нный океан движется столь медленно, что вроде совсем не
движется, а "Суперогонь" повис в воздухе, и время умерло. Небо  на  границах
мироздания густого кобальтово-синего цвета. Солнце над головой. Ангел  низко
на северо-западе.
   Ваун летит, но у него болят  глаза  и  все  тело  одеревенело.  Он  кисло
посматривает на Клинка, который тоже не смыкал глаз, а все-таки нашел  время
пришить погоны старшего лейтенанта. Где он  их  отыскал,  мать  его?  С  ума
сойдешь от такого рвения!
   Если это состязание в выносливости, то Ваун его проиграл. Ему  необходимо
немного поспать, хоть несколько минут - но он поспит здесь, в  кресле,  ибо,
уйди он в спальню на корме, он вернется через неделю.  Понятно,  что  он  на
одну бессонную ночь опережает Клинка, но мысль о том, чтобы сдаться и уснуть
первым, для него непереносима.
   - Старший лейтенант?
   - Сэр?
   Лиловые глаза подернуты розовым, но не то чтобы слишком.
   - Вы верите в любовь,  Клинок?  -  Да,  сэр.  -  Да?  Правда?  Вы  любите
гражданку Фейрн?
   - Да, сэр.
   - Сильно?
   - Очень сильно.
   Угловатые черты отражают исключительно уважительное внимание, ни  эмоций,
ни страсти.
   - Ага, - мрачно говорит Ваун. -  А  если  я  прикажу  вам  пойти  туда  и
трахнуть ее, не спрашивая ее разрешения... вы подчинитесь?
   Не моргнув:
   - Не верю, что вы бы дали такой приказ, сэр. Такой вот трибунал чувств.
   - А если я считаю, что это самое лучшее, что вы могли  бы  сделать?  Если
так?
   Клинок мгновение смотрит прямо перед собой, потом резко переводит  взгляд
на Вауна и говорит:
   - Я бы подчинился, сэр.
   - Почему?
   - Я обязан подчиняться, сэр.
   - И все?
   - Нет, сэр.
   - Ну?
   -  Отец  всегда  говорил  мне,  что  никогда   не   нужно   отвечать   на
гипотетические вопросы, сэр. Но если придется, сказал он однажды, то следует
всегда выбирать самый бредовый ответ. Я... я точно не знаю, что  он  имел  в
виду, сэр.
   Ваун хмыкнул, снова признав поражение. Но в гипотетический совет отца  он
тоже не поверил.
   - Ты играл когда-нибудь в покер, Клинок?
   - Да, сэр.
   - Хорошо?
   - Да, сэр, - важно ответил Клинок. Ничего удивительного!
   - Берите штурвал, старший лейтенант. Пойду сварю кофе.
   Ваун встает и тащится на  корму,  размышляя  о  том,  что  если  бы  было
побольше таких рэндомов, как Клинок, то не было бы необходимости в Братстве.
   Его отбросило назад отдачей, он ударился головой обо что-то  твердое,  из
глаз посыпались искры. Он заметался в панике; слишком много мыслей,  слишком
много преград...  Смертоносные  снаряды  Рокера,  несомненно,  в  пути;  все
остальные члены  команды  скорее  всего  погибли,  но,  может  быть,  только
потеряли сознание, и долг Вауна постараться спасти  их,  хотя  двое  из  них
плавают, как вздумается, и путаются под ногами.
   Он утыкается лицом в мертвенно-бледное  лицо  врача,  видит  торчащий  из
зеленых губ разбухший язык... отпихивает его и дотягивается до люка.  Теперь
люк наверху. Необходимо  закрыть  люк,  запустить  аварийную  расстыковку  и
включить двигатель. Возможно, что погибли уже все члены его команды, но если
нет, то погибнут точно, когда прилетят ракеты, и он погибнет тоже.
   В дверном проеме темная дымка освещена светом сзади. Когда Ваун  касается
притолоки руками, руки становятся красными. Он висит, ищет опору под ногами.
   Пристреленный им парень улетел  назад  в  фал  -  вследствие  выстрела  и
выхлопа его собственной жизненной энергии. Тело будет доказательством, самым
настоящим. И где-то там Йецер...
