акомств,  -
сказал он. - Я мог бы подобрать очень интересные пары из различных временных
эпох...
   - Даже не думай, - сказала Глория. -  Одолжения  отдельным  клиентам  ты,
разумеется, время от времени оказывать  можешь,  но  от  главной  задачи  не
отвлекайся.
   - Боюсь, что ты права...
   - А что, интересно, тебе потребовалось, чтобы сделать из  матушки  Шиптон
такую красотку? - спросил я.
   - В основном мыло  и  вода,  -  ответил  Адам.  -  И  однократные  услуги
парикмахера, визажиста и массажиста. Иначе, пожалуй, ей вряд ли  можно  было
бы показаться в центре города. Ну и еще, конечно,  пришлось  пробежаться  по
наиболее популярным магазинам одежды.
   - Не так уж дорого, - сказал  я.  -  Ты,  надо  отметить,  весьма  быстро
движешься по списку, добывая недостающие составляющие. Скажи, а  какое  тело
вы собираетесь дать этому Иддроиду?
   - Калиостро предложил одну из  стандартных  моделей  андроида.  Со  всеми
вытекающими отсюда последствиями. Хотя  Иддроид  должен  будет  уметь  легко
видоизменяться, причем не только физически.
   - Звучит довольно опасно.
   - - Кто не рискует, тот не пьет шампанского!
   - А что вы собираетесь с ним делать, когда закончите?
   - У меня есть кое-какие общие планы, но придется обсудить их с Калиостро.
   - Я думал, ты помогаешь ему,  потому  что...  это  исключительно  дерзкий
проект.
   - Так и есть. Но я предвидел появление  Иддроида.  Просто  не  успел  сам
вывести формулу. А он явился ко мне с готовой формулой, причем в нужный  час
и в нужном месте.
   - А если ему твой план не понравится?
   - Вряд ли. Он же разумный человек.
   - Что ж, будем надеяться.
   - Вот и хорошо. А теперь давай займемся долговременной памятью, которую я
тебе обещал. Я считаю, что пора. А ты?
   - Согласен с тобой. - Я и не думал возражать. - Тем более  ты  так  давно
мне это обещаешь, что я просто сгораю от любопытства. Пруст, ты говорил? И у
тебя есть все, что нужно?
   - О да! Я дал Шарлю - то есть  Карлусу,  графу  де  Монтескье-Ферензак  -
временный ориентир в его любовной истории с Сарой  Бернар,  хотя  он  мне  и
заявил, что никогда более на подобную связь не пойдет. Очень  требовательная
женщина! Впоследствии Монтескье даже хотелось,  чтобы  его  пожалели.  А  ты
знал, что он служил  Гюисмансу  (Шарль  Мари  Жорж  Гюисманс  (1848-1907)  -
французский  писатель,  представитель   натуралистического   направления   в
литературе,  вскоре  открыто  повернувший  к  декадансу,  что  отражено,   в
частности,  в  его  романе  ?Наоборот?  (1884))  прототипом  для  героя  его
романа ?Наоборот?? Монтескье был человеком, не обладавшим  никакими  особыми
талантами, но при этом умудрившимся дважды добиться успеха  на  литературном
поприще и единожды на театральном, хотя и несколько меньшего. Я...
   И тут я совершенно отвлекся.  Дело  в  том,  что  у  него  за  спиной,  в
прихожей,  появилась  женщина.  И  не  просто  женщина,  а  одна  из   самых
очаровательных прелестниц! Высокая,  гибкая,  с  темной,  какой-то  дымчатой
кожей, с густой гривой очень светлых, почти белых  волос,  в  массе  которых
весьма, как это ни странно, натурально мелькали черные прядки. Водопад волос
укрывал ее почти до пояса. Уши  в  верхней  своей  части  у  нее  были  чуть
заостренные; их украшали серьги в виде серебряных колец. Ногти  у  красавицы
были черные,  длинные  и  тоже  заостренные;  подбородок  маленький,  а  лоб
широкий. С ее плеч ниспадал черный плащ, а тело было  искусно  задрапировано
узкой полосой черной материи, обвивавшей его подобно спирали. Плащ  украшала
серебряная застежка. А на ее левой лодыжке я заметил серебряный браслет.  Ее
желтые глаза не мигая смотрели на Глорию. Затем незнакомка поднесла палец  к
губам, и Глория едва заметно кивнула. Меня всего прямо дрожь пробрала, когда
красавица встретилась со мной взглядом и снова поднесла палец к губам.
