тер.
       А рядом с кратером лежали обломки звездолета.

     21

       Они  совершили посадку близ места этой давней трагедии и
медленно,  сберегая  дыхание,  направились   к   возвышавшемуся
впереди  огромному  разбитому корпусу. От корабля осталась лишь
короткая секция - нос или корма; остальное, судя по всему, было
уничтожено  взрывом.  Когда  они  приблизились  к  обломкам,  в
сознании  Элвина  зародилась  мысль, вскоре перешедшая в полную
уверенность.
     - Хилвар, - сказал он,  ощущая,  как  тяжело  говорить  на
ходу,  - я уверен, что это тот самый корабль, который опускался
на первую планету.
       Хилвар кивнул, предпочитая не тратить сил. Независимо от
Элвина он  пришел  к  той  же  мысли.  Хороший  наглядный  урок
неосторожным  гостям  -  подумал он в надежде, что урок этот не
пройдет для Элвина даром.
       Они подошли к корпусу и заглянули в открытые  внутренние
помещения  корабля. Это смахивало на взгляд внутрь рассеченного
надвое огромного  здания:  полы,  стены  и  потолки,  сломанные
взрывом, походили на искаженный чертеж корабля в разрезе. Какие
необычайные   существа,  подумал  Элвин,  все  еще  лежат  там,
погибшие, среди обломков своего звездолета?
     - Я чего-то не понимаю, - внезапно произнес Хилвар. -  Эта
часть  корабля  сильно повреждена, но выглядит нетронутой после
катастрофы. Где же остальное? Может быть, он разломился  надвое
еще в космосе, и эта часть рухнула сюда?
       Ответ  стал  понятен  лишь  после  того,  как  они вновь
отправили робота на разведку и  сами  обследовали  все  вокруг.
Никаких  сомнений  не  оставалось,  когда  Элвин  обнаружил  на
холмике близ корабля ряд пологих насыпей, каждая  метра  в  три
длиной.
     - Так,  значит,  они  сели  здесь, - размышлял Хилвар, - и
проигнорировали предупреждение. Они были любопытны...  так  же,
как и ты. Они попытались открыть этот купол.
       Он   указал   на  противоположную  сторону  кратера,  на
гладкую,  по-прежнему  без  единой  отметины  оболочку,  внутри
которой   отбывшие   властители   этого  мира  запечатали  свои
сокровища. Она более не казалась куполом: теперь это была почти
целая сфера, поскольку землю, внутри которой она располагалась,
смело взрывом.
     - Они повредили свой корабль, и многие из них  погибли.  И
все  же,  несмотря  ни на что, они смогли отремонтировать его и
улететь, отрезав одну секцию и сняв с нее все ценное.  Вот  это
была задача!
       Элвин  едва  слушал  его.  Он  смотрел на странный знак,
благодаря  которому  нашел  это  место  -  тонкую  колонну,  на
расстоянии  третьей  части  от конца окаймленную горизонтальным
кругом. Знак этот выглядел чужим и необычным, и  все  же  Элвин
ощущал безмолвную весть, пронесенную сквозь века.
       Под  этими  неприкосновенными камнями скрывался ответ по
крайней мере на один вопрос.  Но  вопрос  этот  мог  оставаться
открытым:  кем бы ни являлись эти существа, они заслужили право
на покой.
       Хилвар еле разобрал слова, которые  Элвин  прошептал  на
обратном пути.
     - Я надеюсь, что они вернулись домой, - сказал он.

     - А  сейчас  куда?  -  спросил  Хилвар,  когда  они  снова
оказались в космосе.
       Элвин задумчиво смотрел на экран.
     - Ты полагаешь, мне следует вернуться? - произнес он.
     - Это было бы  разумно.  Наше  везение  не  может  длиться
долго,  а кто знает, какие еще сюрпризы приготовили для нас эти
планеты?
       Это звучал голос осторожности и здравого смысла, и Элвин
сейчас был готов  прислушиваться  к  нему  в  большей  степени,
нежели  несколько  дней  назад.  Но он прошел долгий путь и всю
жизнь  ожидал  этого  момента;  он  не  повернет  назад,   ведь
предстоит увидеть еще так много нового.
     - Теперь  мы будем оставаться в звездолете, - сказал он, -
и  нигде  не  коснемся  поверхности.  Это,  во  всяком  случае,
достаточно безопасно.