   Нельзя бросать Йецера, даже не посмотрев...
   И Ваун смотрит в люк в надежде, что Йецер в пределах досягаемости, и  его
начинает кружить. Он вдруг смотрит вниз и бросается головой вперед в фал.
   Но фал уже совсем сжался. Ваун влетает в широкую камеру, разворачивается,
подхваченный псевдогравитацией, и больно шлепается на горячий  металлический
пол.
   Минута, чтобы прийти в себя  и  перевести  дух.  Попытавшись  встать,  он
понимает, что не может. Ужасающе жарко здесь, в оболочке Q-корабля.
   Йецера здесь нет, а пристреленный Вауном парень лежит у дверей в  дальнем
углу. Кровавый, странно маленький комок, рядом с которым  на  коленях  стоят
двое, злобно оглядывающихся на Вауна.
   На одном голубые шорты, на другом черные. Опять Радж с  Дайсом.  Или  это
Ваун - стройный, изящный, загорелый под солнечными лампами Q-корабля.
   - Возьму себе, - говорит тот, что в голубом. Он натягивает  кепку  Аббата
себе на голову и встает. Это не  военная  пилотка,  а  какой-то  неописуемый
головной убор, подходящий футболисту. Он грустно смотрит на Вауна.
   - Какой страшный позор, брат.
   Ваун еще раз пытается встать, но больше, чем встать на колени, у него  не
выходит. Тело, как  мешок  песка,  пистолет  тяжел,  как  надгробная  плита.
Струйки пота быстро бегут по коже.
   - Отдай, пожалуйста, пистолет. Парень в  кепке  медленно  приближается  и
протягивает руку.
   - Стоять!
   Парень останавливается, но больше удивляется, чем злится.
   Я Голубой. Я Желтый. Я Красный. Я всех цветов...
   - Ты Голубой! - говорит Ваун, не узнавая в дряблом кваканье  собственного
голоса. Пистолет опускается. Они поймали его в гравитационную  ловушку,  как
жука в паутину.
   - Я Аббат.
   - Вот этот был Аббат! - у Вауна едва хватает дыхания, чтобы говорить.
   - А теперь  я  -  Аббат.  А  ты  -  не  Приор.  -  Он  начинает  медленно
приближаться. - Отдай пистолет.
   - Стой на месте, или я стреляю! - Ваун обеими руками сжимает пистолет и с
силой поднимает его.
   Им не отобрать его, не угодив к нему в  гравитационную  ловушку.  У  него
ломаются ноги и шея. Скоро он не сможет дышать.
   - Мы не причиним тебе вреда, брат. Не причиним.
   - Один шаг - и я стреляю!
   - Мы - твои братья. - Аббат приближается. Ваун, всхлипнув, стреляет ему в
бедро. Аббат вскрикивает, его нога вылетает из под него, он падает  медленно
из-за неравномерной  псевдогравитации.  Черный  прыгает,  подхватывает  его,
опускает на пол. Похоже, пуля прошла прямо через мышцу навылет; попади она в
кость, нога бы отвалилась совсем.
   Черный  находит,  куда  нажать  пальцем,  чтобы   остановить   кровь,   и
поворачивается к Вауну со злобой и удивлением во взоре:
   - Ты нас всех пристрелишь, брат?
   - Рокер пристрелит! Сюда летят ракеты! Мы все будем разнесены на нейроны!
   Черный качает головой.
   - Это не извинение!
   В дверях с аптечкой в руках появляется еще один брат. В зеленых шортах.
   Аббат стонет и скулит.
   Ваун начинает отползать, но  для  этого  нужны  руки,  а  ему  еще  нужно
целиться. Дюйм за дюймом... сердце сейчас лопнет. Он останавливается  и  тут
же понимает, что добрался до стены. Край входа в фал - над  ним,  на  высоте
пояса.
   Каким-то образом придется подниматься.
   Двое утаскивают Аббата. Заляпанный кровью, в кепке, черный идет к  Вауну,
его лицо сурово.
   - Теперь я - Аббат, брат. Отдавай пистолет!
   - Стрелять буду!
   Аббат приближается. Аббат, Аббат, Аббат... Тут будут сотни  Аббатов,  все
одинаковые, все Вауны, все Раджи, Дайсы и Приоры...