   Затем она беззвучно приблизилась к Адаму со спины.
   - ...а Роберт Хаас, послуживший прототипом Свана (Имеется  в  виду  герои
знаменитого романа Марселя Пруста ?В поисках утраченного времени?.), - вещал
между тем Адам, - был среди них самым замечательным...
   Внезапно дама, исчезла. Сперва я решил было, что и ей тоже  известны  все
эти трюки с телепортацией. Но потом я увидел, что она просто  опустилась  на
четвереньки, выгнула спину, припала к полу, поползла...
   И прыгнула! Но Адам все же успел с  улыбкой  обернуться  ей  навстречу  и
поймать ее на лету, хотя на ногах устоял с трудом.  А  еще  через  несколько
мгновений они сплелись в клубок и покатились по полу, издавая  такие  звуки,
которые достойны разве что уличных котов.
   Я придвинулся к Глории ближе, посмотрел ей в глаза и тихонько спросил:
   - Что происходит?
   - Это Прандха Ради - или Пранди  для  краткости,  -  пояснила  Глория.  -
Старая подружка Адама. Они играют в  эту  игру  уже  несколько  столетий.  -
Глория подошла к Рубильнику и выключила его. - Очень не хотелось  бы,  чтобы
именно сейчас к нам забрел какой-нибудь клиент, - сказала она. Теперь уже  и
Адам, и Пранди стояли на четвереньках и, как мне  показалось,  плевали  друг
другу в лицо.
   - Это у них что, особо бурные эмоции так проявляются? - спросил я. - Или,
может, у них язык такой?
   - И то и другое, - ответила Глория. - Честно говоря, в последний раз  она
здесь появлялась где-то во время Второй мировой войны...
   - По-моему, тебе все это не слишком нравится?
   - Ничего подобного! Конечно же, мне это нравится! Ведь здесь  так  сложно
отыскать настоящую женщину-кошку... И Адам  всегда  так  грустит,  если  они
ссорятся...
   - Может, на этот раз они ссориться не будут?
   - Посмотрим.
   Она глазами указала мне на  лестницу.  Мне  показалось,  что  это  просто
отличная мысль, и я поспешил за Глорией  наверх,  слыша  у  себя  за  спиной
неторопливый обмен странными звуками - кошки то ли рычали, то ли шипели, - и
не успел я достигнуть верхней ступеньки, как к этому полурычанию-полушипению
прибавились более определенные пронзительные вскрики-утверждения.
   Мы заперлись в комнате Глории. Снизу уже доносились звуки любовной возни.
   - Расскажи мне историю их любви,  пожалуйста,  -  попросил  я,  когда  мы
наконец устало развалились на широченной постели.
   - Они встретились очень давно и в весьма далеком отсюда будущем, - начала
свой рассказ Глория. - И сразу отлично поладили. А в  один  прекрасный  день
узнали, что заранее предназначались друг для  друга  -  в  целях  сохранения
генетического фонда ?божественных?. Это, похоже, был один  из  тех  случаев,
когда что-то тебе очень нравится,  но  только  до  тех  пор,  пока  тебе  не
говорят, что ты это делать ОБЯЗАН. И тут же их  любовь  утратила  весь  свой
пыл. А может, их бурная страсть напоминала  пороховой  погреб,  куда  попала
искра нежелательной информации... Так или иначе, они поссорились. Вот  Адам,
ничего не сказав ей об этом нашем проекте - о Luogo Nero, -  взял  и  просто
исчез из ее жизни.
   - Минуточку, - сказал я.  -  Но  что  им  стоило  пожертвовать  несколько
собственных клеток во имя того проекта? И рвать отношения не было бы никакой
необходимости.
   - Нет, их все это раздражало. Не знаю, то ли у них обоих такой невроз, то
ли это проявление неких особенностей кошачьего интеллекта... Не  желают  они
что-либо делать по принуждению,  и  точка!  Я,  например,  знаю,  что  такое
положение вещей для меня тоже было бы  далеко  не  безразлично,  как  и  для
большей части представителей моего народа, впрочем,  но  вы,  грейлонцы,  по
слухам, даже превозносите покорность чужой воле как добродетель...
   Я повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
   - Вот так-то, - сказала она. Я кивнул и спросил:
   - ?Грейлон? - это, кажется, одно из тех слов, которые Урсула употребляла,
характеризуя меня?
   - Да. В значении ?людской, человеческий?. Но  у  него  есть  и  несколько
дополнительных значений.