       Хилвар    пожал    плечами,   словно   слагая   с   себя
ответственность за все,  что  может  произойти.  Теперь,  когда
Элвин  проявлял  хоть  какую-то осторожность, его друг решил не
признаваться, что и сам он горит нетерпением продолжать поиски,
хотя и давно распрощался с надеждой встретить на этих  планетах
разумную жизнь.
       Впереди  виднелся  двойной  мир:  огромная  планета и ее
спутник  меньшего  размера.  Главная  планета  была   двойником
второго   из   посещенных   ими   миров:  ее  окутывало  то  же
ярко-зеленое одеяло. Совершать посадку здесь не имело смысла  -
эту историю они уже знали.
       Элвин  подвел  корабль близко к поверхности спутника; он
не нуждался в предупреждающем сигнале  защищавших  его  сложных
механизмов,  чтобы  понять: атмосферы здесь нет. Все тени имели
резкие, четкие края, и переходной зоны между ночью  и  днем  не
существовало.  Здесь  Элвин  впервые увидел нечто, напоминавшее
ночь, ибо лишь одно из далеких солнц висело над горизонтом того
участка планеты, к которому они приблизились. Панораму  заливал
тусклый красный свет, словно все было погружено в кровь.
       Они  пролетели  многие  километры  над  горами, столь же
острыми и  зазубренными,  как  и  в  незапамятные  века  своего
рождения.  Это  был мир, не знавший перемен и старения, никогда
не освежавшийся дождями и ветрами. Сохранение  предметов  в  их
первозданой  свежести  здесь  не  требовало  использования схем
вечности.
       Но  если  воздуха  не  было,  то  и   жизнь   не   могла
существовать - или все-таки могла?
     - Конечно,  -  сказал  Хилвар,  когда Элвин задал ему этот
вопрос, - в такой  идее  нет  ничего  биологически  абсурдного.
Жизнь  не может возникнуть в безвоздушном пространстве - но она
может развиться до форм, способных в нем выжить.  Этот  процесс
должен был происходить всякий раз, когда какая-нибудь обитаемая
планета теряла свою атмосферу.
     - Но  можно  ли  ожидать  существования в вакууме разумных
форм жизни? Разве они не предпочтут  оградить  себя  от  потери
воздуха?
     - Вероятно,  да  - если это произойдет после того, как они
достигнут  должного  уровня  интеллекта.  Но   если   атмосфера
исчезнет, когда они будут находиться еще на примитивной стадии,
им останется лишь приспособиться или погибнуть. После того, как
они  приспособятся,  дальнейшее развитие может привести к очень
высокому уровню интеллекта. В сущности, именно так, вероятно, и
должно быть в связи со столь сильной побудительной причиной.
       Элвин счел эти доводы чисто теоретическими,  особенно  в
приложении  к  данной  планете.  Нигде  не  было  видно никаких
признаков  того,  что  она  когда-либо  несла  на  себе  жизнь,
разумную  или  нет.  Но  каково  же было назначение этого мира?
Элвин уже не сомневался, что  вся  многообразная  система  Семи
Солнц  являлась  искусственной,  и  этот мир должен был служить
частью генерального плана.
       Вообще говоря, он мог предназначаться исключительно  для
украшения:  выступать  в качестве луны на небе своего огромного
соседа. Но даже в таком случае казалось правдоподобным, что ему
будет найдено хоть какое-нибудь практическое применение.
     - Гляди, - произнес Хилвар, указав на экран.  -  Вон  там,
справа.
       Элвин   сменил  курс  корабля,  и  панорама  вокруг  них
покачнулась. Освещенные красными лучами камни слились вместе от
скорости полета; затем изображение стабилизировалось,  и  внизу
заскользили безошибочные признаки наличия жизни.
       Безошибочные - но и разочаровывающие. Это был ряд широко
расставленных   стройных   колонн,   располагавшихся  метрах  в
тридцати друг от друга и  имевших  вдвое  большую  высоту.  Они
простирались  вдаль,  уменьшаясь в гипнотизирующем чередовании,
пока горизонт не поглощал их.
       Элвин повернул корабль вправо  и  помчался  вдоль  линии
колонн,  одновременно раздумывая, какой цели они могли служить.
Колонны  были  абсолютно  одинаковы,  и  неразрывной  вереницей
тянулись  через  холмы  и  долины.  Не  обнаруживалось  никаких
признаков того, что они когда-либо что-то поддерживали: колонны
были гладкими, ровными и слегка сужались кверху.