   Смятому в комок, ослабевшему Вауну лишь  двумя  руками  удается  отодрать
пистолет от пола и навести на Аббата.  Пот  заливает  глаза,  он  беспомощно
моргает. Выстрел. Мимо. Пуля с жутким грохотом ударяется б стену.
   - Отдавай пистолет.
   Аббат приближается - озадаченный, злой, встревоженный, - но приближается.
   Он вытягивает вперед руку в малиновой перчатке.
   Теперь уже поздно спасать "Юнити", Рокер уничтожит ее. Слишком поздно.
   Пистолет выскальзывает из вялых мокрых рук.
   Стальные оковы гравитации расслабляются. Аббат берет пистолет  и  швыряет
его через фал во встречающее судно. Потом он опускается рядом  с  Вауном  на
колени, обхватывает его руками и крепко обнимает - всхлипывающего от страха,
разочарования и стыда.
   Я считаю, что тебе следует меня поцеловать,  -  радостно  говорит  Фейрн,
пожирая при этом огромный неаккуратный  сандвич.  Ваун  пришел  на  корму  в
камбуз за очередной  порцией  кофе.  Кофе  хватило  ровно  по  полкружки,  и
нетрудно было  догадаться,  куда  делось  остальное.  Проведя  весь  день  в
постели, Фейрн выглядела живой,  веселой  и  свежей.  Бледно-зеленое  платье
очень идет к рыжим волосам.
   Ваун вял от усталости; у него болят веки. Ни он, ни Клинок не  спали  все
время полета, даже не покидали кабины более  чем  на  несколько  минут.  Они
сменяли друг друга у штурвала, так в общем-то и принято при полете на  таком
непослушном судне, но в данном случае определенную роль сыграло  и  взаимное
упорство. Сейчас катер ровно опускается, Кохэб недалеко.
   - Какого черта мне тебя целовать?  Но  пытаться  охладить  Фейрн  так  же
бесполезно, как пытаться осушить океан.
   - Во-первых,  тебе  это  определенно  понравится.  Во-вторых,  мне  нужно
набираться опыта. В-третьих, я открыла для тебя Кохэб, и так ты смог бы меня
отблагодарить.
   Фейрн   триумфально   улыбнулась,   продемонстрировав   кусочек   зелени,
застрявший в передних зубах.
   - Я не в настроении.
   Вспомнив абсурдную беседу о гипотетических вещах,  которую  они  вели  со
вторым пилотом, Ваун добавил:
   - Я пошлю тебе Клинка. Сколько раз велеть ему поцеловать  тебя  и  какова
должна быть продолжительность каждого поцелуя?
   - И не подумай!  Клинка  я  всегда  могу  поцеловать.  Сейчас  мне  нужен
настоящий, истинный герой.
   Под развязностью она наверняка  скрывает  искреннюю  мольбу  о  любви.  У
деточки проблемы.
   И у Вауна тоже.
   - Ты украла кофе и не получишь поцелуев ни от одного из нас. Свари еще.
   Он наклонился и посмотрел в иллюминатор.
   Пару часов они летели параллельно берегу Цисли, но без  автоматики  особо
много не разглядишь. Сейчас, когда катер  опустился,  показался  бесплодный,
совершенно невыразительный ландшафт с мелкими остатками зданий и поселений.
   Остатков много. Когда-то  здесь  располагался  процветающий,  плодородный
сельскохозяйственный  район  Сверхпроизводство  в  древние  времена  выдоило
почву, осталась засоленная бесполезная пустыня. Сначала слишком много  людей
- потом, в результате,  никого...  Почему  эта  мысль  заставляет  вспомнить
Приора?
   Фейрн надула губы.
   -  Чего  вы  ждете,  адмирал?  Что  мы  найдем  в  Кохэбе?  -  и  она   с
воодушевлением укусила сэндвич.
   - Ничего.
   С набитым ртом говорить было сложно, и Фейрн вопросительно подняла тонкие
рыжие брови.
   - Думаю, им должно быть известно, что произошло прошлой ночью. Пиподы  им
бы рассказали... Черт, смотрят же они  общественный  ком,  как  и  все.  Они
убежали.
