вороты, подтверждающие такой вывод.  Ансамбль
не есть истинный Ансамбль - что за дурацкая казуистика?
   И все же, если я почему-то смогу в это поверить,  это  тем  самым  станет
правдой. Здравый смысл тут не помеха, ведь у меня нет  определенной  причины
быть верным Ансамблю. Все что у меня есть -  анатомический  факт  наличия  в
моей голове мода верности, а значит, подлинный Ансамбль - то, что  я  считаю
подлинным Ансамблем...
   Но это просто смешно, чистый вздор...
   Я хожу взад и вперед по комнате, отчаянно пытаясь  нащупать  какую-нибудь
аналогию, метафору, найти  модель,  которая  поможет  навести  хоть  подобие
порядка в моей несчастной голове. Ансамбль не есть истинный Ансамбль. Но что
такое истинный Ансамбль? То, что искренне считаю таковым.
   Но это безумие! Если каждый член Канона будет решать этот вопрос,  исходя
из своих личных убеждений, наступит анархия.
   И вот тут меня осеняет. Я замираю на полушаге, не успев поставить ногу на
пол, и говорю сам себе вслух:
   - Да здравствует Реформация!
   Все встало на свои места.

***

   В ряды Канона я вливаюсь постепенно. Время от времени Лу  устраивает  мне
встречи в разных концах города с одним-двумя членами организации.  Некоторые
работают в МБР, некоторые в ПСИ, остальные не  говорят,  где  они  работают.
Поначалу я не понимаю, зачем так рисковать, ведь на  этих  встречах  мне  не
сообщают ничего нового. Лишь постепенно я  осознаю,  что  все  члены  Канона
обязательно должны знать друг друга лично - только  так  можно  убедиться  в
том, что у всех нас есть мод верности.
   Вообще это парадокс, что члены Канона могут по доброй  воле  встречаться,
сотрудничать, даже просто беседовать друг с  другом.  Мы  должны  бежать  от
всякого единомыслия, как черт от ладана -  у  каждого  в  голове  есть  свой
Ансамбль,  и  чужое  мнение  о,  нем  никого  не  может   интересовать.   Мы
освободились от наваждения фальшивого Ансамбля, почему же теперь  каждый  не
идет своим путем?
   Потому что фальшивый Ансамбль не переделать в одиночку. Только все вместе
мы можем надеяться что-то изменить.
   В  моей  работе  ничего  не  изменилось.  Искушение  открыться  По  Квай,
рассказать ей о своих переживаниях и обо всем, что от нее  скрывают,  иногда
становится почти непреодолимым - но  только  не  на  дежурстве,  когда  "Н3"
наделяет меня неограниченным самообладанием. Приказы Чен теперь  не  властны
удержать меня от рассказа о Лауре и МБР, но  преданность  Канону  заставляет
быть еще более сдержанным. Сначала это  удивляет  По  Квай,  но  вскоре  она
теряет интерес к происшедшей со мной перемене и погружается в  свое  любимое
чтение. Нашим вечерним спорам о квантовой метафизике и невидимых  создателях
Пузыря приходит конец. Когда я  под  настройкой,  мне  это  безразлично,  но
каждое утро, придя домой, я чувствую странную глухую  боль  в  груди,  когда
вспоминаю о пустоте пролетевших в сторожевом трансе часов, и никак  не  могу
решиться включить сон.

