нул,
где  ему  лучше  спуститься к  озеру.  Рюкзак решил  не  брать,  спрятал в
расселине,  мало ли что могло произойти там, внизу. Не взял и плащ. Просто
сунул в карман кусок хлеба, несколько патронов, заткнул за ремень топор и,
отметив по компасу азимут, начал спускаться вниз по склону.
     Лес,  по которому он шел,  был чистым, не слишком густым, да и склоны
котловины достаточно пологими.  Но глубина ее оказалась много больше,  чем
он думал.  Идти пришлось довольно долго, прежде чем деревья расступились и
перед ним открылась водная гладь.  Но это ли озеро он видел сверху? Оттуда
оно казалось маленьким,  стиснутым тайгой,  вблизи же оказалось огромным -
противоположного берега  почти  не  было  видно,  вдоль  всего  берега шла
широкая полоса песчаного пляжа.
     Максимка осторожно спустился к прозрачной воде.  Стайка рыб метнулась
в сторону. Он вскинул ружье и выстрелил в воздух. Лавинный грохот заполнил
котловину. Салют! Максимка перезарядил ружье и выстрелил еще раз. И каждый
раз тайга отвечала громовым эхом.
     Вот  она,   разгадка  ночного  концерта:  котловина  действовала  как
гигантский естественный рупор, стократно усиливая любой звук, рожденный на
поверхности озера.  Но  надо было найти разгадку до  конца.  Где  источник
звуков, которые он слышал ночью? Максимка снова обвел глазами просторную и
неподвижную гладь  озера.  Ничего особенного.  Тогда он  двинулся вдоль по
берегу,  стараясь найти хоть какие-нибудь следы на  песке.  Но и  пляж был
абсолютно гладким, словно укатанный катком.
     Долго  бродил Максимка по  берегу,  потом решил вернуться наверх.  Не
прошел он  и  сотни шагов,  как за  спиной раздался всплеск,  потом что-то
свистнуло, тугой волной воздуха заложило уши, и огромная тень пронеслась у
него над головой. Ну, это уж не галлюцинация!
     Он  сорвал с  плеча  ружье и  бросился назад.  По  поверхности озера,
примерно от  середины его к  берегам,  бежали высокие волны.  Они с  шумом
обрушились на  берег,  слизывая оставленные Максимкой следы.  Он  взглянул
наверх -  в  небе не было видно ничего,  кроме сгущающихся облаков.  Озеро
постепенно успокаивалось.  Вот последняя волна схлынула с берега,  и снова
тишина. Песок был чист и блестел по-прежнему.
     Максимке стало страшно.  Он  читал в  журналах статьи о  том,  что  в
некоторых таежных озерах до  сих  пор обитают древние ископаемые ящеры.  А
что,  если и  здесь живет какое-нибудь летающее чудовище?  Он инстинктивно
отпрянул за дерево и,  не оглядываясь,  почти бегом начал взбираться вверх
по склону.
     Идти наверх совсем не то же самое,  что спускаться.  Только к вечеру,
усталый и голодный,  выбрался Максимка на вершину Лысой гривы.  Выбрался к
самой  своей  расселине.  Что  за  зрелище  открылось  перед  ним?  Ветви,
закрывающие вход,  разбросаны,  хвоя внутри переворочена,  плащ разодран в
клочья,  рюкзак  исчез!  Снова  и  снова  переворошил Максимка  всю  хвою.
Выскочил наружу,  осмотрел кусты,  камни. Увидел следы... Слишком знакомые
следы...  Медведь! Значит, рюкзака не вернуть. А там и продукты и патроны.
И  это сейчас,  когда его уже тошнит от  голода,  а  впереди целых три дня
пути.  Что делать?  Можно пойти,  конечно,  по медвежьим следам.  Патронов
зверь не съест, разбросает, можно будет их подобрать. Но оказаться один на
один с матерым шатуном -  а это наверняка он потрудился,  -  когда в ружье
последний заряд...
     Нет,  лучше не рисковать, не тратить время. Максимка подобрал обрывки
плаща,  подтянул ремень на  брюках и,  даже не  взглянув на  озеро,  начал
спускаться вниз по другому склону гряды.
     Весь  следующий день он  шел  по  охотничьей тропе.  Шел  быстро,  не
останавливаясь для  отдыха,  даже  ягоды рвал на  ходу.  Однако ночь снова
застала его  в  самой чащобе.  Падь была,  видно,  много дальше.  Пришлось
второй раз  ложиться спать  на  пустой желудок и  снова дрожать от  ночной
сырости.
     На  следующий день  погода испортилась.  Утро было холодным,  хмурым.