   Предположение было совершенно диким, о чем Вауну сказали  глаза  девушки,
но единственное,  чем  он  мог  оправдать  свою  безумную  эскападу,  -  это
скорость.
   Здравый смысл и усталость вместе  говорили  Вауну,  что  он  ошибся.  Ему
следовало послать сюда ударные силы Патруля.
   Отключив автоматику, Ваун добился  возможности  проникнуть  в  Кохэб,  не
объявляя о своем прибытии, но "Суперогонь" был настолько неуправляем, что он
не мог решиться на посадку у задних дверей  -  на  пляже,  например.  Он  бы
приземлился на взлетно-посадочную полосу,  если  бы  она  уцелела.  Судя  по
географическому справочнику, не уцелела, но,  возможно,  ее  починили.  Если
нет, Ваун быстро пролетит мимо цели, и все - даже не покидая Вэлхэл,  он  бы
мог собрать больше сведений при помощи наблюдательного спутника.
   Иными словами, он явно вылетел неподготовленным. Эта мысль была ему не по
душе. Еще меньше ему нравилась альтернатива - чего он надеялся добиться?
   Когда он  повернулся,  чтобы  уйти,  Фейрн  удалось  проглотить  кусок  и
спросить:
   - Ваун?
   - Да?
   - Когда мы полетим домой?
   - Домой?
   - В Вэлхэл.
   Она заморгала лишенными ресниц веками.
   Кранц! У девчонки одна извилина в голове - ее мать, конечно,  назвала  бы
это одержимостью.
   Ваун попытался представить, какова  она  была  бы  в  постели.  Вероятно,
безобразна. Мать хотя бы имела неплохую обивку, но это ничуть  не  придавало
ей медлительности. Фейрн была бы достаточно  проворна,  но  уж  слишком  она
костлява, неуютно  эмоционально  непредсказуема,  подвержена  слезливости  и
вспышкам раздражения - именно такие девчонки нравились Вауну не больше,  чем
резкие удары по башке. Сразу надо было это понять, но он  был  околдован  ее
необычной пигментацией,  ему  польстило,  как  она  перед  ним  благоговеет.
Интересно, его тяга к рыжеволосым - это конструктивный  недостаток,  или  он
этим заразился, как болезнью?
   Какое же это глупое и мерзкое занятие!  Обладай  Ваун  хоть  каким-нибудь
здравым смыслом, он вообще бы бросил принимать "закрепитель", и  избежал  бы
всех разборок и расстройств. У  дикой  расы  выбора  нет,  а  у  Братства  -
иммунитет, и нет ему на самом деле нужды играть в эти глупые игры.
   Но... играл. Единственное, что удерживало его все эти годы, - это мечты.
   Мечты Приора, воспоминания о  Братстве.  Психологи  не  могли  объяснить,
почему братья не стремились трахаться, но в то время у ультийских психологов
не было опыта работы с парнями, которых не интересует секс... с парнями  без
родителей, живущими исключительно ради своих братьев и улья.
   Под его взглядом Фейрн покраснела.
   - Мама говорит...
   - Да? Что там говорит твоя дорогая мама?
   - Ничего. Ваун, я буду стараться! Клянусь, я буду стараться изо всех сил!
   - Что стараться-то, Фейрн?
   - Я хочу постараться расплатиться за то, как она разбила твое сердце.
   Постараться сделать тебя по-настоящему счастливым, как  того  заслуживает
герой.
   Ваун вздохнул. Когда они вернутся, он  узнает,  могут  ли  психотерапевты
Патруля что-нибудь  сделать  с  Фейрн.  Для  своего  возраста  она  держится
замечательно. В ней было много хорошего, такого, что хотелось бы сохранить.
   Медицинская помощь и еще несколько лет на созревание, и тогда с ней можно
было бы иметь дело.
   Но сейчас он слишком устал, чтобы быть терпеливым и тактичным, и  страсть
не вспыхивает в нем от одного взгляда. Сейчас об этом не хочется думать.
   "Закрепитель" хорош, но половину населения превратил в мишени.
   - Фейрн, ты  слишком  молода  для  меня.  И  ты  не  в  моем  вкусе.  Она
ощетинилась.
