обратил внимание,  что
Приора не называют "брат". Только "Приор".
   Вопросы Вауна о Приоре вежливо и с извинениями отклоняются - пусть  Приор
сам о себе расскажет.
   Нет сил, как удивительно. Они хорошо едят, разговаривают,  а  сейчас  вот
ничего не делают. "Расслабься и будь счастлив, - сонно бормочет Дайс,  -  на
что еще дается жизнь?" Ваун  вспоминает  изнурительный  деревенский  труд  и
ничего не говорит.
   В последний раз еду готовил Радж, до этого - Дайс, и Вауну  хочется  быть
полезным.
   - Не хотите ли рыбы на ужин? Могу наловить. Я умею ее готовить.
   - М-м-м, - говорит Дайс у него за спиной, - не испытываю особой  слабости
к рыбе.
   - Мне нравится рыба, - говорит Радж своей книге, - только не угорь.
   - Эй! - протестует Ваун. - По-моему, кто-то говорил, что вы... что  мы...
ну... идентичны?
   - Прости! - отвечает Дайс. - Ты, конечно,  не  совсем  теперь  идентичен,
брат Ваун, у тебя половины уха нет.
   - Это всего лишь порез! - Ваун рассматривает кровь на пальцах.
   - Ведущая артерия, - бормочет недовольный собой Дайс, - фатальная  потеря
крови. Постой-ка, я вылижу.
   - Мы пока не абсолютно идентичны, - сквозь дремоту бросает Радж. - У тебя
дельтийский акцент, а у Тонга - стравацкий. Воспитание тоже играет роль.
   Кажется, Дайса не кормили рыбой, когда он был маленьким. Вероятно, именно
поэтому он теперь предпочитает питаться ушами. Влияние среды.
   Дайс заканчивает слюнявить ухо Вауна.
   -  Вот,  кровотечение  остановлено.  Почти.  Это  не  все,  Радж.  Хочешь
рассказать ему? Проверить, помнишь ли ты это?
   Радж зевает и захлопывает книгу. Потом он пересаживается, скрестив  ноги,
напротив Вауна, точно как Ваун - правая голень перед левой, руки на коленях,
большой палец левой руки на большом пальце правой...
   - Ты знаешь про наследственность? Гены? Клетки? Нет? М-м. Благодарю, брат
Дайс. Ну, каждое живое существо состоит из миллионов - миллиардов - клеток.
   Ребенок начинается  с  одной  клетки,  из  одной  получается  две,  потом
четыре... а потом миллиарды. И  внутри  каждой  из  этих  миллиардов  клеток
находится закодированная инструкция, что-то типа инструкции. Всякий организм
уникален, поскольку у него своя собственная инструкция. Он  получает  ее  от
родителей, от каждого по половине,  а  страницы  немного  перепутаны.  Кроме
того, существует такая жестокая  штука  под  названием  "эволюция",  которая
исправляет ошибки. Дайс, мне, что, все это рассказывать?
   - Да. Закрой глаза, и я обработаю тебя спереди. Ваун  закрывает  глаза  и
позволяет Дайсу вертеть его  головой.  Радж  стонет,  но  ему  скорее  всего
приятно демонстрировать свои познания. Вауну это было  бы  приятно,  он  уже
знает, что этим его  невероятным  копиям  нравится  то  же,  что  и  ему,  -
поучительные беседы, например.  Невозможно  представить,  чтобы  Олмину  или
Астосу когда-либо захотелось послушать такие разговоры; они говорят только о
девчонках. Дайс с Раджем до сих пор вообще о девчонках не упоминали.  Сейчас
у Вауна появляется чувство, что он заслужил,  и  теперь  ему  откроют  нечто
очень важное. Это предложил Дайс, а Радж согласился,  все  без  слов.  Может
быть, они хотят показать, что они ему доверяют?
   Их легче различить по голосам,  нежели  по  внешнему  виду.  С  закрытыми
глазами Ваун различает хрипловатую молодость Раджа от более глубоких,  более
зрелых интонаций  Дайса.  Но  не  очень  важно,  кто  из  них  говорит.  Они
взаимозаменяемы.
   - Код содержится  в  сорока  шести  ниточках,  называющихся  хромосомами,
говорит Радж. - У людей. У других  животных  либо  больше,  либо  меньше.  У
земных существ единицей кода является группа из четырех аминокислот...
   - Оснований, - рычит Дайс.