       Внезапно линия круто свернула под  прямым  углом.  Элвин
проскочил   несколько   километров,   прежде  чем  опомнился  и
развернул корабль в новом направлении.
       Колонны продолжали непрерывно шагать по пейзажу столь же
идеальным строем. Затем, километрах  в  шестидесяти  за  точкой
поворота,  они  вновь  резко повернули под прямым углом. Так мы
скоро вернемся к началу, подумал Элвин.
       Бесконечная    цепь    колонн    настолько    зачаровала
путешественников,  что  когда  она  прервалась,  они по инерции
отлетели от места разрыва на несколько километров,  прежде  чем
громкий  окрик  Хилвара  заставил  ничего не заметившего Элвина
повернуть звездолет назад.  Они  медленно  опустились,  и  пока
корабль описывал круги над тем, что обнаружил Хилвар, в их умах
стало  зарождаться фантастическое подозрение - хотя поначалу ни
один из друзей не осмелился о нем заговорить.
       Две колонны были  сломаны  у  основания  и  валялись  на
камнях там, где упали. Кроме того, еще две колонны по соседству
с ними были выгнуты наружу какой-то неодолимой силой.
       Пугающий  вывод  напрашивался  сам  собой.  Теперь Элвин
понял, над чем именно они  летали:  в  Лисе  он  не  раз  видел
подобное, но до сих пор ошеломляющая разница в масштабах мешала
узнаванию.
     - Хилвар,  -  спросил  он,  все  еще  с трудом осмеливаясь
облечь свои мысли в слова, - ты знаешь, что это?
     - Верится с трудом, но мы летим  вдоль  края  загона.  Эта
штука - изгородь: изгородь, оказавшаяся недостаточно прочной.
     - Люди,  которые  держат  любимых  зверушек,  - проговорил
Элвин с нервным смехом, каким многие заглушают страх, -  должны
быть уверены, что знают, как уследить за ними.
       Хилвар  не  отреагировал  на  его  вымученную веселость;
наморщив лоб, он разглядывал сломанную ограду.
     - Не понимаю, - сказал  он  наконец.  -  Где  на  подобной
планете  оно  могло  раздобыть  пищу?  И зачем оно вырвалось из
загона? Я бы многое отдал, лишь бы  узнать,  что  это  было  за
животное.
     - Возможно, его бросили здесь, и оно вырвалось, потому что
было голодно,  - предположил Элвин. - Или что-то вызвало у него
раздражение.
     - Спустимся ниже, - заявил Хилвар. - Я хочу  взглянуть  на
землю.
       Они  опускались,  пока  корабль  едва  не коснулся голых
камней,  и  только  тогда  заметили,  что   равнина   испещрена
бесчисленными  дырочками  шириной  в  три-четыре  сантиметра. С
наружной стороны эстакады, однако, этих таинственных оспинок на
земле не было: они прерывались у края изгороди.
     - Ты прав, - сказал Хилвар. - Оно  было  голодно.  Но  это
было   не  животное;  более  точно  его  следовало  бы  назвать
растением. Оно истощило почву в своем загоне и  было  вынуждено
искать  свежую  пищу  в  другом  месте. Вероятно, оно двигалось
очень медленно: на то, чтобы  обломать  эти  столбы,  возможно,
ушли годы.
       Воображение   Элвина   быстро   дорисовало  подробности,
которых он никогда не смог бы узнать.  Он  не  сомневался,  что
анализ  Хилвара  в  основном  правилен,  и  некий  ботанический
монстр,  двигавшийся,  возможно,  незаметно   для   глаз,   вел
медленную,   но   беспощадную   борьбу   со  сдерживавшими  его
барьерами.
       Он все еще мог быть жив и бродить по этой планете,  даже
несмотря на прошедшие миллионы лет. Разыскать его, однако, было
делом  безнадежным  -  это  потребовало  бы  обследования  всей
поверхности.  Они  провели  бессистемные  поиски   в   пределах
нескольких  квадратных  километров вокруг места разрыва и нашли
одно  большое,  почти  ста  пятидесяти  метров  в  поперечнике,
круглое  поле  оспинок.  Здесь существо, очевидно, остановилось
для еды - если только можно было употребить подобное  слово  по
отношению  к  организму, который каким-то образом извлекал пищу
из твердого камня.
