многоэтажной
развалюхи для бедняков, с трудом зарабатывая на хлеб тем,  что  малевал  для
магазинов объявления о распродажах, а  также  писал  лозунги  для  различных
манифестаций. Ужасно грустная получилась картина!
   Глория тихо прервала его:
   - Я закончила, Дамми.
   - Прекрасно. Какие-нибудь документы при этом пожирателе кирпичей нашла?
   - Ничего,  и  у  него  только  две  отрицательные  черты.  Сколько-нибудь
выраженные.
   - И какие же?
   - Во-первых, у него даже снять отпечатки
   Пальцев нельзя: пальцы абсолютно гладкие, никакого рисунка!
   - Но это же невозможно! -  заспорил  я.  -  Даже  у  обезьян  примитивный
рисунок на пальцах имеется!
   - А у этого типа - нет!  -  Она  отвечала  как  бы  не  мне;  она  вообще
разговаривала  исключительно  с  Адамом.  -  Он  вообще  никакой..  пустышка
какая-то! Ты сам посмотри.
   Мы посмотрели.  Глория  была  права.  Никогда  в  жизни  не  видел  более
обезличенного лица! Ни одной выдающейся черты. Он весь был такой  бежеватый,
тестообразный... Так мог бы выглядеть недоделанный андроид перед выходом  из
автоклава.
   - И одежда  тоже...  -  продолжала  Глория.  -  Совершенно  новая,  очень
дешевая, купленная не по размеру... какая-то неопределенная!
   - Может, краденая?  -  предположил  Адам.  -  Или  из  благотворительного
фонда?
   А вторая отрицательная черта какая?
   - У него в карманах абсолютно ничего нет, кроме списка покупок.
   - Но это же может послужить отличной зацепкой, Глория! - воскликнул я.
   - Никоим образом. - Она по-прежнему обращалась исключительно к  Адаму.  -
Да ты сам убедишься, как только этот список увидишь.  -  Она  протянула  ему
список. На полоске пергамента - честное слово! я мог бы в этом поклясться! -
было напечатано:
   Под списком были изображены шестиугольный жареный  пирожок  и  шарик  для
пинг-понга.
   - Черт возьми! - поразился Адам. - Все чудесатее и чудесатее. Разве ты не
говорил мне, Альф, что относишься к типу ?ученых янки??
   - Угу. Один из лучших выпускников ?Браун университи?.
   - Да? Ну я так и думал, что ты из ?Айви  Лиг?!  (Группа  университетов  и
колледжей  на  северо-востоке  США,  пользующихся  особым  престижем:  Йейл,
Харвард, Принстон, Корнелл, Дартмут и др.)  И  какие  же  выводы  вы  сумели
сделать путем дедукции, дорогой мистер Холмс?
   - Во-первых, кто бы ни составлял этот список, у  него  явно  сложности  с
написанием букв С и S.
   - Но что это вообще за буквы?
   - Это обозначения химических элементов, дорогой Ватсон. Углерод, кремний,
марганец, вольфрам, хром, железо. А цифры обозначают проценты.
   - И все вместе это...
   - ...составляющие  вольфрамовой  стали,  самой  твердой  инструментальной
стали из ныне известных.
   - Вот это да, Холмс!  Инструментальная  сталь,  чтобы  испечь  пирожок  и
сделать шарик для пинг-понга?
   - Не совсем так, мой дорогой Ватсон. Этот тип должен был сделать  закупки
для изготовления гаек и  подшипников  из  инструментальной  стали.  Возможно
также, что он не говорил ни на одном из земных языков и этот  список  должен
был все сказать за него. К тому же он, видимо, не знал, что за все  это  ему
придется платить - ведь при нем не было вообще ничего,  что  можно  было  бы
считать деньгами. Итак, скорее всего  это  инопланетянин,  причем  из  таких
мест, о которых мы и понятия не имеем.
   - Великолепно, мой дорогой Холмс!