   - Прошу прощения, оснований, и я пока еще не знаю, что это такое. Я забыл
эту книгу дома. У земных существ - основания, на других планетах  -  немного
по-другому... Хотя обычно жизнь использует примерно  одинаковую  схему.  Два
пола для разнообразия, плюс  метод  проб  и  ошибок,  чтобы  избавляться  от
срывов.
   - Теперь можешь открыть глаза, - говорит Вауну Дайс. - Я думаю,  что  для
начала ты можешь не вдаваться в подробности, Радж.
   - Кто рассказывает, я или ты? Это важно? Ну  вот,  метод  проб  и  ошибок
неэкономичен. Сорок шесть - не обязательно.  У  нас  все  гены  умещаются  в
двенадцати хромосомах, а Приор сказал мне, что и столько на  самом  деле  не
нужно. И наши получены не случайным перемешиванием. Понимаешь, некоторые  из
инструкций... генов... на самом деле вредны. Человечество  думало  когда-то,
что они остались там, на Земле, но они продолжают  возникать.  Некоторые  из
них  хорошие.  Некоторые  когда  хорошие,  когда  вредные.  Или   становятся
вредными, когда их всего два. Или  только  один.  Они  взаимодействуют.  Это
сложно. И очень, очень трудно разобраться, какие  гены  и  какие  комбинации
самые лучшие. Но это возможно. Сила, ум, смелость... составить рецепт  того,
что тебе хотелось  бы  воспроизвести,  понимаешь?  Так  появилось  Братство.
Лучшие! Идеальный человек. Ни слабого зрения, ни неуправляемых  страстей.  А
когда у тебя есть проект, то можно сделать цепочку  генов,  необходимую  для
воспроизводства данной  личности  двенадцати  более  чем  достаточно,  -  да
покрыть их всеми этими разнообразными замазками, которые нужны яйцу. Слой за
слоем. Потом кладешь его в машину, она его выращивает, оно начинает расти.
   Он останавливается.
   Ваун рассматривает его гладкие  загорелые  ноги,  его  безупречно  чистые
коленки, тонкую мягкую ткань невиданных им доселе шорт - все сейчас  усыпано
клочками темных волос, - и какое-то время все молчат, мягко шлепают по борту
корабля волны, а в небесах, очень высоко гудит строй торчей. Воздух наполнен
горячим ароматом реки и корабельного лака.
   В конце концов Ваун тихо говорит:
   - Хочешь сказать, что  мы  родом  из  машины?  Звук  собственного  голоса
удивляет его.
   Дайс кладет ему сзади руку на плечо:
   - Мы понимаем, что это шокирует, брат. Мы оба прошли через это. Возможно,
для тебя это труднее. Понимаешь, в  больших  городах...  богатые  люди  тоже
часто происходят из машин. Девчонкам неохота мучиться и взращивать  детей  у
себя внутри, у них берут яйцеклетку,  а  остальным  занимается  машина.  Это
довольнотаки обычно, Ваун.
   - Необычно заниматься в первую очередь самим  яйцом,  -  объясняет  Радж,
сидящий  со  скрещенными  ногами  и  внимательно,   чуть   ли   не   свирепо
разглядывающий Вауна, словно свое не правильное зеркальное отражение.  -  На
самом  деле  на  Ульте  это  делают  нелегально.  Для  производства   такого
деликатного продукта нужен огромный завод, масса очень сложного оборудования
и засекреченная технология.
   - Они делают так с животными, - неуверенно говорит Ваун.
   - С животными легко. Нет  ничего  сложнее  человеческого  мозга  во  всей
Галактике. Радж пытается ободряюще  улыбнуться,  но  его  улыбка  вянет  под
взглядом Вауна, не решающегося что-либо сказать из страха сказать что-нибудь
не то.
   Тело - это понятно. И мозг тоже? Выглядят одинаково и думают одинаково?
   - Нас сделали не на Ульте, - произнес голос Дайса.
   Ваун продолжает смотреть на Раджа. Он хочет доверять, верить,  чтобы  ему
доверяли, принять... Быть принятым.
   - Авалон, - говорит Радж, внимательно глядя  на  Вауна.  -  Яйцеклетка...
яйцеклетки... были собраны на Авалоне и заморожены. Приор привез их сюда  на
Q-корабле много лет назад. Он  вырастил  их  в  инкубаторе,  а  потом  отдал
младенцев в хорошие семьи на воспитание.
   Непорочное зачатие? О, Глора!
   О Отец Небесный!
   - В твоем случае произошло недоразумение, - говорит Дайс, - судя по тому,
что ты рассказал нам о своей матери... приемной матери...  Ваун.  Я  уверен,
что  Приор  подобрал  бы  приемную   мать   получше..   Произошло   какое-то
недоразумение.