   - Какие?
   - Сперва постарайся понять, что такая  оптимальная  модель  человеческого
существа, как ты, в отдаленном прошлом встречалась достаточно редко - как  и
в отдаленном будущем. А боровшихся за сохранение именно этой модели  считали
расовыми пуристами высшей пробы.
   - Но все равно ваши народы - кошки, змеи, лисы, мангусты - так или  иначе
окажутся когда-нибудь в том же положении. Раз вы  не  можете  смешиваться  и
давать потомство, то и у вас имеет место борьба за чистоту расы,  хотите  вы
этого или нет.
   - Это верно. Однако у  грейлонцев  -  которые  так  долго  трудились  над
сохранением  собственной  расы  и  восхищались  этим  -  имеется   и   некая
идеологическая составляющая. То  есть  вполне  определенная  исходная  форма
человека считается наилучшей, а остальные сочтены неполноценными.
   Я улыбнулся:
   - И мы, разумеется, не беременеем от змей, кошек,  мангустов,  лис  -  да
мало ли от кого еще! - которые точно так же считают свою форму наилучшей.
   Глория несколько минут помолчала, затем сказала:
   - У каждого народа найдутся отдельные представители, всегда готовые в это
поверить.
   - Но когда так поступают грейлонцы, это считается дурным, верно? - сказал
я. - Потому-то они, вероятно, и играют в вашей мифологии роль этаких демонов
- склонных к диктаторству существ, с которыми вы  вынуждены  были  бороться,
чтобы  обрести  свободу.  Так  что  гордость  просто   должна   была   стать
добродетелью, если уж демоны ее обрели.
   - Они сделали все, что было в их силах, и  даже  более  того,  в  области
генной инженерии, клонирования и создания  специальных  обучающих  программ,
дабы стать суперрасой, такой, которая действительно превосходит все  прочие.
Последние настоящие люди - это памятники понятию превосходства, которые  они
сами же и создали.
   Я засмеялся.
   - Разве это так уж сильно отличается от того, как ваши  ученые  отбирали,
скрещивали, снова  занимались  селекцией  и  снова  кроили  и  перекраивали,
стремясь создать ваших ?божественных?? Скорее похоже на то,  что  вы  просто
украли это понятие у тех, кто хотел бы видеть таким ?божественным? весь свой
народ - и при том сохранить внутри его  абсолютную  демократию.  Ведь  каков
ваш ?божественный?? Ему, как мне кажется, больше всего  хотелось  бы,  чтобы
все на свете перед ним приседали - прости, распластывались по-кошачьи! И мне
подобная  позиция  представляется  куда  более  опасной,   чем   грейлонская
программа самоусовершенствования!
   - Вы все, должно быть, просто запрограммированы, раз думаете так! Ты и те
твои клоны!..
   - Я и мысли не допускаю, что являюсь одним из тех  несчастных  парней!  Я
просто стараюсь внести  некоторую  ясность,  слыша  подобные  оскорбительные
заявления.
   - ...И это в тебя въелось настолько, что ты и сам уже этого не замечаешь!
   - Я надеюсь, ты  отдаешь  себе  отчет,  что  в  данный  момент  пытаешься
заставить меня играть по некоему своему,  совершенно  безнадежному,  правда,
сценарию с плохим концом? Согласно которому я всегда остаюсь в дураках,  что
бы ни говорил?
   - Скажи мне,  каковы  наивысшие  добродетели  цивилизованного  народа?  -
спросила она вдруг. - Уважение к Закону?  Занятие  искусствами?  Преданность
высоким  культурным  идеалам?  Внимание   к   народному   волеизъявлению   и
всесторонняя его поддержка во имя светлого будущего?
   - Готов поспорить: у каждого народа всегда были СВОИ добродетели.
   - Справедливо, пожалуй... Я-то пользовалась  индукцией...  Ну  а  каковы,
по-твоему, идеалы грейлонцев? - Я в ответ лишь молча пожал плечами. - По  их
мнению,  -  продолжала  Глория,  -  человечество  в  самом   начале   своего
существования представляло собой стаю хищников и - в том  или  ином  виде  -
оставалось таким на протяжении  всей  своей  истории.  А  потому,  поскольку
именно сила  и  жестокость  считались  у  них  добродетелями,  делавшими  их
великими, они их и воспевали. И не  имеет  значения,  какие  конкретно  цели
преследует каждая  особь  в  отдельности:  основы  размножения,  развития  и
обучения грейлонца - это охота! Ваша раса - раса охотников, Альф!