   - Не забывайте еще и о том, что он  грыз  ваши  кирпичи,  Адам!  Вот  вам
загадка, которую разрешить в состоянии разве что Сэм Кац.
   - Вы правы. И, несомненно, он может узнать его славное прошлое,  а  также
настоящее и будущее!
   - Когда вы его сюда доставите, мы сразу попросим его нарисовать нам этого
типа, и тогда все станет ясно.
   - Кроме одной маленькой детали.
   - Это какой же?
   - Он ни за что сюда не приедет!
   - А почему?
   - Ему очень не понравилось то, что я ему предложил в обмен.
   - И что именно?
   - Видение мира, каким обладал любой - по выбору - известный ему художник.
   - Ой, как это неудачно, Адам! Как бестактно!
   - А почему, собственно?
   - Вот послушай. Я ведь немало имел  дела  с  художниками  и  фотографами,
будучи журналистом, и знаю, что больше всего на  свете  им  хочется  одного:
произвести  на  свет   то,   что   обычно   называют   ?самым   писком?,   и
продемонстрировать ?свое собственное, абсолютно новое  видение  мира?!  СВОЕ
СОБСТВЕННОЕ, Адам! Зачем художнику ЧУЖОЕ видение мира? Чтобы  повторить  то,
что уже кто-то когда-то сделал до него?
   - Продолжай, Альф. Только осторожно, не торопись.
   -  Отправляйся  назад  и  постарайся   увлечь   его   каким-нибудь   иным
предложением. Неким СОВЕРШЕННО НОВЫМ восприятием действительности, например.
   - Что ты имеешь в виду?
   -  Ну,  например,  способностью  воспринимать  вещи   в   более   широком
контексте...
   - Но это уже было! Так делали Пикассо, Шагал, Джексон Поллок, и...
   - Ну и что? Можно иметь в  виду  более  широкий  спектр  зрения  -  чисто
физически, вплоть до восприятия  невооруженным  глазом  ультрафиолетового  и
инфракрасного излучения. А может, и еще что-нибудь покруче  -  если  у  тебя
найдется в запасе что-нибудь этакое.
   - Найдется, найдется! У Адама Мазера есть все! Прав  твой  шеф,  Альф:  у
тебя абсолютно  научный  склад  ума.  Нет,  тебе  просто  необходимо  к  нам
присоединиться! А пока что не забывай  присматривать  за  лавкой.  Няня,  за
мной!
   - Я не могу. - Голос Глории звучал еле слышно,  и  она  была  чрезвычайно
бледна.
   Адам ласково ей улыбнулся и сочувственно покивал:
   - Я вижу, у тебя грядут перемены? Не стоит так волноваться, дорогая!
   Подожди нас. Мы мигом. Пошли, Альф. Ты мне понадобишься, чтобы перетащить
сюда Ван Рина. Если не боишься, конечно. Просто пожелай быть вместе со  мной
- и все.
   - Конечно же, я отправлюсь с тобой, старина! - И я пропел:
   - Альфы на крышах, Альфы - герои...
   Когда мы с Адамом уже шли по пустынной улице  Бронкса,  мимо  нас  прошел
человек, сперва внимательно поглядевший  на  Адама,  а  потом  -  и  гораздо
внимательнее - на меня. На нем были темные очки-хамелеоны, изящные мокасины,
тренировочные брюки и зеленая с белым рубашка-поло.  Запястья  у  него  были
перетянуты кожаными браслетами, утыканными острыми заклепками. Волосы рыжие,
очень коротко стриженные. Я тут же вспомнил: это он приходил в лавку,  когда
Адам с мистером Тигабом были в Дыре! Сперва мне показалось,  что  незнакомец
хочет нам что-то сказать, но он еще раз внимательно рассмотрел  меня  -  мою
аккуратную бородку и усы, мою любезную улыбку и все остальное -  и,  похоже,
разговаривать с нами раздумал. И рванул мимо нас. Я хотел  было  указать  на
него Адаму, но тот сказал:
   - Ну вот мы и пришли!