   Тебя похитили или еще что-нибудь случилось.
   - Моя семья была неплоха, - быстро говорит Радж. - Тупая и бессмысленная,
но они хорошо заботились обо мне. Я часто навещаю их.
   - Я тоже, - говорит Дайс.
   Бесполезно возвращаться в деревню  и  спрашивать  Глору,  где  она  нашла
младенца. Эта тема полностью лишает ее рассудка.
   Ваун не думает, что он мог бы  предложить  что-нибудь  такое  сейчас.  Он
один, а их двое, оба старше него, и только что он узнал что-то  ужасное.  Он
подозревает, что "нелегально" - связано с "крупным преступлением",  если  на
всей планете действуют одинаковые законы.
   И все-таки это правда. Три мальчика похожи, как три моллюска.
   -  Абсолютной  тождественности,  впрочем,  не  бывает,  -  говорит  Радж,
прочитав, возможно, его мысли (почему нет? Мозг-то одинаковый). - Во-первых,
даже  двенадцать  хромосом  оставляют  значительную  свободу,  поэтому   они
нумеруют ячейки.
   У каждой машины, конечно, есть серийный номер. Об этом знает  даже  тупой
слизень с Дельты. Детопроизводящая  машина,  нумерующая  свою  продукцию,  -
весьма логично. Вауну хочется заорать.
   - А некоторое разнообразие - это хорошо, - мягко говорит Дайс.  -  Иногда
требуется чуть побольше силы за счет... ну, раздражительности, может быть.
   Координации - вместо математических  способностей.  О  деталях  я  только
предполагаю, но что-то в этом роде.
   - Среда у всех разная,  -  вставляет  Радж.  -  Так  что  можно  изменять
конструкцию  в  соответствии  с  климатическими  условиями   и   прочим.   И
сопротивляемость болезням важна. Добавь немного метода проб и ошибок,  чтобы
продолжать искать возможность усовершенствования комбинации. Но на девяносто
девять процентов мы одинаковы всегда.
   Дайс крепче сжимает плечо Вауна.
   - Помни, что машины делают лишь то, что им  говорят,  Ваун.  Людей,  даже
нас, делают люди. Понимаешь?
   Отсутствие реакции с его стороны их тревожит.
   - В общем - да, - его голос охрип, - только к такому не сразу привыкнешь.
   Там, в деревне, он считал себя придурком  из-за  того,  что  его  волосы,
глаза и кожа были слишком темными. Радж и Дайс сказали ему,  что  странными,
наоборот, являются слизняки Его цвет чуть ли не  самый  распространенный.  У
большинства людей темные волосы, поэтому он совершенно не придурок.
   Теперь ему объясняют, насколько придурочным может быть придурок.
   - Рэндомы складываются из двух половин. Половина  от  отца,  половина  от
матери. Два брата делят их гены пополам.  Но  ты,  Дайс  и  я  совпадаем  по
меньшей  мере  на  девяносто  пять  процентов.  Оставшиеся  пять   процентов
умышленно различаются.
   Ваун кивает, все еще не в силах принять, что он  нечто,  произошедшее  от
машины.
   - Не унывай, - сердечно говорит Дайс. - Задумайся о преимуществах. У тебя
мощнейший мозг в мире. Твои мускулы, грамм к грамму, сильнее, чем  у  любого
другого. Координация,  темперамент,  мышление,  адаптивность...  ты  лучший,
Ваун.
   Не   великан,   поскольку   размеры   не   являются    преимуществом    в
технократической культуре.  Ты  все  можешь  делать  лучше  любого  рэндома.
Совершенный человеческий организм. Приор...
   Он останавливается и, должно быть, оглядывается на Раджа  за  одобрением,
потому что Радж кивает.
   - Приор, - говорит Дайс тихо в ухо Вауну, -  прибыл  на  Q-корабле  нищим
иммигрантом двадцать лет тому назад, а сейчас  он  -  коммодор  космического
Патруля.

***

   Когда  копы-спейсеры  в  конце  концов  примчались   в   Форхил,   первый
выбравшийся   из   торча   оказался   смуглым   крепким   парнем,    имевшим
самоубийственную дерзость наставить оружие на  адмирала  Вауна  и  приказать
поднять руки вверх. Его кореш мертвенно побледнел и  разразился  бульканьем.
Ваун же так виртуозно наорал на главного, что теперь тот стал белым,  а  его
товарищ сдерживал улыбку. Потом Ваун присвоил себе их торч, сказал им, что в
течение суток представит формальный рапорт, и отчалил.
