся фонтан снега, и снежная лодка исчезла в  нем.  Ветер  быстро
разметал снежное облако. Ловцы остановились, сбросили  со  спин  паруса  и
сгрудились вокруг.
   - Какое исключительное невезение, -  ровным  голосом  заметил  Аякс.  -
Конечно, у меня не было времени познакомиться с ним как следует, но  я  не
сомневаюсь, что он был превосходным человеком. Даже если ему и недоставало
воображения. Ну что ж, вам будет нужен новый начальник...
   Речь Аякса резко оборвалась в тот момент,  когда  Малышка  влепила  ему
пощечину.


   Прутик никогда не считал себя мыслителем, оставляя это Моргу и Малышке.
Не был он и человеком действия. В этом не было нужды, ведь племя  включало
Гориллу и Тюрю.
   Разговаривать? Да разве удастся вставить хотя  бы  слово,  когда  рядом
Кокарда? А теперь еще и Аякс.
   Тем не менее, спускаясь по ступенькам, ведущим в туннели, он чувствовал
себя неуютно. Получалось, будто племя,  несмотря  на  прекрасные  качества
отдельных членов, находилось в трудном положении - от  потери  внутреннего
равновесия. Вокруг бушевали недобрые чувства.
   Это  случилось  очень  быстро.  Еще  на   прошлой   неделе   все   было
замечательно. Сейчас все готовы вцепиться друг другу в горло. Прутик думал
не только о вспышке Малышки, из-за которой он парой минут раньше  поспешил
укрыться в спокойствии туннеля. И с ним самим, Прутиком, что-то произошло.
Наверху, в колокольне, он заметил, что возмущен поведением Кокарды.  Видя,
как она подлизывается к Аяксу, он с удовольствием задушил бы  ее.  Неплохо
бы и Аяксу врезать по сальной роже,  только  что-то  в  глазах  новенького
предупреждало: это будет невыгодно.
   Прутик вошел в скобяной магазин  и  поставил  лампу  на  пол.  "Принесу
отсюда гвоздей и прочего. Малышке это понравится. Сделаю так, что от  меня
будет польза..."
   Он принялся выдвигать ящики; ища гвозди. Короткие медные, если  удастся
их найти, говорил Тюря. Гвоздей не было, а были удлиненные  цилиндрические
предметы с поблекшими надписями, но прочесть их Прутик  не  мог.  Впрочем,
это не имело значения; он знал и так, что это такое.
   Динамитные шашки.
   Прутик улыбнулся: полезная находка. Морг будет доволен. Запас  подходил
к концу и совсем истощился после того, как взрывами был пробит  коридор  к
"Семейному бакалейщику". Прутик переложил  содержимое  ящика  на  сани  и,
довольный собой, несколько минут стоял и смотрел на динамит.
   Жизнь во льду непредсказуема. Радость не длится вечно.
   Счастливое настроение Прутика за  один  миг  превратилось  в  отчаянный
страх. До его ушей донесся зловещий скрежещущий звук.
   Одна из стен скобяной лавки обрушилась  под  давлением  льда,  как  это
случилось с большинством строений в занесенной деревне, только  здесь  это
произошло совсем недавно. Бетонные блоки упали внутрь здания и открыли для
обозрения сверкающую стену из прозрачного льда. Оттуда и  доносился  звук.
Позади искрящейся поверхности в свете лампы  смутно  вырисовывалось  нечто
бесформенное, черное, движущееся.
   Прутик испустил вопль неподдельного ужаса и бросился наутек.
   Когда-то в племени был Старик, который умер или  был  убит.  Исчез,  во
всяком случае.  Он  имел  обыкновение  по  вечерам  угощать  соплеменников
историями, почерпнутыми  из  обширного  жизненного  опыта,  а  также,  как
утверждал Морг, из не менее обширных ресурсов фантазии. Старик  говорил  о
ядерной войне и странных результатах радиации. Говорил и о более  приятных
вещах: о зверях  и  птицах,  которых  племя  никогда  не  видело,  правда,
некоторые звери были неприятными, как и война.
   Прутик  пугался,  представляя  себе  пауков:  восьминогих,   волосатых,
непередаваемо  чуждых.  Когда  он  спал,  его  подсознание  соединяло  эти
элементы вместе. В то время как кошмары Морга были переполнены чудовищными
Лапами, Прутик часто проводил ночи, удирая в поту от огромных пауков.
