ьной реальности я открываю  дверь  в  прихожую
обычным  путем:  кодовый  импульс  через  "Красную  Сеть",  затем   сличение
отпечатка большого  пальца,  затем  магнитный  ключ.  Проделав  все  это,  я
соображаю - увы, слишком поздно, -  что  эти  действия  скорее  всего  будут
зафиксированы в центральном компьютере. С досадой захлопывая за собой дверь,
я бормочу:
   - Ну нельзя же так расслабляться! Внимание, внимание и еще раз внимание.
   - По-моему, ты даже слишком внимателен, - смеется По Квай.  -  А  где  ты
был? - Ее лицо мрачнеет. - Случилось что-нибудь?
   Я качаю головой:
   - Нет, ничего. Просто показалось, что в  коридоре  кто-то  ходит.  Ложная
тревога.
   - В коридоре? А как же датчики, камеры?.. Значит, все-таки можно...
   - В принципе и датчики можно обмануть. Теоретически. Но ты  не  думай  об
этом, там никого не было.
   - У тебя такой вид, будто ты гнался за этим  "никем"  до  самой  крыши  и
обратно.
   Я замечаю, что на моем лице выступила испарина. После подъема по лестнице
ее не было. С виноватым видом вытираю лоб платком:
   - Да нет, проверил пару пролетов  вверх  и  вниз,  и  все.  Теряю  форму,
видимо.
   - Странно, что твои моды позволяют тебе по-настоящему потеть.
   Я выдавливаю смешок:
   - Знаешь, одно дело - подавить  аппетит,  а  совсем  другое  -  отключить
терморегуляцию. Это уже попахивает самоубийством.
   Она кивает и молчит. Вид у нее подавленный. Наверное, решила, что от  нее
хотят скрыть какой-то опасный инцидент. Возьмет и спросит завтра у Ли:  "Ну,
что там у вас ночью случилось?" А что  я  могу  сделать?  Предупредить:  "Ты
только никому не рассказывай, потому что..." - что? Потому  что  меня  будут
дразнить, что я гоняюсь за привидениями? Но она знает, что два охранника  на
выходе не могли меня не видеть...
   Ладно, это не так страшно. Главное: давно ли она  проснулась?  Ясно,  что
раньше, чем я прошел через контрольный пункт на этаже - потому что оттуда  я
дошел до прихожей секунд за двадцать. Но тогда как же я прошел мимо  охраны?
Либо она схлопнулась, схлопнув тем самым меня и лишив связи  с  "Ансамблем",
либо.., либо мы оба до сих пор размазаны! Так, а что будет, если я схлопнусь
прямо сейчас? Останется ли неизменным то прошлое, которое я помню? Вдруг его
заменит другая цепь событий - случайная или  выбранная  размазанным  "я"  По
Квай?
   Я должен оставаться размазанным до тех пор, пока она опять  не  уснет.  Я
должен быть уверен, что выбор чистого состояния останется за мной.
   Я делаю несколько шагов в глубь  прихожей.  Надо  сохранять  спокойствие,
говорить о пустяках, ждать, пока она устанет:
   - От чего ты проснулась?
   - Не знаю. - Она пожимает плечами. Подумав, робко добавляет:
   - Опять приснился дурацкий сон.
   - Какой сон? Впрочем, прости, это не мое дело...
   - Да ничего особенного. Будто я брожу по лабораториям шестого этажа -  из
комнаты в комнату, как какой-то взломщик, но ничего не краду.  Просто  чтобы
убедиться, что могу войти,  куда  я  захочу.  -  Она  смеется.  -  Наверное,
подсознательная реакция на то, как  меня  не  допускали  к  научной  стороне
проекта. Мои сны всегда очень легко разгадать.
   - И произошло что-то, отчего ты проснулась?
   Ее лицо становится серьезным:
   - Точно не помню.  Я  поднималась  по  лестнице  и..,  вроде  бы  чего-то
боялась. Боялась, что меня поймают. Я шла сюда и почему-то страшно  боялась,
что меня кто-нибудь увидит. - Помолчав, она с непроницаемым видом добавляет:
   - Может, это ты и слышал в коридоре? Как я возвращалась.
   Она, конечно, шутит, но у меня пробегает мороз по коже. Кто выбирает этот
разговор? Мое размазанное "я"? Ее размазанное "я"?  Наша  с  ней  совместная
волновая функция?
   -  Ясно,  значит,  опять  квантовые  переходы  сквозь  стены?  И   сквозь
перекрытия заодно? Зачем же ты шла по лестнице, лучше перенеслась  бы  прямо
из пункта А в пункт Б!