Крепкий ветер  подул  со  стороны сопки,  серые  космы облаков,  казалось,
накрыли тайгу,  цепляясь за верхушки деревьев. Максимка спрыгнул с настила
на  дереве,  где провел ночь,  и  тут же ухватился за ствол -  закружилась
голова,  на правую ногу трудно было ступать. Пришлось выломить сук и идти,
опираясь на палку.
     А  на  третий день он совсем выбился из сил.  И  когда понял,  что не
может дальше сделать ни  шагу,  услышал далекий стрекот.  Сначала Максимка
принял его за  шум приближающегося ливня.  Но  звук нарастал стремительно,
становясь все  ближе  и  ближе.  Огромная  зеленая  стрекоза  зависла  над
головой.  Вертолет!  Скорей, скорей! Максимка судорожно шарил по карманам.
Вот спички в  резиновом мешочке.  Вот сухой лист бумаги и  носовой платок.
Скорее, скорее! Не беда, что сырая хвоя не дает пламени, побольше бы дыму!
Он  изо  всех сил дул на  нехотя разгоравшийся костер.  Плотный столб дыма
поднялся к  небу.  Вертолет начал  снижаться.  Максимка встал  на  колени,
замахал  руками.  Колеса  вертолета  коснулись верхушек  деревьев,  гибкая
лесенка упала в  двух шагах от Максимки.  Он метнулся к ней,  ухватился за
скользкую перекладину.  Сорвался.  Схватился снова, просунул ногу в петлю,
прижался всем телом к вибрирующим тросам. Сверху из кабины показалось лицо
пилота.  Он что-то кричал и махал рукой,  видимо,  призывая Максимку лезть
вверх. Но Максимка знал, что разжимать ладоней ему нельзя.
     Лестница  ползла  вверх,  пока  Максимка мешком  не  свалился на  пол
кабины. Над ним склонилось веселое, совсем еще молодое лицо пилота:
     - Везучий ты,  парень. Мы ведь на профилактику погнали машину, недели
на две,  не меньше.  А тут эта радиограмма. Пришлось сделать крюк. Так что
каких-нибудь  три-четыре  часа,  и  поминай как звали!  Никто бы к тебе не
прилетел. А ты, похоже, и в самом деле чуть не дал дуба.
     - Нога...  -  ответил Максимка.  -  Совсем нельзя ступить. И потом...
поесть бы чего.
     - Давно не ел?
     - Третьи сутки пошли.
     - Подходяще! Откуда же ты столько времени топаешь?
     - С Лысой гривы.
     - Эге!  Тут  можно нагулять аппетит.  На  вот  пока.  -  Летчик подал
Максимке кусочек шоколада.  -  Больше ничего с  собой нет.  Ну  да ничего!
Через полчасика будем на базе.
     - Какой базе?
     - Как какой?  На вашей,  в Отрадном.  Представляю,  что там творится!
Шуточное  ли  дело,   человек  чуть  не  погиб.   Антонина  таким  голосом
радировала...
     - Какая Антонина?
     - Антонина -  радистка ваша!  Немедленно, говорит, следуйте в квадрат
семьдесят три. Да, послушай, у тебя рация, что ли, была?
     - Нет.
     - Как же ты сообщил им свои координаты?
     - А я... ничего не сообщал.
     - Как не сообщал?  Откуда же им было знать? Вот, смотри. - Он показал
радиограмму. - В пяти километрах от вершины, азимут восемьдесят шесть...
     - Ничего я не сообщал,  - повторил Максимка,  и вдруг страшная  мысль
обожгла его.  - Так это... Так это о ком-то другом вам радировали. Давайте
скорее обратно!
     - Ну дела!  Слышишь,  Алексей,  - обратился пилот ко второму летчику,
сидящему за штурвалом.
     - Черт знает что!  -  выругался тот,  не оборачиваясь. - Свяжись-ка с
Антониной, пусть уточнит, что и как.
     Григорий поправил шлем, покрутил ручку настройки.
     - Антонина!  Что там у  вас случилось в  квадрате семьдесят три,  кто
терпит бедствие? Как никто? Постой, постой, ты же только что радировала...
Ну не ты,  кто-то там у  вас.  Никто не подходил к аппарату?  Ну как же...
Ничего не понимаю! Значит, у вас все в порядке? Слышишь, Алексей?
     - А,  вечно у них так,  сам черт не разберет. Идем на базу, там видно
будет.


                                    5

     На следующее лето Максимка устроился рабочим в  геологическую партию.