   Сейчас же сны превратились в действительность. За ледяной  перегородкой
прятался гигантский тарантул, мутировавший под  действием  радиации,  века
проспавший во льду. Теперь, разбуженный  Прутиковой  лампой,  он  старался
проломить лед, чтобы схватить непрошенного гостя.
   Прутик схватил лампу. Поторопившись, он  поскользнулся  и  упал.  Лампа
потухла.
   Лежа в пугающей темноте, он слышал,  как  лед  трещал  и  осыпался  под
напором волосатого существа. Потом стало тихо.
   Потом - приближающееся царапанье и шорох.



13

   Горилла постепенно приходил в себя, борясь с волнами  боли  и  тошноты.
Прошло какое-то время, прежде чем он  сообразил,  что  лежит  на  спине  с
высоко поднятыми ногами. Совершенно растерянный,  он  продолжал  некоторое
время лежать неподвижно, затем осторожно начал двигаться. Внизу - а  может
быть, наверху, - был виден свет: неправильное яркое пятно.
   По-видимому, он был жив; факт, который в нынешнем состоянии Гориллы  не
доставлял ему большого удовольствия. Затем он подумал, что ему  холодно  и
неудобно, и непохоже, что он в ближайшее время умрет, судя по тому, что  с
каждой секундой чувствует себя все хуже. Горилла всегда считал, что смерть
сопровождается эйфорией - это соответствовало его взглядам на жизнь.
   Так что, преодолевая боль, он  перевернулся  и  спустил  ноги  вниз.  В
маленьком пространстве его  окружали  разные  твердые  предметы  и  что-то
большое, мягкое и мокрое, оказавшееся  парусом.  Среди  твердых  предметов
была винтовка и прочее снаряжение. Лодка лежала над ним вверх килем.
   Стоя на четвереньках. Горилла поглядел вверх. Выше  опрокинутой  лодки,
гладкие и зеленые, поднимались стены ледяного колодца.
   Очевидно, лодка, на его  счастье,  провалилась  в  яму  и  защитила  от
дальнейших  попыток  его  подстрелить.  Откуда  взялась  яма,  Гориллу  не
волновало. Она была тут, и все.
   Горилла поднял руки и попытался сдвинуть лодку, но она прочно  застряла
между стенками. Однако его  движение  вызвало  громкие  комментарии,  и  в
дерево глухо ударила пуля. Ловцы мяса все еще находились наверху. Явно его
бессознательное состояние продолжалось недолго.
   Поверхность снега находилась примерно пятнадцатью футами выше.  Горилла
подобрал винтовку, размышляя, что делать дальше. Пространство вокруг  него
было футов пять в ширину; лодка оставляла высоту в четыре фута. Позади...
   Позади  открывалась  пустота.  Это  обнаружилось  неожиданно,   Горилла
пятился назад и вдруг соскользнул  вниз.  Гладкий  туннель  спускался  под
углом в сорок пять градусов, и, катясь по нему, Горилла набирал  скорость.
Он не выпустил ружья и старался вонзить его в лед, чтобы  затормозить,  но
двигался  для  этого   слишком   стремительно.   С   быстротой   мышления,
свойственной ситуации, когда грозит  непосредственная  опасность,  Горилла
сказал себе, что скользить ему недолго; вскоре он достигнет уровня земли.
   Логика, впрочем, не смогла успокоить воображение, которое подсказывало,
что туннель вот-вот швырнет его в вертикальную бездонную пропасть.
   На  благо  будущего  его  племени,  логика  оказалась  права:   туннель
постепенно стал горизонтальным. Горилла замедлил скольжение и остановился.
Он осторожно поднялся на ноги, нагибаясь  и  растопырив  руки  в  стороны,
чтобы удержать равновесие на льду. Туннель был высотой около  пяти  футов,
его наполняло прозрачное  свечение.  Горилла  двинулся  по  направлению  к
источнику необычного света.
   Вскоре он разглядел желтое сияние где-то внутри льда. Без особых надежд
он поднял над головой винтовку и принялся колотить по льду; тот неожиданно
поддался. Горилла полетел вперед, в облако чуть более теплого  воздуха,  и
растянулся по всю длину на твердом полу, неровном от  примерзшего  мусора.
Одновременно погас свет. Горилла с большой  осторожностью  пополз  вперед,
ощупывая дорогу руками.