   Хотя Адам кратко описал мне этот вонючий квартал, я все же не представлял
себе, что человеческое жилище  может  быть  таким  ужасным.  Жилой  комплекс
буквально пропитался ароматами экскрементов и помойки, а пока мы карабкались
по лестнице на верхний этаж жуткого многоквартирного дома, я то и дело видел
трупы людей, собак, которых поджаривали на костре, голых  детишек,  лежавших
на земле и тоже, вполне возможно, мертвых...  И  этот  шум!  Это  же  просто
кошмар какой-то!
   Так что, войдя в  квартиру  этого  Каца  Ван  Рина,  я  испытал  истинное
облегчение. Во-первых, в его квартире была настоящая, запирающаяся на  замок
дверь с глазком, а когда он наконец эту дверь перед нами  распахнул,  то  за
ней оказалось вполне чистое и  аккуратно  прибранное  жилище,  и  пахло  там
свежестью. Стены квартиры были расписаны  яркими  абстрактными  сюжетами,  а
разбитые, видимо предыдущим хозяином, плитки пола  были  искусно  сложены  в
виде некоего пазла, прелестного лабиринта-загадки.
   - Опять вы! - мрачно прорычал художник.
   - Да, но на этот раз с новым и весьма выгодным предложением! -  От  Адама
исходил магнетизм красавца-леопарда. - Кстати, разрешите представить:
   Альф, мой партнер. Альф, это мэтр Ван Рин.
   Мы обменялись беглыми, но внимательными взглядами.  Интересно,  думал  я,
что этот тип видит во мне с  помощью  своего  шестого  чувства?  Каков  я  в
прошлом, настоящем и будущем? Во всяком случае, в настоящий  момент  ничего,
кроме презрения к самому себе, я не испытывал. Ведь, судя по его  настоящему
имени, я предполагал увидеть типичного обитателя отелей  ?борщ-белт?  (Очень
популярные у американских  евреев  отели  курорта  в  Кэтскил-маунтейнз  (по
названию кушанья, которое считается  почему-то  ?еврейским?).).  Но  он  был
скорее похож на генерала Де Голля - усатый, высокий и крепкий. Лет сорока на
вид.
   - Как мне лучше вас называть? - дружелюбно осведомился я. - Сэм или Ван?
   - А вам что за дело, черт побери?
   - Просто хотелось бы познакомиться поближе... Я большую часть  жизни  был
интервьюером и  очеркистом  и  обнаружил,  что  с  человеком  гораздо  легче
сойтись, если называть его тем именем, которое он сам предпочитает. Я  писал
очерк о  самой  известной  и  прославленной  рыцарственной  даме  Британской
империи - о леди Джудит. Она была со мной чрезвычайно корректна  и  холодна,
пока я не задал ей тот  же  самый  вопрос,  что  и  вам.  И  тут  она  вдруг
рассмеялась и сказала, что в детстве все звали ее Фрэнки. После  чего  мы  с
ней окончательно поладили.
   Художник улыбнулся:
   - А меня в детстве звали Ринсо.
   - Вот и договорились. Значит - Ринсо!
   - А мне вас как называть?
   - В колледже меня прозвали Блэки.
   - Значит - Блэки! - Похоже, он действительно несколько  успокоился.  -  А
что это за новое предложение, с которым он теперь ко мне явился?
   Еще одна уловка. Когда берешь интервью, постарайся найти общего врага.  В
данном случае ?врагом? пришлось стать бедняге Адаму.
   - Не  обращайте  на  него  внимания,  -  сказал  я.  -  Понять  состояние
творческого человека, да еще профессионала, ему просто не  дано.  Я  ведь  с
огромным трудом убедил его отправиться сюда, чтобы познакомиться с  вами!  Я
знаю, что вы здесь как в западне, знаю, как тяжело вам приходится... Я и сам
не раз бывал в таком положении...