       Когда они снова взмыли в космос, Элвин  ощутил  странную
усталость.  Он  видел так много, а узнал так мало. На всех этих
планетах  не  было  недостатка  в  чудесах,  но  то,   что   он
разыскивал,  давным-давно  покинуло  их.  Он знал, что посещать
другие миры Семи Солнц бесполезно. Если даже во  Вселенной  еще
есть  разум  -  где  теперь он должен искать его? Он смотрел на
усеивающую экран звездную пыль, понимая, что  никакого  времени
не хватит, чтобы изучить все это.
       Его охватило еще незнакомое прежде чувство одиночества и
подавленности. Теперь он понимал страх Диаспара перед огромными
пространствами Вселенной, ужас, заставивший его народ собраться
в маленьком  микрокосме  города.  Тяжело было осознавать, что в
конце концов жители Диаспара оказались правы.
       Он обернулся к Хилвару, ища поддержки. Но Хилвар  стоял,
стиснув  руки,  взгляд  его потускнел. Его голова была склонена
набок: казалось, он, напрягая  все  чувства,  прислушивается  к
окружающей пустоте.
     - В чем дело? - поспешно спросил Элвин.
       Он  должен был повторить вопрос, и лишь тогда Хилвар дал
понять, что слышит его.
     - Что-то приближается, - наконец проговорил  он  медленно,
все еще глядя в никуда. - Что-то, чего я не понимаю.
       Элвину  показалось,  что  в  кабине внезапно стало очень
холодно,  и  родовой  кошмар  Пришельцев  всплыл   перед   ним.
Напряжением  воли,  истощившим  все  его  силы, он удержал свой
разум от паники.
     - Оно не опасно? - спросил он. - Не следует ли  бежать  на
Землю?
       Хилвар  не  ответил на первый вопрос - только на второй.
Его голос был очень слабым, но в нем не  чувствовалось  тревоги
или   страха.   Скорее   он  нес  в  себе  бездну  изумления  и
любопытства,   словно   Хилвар   наткнулся   на   нечто   столь
удивительное, что не желал возиться с нетерпеливыми расспросами
Элвина.
     - Ты опоздал, - сказал он. - Оно уже здесь.

       С  тех  пор, как сознание впервые снизошло на Ванамонда,
Галактика уже не раз  обернулась  вокруг  своей  оси.  О  самых
первых  существах, которые тогда лелеяли его, он мог припомнить
немногое - но все еще помнил собственное одиночество, когда они
ушли и бросили его среди звезд.  Потом  он  веками  блуждал  от
звезды  к  звезде, медленно развиваясь и набираясь сил. Некогда
он возмечтал отыскать тех, кто позаботился о  его  рождении,  и
хотя теперь мечта эта потускнела, она не умерла целиком.
       На  бесчисленных  мирах  находил он обломки, оставленные
после себя жизнью, но разум он обнаружил только однажды -  и  в
ужасе  бежал  прочь  от  Черного  Солнца. Однако Вселенная была
очень велика, а поиски едва начались.
       И вот, бесконечно отдаленная в пространстве  и  времени,
вспышка  мощи у сердца Галактики сверкнула для Ванамонда маяком
сквозь световые годы. Она была совершенно отлична от  излучения
звезд  и  возникла в его поле сознания так же стремительно, как
след метеора в безоблачном небе. Сквозь  пространство  и  время
помчался Ванамонд к ней, к последнему моменту ее существования,
отбрасывая  от  себя  лишь ему одному ведомым способом мертвые,
неизменные образы прошлого.
       Длинное металлическое тело бесконечно сложной  структуры
он  постигнуть не мог, ибо оно было чуждо ему так же, как почти
все предметы физического мира. Вокруг металла все еще держалась
аура мощи,  пронесшей  его  по  Вселенной,  но  не  это  сейчас
интересовало  Ванамонда.  Осторожно, со взволнованностью дикого
зверя,  всегда  готового  к  бегству,  он  прикоснулся  к  двум
обнаруженным им сознаниям.
       И тогда он понял, что долгий поиск завершен.

       Элвин  схватил  Хилвара  за  плечи  и яростно встряхнул,
пытаясь вернуть его обратно к реальности.
     - Что происходит, ну скажи мне! - упрашивал он. - Что  мне
следует делать?
       Взгляд  Хилвара  постепенно  стал  утрачивать отрешенное
выражение.
     - Я все еще не понимаю,  -  сказал  он,  -  но  нет  нужды
бояться,  в  этом я уверен. Что бы это ни было, оно не повредит
нам. Оно выглядит просто... заинтересованным.