   Его правая рука уперлась во что-то теплое, шевелящееся, влажное, мягкое
и отвратительное. Исполненный гадливости. Горилла отдернул руку,  но  было
уже поздно: теплое бросилось на него с бешеной яростью, тонко  поскуливая.
Оно было не меньше самого Гориллы и, катаясь по полу в  обнимку  с  ним  в
отчаянной схватке, проявляло удивительную силу.
   Скулеж перешел в  вопль,  сменившийся  безнадежным  бормотанием,  когда
Горилла начал побеждать. Четко послышались слова: "Гад волосатый". Горилла
ослабил хватку.
   - Постой! - сказал он. - Это ты, Прутик?
   Существо расслабилось.
   - Ой... Здравствуй, Горилла, - сказало оно.


   Тюря поднимался в колокольню с ящиком инструментов под мышкой.  Сегодня
к вечеру, возможно завтра, он поставит  на  лодку  паруса  и  приготовится
выслушивать  попреки  соплеменников,  когда  "Южный   Крест"   не   сможет
сдвинуться с места. Попреки были неизбежны, и Тюря  торопил  день  первого
путешествия, чтобы скорее все осталось позади. Незачем  больше  понапрасну
тратить время. Тюря не особенно беспокоился о том,  что  скажут  Морг  или
Горилла; он даже намекнул как-то Моргу о своих плохих предчувствиях. Моргу
удавалось  придумывать  спасительные  идеи.  А  Горилла   примет   неудачу
философски. Малышка, как известно, всегда благоразумна.
   Больше  всего  он  опасался  высказываний  Кокарды.  Кокарда  Тюре   не
нравилась. Он не мог понять, к чему она клонит. Тормоз на пути  прогресса,
злой язык и пораженческие настроения. Тюря догадывался, что Горилла думает
то же самое, но с  тех  пор  как  Кокарда  забеременела.  Горилла  изменил
отношение к ней и теперь обращался с этой ужасной женщиной с почтением.
   Тюря выбрался наверх. Хоть он не  отличался  чувствительностью,  гигант
немедленно понял, что что-то не так. Члены группы стояли кругом с мрачными
лицами; даже невозможный Аякс выглядел подавленным.
   Малышка кинулась к нему. Она плакала. Тюря  никогда  раньше  не  видел,
чтобы она плакала, и, ставя ящик наземь  и  заключая  Малышку  в  объятия,
почувствовал, как в нем медленно поднимается гнев. Никто  не  имеет  права
заставлять Малышку плакать.
   - Что случилось? - сурово спросил он,  озираясь  в  поисках  виновника,
чтобы дать ему по носу. Аякс выглядел подходящим кандидатом.
   -  Ох,  Вильям  Чарльз...  -  Голос  Малышки  был  настолько   заглушен
рыданиями, что тот едва узнал свое собственное имя.
   - Расскажи, в чем дело. Малышка.
   - Горилла... он погиб. Ловцы схватили его...
   Потребовалось время, чтобы эти слова дошли  до  медлительного  сознания
Тюри. Затем он спросил:
   - Где?
   - Снаружи, наверху.
   Тюря выпустил девушку и тяжелыми шагами направился к лестнице.
   - Не ходи! - крикнула Малышка. - Слишком поздно. И их там десятки!
   Тюря остановился в нерешительности. Взглянул на Кокарду.
   - Ему конец, - кивнула она с притворным сожалением.
   - Он умер как настоящий мужчина, -  тщательно  подбирая  слова,  сказал
Аякс. - Не одного ловца он прихватил с собой. Не повезло ему. Вообще...  -
его голос неуверенно затих.
   - Но, в конце концов, на нем  свет  клином  не  сошелся,  -  подсказала
Кокарда.
   - Он хотел, чтобы мы продолжали его дело, - добавил Аякс.
   - По-моему, вы просто не  понимаете,  что  Горилла  значил  для  нашего
племени... - Малышка старалась сдерживаться.
   - Ну, сейчас уже нет проку вдаваться во  все  это,  так  ведь?  -  Аякс
оживился. - Он бы не хотел, чтобы мы махнули на себя рукой только  потому,
что его нет больше с нами. О нет. Он был очень высокого мнения  о  нас.  В
память о нем мы будем продолжать хорошо  работать.  Кокарда,  может,  тебе
пора готовить ленч? Как продвигается строительство лодки. Тюря?
   - Но ведь только что умер Горилла, - удивился великан.
   - Да, да... Конечно, мы все очень