   - Тяжело приходится?! Нет, черт возьми, со мной все кончено!  -  вскричал
он.
   - Ну да, ну да, творческим натурам свойственно впадать в  крайности,  все
мы порой так  думаем,  именно  поэтому  художники  (и  вообще  артистические
личности) должны держаться друг друга, именно поэтому я  и  хочу  поддержать
вас! Ваш талант слишком значителен, чтобы тратить его на  пустяки,  и  мы  с
вами прекрасно знаем, сколь многие считают себя гениями  -  ?Ах,  я  мог  бы
написать великую вещь, да только времени не хватает!? - но сколь малое число
людей действительно обладают талантом.
   Он кивнул:
   - Да, Блэки, многие в этом отношении заблуждаются.
   - Моя первая девушка, Вероника Ренахен, рыжая и вся в веснушках,  пролила
по ночам немало  слез,  в  итоге  засыпая  от  усталости,  потому  что  была
гениальна, только никто не хотел этого признавать! Ведь ей тогда было  всего
двенадцать...
   Он засмеялся, взял меня за  руку  и  усадил  рядом  с  собою  на  скамью,
по-прежнему полностью игнорируя присутствие  Адама,  который  тихонько  взял
стул и тоже уселся в уголке.
   - Ну и что же дальше, Блэки? Ты ее трахнул?
   - Нет, хотя мне ужасно хотелось.  Черт  возьми,  я  тогда  совершенно  не
представлял, как это делается!
   Он снова засмеялся.
   - Вот и я так. Мне ужасно хотелось стать грубым и безжалостным наемником,
да только не знал, как это сделать!
   Рядом стоял небольшой  столик,  где  аккуратно  расставлены  были  чистые
стаканы и графины с напитками. Он чего-то плеснул в  стаканы,  и  мы  с  ним
выпили. На ?врага?, то есть на Адама, он по-прежнему  внимания  не  обращал.
Это было что-то очень крепкое, вкусное и с запахом персика.
   - Старый Ренахен владел ближайшим к нам гастрономом, - продолжал  болтать
я, - и больше всего любил рассказывать  об  одной  еврейской  даме,  которая
как-то раз зашла к нему в магазини попросила взвесить  ей  кусочек  кровяной
колбасы. Ренахен достал из холодильника изрядный кусок, взял острый  большой
нож и принялся нарезать колбасу. Нарезав с  десяток  ломтиков,  он  спросил:
?Хватит вам?? ?Нет, - сказала она, - еще немного отрежьте?. Он нарезал еще с
десяток ломтей и снова спросил: ?Хватит?? ?Нет, еще,  еще?,  -  велела  она.
Нарезав половину куска, он остановился: ?Ну, теперь-то уж хватит, наверное??
И тут она говорит: ?Да, теперь достаточно. И взвесьте  мне,  пожалуйста,  на
десять центов?.
   Кац-Ван Рин взревел от смеха.
   - Ну еще бы! Какая замечательная особа! Она же просто  хотела  убедиться,
что колбаса свежая! Типично! Ах как типично!
   - И вы знаете, какая мысль пришла мне в связи с этим в голову?  -  сказал
я.
   - Это удивительно похоже на нас! Ведь мы с  вами  -  художники!  -  видим
всего  десять  процентов  всего  богатейшего  спектра,  этакий  кусочек   из
серединки - на десять центов! Скажу вам честно: разве не мечтаете вы  видеть
всю ?колбасу? целиком? От одного ее конца до другого?
   - Боже мой, Блэки! Что за мысль?!
   - Однако такую возможность я и намеревался вам предложить!
   - Не может быть!
   - Правда, в обмен на ваше шестое чувство.
   - Вы это серьезно?