   - Почему бы и нет - это же сон? Ты знаешь, наверное, моему подсознанию не
хватает воображения, чтобы понять квантовую физику до конца.  Воображения  и
смелости.
   - Смелости?
   Она пожимает плечами:
   - Может быть, даже не смелости, а честности.  Не  знаю.  Понимаешь,  я  в
последнее время много думаю о том.., о той  части  меня,  которая  исчезает,
когда я схлопываюсь. Глупо, конечно, но когда я представляю себе,  что  есть
какие-то женщины, почти неотличимые от  меня,  что  они  существуют  две-три
секунды, с ними происходит что-то совсем другое, чем со мной,  а  потом  они
исчезают... - Она почти сердито встряхивает головой, отгоняя  эти  мысли.  -
Трогательно, не правда ли? Переживать за судьбу  своих  виртуальных  версий!
Где взять столько жизней?
   - Сколько?
   - Лично мне хватит и одной. Но каждая из моих версий тоже  не  отказалась
бы от одной - своей. - Она опять решительно качает головой. - Так рассуждать
нельзя, это безумие. Это все равно что..,  проливать  слезы  над  сброшенной
кожей. Мы так устроены, вот и все. Делая  выбор,  люди  "убивают"  тех,  кем
могли бы стать. Моя работа слишком наглядно показала это, но по сути  ничего
не изменила - существовать как-то иначе мы не способны. Пузырь  защищает  от
нас Вселенную, и нам осталось только примириться с самими собой.
   Вспомнив свои прежние сомнения, я запоздало добавляю:
   - Прежде чем примиряться, надо еще убедиться, что эта теория верна.
   Она закатывает глаза к потолку:
   - Слушай, да не паникуй ты  раньше  времени.  ПСИ  не  собирается  завтра
оповещать весь мир о  том,  что  Пузырь  создан  для  того,  чтобы  защитить
Вселенную от истребления людьми ее альтернатив. Люди потихоньку  свихиваются
от Пузыря и без таких объяснений. А если мы докопались  до  правды,  то  это
очень тяжелая правда. Она может так взорваться, что.., я даже не  знаю,  что
будет опаснее - если нас не поймут или  если  поймут.  Ты  представь,  какие
секты могут вырасти вокруг идей  типа  "человеческое  восприятие  опустошило
Вселенную" или "жизнь человека есть бойня себе подобных"! А подумай, как  на
это посмотрят нынешние секты. Те, которым уже давно все ясно.
   - Догадываюсь. Между прочим, от них-то я тебя и стерегу.
   По Квай все ниже клонит голову, затем потягивается, подавляя зевоту, но я
удерживаюсь от вопроса, не устала ли она.
   - Ох, и надоела я тебе, наверное, своей болтовней, - говорит  она.  -  То
сны рассказываю, то начальство ругаю, то выплескиваю на тебя свои страхи  по
поводу других цивилизаций, виртуальных двойников...
   - Ну что ты. Мне все это интересно.
   - Неужели? - Она испытующе  смотрит  на  меня,  потом  качает  головой  в
шутливом отчаянии. - Загадочный ты какой-то. Не  могу  понять,  искренне  ты
говоришь или нет. Ничего не поделаешь, придется поверить  на  слово.  -  Она
бросает взгляд на наручные часы, нарочитый символ того, что в ее голове  нет
модов (хотя теперь это уже не так). - Господи, три часа  ночи.  Я,  пожалуй,
пойду. - Сделав несколько шагов к двери, она останавливается.  -  Слушай,  я
понимаю, что ты физически не можешь разлюбить свою работу, но как твоя семья
все это терпит? Ты же работаешь каждую ночь!
   - У меня нет семьи.
   - Как? Неужели у тебя нет детей? Я всегда представляла тебя с...
   - Ни жены, ни детей.
   - Но у тебя кто-нибудь есть?
   - Что значит "кто-нибудь"?
   - Ну, подруга. Или друг.
   - Нет. С тех пор как умерла жена, никого нет.
   Она вся съеживается:
   - Ой, Ник, прости.  Господи,  вечно  я  ляпну  что-нибудь.  А  когда  это
случилось? Уже.., здесь? Мне никто не говорил, понимаешь...
   - Нет, нет. Семь лет назад.
   - Семь лет... И ты до сих пор в трауре?
   Я качаю головой:
   - Я никогда не был "в трауре".
   - Что это значит?
   - У меня есть мод, который.., контролирует мои реакции. Я не горюю о ней,
не скучаю. Просто помню ее, вот и все. И никто другой мне не нужен. Не может
быть нужен.