   Он  сообщил  приборной  доске  координаты   Вэлхэла,   приказал   набрать
максимальную  скорость  и  пользоваться  всеми  приоритетными  правами.   Он
откинулся назад, страдая от тесноты и зловония стандартной модели  К-49,  но
когда он обнаружил в бардачке припасенные копами  завтраки,  настроение  его
улучшилось.
   Пока форхилский ландшафт таял внизу, Ваун жадно жевал.
   Он  фантазировал  на  тему  прибытия  в  Вэлхэл,  где  его  ждет,  вся  в
нетерпении, веснушчатая рыжая. Это будет подобающее герою возвращение,  весь
Вэлхэл лишь для них двоих. Ваун покажет его рыжей во  всем  великолепии.  Он
покажет, как герои живут. Как любят. Это напомнило ему о том, что  он  почти
не спал в эту ночь, а теперь есть свободное время. Сиденья  были  специально
устроены  так,  чтобы  обезоружить  дремоту,  но,  насколько  возможно,   он
устроился поудобнее.
   Небо приобрело почти космическую черноту, на  западе  ослепительно  горел
Ангел, а Ваун в полусне задумался о Q-корабле. Это верно - корабль пока  еще
далеко, около одной десятой элуя.  Верно  также,  что  курс  Q-корабля,  как
известно, установить сложно, но  он  пользовался  результатами  триангуляции
минных баз и научно-исследовательских космических станций,  разбросанных  по
всей системе. Если корабль не начнет в ближайшее время торможение, то  скоро
он уже и не сможет этого сделать, не будучи разорванным в  клочья  приливным
напряжением.
   Если только это не корабль с металлическим корпусом. Интересно, могли  бы
братья отправиться в двадцатилетнее путешествие на таком  корабле?  Пожалуй,
да могли бы. Братья безоговорочно преданны  своей  родне,  как  коллективные
насекомые.
   Но зачем приближаться вот так, по эклиптике, направляясь прямо на Ульт?
   Это  откровенно  враждебный  выпад,  гарантированно   вызывающий   ярость
Патруля. Если кто-нибудь на Ульте способен мыслить так, как братья, так  это
адмирал Ваун.
   Неприятность в том, что он вел себя как представитель  дикой  расы  столь
долго, что теперь словно попался в ловушку этого типа мышления.
   Но Рокер захочет, чтобы он попробовал. Они ненавидели друг друга и обычно
старались никогда не встречаться, но сейчас речь идет о судьбе планеты.
   Странно, что Рокер до сих пор отказывался ответить на звонки Вауна.
   Зажужжал бортовой ком.
   - Вызывают адмирала Вауна, - сообщил он довольным голосом.
   Ваун уже давно привык к тому, что Вселенная полна совпадений.
   - Кто?
   - Данные  о  звонящем  засекречены.  Ваун  немного  поразмыслил  о  такой
глупости, но это означало лишь то, что он должен ответить на  вызов  отказом
прежде, чем Рокер признает, что это  он.  Это  скорее  всего  не  входило  в
замыслы  скотины,  а  просто  так  срабатывали  системы   безопасности,   не
переходившие в состояние боевой тревоги  до  тех  пор,  пока  канал  не  был
полностью открыт. В данный момент это  было  очень  удобно,  поскольку  Ваун
начал засыпать. Он своенравно решил, что прямо сейчас  он  не  в  настроении
ругаться с адмиралиссимусом Рокером.
   - Отказ, - сказал он. - Никого не принимать. Конец связи.
   Как ни странно, это сработало. Ваун попытался устроиться поудобнее.
   Неудивительно, что у гвардейцев такой дурной характер, если им  дают  для
полетов такие трубки, как эта штуковина. Его левое колено давило в подмышку,
а макушка задевала колпак, из-за чего зудел череп. Ушибы адски ныли,  он  до
сих пор не съел свой бустер.
   География вокруг была совершенно незнакомой, как и часть истории.
   Малиновая дымка - это, должно  быть,  горы  Зарзар,  откуда  воинственные
племена изгонялись на Виридианскую равнину раз двенадцать, сначала верхом на
животных, затем на самолетах и дельтапланах. За пределами  видимости  лежала
пустыня Эшуор, которая, когда он видел ее в последний  раз,  была  симфонией
красного и темнобордового. Там  убийцы  царя  Толиана  попытались  несколько
столетий назад построить ядерную установку и  были  стерты  с  лица  планеты
Патрулем  при  первой  же  попытке  серьезного  вмешательства  в  ультийскую
политику. Далеко на юге, где голубые  болота  и  блестящие  озера  меркли  в
янтарной мути, на горизонте, должен быть Ферсткам, место, где  десять  тысяч
лет назад высадился святой Джошуаль Кранц.