   - Абсолютно. Абсолютно серьезно, Ринсо.  И  мы  действительно  можем  это
сделать. Подумайте, приятель! Какие перспективы открываются у  вас  с  вашим
талантом,  если  вы  обретете  способность   видеть   весь   спектр   -   от
ультрафиолетового излучения до инфракрасного! И вам не будет  больше  мешать
чужое прошлое, настоящее и будущее! Никаких  неожиданных  вспышек  гнева  со
стороны заказчиков, никаких феодальных междуусобиц! Вы сможете  вернуться  к
настоящей  работе  и  создать  нечто  такое,  от  чего  весь  мир  придет  в
восхищение. Нечто доселе невиданное!
   - Боже мой! Боже мой!  -  бормотал  он,  уставившись  в  пространство.  -
Увидеть и изобразить ауру различных людей и вещей, разглядеть  колебания  их
поля,   бессознательное    восприятие    ими...    Понять    их    ощущения,
экстрасенсорику... Пикассо, конечно, пытался это сделать, но то  были  всего
лишь догадки...
   - А вам и догадываться не придется!
   - Вы меня не обманываете, Блэки?
   - Посмотрите на меня, Ринсо. Вы же можете прочитать мои мысли, верно? Вот
и читайте внимательно, читайте то, что написано на скрижалях  моей  души!  Я
весь перед вами - нараспашку. Загляните в мою душу - и решайте!
   С минуту мы пристально, не мигая, смотрели друг другу в  глаза;  глаза  у
него чуть не вылезли из орбит. Наконец его крупное тело несколько обмякло.
   - Вы говорите правду... - прошептал он. - Хотя...  в  вашей  жизни  очень
много неясного, туманного... Но мне кажется, вы пришли, чтобы  спасти  меня.
Вот только не знаю, смогу ли я когда-нибудь расплатиться с вами... Это  ведь
сделка, правда? И что от меня требуется теперь?
   - Теперь нам нужно только нырнуть в черную дыру, - сказал я. - И  поведет
нас этот проходимец, уже известный вам Адам Мазер!
   Уже входя в знакомую дверь  из  эбенового  дерева,  я  вдруг  так  крепко
задумался о том, Кто-Что-Когда-Где  и  -  Почему  сделал  этому  несчастному
пожирателю кирпичей (тайну которого Ринсо Ван Рин, возможно, сумеет для  нас
раскрыть), что  происходившее  в  этот  момент  в  гостиной  настолько  меня
шокировало, что я чуть с катушек не слетел.
   В кресле с подложенной под  голову  подушечкой  из  шитой  золотом  парчи
восседал труп пожирателя кирпичей, точно некий мифический правитель на своем
троне, а у его ног возлежала  чернокожая  нубийская  девушка-рабыня!  Однако
мгновение спустя выяснилось, что это не нубийка, не  рабыня,  не  девушка  и
вообще не живое существо! А старая, только что сброшенная кожа Глории  Сссс.
Нижняя часть была совершенно целой, а на верхней имелись разрывы. Совершенно
очевидно, обновленная Глория выползала из своей кожи именно с этого конца.
   Адам-Магнетрон  одним  махом  преодолел  гостиную,  подошел  к   чугунной
лестнице, ведущей наверх, и громко крикнул:
   - Няня, мы вернулись!
   Сверху донесся ее голос, заглушаемый звуками душа:
   - Сейчас я спущусь, Дамми! - Голос звучал чуть выше того,  к  которому  я
привык, и походил теперь скорее на кларнет, чем на гобой. Интересно, подумал
я, а как в новом исполнении будет выглядеть все остальное?
   - Не задерживайся, дорогая! Альфу, нашему мастеру подачи, удалось вернуть
нам нашего художника.
   Ринсо,  с  любопытством  осматривавший  чудесную  комнату,  с  изумлением
посмотрел на меня и спросил:
   - Что, черт возьми, здесь такое? Музей?
   - Расскажи ему, Блэки, - шепнул мне Мазер.
   - Итак, условия сделки прежние, - сказал я. -  Никаких  ?если?,  ?и?  или
?но?. Ваше шестое чувство в обмен на ультравидение. Честно, не правда ли?