***

   Начинается вторая фаза эксперимента. По Квай снова в ионной  комнате,  но
теперь она окружена со всех сторон кольцами гамма-камер высокого разрешения,
а   ее   голова   напичкана   радиоактивной   глюкозой   и   сигнализаторами
нейропередачи. Приборы будут получать гигантское количество  информации,  но
экспериментаторы увидят  лишь  некоторые  ее  фрагменты,  наудачу  выбранные
компьютером.
   - Нечто подобное делалось в эксперименте "Аспект" в  восьмидесятых  годах
прошлого века - у них был задержанный выбор фотонов.  Люнь  получила  что-то
вроде усиленного неравенства Белла, которое утверждает, что корреляция между
срабатыванием различных нейронов должна быть ниже определенного уровня, если
наши предположения справедливы.
   Технические подробности выше моего понимания, но суть  дела  я  улавливаю
сразу. Эксперимент не должен оставить камня на камне от моих надежд  на  то,
что структуры, охлопывающие волну, могут играть и иную роль.
   Выходит, мне придется смириться с ролью наследника  тех,  кто  беспощадно
истреблял все и вся во Вселенной?  Я  снова  и  снова  раздумываю  об  этом,
пытаясь как-то себя успокоить. Эволюция есть  эволюция;  взять,  к  примеру,
динозавров - разве я когда-нибудь чувствовал  себя  виновным  в  их  гибели?
Кстати, если По Квай права, динозавры, возможно, никогда не  существовали  в
привычном для нас смысле. Просто однажды  появилось  некое  млекопитающее  и
сделало наше прошлое определенным и единственным, схлопнув все  бесчисленные
версии в уникальный путь эволюционного развития. Все  это  звучит  столь  же
обнадеживающе, как и  принципиально  непроверяемые  метафизические  гипотезы
типа: "А что, если Вселенная была создана сегодня утром, вместе с фальшивыми
воспоминаниями  в  голове  у  каждого,  а  также  с   отлично   подделанными
археологическими,  палеонтологическими,  геологическими  и  космологическими
свидетельствами всех событий, происходивших в течение пятнадцати  миллиардов
лет?"
   Вот только гипотеза По Квай вполне  поддается  проверке.  Поэтому  мысль,
которую страшно додумать до конца, все не идет у меня из головы.
   На этот раз комната По Квай звукоизолирована. Даже если ей  будет  удобно
вслух  повторять  получаемые  результаты,  мы  избавлены   от   мучения   их
выслушивать. С помощью главного пульта  управления  Люнь,  Лу  и  Цзе  будут
схлопывать состояние различных частей ее мозга. Я то и  дело  поглядываю  на
дисплеи,  но  все  эти  красочные  гистограммы,   нейронные   карты,   карты
потенциалов понять совершенно невозможно,  поэтому  они  меня  нисколько  не
отвлекают.
   По наивности я ожидал немедленных  результатов,  но  поначалу  все  время
уходит  на   вылавливание   ошибок   в   программах,   настройку   приборов,
восстановление навыков По Квай в управлении модом. На меня не  обрушивается,
как раньше, сплошной поток информации, и мне  легко  отключиться  от  всего,
даже от разговора экспериментаторов между собой. Вот так и  должна  работать
настройка. Я не знаю, какое решение примет Канон  но  поводу  ценности  этих
экспериментов, пока что моя задача - служить фальшивому Ансамблю  с  прежним
усердием, чтобы не вызвать ничьих подозрений.
   Сменившись со службы и сняв настройку, я начинаю раздумывать над тем,  не
является ли Канон такой же абстракцией по отношению к  реальной  жизни,  как
Пузырь или как откровения  квантовой  онтологии.  Может  быть,  на  практике
истинный и фальшивый Ансамбли так  и  будут  неразделимы,  а  принципиальная
разница между ними, столь очевидная для членов Канона, никак себя не проявит
на практике? Ни Лу, ни кто-либо другой пока не говорили мне,  что  конкретно
сделает Канон, если ему удастся установить контроль над фальшивым Ансамблем:
У меня же пока слишком смутные представления об этих вещах, чтобы  составить
собственное мнение. В одном я уверен - По Квай следует знать  о  Лауре  и  о
том, каким путем был создан ее мод. Меня удерживает только то, что я не могу
предвидеть последствия такого шага.
   Возможно, единственная задача Канона в том, чтобы сделать наше бесплодное
диссидентство более ощутимым для  нас  самих.  Возможно,  мы  будем  строить
заговоры лишь для того, чтобы убедиться, что мы на это способны, но на  деле
все сведется к одному - заговору послушания.