Рыл  шурфы,  отбирал образцы,  мыл шлиховые пробы.  Многое узнал,  многому
научился.  А  главное -  познакомился с интересными людьми,  среди которых
самым интересным был уже ему известный Петр Андреевич Крайнов.
     Старший геолог Отрадненской партии был человеком,  что называется,  в
возрасте. За двадцать лет, отданных разведке сибирских алмазов, он исходил
и изъездил столько дорог, что, если сложить их вместе, они могли несколько
раз опоясать земной шар.  Ему было что рассказать Максимке.  Жизнь геолога
бывает богаче приключениями,  чем  иной  приключенческий роман.  Но  самым
замечательным было то, что он раскрыл перед Максимкой совершенно неведомый
ему мир -  удивительный мир камня.  Максимка,  который прежде думал, что в
тех местах, где он родился и вырос, нет ничего другого, кроме непроходимых
лесов,  болот и  диких зверей,  теперь понял,  что  под  его ногами скрыты
настоящие клады,  понял,  что  поиски этих кладов можно сделать целью всей
жизни. Ни о чем другом ему теперь не хотелось и мечтать. К концу сезона он
решил бросить школу и навсегда остаться в геологической партии. Но Крайнов
остановил его и  убедил,  что если он  действительно хочет стать настоящим
геологом,  то должен обязательно кончить десятилетку,  а потом поступить в
геологический институт.
     Максимка в  школе  остался,  но  теперь не  мог  дождаться выходного.
Наступало воскресенье,  и  Максимка  брал  геологический молоток,  лопату,
лоток для промывки шлихов и  спускался в  долину Студеной на  "собственную
разведку", овладевал навыками геолога.
     Так пролетели сентябрь, первая половина октября. Стало холодно, пошли
дожди.  Пора  было  закрывать полевой сезон.  И  сегодня Максимка решил  в
последний раз покопаться на  Студеной.  Но погода закапризничала с  самого
утра.  Сначала пошел  дождь.  Потом  посыпал снег.  Снизу от  оврага задул
порывистый ветер.
     Максимка с  досадой бросил  лопату.  Снег  быстро покрывал только что
сделанную расчистку, припудрил лоток с пробой. Видно, придется кончать. Он
подул на  застывшие руки  и,  взяв лоток,  спустился к  речке.  Вода жадно
слизнула  заснеженный  верх  пробы,   подхватила  тонкую  муть.  Привычным
движением Максимка начал смывать легкие песчинки.  Больше,  больше...  Вот
уже  темная каемка шлиха  обозначилась в  лотке.  Вдруг  что-то  блеснуло.
Неужели алмаз?
     Максимка  запустил руку  в  лоток.  Большой,  с  двухкопеечную монету
кристалл,  совершенно  чистый  и  прозрачный,  лежал  у  него  на  ладони,
отсвечивая чуть приметной голубизной. Максимка выхватил из кармана обломок
корунда,  который всегда теперь носил с  собой,  и  царапнул по кристаллу.
Твердое острие скользнуло по камню, как грифель по стеклу. Алмаз! Максимка
стиснул его в кулаке и,  забыв о брошенных инструментах, припустил со всех
ног в Отрадное.
     Старший геолог был в  конторе один.  Он сидел над картой фактического
материала,  просматривая пикетажки начальников отрядов. Максимка без стука
влетел к нему в комнату:
     - Петр Андреевич, алмаз!
     Крайнов отодвинул бумаги, взялся за пачку с папиросами:
     - В шлихе?
     - Вот, смотрите! - Максимка разжал кулак.
     - Это?! - Крайнов вскочил со стула, выронив нераскуренную папиросу, и
бережно взял сверкающий кристалл.  Казалось,  он священнодействует -  даже
твердость камешка он проверял как-то по-особенному,  чутко прислушиваясь к
звуку, который издавал минерал.
     - Ну  что,  алмаз?  Алмаз,  да?  -  нетерпеливо  спрашивал  Максимка,
стараясь заглянуть через плечо геолога.  Но  тот долго ничего не  отвечал.
Наконец поднял голову:
     - Где ты взял его?
     - Там, на Студеной... Алмаз? Верно, Петр Андреевич?
     - Алмаз-то алмаз, только... - Геолог снова склонился над камнем.
     - Что только?
     - Да огранка вот... Не бывает такой огранки у естественных алмазов.
     - Но я же его только что отмыл. Прямо из обрыва.
     - Прямо из обрыва, говоришь. На какой высоте от воды?
     - Метров десять-двенадцать.
     - Та-ак... Значит, опять в астийских слоях.
     - Да,  там же  примерно,  где я  выкопал шестерню.  Ну  что шестерня!