   Где-то средь ближайших зеленых равнин невидимая граница отделяла Западное
Содружество от Свободных Земель. Первое -  милая  и  бессмысленная  анархия,
второе - кровавый военный диктаторский режим. Есть вещи, которые не меняются
никогда.
   Доггоцевские инструктора учили, что каждая планета следует одним и тем же
путем: простое деревенское поселение из нескольких десятков или сотен людей,
период  быстрого  роста  богатства  и  населения,  приводящий  к  войнам   и
индустриализации, а в итоге перенаселение,  нищета  и  долгое  падение.  Что
потом?
   Тишина... но об этом почти не упоминали.
   Прямо под ним сейчас лежали илистые земли Дельты, а  гноящийся  фурункул,
полный человеческих отходов, - был Кешеликс.
   Вот город, куда он так и не вернулся.
   Одного раза хватило.
   Празднику конец. Катер продирается сквозь неразбериху речного  транспорта
и мусора,  заполонивших  все  окрестности  легендарного  Кешеликса,  святого
города  Фарианиса.  Ваун,  не  вставая  на  ноги,  осматривается,  насколько
позволяют борт судна и поля шляпы. Сухой ком стоит у него  в  горле,  сердце
бешено колотится. Он поражен количеством  ревущих  в  воздухе,  влетающих  в
дальние башни и вылетающих оттуда по замысловатым траекториям  торчей.  Вонь
омерзительна. Он не  на  шутку  обеспокоен  тем,  что  некий  здоровенный  и
быстроходный корабль грозит потопить  их  катер  в  напичканной  нечистотами
речной похлебке. Он так возбужден, что едва ли способен  сдерживать  детское
хихиканье. Гигантские  грузовики  носятся  по  набережным  и  многочисленным
мостам. Шумно!
   Три недели назад он бы застыдился  проявить  волнение,  но  сейчас  точно
такой же трепет он замечает в Радже и Дайсе, которые уже много раз бывали  в
больших городах.
   Троих братьев и так практически невозможно  отличить  друг  от  друга,  а
теперь они становятся похожи еще больше. Ваун понимает, что перенял у  Дайса
манеру разговаривать, хотя он и не помнит, чтобы  пытался.  Забавно  видеть,
что с Раджем происходит то же самое. Стандарты устанавливает, скорее,  Дайс,
как самый старший. Порой он цитирует Приора как авторитетную  личность,  но,
обнаружив себя в меньшинстве, он, как правило, приспосабливается -  вот  уже
ест рыбу.
   Невероятная худоба Вауна исчезла из-за пищи и бустера высокого  качества,
а значит, он без сомнения стал еще сильнее, чем раньше, походить  на  Раджа.
Это преображение не обсуждали, но  Ваун  знает,  что  если  он  заметил,  то
заметили и остальные.
   - Здесь!
   Радж сидит рядом с Вауном в такой же неудобной позе и тоже осматривается.
   - Понял.
   Дайс  сидит  на  скамеечке  у  двигателя  на  корме  и   выглядит   очень
компетентным и собранным. Он отдает указания системе управления.
   Они следуют к пристани, где четыре часа назад был взят в аренду катер.
   Ваун смотрит на солнце, чтобы прикинуть, сколько времени. В полдень  торч
Приора будет ждать на стоянке.
   Скоро Ваун увидит себя или  по  крайней  мере  своего  двойника  в  форме
коммодора.  Это  будет  незабываемым  переживанием.  Приор,  конечно,  много
старше, но выглядит он, по словам  Раджа,  в  точности  так  же,  как  Дайс.
Кажется, они оба боготворят Приора Он - лидер, пионер. На самом деле Приор -
не его настоящее имя, а что-то типа клички, присвоенной им в качестве  имени
по прибытии на Ульт.
   - Даже у братьев должны быть лидеры, - объяснил Дайс. - Порой решение  не
очевидно, а дергаться то туда, то сюда недопустимо... Так говорит Приор.
   Только Приор знает, это точно. Только Приор знает, что это значит -  быть
не одним из полдюжины идентичных братьев,  а  одним  из  сотен.  Когда  Ваун
пытается это себе  вообразить,  у  него  начинает  кружиться  голова.  Приор
родился, ..был задуман,.. на, Авалоне, он взошел на борт Q-корабля  "Зеленые
пастбища", когда ему было примерно столько же, сколько теперь Вауну