   - Как и твоя, Глория. Иначе вы просто не выжили бы, и у вас  не  было  бы
таких очаровательных представительниц,  как  ты.  Все  виды  вынуждены  быть
хищниками, чтобы выжить. И это не такая уж новая мысль. А  уж  кошки  еще  и
долю садизма привносят, охотясь на свои  жертвы.  Нет,  ты  не  сказала  мне
ничего такого относительно грейлонцев, против чего я стал бы возражать,  ибо
это противоречило бы моим моральным установкам. А может, тебя раздражает тот
факт, что они столь открыто признают хищнический характер своей натуры?
   - Нет, - сказала она. - Но они посылают свою молодежь охотиться на  самых
опасных чудовищ Вселенной. Так у них ?делают карьеру?! И те, кто проявляет в
этом деле талант, становятся настоящими Охотниками.
   - Охотниками?
   - Да, Охотниками, которые охотятся ради  процесса  самой  охоты!  Которые
сами себе памятники за это ставят!  Это  профессионалы.  К  ним  обращаются,
когда действительно необходима Охота. И Охотники устремляются вверх  и  вниз
по временной оси и вне зависимости от  того,  какова  цель  той  Охоты,  для
которой их наняли. Их удальи славные  подвиги  стали  легендой.  Заплати  им
нужную цену, и они принесут тебе любую ?дичь? живой или мертвой.
   - Но ведь и во Вселенной должны быть свои полицейские, - заметил я.
   - Грейлонские профессиональные Охотники больше  похожи  на  охотников  за
щедрым вознаграждением!
   - И охотники во Вселенной тоже нужны.
   - Это в тебе говорит твое время.
   - А в тебе - твое. Так что давай пока считать, что у нас с  тобой  ничья,
ладно? Весь этот спор случился из-за того, что ты  начала  рассказывать  мне
историю Адама и Пранди, и я, право, хотел бы услышать продолжение.
   Она согласно кивнула.
   - После того как они поссорились и Адам  отправился  на  задание,  Пранди
долгое время пыталась определить, куда же это он исчез.
   -  Так,  значит,  это  секретный   проект,   не   имевший   отношения   к
?божественной? четверне из пробирки?
   - Нет. Но поскольку Адам из  числа  ?божественных?,  все  делалось  очень
тихо.
   - Ну и как же ей удалось его найти? Глория отвернулась от меня и легла на
бок. Протянув руку, она погладила одну из  своих  старых  кож,  висевшую  на
стене. Доносившийся снизу неистовый кошачий концерт сменился более тихими  и
спокойными звуками.
   Наконец Глория снова заговорила:
   - У меня такое впечатление, что Пранди наняла одного из этих КОЛОССАЛЬНЫХ
Охотников, чтобы тот выследил Адама во времени - у них это получается  лучше
всех, да и собственные способы путешествовать во времени  у  Охотников  тоже
имеются...
   Я с трудом подавил смех, но все-таки пискнул: ?Ой!?
   - И вот однажды, еще в Этрурии, она вдруг  появилась  у  нас  на  пороге.
Между влюбленными состоялось радостное, омытое  слезами  примирение,  и  они
несколько лет после этого счастливо прожили вместе.
   - Пока не поссорились снова? - спросил я.
   - Вот именно. И тогда она ушла, а он очень долго печалился.
   - Пока она не вернулась?
   - Да.
   - А потом они снова поссорились и она снова ушла?
   - Да.
   - И так веками?
   - Да.
   - Напоминает сложный  брачный  ритуал  -  когда  супруги,  когда  им  все
надоедает, специально расстаются, чтобы затем, как бы возродившись  вновь  и
став ?совсем другими?, вновь воссоединиться.
   Внизу кошачьими голосами взвыли вновь воссоединившиеся.
   Глория снова повернулась ко мне. Теперь она улыбалась.
   - У тебя множество странных способов видения мира, -  сказала  она.  -  У
большинства представителей твоего  вида  ничего  подобного  не  наблюдается.
Очень жаль, что и ты из числа тех же кровожадных ублюдков,  которые  убивают
нас ради наживы.
   Я закрыл лицо руками и затрясся в притворных рыданиях.
   - Я плачу, - сказал я, - и эти  слезы  вызваны  тем,  что  нам  никак  не
преодолеть это бесконечное непонимание.
   Она придвинулась ко мне и заглянула в лицо.
   - Ничего ты не плачешь! - сказала она. - Знаю  я  твои  шуточки.  И  слез
никаких нет!