Правильно тогда смеялись надо мной. А тут алмаз!
     - Алмаз!  Не просто алмаз,  а бриллиант -  алмаз,  обработанный рукой
человека.
     - Как человека?  Ведь вы  сами говорили,  что в  то  время не  только
людей...
     Крайнов как-то странно усмехнулся:
     - Все говорят,  что так, но... - Он достал лупу и снова склонился над
камнем.  Максимка следил за каждым его движением.  Он услышал,  как геолог
пробормотал:
     - Ничего не понимаю...
     - А что? Что вы там видите, Петр Андреевич?
     - Что-что! Или я брежу, или... Вот взгляни.
     Максим взял лупу и направил ее на то место, куда указал Крайнов:
     - Картинка какая-то...
     - Картинка!  Это гемма.  Понимаешь,  гемма!  В астийских-то слоях!  А
главное, что здесь изображено!
     Максимка снова взглянул через лупу:
     - Похоже, цветок...
     - Нет! Ниже, ниже. На большой грани.
     - А здесь человек и вроде...  обезьяна.  Да, человек протягивает руку
обезьяне. И внизу какие-то значки...
     - Вот именно.  Или буквы, или математические символы. Словом, то, что
мог сделать лишь вполне цивилизованный человек.
     - Значит, и эта вещь когда-то провалилась в трещину?
     - Какой черт в  трещину!  Алмаз в  сотню карат!  Кто выпустит из  рук
такое сокровище? Тут что-то совсем другое. Камень надо сейчас же отправить
специалистам.  Нет,  постой!  -  Геолог забарабанил пальцами по  столу.  -
Отправил я однажды кое-что, до сих пор не могу простить себе... Что же нам
с ним делать?..  Сначала,  конечно, сфотографируем. Вот так. - Он поместил
кристалл на  черный лист бумаги и  полез в  шкаф за фотоаппаратом.  Максим
отошел в сторону.
     Вдруг камень засветился.  Все ярче,  ярче... Максим дернул геолога за
рукав.
     - Петр Андреевич,  он... Ой, Петр Андреич!!! - Больше Максим не успел
ничего  ни  сказать,  ни  сделать.  Кристалл вспыхнул ярким  пламенем и...
исчез.
     Геолог бросился было к столу, но тут же без сил опустился на стул.
     - Что с вами, Петр Андреич?
     - Ничего со мной не случилось. Камень! Где камень?!
     - Значит, это вовсе не алмаз?
     - Алмаз!  Алмаз чистейшей воды!  Только алмаз и  мог сгореть так вот,
без остатка. Но почему? Почему? Восемьсот градусов надо, чтобы алмаз начал
гореть. А тут...
     - Петр Андреич,  пойдемте завтра снова туда.  Снег перестал.  А  там,
наверное, этих камней...
     - А, глупости! Такие находки не повторяются.
     - Найдем,  Петр Андреич,  обязательно найдем.  Если такой геолог, как
вы...
     Крайнов усмехнулся:
     - Такой  геолог...   Пойми,  дружок,  это  ювелирное  изделие,  а  не
геологический объект. И, стало быть, не геологи, а археологи должны теперь
заняться Вормалеем.  Описать этот  случай и  опубликовать?  Нет,  хватит с
меня. Отписался! Да и какие у нас доказательства?
     - Как какие? А алмаз?
     - Алмаз! Где он, алмаз? Кто поверит, что мы видели его? Я сам себе не
поверил бы, если б не это пятно. - Он указал на след, оставшийся на столе.
- Бриллиантовая гемма  из  астийских слоев...  Мистика!  Наваждение!  Бред
сумасшедшего!   Каждый   здравомыслящий   человек   назовет   нас   просто
шарлатанами. И правильно сделает.
     Максим посмотрел прямо ему в глаза.
     - Что же, значит, все так и бросить? Никому ничего не говорить?
     Крайнов поднялся с  места и долго ходил по комнате,  покусывая тонкие
губы. Наконец подошел к Максиму, бережно взял его за вихры.
     - Нет,  дружок, бросать нельзя. Ни в коем случае! Я думаю, что и этот
алмаз,  и  та  твоя первая находка могут стать прелюдией к  очень большому
открытию.  Думаю,  ты  сможешь довести его до  конца.  Но  для этого нужны
знания.  Много  знаний.  Кончай школу,  Максим,  и  обязательно поступай в
институт,  изучай  геологию,  палеонтологию,  основы  антропогенеза.  Тебе
предстоит решить много загадок. У меня же нет ни времени, ни сил, чтобы их
решать. Но кое-что я могу тебе подсказать. Несколько лет назад...