       Элвин хотел  что-то  ответить  другу,  но  внезапно  был
охвачен  никогда  ранее  не  изведанным  чувством.  По его телу
разлилось  покалывающее  тепло;  это  длилось  лишь   несколько
секунд,  а  потом  он стал уже не только Элвином. Нечто вошло в
его мозг и словно заняло его часть - подобно тому как один круг
может частично закрыть собою другой. Он ощущал также и сознание
Хилвара - здесь,  рядом,  равно  захваченное  явившимся  к  ним
неведомым  существом.  Чувство  это  было  скорее странным, чем
неприятным, и оно впервые продемонстрировало Элвину, что  такое
настоящая  телепатия - та сила, которая у его народа выродилась
настолько,  что  могла  использоваться  только  для  управления
машинами.
       Когда  Серанис  пыталась  овладеть  его сознанием, Элвин
восстал сразу же; но против этого вторжения он не боролся.  Это
было  бы  бесполезно,  и  к тому же он знал, что это существо в
любом случае не враждебно. Он позволил себе  расслабиться,  без
сопротивления смирившись с тем, что его сознание стало объектом
изучения  со  стороны интеллекта, бесконечно превосходящего его
собственный. Но в этом предположении он был не совсем прав. ...
Одно из этих сознаний, как сразу заметил Ванамонд,  было  более
дружелюбным и доступным, чем другое. Он понял, что оба они были
полны  удивления,  вызванного  его  присутствием,  и это немало
поразило Ванамонда. Трудно было поверить, что они могли забыть:
забывчивость, как и смерть, находились вне его понимания.
       Общение было очень затруднено; многие из мыслеобразов  в
этих  двух  сознаниях оказались столь необычны, что он с трудом
распознавал их. Он был озадачен и слегка напуган  повторяющимся
образом   страха  перед  Пришельцами;  это  напомнило  ему  его
собственные эмоции, когда он впервые узнал о Черном Солнце.
       Они, однако, не имели представления о Черном  Солнце,  и
теперь  в  его  сознании  начали  формироваться  их собственные
вопросы.
     - Кто ты?
       Он дал единственно возможный ответ:
     - Я Ванамонд.
       Наступила  пауза  (как  долго  формировались  образы  их
мыслей!  ),  и  вопрос  повторился.  Они  не  поняли;  это было
странно, ведь  именно  их  род,  без  сомнения,  дал  ему  имя,
сохранившееся  вместе  с  воспоминаниями  о  его  рождении. Эти
воспоминания были очень отрывочны и странным образом начинались
с фиксированного момента времени - но они были кристально ясны.
       Снова их крошечные мысли проникли в его сознание.
     - Где люди, создавшие Семь Солнц? Что с ними случилось?
       Он не  знал  этого;  они  едва  могли  поверить  ему,  и
разочарование  их  было  острым  и  открытым,  несмотря  на всю
бездну, отделявшую их сознания от его собственного. Но они были
терпеливы, и он рад был помочь им, ибо их  поиски  совпадали  с
его  поисками,  и  они  оказались  для него первыми товарищами,
которых он когда-либо знал.
       Никогда в жизни Элвин не мог ожидать,  что  ему  суждено
столкнуться   с   чем-либо   столь  же  необычайным,  как  этот
беззвучный разговор. Трудно  было  смириться  с  необходимостью
играть  в  нем  не  более,  чем пассивную роль, ибо он не хотел
признаваться даже самому  себе,  что  ум  Хилвара  в  некоторых
отношениях  далеко  превосходит  его  собственный.  Он мог лишь
ждать и поражаться, ошеломленный потоком  мыслей,  ускользающих
за пределы его постижения.
       Наконец,  Хилвар,  очень  бледный и напряженный, прервал
контакт и обратился к своему другу.
     - Элвин, - сказал он измученным голосом.  -  Здесь  что-то
странное. Я ничего не понимаю.
       Это  заявление несколько восстановило самооценку Элвина,
и его чувства,  должно  быть,  отразились  на  лице,  поскольку
Хилвар вдруг дружелюбно рассмеялся.
     - Я  не  могу  выяснить,  что  такое  этот...  Ванамонд, -
продолжал он. - Это  существо  с  грандиозными  познаниями,  но
интеллект  его кажется совсем маленьким. Конечно, - добавил он,
- его разум может быть столь отдаленного