   - И правда нет. Я, в общем-то, не очень умею притворяться. Зато все время
пытаюсь разобраться в своих чувствах по отношению к тебе - во всяком случае,
в них немало конфуцианского спокойствия и глубочайшего уважения.
   Она коснулась моей шеи.
   - Ты самый странный из всех известных мне Охотников! - сказала она.
   - Но я отказываюсь служить неким твоим самовоплощающимся пророчеством!  -
заявил я. - Итак, чего же нам теперь следует  ожидать  от  Адама  и  Пранди?
Периода  семейного  блаженства?  Глупейших  просчетов,  вызванных   любовным
томлением - типа непреднамеренного применения к клиенту лоботомии, когда тот
всего лишь хотел избавиться от абсолютного слуха?
   - Да, подобных глупостей ожидать вполне можно, - сказала она. - Но у меня
такое предчувствие, что долго это  не  продлится.  Я  ведь  давно  слежу  за
развитием их отношений, и данное примирение существенно  опередило  заданный
веками график. Так что на этот раз я решила повнимательнее прислушиваться  к
речам Пранди.
   - На этот раз? Ты что же, играешь в жизни бедной девочки роль свекрови?
   Она долго и громко шипела, потом ответила вопросом на вопрос:
   - Так ты хочешь дослушать эту историю или нет?
   - О да, пожалуйста! Рассказывай.
   -  Она  вернулась  -  из-за  того,  что  обнаружила  фрагмент  старинного
исторического документа, где упоминалось об этом месте.
   - Ностальгия замучила?
   - Нет, гораздо интереснее. В документе указывалось, что мы прекратим  все
свои дела примерно в данный период времени.
   - Как это? Указывалось открытым текстом?
   - Нет. Возможно, это говорилось на другой странице.  Так  ведь  обычно  и
бывает с обрывками исторических документов.
   - Но, разумеется, там не говорилось ни слова о том, что именно станется с
самим менялой?
   - Ты прав.
   Я неторопливо потянулся и привлек ее к себе.
   - Ну и что нам теперь делать?
   - Ждать, наблюдать и постараться по мере  сил  защитить  его,  -  сказала
Глория. - Жаль, что я так мало о тебе знаю! - В ответ я поцеловал ее.
   Через некоторое время, когда она лежала, распростертая,  на  спине,  а  я
смотрел ей в лицо, мне вдруг вспомнилось одно стихотворение, написанное мною
в далекой юности. Я стал читать вслух:
   И не похожа ты ни на кого другого...
   Когда тебя перед собою вижу, то никого вокруг не замечаю.
   Близки мы, нет меж нами места ни для цветов, ни для закатов, ни для луны,
что в воду заглянула, ни для чужих нескромных взоров.
   Твой запах, вкус, твои прикосновенья ни с чем в душе  моей  сравненья  не
находят, когда жар тела твоего мое испепеляет тело и слышу песнь я, что  без
звуков льется.
   Мы разные с тобою... Но какие б солнца, луны,  цветы,  и  воды,  и  глаза
чужие нас ни окружали, ключом к любви - загадке вечной с тобой, мой друг, мы
будем оба.
   Глория изумленно уставилась на меня и промолвила:
   - Никогда раньше не слышала английского перевода этих стихов!
   - Какого перевода? Это же мои стихи!
   -  Это  знаменитый   образец   любовной   лирики   восьмого   тысячелетия
пангалактической эры! Ты никак не мог написать ее, дорогой.
   - А по-моему, все-таки написал.
   - Даже если бы ты там в это время и оказался, все равно такое тебе не под
силу. Охотники не пишут лирических стихов!
   Я покачал головой и улыбнулся.
   - Кто знает? - сказал я. - Я, например, в этом совсем не уверен. А теперь
поцелуй меня, Глория.
   Много часов спустя в нашу дверь  кто-то  начал  осторожно  царапаться.  Я
встал и отпер ее.
   Передо мной стоял Адам в костюме для отдыха и с улыбкой на лице.
   - Альф, - сказал он, - не мог бы ты нас выпустить?  Оденься,  пожалуйста,
спустись вниз и включи на минутку Рубильник, а мы выйдем. Мы с Пранди  хотим
отправиться куда-нибудь подальше. Ненадолго. Выпустишь нас, а  потом  можешь
снова выключить Рубильник и продолжать спать.
   - О чем разговор! - бодро сказал я, подбирая с пола штаны, встряхивая  их
и пытаясь