   Она колеблется, прежде чем задать следующий вопрос.  Любопытство  борется
со старомодными представлениями о такте. Наконец до нее доходит, что  раз  я
не испытываю горя, то бестактности быть не может.
   - Но ты что-то испытывал тогда... Пока еще не установил мод?
   - Тогда я был полицейским. Когда она умерла, я был.., можно  сказать,  на
службе. Так что. - Я пожимаю плечами. - Так что ничего не испытывал.
   Говоря это, я с ужасом осознаю, что в обычной жизни мне и в голову бы  не
пришло рассказывать о таких вещах. Значит, размазанная система  "Ник-плюс-По
Квай" помимо моей воли проникла в мир, где я способен на подобные признания,
в такие же тончайшие сферы на грани мыслимого и немыслимого, как те,  откуда
до  этого  были  извлечены  мои  ночные  триумфы  над  запертыми  дверьми  и
бдительными часовыми. Эта мысль приводит меня в состояние, близкое  к  шоку,
но оно длится не более  секунды,  затем  все  встает  на  свои  места,  и  я
продолжаю с прежней бесстрастностью:
   - В момент ее смерти я ничего не почувствовал. Но я знал, что как  только
сниму настройку, горе обрушится на меня. И это  будет  страшно.  Поэтому  я,
естественно, принял меры, чтобы этого не случилось. Точнее, мое  настроенное
"я" приняло меры, чтобы защитить ненастроенное "я". В общем,  бойскаут-зомби
поспешил на помощь.
   Она хорошо умеет скрывать свои чувства, но догадаться о них нетрудно. Это
смесь жалости и отвращения:
   - И твои начальники даже не пытались тебя остановить?
   - Пытались - это мягко сказано. Мне просто пришлось  уйти  в  отставку  -
управление хотело отдать меня на  съедение  всем  этим  шакалам:  терапевтам
горя, профессиональным советчикам, специалистам  по  душевным  травмам...  -
Усмехаясь, я говорю:
   - Такие вещи, знаешь ли, на самотек не  пускают.  Есть  специальный  свод
наставлений длиной в пару мегабайт, куча сотрудников,  которые  работают  по
этим наставлениям... Честно говоря, мне их не в чем обвинить -  на  меня  не
давили, предлагали самые различные варианты.  Но  на  такой  вариант,  чтобы
оставаться  под  настройкой,  пока  проблема  не  решится  путем   нейронной
модификации, они не соглашались. И не потому, что это отразилось бы на  моих
служебных показателях. Просто боялись создать себе  антирекламу.  Приходите,
мол, служить в полицию - получите такой мод,  что  вам  будет  наплевать  на
смерть ваших близких. Наверное, если бы я стал судиться, меня бы не уволили.
По закону я могу иметь какие угодно моды, если только это не мешает  службе.
Но какой смысл поднимать шум, если я и так был вполне счастлив?
   - Как то есть счастлив?
   - Конечно. Мод сделал меня таким же счастливым, каким я был с Карен.  Это
не восторг, не эйфория, обычное тихое счастье.
   - Счастье?!
   - Ну конечно! Пойми, я не просто испытывал счастье - я был счастлив.  Это
происходит на уровне нейронной анатомии.
   - Значит, она умерла, а у тебя было легко и весело на душе?
   - Я понимаю, так может сказать только абсолютно  бесчувственный  человек.
Разумеется, я хотел, чтобы она была жива. Но ее уже не воскресишь. Вот  я  и
сделал так, что ее смерть.., как бы ничего не изменила.
   Помолчав, она спрашивает:
   - А ты никогда не думал, что лучше было бы...
   - Что? Пережить нормальное человеческое  горе  и  спустя  какое-то  время
вернуться  к  нормальной  человеческой  жизни,  с   нормальными   чувствами,
эмоциями?.. А то, что у меня есть - всего  лишь  подделка,  да?  -  Я  качаю
головой. - Ты знаешь, не  думал.  Дело  в  том,  что  мод  исключает  всякую
непоследовательность в этом  вопросе.  Ненужные  сомнения  просто  не  могут
возникнуть, в том числе и по поводу уместности самого  мода.  Бойскаут-зомби
знал, что делал. Я не способен жалеть о том, что у меня  есть  этот  мод.  Я
хочу, чтобы он у меня был, и всегда буду хотеть.
   - Но разве ты никогда не пытаешься  себе  представить,  что  ты  думал  и
чувствовал бы без мода?