***

   После ритуального ежевечернего осмотра квартиры я выхожу из  спальни.  По
Квай говорит мне:
   - Сегодня мы получили, в сущности, решающие результаты. Можно было бы  их
смело публиковать. Видите, как я научилась держать язык за зубами  -  ничего
не сказала вам в ресторане.
   - Поздравляю.
   - С чем? Что я научилась молчать?
   - С результатом.
   Она мрачнеет:
   - Не будьте таким сдержанным, мне это противно. Я же знаю, вы не  хотите,
чтобы наши предположения подтвердились.  Разумеется,  я  не  думаю,  что  вы
будете резать себе вены, но хоть немного огорчиться вы можете?
   - На службе - нет.
   Прислонившись к дверному косяку, она вздыхает:
   - Иногда я задумываюсь о том, в ком из нас остается меньше  человеческого
- в вас на службе или во мне, когда я размазана.
   - Размазаны?
   - Ну, когда волновая функция не стянута. Когда я  нахожусь  во  множестве
различных состояний одновременно. Это наш жаргон. - Она смеется. - Я войду в
историю как первый человек, размазанный по собственной воле.
   Я мог бы возразить ей, рассказав о Лауре. Молча я борюсь с искушением,  и
через мгновение оно проходит - слишком  велик  риск.  Но  можно  попробовать
осторожно закинуть удочку:
   - По собственной  воле  -  да.  Но  не  могло  ли  подобное  произойти  с
кем-нибудь из-за повреждения мозга?
   Она кивает:
   - Очень здравая мысль. Конечно, могло. Но дело  в  том,  что  человек  не
может вспомнить, что с ним произошло такое странное событие. При  первом  же
контакте  с  кем-то,  кто  стягивает  волну,  остается  единственный   набор
воспоминаний. Единственное прошлое.
   - Но пока этот человек в одиночестве?..
   Она пожимает плечами:
   - Не знаю, как придать этому вопросу точный смысл. Я  вам  говорила,  что
сама всегда выхожу из этого состояния, имея единственное прошлое, а то,  что
я была размазана, подтверждается результатами наблюдений. Впрочем, человек с
повреждением мозга  не  обладает  модом,  который  подправляет  вероятности.
Поэтому не имеет значения, сам он схлопывает свое состояние или  это  делает
кто-то другой - распределение вероятностей останется прежним. - Она смеется.
- Думаю, что Нильс Бор сказал бы, что такой человек на самом деле  ничем  не
отличается от других: если никто, включая и самого этого человека, не  может
знать, что он испытал, пока был вне наблюдения, можно ли считать, что с  ним
вообще что-то происходило? И я бы, пожалуй, согласилась с ним: ведь  сколько
бы времени ни прошло с момента размазывания до контакта с другими людьми,  в
момент контакта все "параллельные" мысли и действия, как бы  невероятно  они
ни выглядели, охлопываются во вполне обыденную, линейную последовательность.
   - А если человек с таким дефектом мозга почти все  время  один?  Если  за
ним, как правило, никто не наблюдает?  Смог  бы  он  научиться  пользоваться
своей особенностью, как вы пользуетесь своим модом?
   Она уже открывает рот, чтобы с  ходу  отвергнуть  мое  предположение,  но
задумывается, потом вдруг улыбается:
   - Я вот о чем подумала.  Насколько  мала  вероятность  случайно  получить
конфигурацию нейронов,  образующую  такой  мод,  как  у  меня?  Если  кто-то
находится в размазанном состоянии достаточно  долго,  у  его  многочисленных
версий возникнут не только высоковероятные, но и самые причудливые нейронные
конфигурации.  При  схлопывании  будут  выбираться,  конечно,  конфигурации,
имеющие наибольшую вероятность, а все  прочие  исчезнут  бесследно.  Однако,
если одна из  причудливых  конфигураций  окажется  в  состоянии  подправлять
вероятности, не исключено, что она поможет себе "выбиться в люди".
   - И если такая конфигурация однажды реализуется, то...
   - ..то человек, о котором  мы,  говорим,  получит  двойное  преимущество.
Когда он  снова  перейдет  в  размазанное  состояние,  он  не  только  будет
изначально обладать способностью подправлять вероятности, но состояния с еще
большими   возможностями   станут   куда   легче   реализуемыми.   Возникнет
лавинообразный процесс! - Она качает головой, завороженная этой идеей. - Вот
уж поистине эмерджентная эволюция - эволюция  в  течение  одного  поколения!
Послушайте, это просто великолепно!
   - Значит, такое могло произойти?
   - Очень сомневаюсь.
   - Как? Вы же сами сказали...
   Она сочувственно похлопывает меня по плечу:
   - Это очень красивая идея. Настолько красивая, что опровергает сама себя.
Если что-нибудь произошло, то где результаты? Где истории болезни  умственно
неполноценных  людей,  умевших  жонглировать   чистыми   состояниями?   Увы,
начальной стадии  невозможно  достичь  в  разумные  сроки.  Я  уверена,  что
кто-нибудь подсчитает, сколько именно времени  понадобится  версии,  имеющей
зачатки мода, чтобы реализоваться в первый раз, - и очень  может  быть,  что
это время будет составлять месяцы, годы, десятки  лет?..  Можно  ли  быть  в
полном одиночестве так долго?
   - По-видимому, вы правы.
   - Что поделаешь, приходится бороться за место в истории! Какое-никакое, а
свое.