   Он кивнул.
   - Однако мы хотели бы попросить вас об одном одолжении,  прежде  чем  наш
специалист Закот удалит ваше шестое чувство.
   - О каком одолжении?
   - Воспользуйтесь вашим видением еще один лишь раз.
   - Воспользоваться?.. Но для чего?
   - Опишите нам природу этого трупа.
   - Святой Моисей! Вы тут, право, с  ума  посходили!  -  зарычал  он.  -  Я
немедленно ухожу прочь!
   - Погодите, Ринсо. Позвольте мне объяснить вам. - И  я  рассказал  ему  о
пожирателе кирпичей и о загадочном списке покупок. Не хочу хвастаться - но я
все-таки  профессионал  и  знаю,  как  надо  подавать  материал!  Ван   Рин,
разумеется, клюнул. И в итоге даже одобрительно хлопнул меня по плечу.
   - Ну ты даешь, Блэки! - И он направился к  величественно  восседавшему  в
кресле трупу.
   Мы с Адамом довольно долго ждали, пока он  сконцентрируется.  Наконец  он
обернулся и обескураженно покачал головой:
   - Ничего, Блэки! Абсолютно ничего!
   - Это потому, что он мертв?
   - Нет, потому что он какой-то совершенно нереальный. Не из нашего мира. И
этот  тоже.  -  Он  указал  на  Адама.  -   Я   заодно   попытался   и   его
классифицировать. Еще один выродок  неизвестно  откуда!  У  тебя  тут,  надо
сказать, довольно диковатая компания.
   И тут еще одна представительница диковатой компании проворно  сбежала  по
лестнице и присоединилась к нам - это  была  совершенно  новая  Глория,  еще
более ослепительная, чем прежде! Пожалуй, кожа у  нее  стала  чуть  светлее,
словно негритянской крови в ней теперь  стало  не  более  одной  восьмой.  А
пятнышки,  похожие  на  блестки  слюды,  стали  странно  светиться  розовым,
особенно когда она двигалась. В волосах стали заметнее серебристые  нити,  а
взгляд огромных золотистых глаз прямо-таки гипнотизировал...
   И я всей душой поддался этому гипнозу! Адам, конечно, тут же это  заметил
и  засмеялся-замурлыкал  от  удовольствия.  А  потом  принялся  снова   всех
представлять друг другу самым  изысканным  образом,  словно  мы  только  что
впервые встретились. Обменявшись самыми теплыми приветствиями  с  совершенно
ошалевшим художником, Глория повернулась ко мне.
   - Моя младшая сестренка все рассказала мне о тебе,  Альф.  -  Она  жестом
указала на свою старую кожу.
   - Glory Hallelujah! - только и вымолвил я в ответ.
   - Между прочим, она станет боа у тебя на шее, она удушит тебя,  Блэки!  -
взорвался вдруг Ринсо.
   - Что?
   - Я видел ее в твоем будущем, когда классифицировал тебя.
   - Все ясно, - засмеялась Глория. - Вы видели, как я превратилась в боа из
перьев и украсила его плечи? - Она снова засмеялась. - Не могу пожелать себе
лучшей доли!
   - Нет, леди! Вы превратились в настоящего  боа-констриктора!  -  Ван  Рин
повернулся ко мне. - Я видел вас с нею - вы тесно сплетались телами и душили
друг друга...
   - ?И возгордились они, и делали мерзости  пред  лицем  Моим?  (Иезекииль,
16:50.), - пробормотал Адам. - Ну все, довольно, мэтр.  Пойдемте  же  в  мое
гнездо порока и освятим заключенную нами сделку.  -  Он  посмотрел  на  меня
озабоченно, чуть приподняв бровь.  -  А  в  конце  двадцатого  века  говорят
?освятим?, Альф?
   - По-моему, тебе больше хочется ее ЗАВЕРШИ