   - А зачем? Какая мне разница? Я такой, какой  я  есть,  вот  и  все.  Ты,
например, часто воображаешь, о чем бы ты думала,  если  бы  была  совершенно
другим человеком?
   - Но ведь ты сделал себя таким искусственно...
   Я вздыхаю:
   - Ну и что? Каждый  так  или  иначе  искусственно  воздействует  на  свое
сознание. Каждый старается сам сформировать  себя  как  личность.  Нейронные
моды просто делают это эффективно,  помогают  людям  действительно  изменить
себя так, как им этого хочется. Что в этом ужасного? Ты что,  считаешь,  что
естественное   происхождение   структур   твоего   мозга   гарантирует    их
совершенство? Конечно, уже много  тысячелетий  люди  ищут  -  и  находят!  -
религиозные или наукообразные "объяснения" того, почему наш мир есть  лучший
из миров, а значит, пытаться поправить  Бога  (если  угодно  -  эволюцию)  -
кощунство! Но если честно взглянуть фактам в глаза,  все  это  служит  одной
цели - не дать людям захотеть того, что они не в силах получить. Остальное -
шелуха, от которой давно пора избавиться, но наша культура еще не  скоро  до
этого дозреет.
   Вот ты считаешь, что такое счастье, как мое - трагедия, верно? Но заметь,
что я хотя бы точно знаю, почему я счастлив. И мне не  нужно  внушать  себе,
что случайный результат триллионов случайных совпадений есть венец, творения
и недостижимый идеал.
   После того как По Квай  уходит,  я  жду  ровно  час,  затем  схлопываюсь.
Ничего, разумеется, не происходит. Прошлое  (естественно)  "остается"  таким
же, каким я его помню. Я прекрасно сознаю, что  это  ничего  не  доказывает,
ведь мне и не могло показаться, что в прошлом что-то изменилось. Однако  тот
запредельный опыт, который связан  с  первым  открыванием  цифрового  замка,
получил новое развитие. Как и тогда, я  боялся,  что  для  реализации  будет
выбрано какое-нибудь "другое" из моих "я". Как и тогда, реализовался  именно
я, и на первый взгляд это кажется чудом,  хотя  на  самом  деле  это  просто
тавтология. Я все больше укрепляюсь в убеждении, что из всех виртуальных "я"
только одно - "настоящее". Возможно, это самообман. Но без такого самообмана
я просто не смогу жить дальше.
   При воспоминании о моей вынужденной откровенности я чувствую себя  слегка
униженным, но это быстро проходит. Что ж, теперь По Квай знает о "Карен", ей
это не нравится, ей меня жалко. Ничего, переживу.
   Меня беспокоит другое.
   Что, если размазанная По Квай опять перехватит управление  модом?  Просто
так, из любопытства, она заставила меня открыть тайну, которую я ни за что в
жизни не открыл бы ей по своей  воле.  Для  этого  надо  было  очень  сильно
изменить меня.
   Теперь она вооружена знанием этой  тайны.  Она  вооружена  жалостью.  Она
вооружена неодобрением.
   Что она изменит во мне в следующий раз?

Глава 11

   Лу согласен, что из-за  усиливающегося  влияния  По  Квай  операцию  надо
проводить как можно скорее. С одной стороны, я рад этому, с  другой  -  меня
терзает неуверенность в своих силах,  я  рассчитывал  постепенно  оттачивать
мастерство на многочисленных  тренировках.  Теоретически  взлом  сейфов  МБР
сводится к длинной цепочке действий, которые я уже выполнял по  отдельности.
Однако я все еще не могу избавиться  от  мучительного  чувства,  что  каждый
новый фокус, совершаемый мной, - это еще одна карта, которая  ложится  на  и
без того шаткий карточный домик. Когда я в прошлый раз пробирался в  МБР,  я
по крайней мере представлял себе,  что  за  опасности  могут  меня  ожидать.
Теперь я должен полностью положиться на готовность  моего  размазанного  "я"
схлопнуться - а для него это сродни самоубийству - в  желательном  для  меня
состоянии. Но почему он обязан поступить именно так? Потому что так  решили,
большинством голосов,  мои  виртуальные  двойники?  Это  не  более  чем  мои
домыслы, а каковы истинные мотивы его действий, неизвестно.
   Сначала я превращаюсь в него, потом он становится  мной,  но  его  натура
по-прежнему скрыта от меня. Приятно думать, что он разделяет мои стремления,
сочувствует моим тревогам, но это лишь благие  пожелания.  Весьма  вероятно,
что у него гораздо больше общего  с  создателями  Пузыря,  чем  с  любым  из
жителей нашей планеты, включая меня.