***

   "Карен" говорит:
   - Она мне нравится. Умна, цинична, разве что чуть-чуть наивна. Лучшая  из
всех, с кем ты подружился за эти годы. Мне кажется, она может тебе помочь.
   Хлопая глазами, я гляжу на нее, и у меня вырывается тихий стон.  Странное
дело, я не ощущаю, что внезапно  потерял  контроль  над  собой.  Просто  три
последних часа, которые я провел в сторожевом режиме, растаяли в памяти, как
наваждение.
   Я говорю:
   - Что ты от меня хочешь?
   Она смеется:
   - А ты сам чего хочешь?
   - Я хочу, чтобы все шло нормально.
   - Нормально! Сначала ты был рабом  у  шайки  похитителей,  а  теперь  ты,
похоже, обожествляешь то, что поработило тебя. Ансамбль  в  голове!  Что  за
чушь!
   Я пожимаю плечами:
   - У меня нет выбора. Мод верности никуда не денется.  Что  я,  по-твоему,
должен делать? Бороться с модом, пока не сойду с ума? Да не  хочу  я  с  ним
бороться! Я прекрасно знаю, что со мной произошло. Не отрицаю, что без  мода
я хотел бы вырваться на свободу. То есть если бы я был свободен, то хотел бы
быть свободным. А если бы я был совсем другим человеком, то хотел бы  совсем
других вещей. Ну и что дальше? Это тупик.
   - Не обязательно.
   - На что ты намекаешь?
   Она не отвечает. Она оборачивается к окну и глядит  "наружу",  на  город,
потом  поднимает  руку  и  -  невероятно!  -  дает  окну  сигнал   увеличить
контрастность голограммы, отсекая легкий ореол, окружающий  рекламные  огни,
доводя темноту неба до глубокой черноты.
   "Карен" отдает  команды  "Красной  Сети"?  Или  галлюцинаторный  процесс,
создающий изображение  ее  тела,  захватил  все  мое  зрительное  поле?  Обе
гипотезы одинаково невероятны, я обдумываю их с  тупой  покорностью  судьбе.
Итак, неисправность никуда не делась,  и  нейротехникам  придется  разобрать
меня на запчасти.
   Я  смотрю,  не  в  силах  отвести  взгляд,  на  абсолютную  тьму  Пузыря,
зачарованный  этим  зрелищем  настолько,  что  мне  не  важно,   что   я   в
действительности "вижу" - контрастную голограмму "ли просто галлюцинацию.
   На черном фоне появляется еле заметная светлая точка.  Я  трясу  головой,
моргаю, но она не исчезает. Спутник на высокой орбите,  который  только  что
вышел из тени Земли? Точка становится ярче, рядом с ней появляется еще одна.
   Я оборачиваюсь к "Карен":
   - Что ты делаешь?
   - Ш-ш-ш! - Она берет меня за руку. - Просто смотри.
   Звезды   продолжают   появляться,    словно    размножающиеся    делением
фосфоресцирующие небесные бактерии, и вскоре небо становится таким, каким  я
видел его в самые темные ночи своего детства. Я ищу  знакомые  созвездия,  и
через  краткий  миг  уже  вижу  знакомую  кастрюлю  Ориона,  но  она  быстро
пропадает, утонув в бесчисленных звездах, возникающих вокруг.
   Мои глаза выискивают новые, необычные узоры,  но  они  тут  же  исчезают,
словно текучие ритмы в речитативах  По  Квай.  Таких  звезд  не  было  ни  в
спутниковых съемках в День Пузыря, ни  в  самых  пышных  космических  операх
сороковых...
   Дрожащая светлая полоса, похожая на  Млечный  Путь,  но  куда  роскошнее,
постепенно становится сплошной и начинает делаться все ярче и ярче.
   Я шепчу:
   - Ты хочешь сказать, что можно..,  восстановить  то,  что  мы  разрушили?
Объясни.
   Сияющая полоса взрывается, растекается по всему небу, и  абсолютная  тьма
превращается в слепящую белизну. Я отворачиваюсь. Раздается  крик  По  Квай.
"Карен"  исчезает.  Обернувшись  к  окну,  я  вижу  пустое  серое  небо  над
небоскребами Нью-Гонконга.
   У двери в квартиру  я  некоторое  время  стою,  молча  прислушиваясь.  Не
хочется опять пугать ее, но излишняя любезность тоже ни к чему. Никто не мог
войти к ней, минуя меня, но ведь я созерцал космические видения, не  обращая
внимания на то, что происходит вокруг. Очень странный  эпизод;  если  бы  не