     - Вы тоже нашли алмаз?
     - Не  торопись.  Алмаз  я  не  нашел,  но  мне  встретились кое-какие
окаменелости. Не совсем обычные окаменелости. Но ты не поймешь этого пока.
- Геолог вдруг замолчал, словно спохватившись, что сказал что-то лишнее. А
Максимка так и впился в него глазами.
     - Окаменелости - значит кости? - осторожно спросил он Крайнова.
     - Да, так мы называем кости вымерших животных.
     - Так вы нашли... скелеты наших предков-обезьян? - выпалил Максимка.
     - Экий ты прыткий!  -  улыбнулся Крайнов. - Такого никому и во сне не
снилось. К тому же с этими окаменелостями вообще не все ясно.
     - Не все ясно?
     - Да.  Только давай сразу условимся, мы будем говорить об останках не
всех  обезьян.  Обезьян было много.  Одни вымерли,  не  оставив после себя
никаких новых видов.  Другие стали пращурами современных горилл, шимпанзе,
орангутангов.  Мы будем говорить только о тех обезьянах, которые считаются
прямыми  предками человека.  Их  называют рамапитеками.  Так  вот,  эти-то
рамапитеки и  ставят до  сих пор в  тупик антропологов.  Дело в  том,  что
останки их  нигде не  поднимаются выше астийских слоев.  Кости же наиболее
примитивных людей  -  питекантропов -  встречаются лишь  начиная с  верхов
свиты  джетис -  что-то  около  семисот тысяч лет  назад.  А  от  астия до
питекантроповых слоев - ни одной косточки!
     - За полтора миллиона лет?!
     - Да,  почти  полуторамиллионный  интервал  лишен  всяких  ископаемых
останков наших родичей*.
     _______________
          * По  последним  научным данным,  возраст обезьяноподобных людей
     определяется другими цифрами - свыше 2,6 миллиона лет. Соответственно
     сдвигается  и  датировка возникновения их предшественников - около 10
     миллионов лет назад (австралопитеки). - Примеч. ред.

     - Куда же они девались?
     - Вот это и составляет самую загадочную страницу нашей родословной. А
правильнее сказать, ее просто нет, этой страницы. Будто кто нарочно выдрал
из летописи планеты. И что было между рамапитеком и питекантропом - одному
богу известно...  Так что трудное,  но стоящее это дело. Поэтому и советую
тебе -  займись им в будущем. И не где-нибудь, а здесь, в Вормалее. Именно
здесь слои астия хранят какую-то тайну. Может быть, самую большую тайну, с
какой сталкивался человек...
     Долго не мог уснуть Максим в  ту ночь.  Разговор с Петром Андреевичем
взбудоражил его.  Он  понимал,  что геолог знает гораздо больше того,  что
открыл  Максиму,  и  поэтому  вся  история с  алмазом становилась особенно
интригующей. Не давала она ему покоя и на следующий день. После занятий он
не пошел домой, а направился к геологам, надеясь, что, может быть, удастся
продолжить тот разговор.
     На  базе  Крайнова не  было.  В  конторе сидели два  техника и  молча
курили. Максим поздоровался:
     - А Петр Андреевич... Не знаете, где он?
     - Улетел Петр Андреевич.
     - Надолго?
     - Может, и навсегда.
     - Как навсегда? Что случилось?
     Они ответили не сразу.
     - Плохи дела у Петра Андреевича,  -  сказал наконец один из них. - Он
уже сильно болел. А вчера вечером... В общем, увезли его в город, сделают,
наверное, операцию. А при такой болезни операция, сам знаешь...
     - Как же это,  так сразу?  - Максим присел на краешек стула, не зная,
что еще сказать,  не в силах уйти.  Только сейчас он понял, как стал дорог
ему этот человек.
     Несколько минут прошло в молчании.
     - А ты опять что-нибудь откопал? - спросил техник.
     - Нет, я хотел только поговорить с ним.
     - Да и он, наверное, тоже хотел... Письмо оставил. Вот возьми.
     - Спасибо.  -  Максим  вскрыл конверт.  В  нем  оказался еще  один  -
поменьше,   на  котором  рукой  Крайнова  было  написано:  "Максим!  Может
случиться,  мы  больше не увидимся.  Но если ты не забудешь мой совет,  не
потеряешь интереса к  тому делу,  о  котором мы  говорили,  то вскрой этот
пакет. Однако не раньше, чем закончишь институт, и лишь в том случае, если
займешься этим делом. Иначе просто сожги его. Крайнов".
     Максим выше