   Разумеется, я в любой момент могу отказаться от  операции.  Канон  никоим
образом не намерен меня принуждать. Но я не думаю о том, чтобы  сдаться  или
отступить. Я знаю, что для меня это  единственный  путь  служения  истинному
Ансамблю. Это убеждение, конечно, не гарантирует успеха, но по крайней  мере
оправдывает риск.
   В парке Коулун, за тридцать шесть часов  до  начала  прорыва  в  МБР,  Лу
вручает мне устройство, размером и формой  напоминающее  спичечный  коробок.
Совершенно черный ящичек, наглухо запечатанный,  на  его  поверхности  видна
единственная маленькая лампочка - светоизлучающий диод.
   - Еще один, самый последний фокус, - говорит он. -  Попробуй  зажечь  эту
лампочку.
   - Что это такое? - спрашиваю я, пытаясь скрыть раздражение.  Мне  хочется
добавить,  что  сейчас  не  время  заниматься  опытами,  непосредственно  не
связанными с предстоящей работой,  но  я  вспоминаю,  что  все  его  прежние
задания в конечном счете помогали двигаться к главной цели:
   Он качает головой:
   - Пока не хочу рассказывать. До сих пор  ты  всегда  точно  знал,  с  чем
имеешь дело. Реши эту задачу, и ты убедишься, что даже знать это  совсем  не
обязательно. И тогда тебе будут не страшны любые  сюрпризы,  с  которыми  ты
можешь столкнуться в МБР.
   Я пытаюсь понять его мысль, но, честно говоря, не очень-то получается.
   - Я и так не боюсь никаких сюрпризов. Не беспокойся, я давно забыл миф  о
"телекинезе", и прекрасно понимаю, что ни на что не  воздействую,  а  просто
выбираю оптимальный исход. Генератор  игральных  костей,  замки,  телекамеры
были для меня такими же черными ящиками, как эта коробочка - ведь  я  же  не
знал их схем.
   Я пытаюсь вернуть ему устройство, но он не берет.
   - Это совсем другое,  Ник.  Куда  меньше  шансов  угадать,  чем  в  твоих
предыдущих опытах. По сложности сравнимо со всей операцией  прорыва  в  МБР.
Если ты  добьешься  успеха,  это  будет  означать,  что  даже  такие  слабые
состояния все-таки достижимы.
   Я подкидываю коробочку на ладони. Лу врет,  но  зачем  -  не  понимаю.  Я
решительно говорю:
   - Давай-ка разберемся. Это тест  на  сюрпризы  или  тест  на  невероятные
состояния?
   - И то и другое. - Пожав плечами, он прибавляет подчеркнуто любезно:
   - Если угодно, я готов объяснить подробнее...
   Прочитав в моем взгляде, что я не верю ни единому его слову, Лу умолкает.
   Коробочка настолько мала, что даже "Н5" не может точно определить ее вес.
Но ясно, что, кроме стандартного  чипа  величиной  с  булавочную  головку  и
батарейки,  в  ней  есть  что-то  еще.  Лу   усиленно   пытается   выглядеть
равнодушным, глядя, как я подбрасываю коробочку в воздух. Судя по тому,  как
она вращается, в ней нет пустот, она равномерно заполнена -  но  чем?  Какое
электронное устройство может иметь такие громадные размеры?
   Я говорю:
   - Там, наверное, графит, который надо превратить в алмаз. Потому что  для
свинца, который надо превратить в золото, легковато, - продолжаю я с угрюмым
видом. - Ладно, не хочешь - не говори. Я просто вскрою  корпус  и  посмотрю,
что внутри.
   Лу спокойно говорит:
   - Не надо ничего вскрывать. Это оптический  суперкомпьютер.  Он  пытается
разложить на множители миллионозначное число.  Работает  методом  случайного
поиска, ибо систематический подход занял  бы  примерно  десять  в  тридцатой
степени лет. Но шансы, что случайный поиск даст ответ  за  несколько  часов,
почти так же малы. Однако в твоих руках...
   Я, что называется, шокирован. Вот тебе и честный страдалец Лу  Кью  Чунь!
Как грязный сутенер, он нагло продает мой талант (заимствованный у По  Квай,
украденный у Лауры...). Впрочем, шок очень скоро, хотя и неохотно,  уступает
место восхищению его идеей. В самом деле, достаточно как  следует  размазать
компьютер, и вы  получаете  параллельную  машину  с  астрономическим  числом
процессоров. Каждый процессор выполняет одну и