образ сияющего неба, который по-прежнему стоит у меня перед  глазами,  я  бы
мог поклясться, что ни на секунду не выходил из сторожевого  режима  с  того
момента, как пожелал По Квай спокойной ночи, и вплоть до ее ночного крика.
   Открыв дверь, я вижу, что она входит в гостиную,  обхватив  себя  руками.
Она сухо говорит:
   - Ну, толку от тебя не много. За это время меня десять  раз  могли  убить
прямо в постели.
   Несмотря на то, что она пытается шутить, видно, что  она  потрясена  куда
сильнее, чем в прошлый раз.
   - Снова что-то приснилось?
   Она кивает:
   - На этот раз я помню.., хотя бы что-то.
   Я не отвечаю.
   Она рявкает на меня:
   - Да ты  что,  и  правда  робот?!  Ну  спроси  ты  меня,  что  мне  такое
приснилось?
   - Что тебе приснилось?
   - А приснилось мне, что я потеряла управление модом. Мне приснилось,  что
я перешла в  размазанное  состояние.  Мне  приснилось"  что  я..,  заполнила
собой.., всю комнату, всю квартиру. А во сне я, видишь ли, не хожу...
   Ее вдруг начинает бить крупная дрожь.
   - Что?...
   Она хватает меня за руку и ведет по коридору к  двери  в  спальню.  Дверь
закрыта. Она стремительно  подтаскивает  меня  к  двери,  секунду  переводит
дыхание, потом говорит:
   - Открой.
   Я пытаюсь повернуть ручку, но мне это не удается.
   - Дверь заперта. Я так боюсь, что теперь запираю ее каждую ночь.
   - Значит, ты проснулась?..
   - Снаружи. В середине коридора. - Она встает на  то  самое  место.  -  Но
сначала я должна была набрать  комбинацию  из  восьми  цифр,  чтобы  открыть
замок, и еще одну комбинацию, чтобы закрыть.
   - Ты видела во сне, как открываешь замок?
   - Нет, нет. Во сне я не прикасалась к замку. Во сне я уже  была  снаружи.
Внутри и снаружи одновременно. Для этого не надо было двигаться,  надо  было
только усилить нужное состояние.
   Я нерешительно говорю:
   - И ты думаешь, что...
   Ее голос тверд:
   - Я думаю, что мое подсознание имеет на меня зуб, вот и все, что  я  могу
сказать. Как ни трудно в это поверить, но я должна была набрать эти коды  во
сне. А если ты думаешь, что это мод перенес меня сюда сквозь запертую дверь,
то ты ошибаешься.  Я,  видишь  ли,  не  электрон.  Даже  если  бы  это  было
теоретически возможно, этот мод не предназначен  для  таких  задач.  Он  был
сконструирован специально для  работы  с  микроскопическими  системами,  для
демонстрации простейших эффектов, не более.
   Я почти наяву слышу свой ответ, который застревает у меня в горле:
   - Да этот мод вообще никто не конструировал!
   Но механизмы в моей голове не дают выговорить эти слова. Вместо  этого  я
киваю:
   - Я тебе верю, ты специалист. И сон видела ты, а не я.

Глава 9

   Лу говорит:
   - Мы можем извлечь из этого пользу.
   - Пользу? Я не собираюсь извлекать из этого пользу, я хочу положить этому
конец. Я прошу  согласия  Канона  на  то,  чтобы  рассказать  По  Квай,  что
происходит. Я хочу, чтобы все встало на свои места.
   Он хмурится:
   - Это прекрасно, но ты не можешь рассказывать По Квай о Лауре. Представь,
что об этом узнает Чен - что тогда будет с нами? В настоящее время, как  мне
кажется, никто не подозревает о существовании Канона. Они слишком полагаются
на мод верности  -  или  сильно  недооценивают  его.  Они,  по-видимому,  не
понимают,  какой   мощной   может   быть   комбинация   интеллекта   и   его
противоположности.  Знаешь,  в  формальной  логике  с  помощью  несовместной
системы  аксиом  можно  обосновать  все  что   угодно.   Имея   единственное
противоречие типа "А не есть А", ты можешь вывести из него любые  следствия,
какие пожелаешь.  Мне  кажется,  это  хорошая  метафора  нашей  своеобразной
свободы. Забудь о гегелевском синтезе, вместо  него  мы  имеем  оруэлловское
двоемыслие в