   - Какое значение имеет возраст? И я более чем в твоем  вкусе!  Ты  всегда
гонялся  за  рыжими  и  веснушчатыми  из-за  мамы.  Ты   хоть   какое-нибудь
представление имеешь, во что нам обошлись эти веснушки?
   Он с недоверием и грустью покачал головой.  Половину  неприятностей  раса
навлекает на себя своими репродуктивными инстинктами. Три четверти? Или даже
больше. Неудивительно, что Братство круче. Пол  немного  накренился.  Клинок
разворачивал катер на посадку... Пора идти. Фейрн с надеждой улыбалась. ;  -
Я была предназначена для тебя. Всегда!
   - Ты глупая обманутая шлюшка! - устало проговорил он. - Тебя бы отшлепать
по твоей веснушчатой попке.
   Фейрн снова вспыхнула.
   - Вот чего ты хочешь! Об этом мама никогда не говорила.
   - Ты, - сказал Ваун, - совершенно омерзительна.
   Разворачиваясь на каблуках, он подумал, что  и  это  может  не  отвратить
Фейрн от иллюзий. И был прав.
   - Ваун!
   Все еще с кружками кофе в руках, Ваун сердито обернулся в дверях.
   - Что?
   Голубые глаза блеснули.
   - Ты все еще любишь ее, да?
   - Кого?
   - Мэви, конечно! - Шмыг... - Вот почему ты не хочешь меня.
   Кранц! Он и думать об этом не собирался, не то что обсуждать.
   - Фейрн, обещаешь, что будешь молчать?
   - О да! Конечно!
   Ваун посмотрел в одну и в другую сторону, будто  бы  Клинок  мог  бросить
управление или на борту могли оказаться зайцы.
   Он понизил тон:
   - Об этом не знает даже  твоя  дорогая  мама...  Но  когда  она  ушла,  я
обнаружил, что на самом деле предпочитаю  мальчиков.  Мы,  в  Братстве,  так
устроены. Не знала? Все эти девчонки, что приходят в Вэлхэл и уходят оттуда,
не более чем камуфляж. Именно поэтому многие из них раздражаются  и  сбегают
они чувствуют, что ими пренебрегают. Мне удавалось скрывать это,  а  теперь,
если ты позволишь, нам с Клинком надо обсудить некоторые способы, при помощи
которых он мог бы сделать себе карьеру.
   Ваун оставил Фейрн стоять с разинутым ртом и зашагал обратно в кабину.
   Слишком занятый, чтобы заметить ухмылку старшего по званию,  Клинок  взял
кружку и ухитрился одновременно прихлебывать кофе и вести искалеченный катер
адмиралиссимуса. Ваун бы на такое не отважился. Они шли  строго  на  восток,
бесплодные земли Цисли лежали прямо по курсу.
   - В седловине, между теми двумя вершинами, сэр. Ваун не стал  спрашивать,
точно ли Клинок уверен. Будь это не так, не стал бы он говорить.
   - Тогда заходи на посадку. Если будет казаться хоть немного  рискованным,
быстро поднимайся и будем искать дальше.
   Это было опасно, но так они могли максимально  использовать  преимущество
внезапного появления.
   Кроме того, было опасно  предоставлять  работу  Клинку  -  поскольку,  по
правде говоря, Ваун как летчик был все  же  гораздо  лучше,  но  парень  это
заслужил. Он снова с трудом сдержал улыбку.
   Холмы  на  самом  деле,  наверное,  были  ниже,   чем   казались.   Катер
стремительно несся вперед. Берег поднимался, каменистая  вересковая  пустошь
была до сих пор забрызгана пятнами грязного снега. Ваун увидел линию прибоя,
очерчивающую каменную косу, где  еще  сохранились  остатки  пристани  -  ему
показалось, что  часть  ее  восстановлена  и  может  быть  использована  для
небольших транспортных средств, - и пляж. Казалось, будто  земля  вздымается
навстречу  крейсеру.  Как  говорил  Клинок,  единственным  признаком  жизни,
сохранившимся в седловине, были несколько полуразрушенных сараев и развалины
кирпичных зданий. Ни деревьев, ни какого-нибудь еще укрытия. Взлетная полоса
лежала прямо по курсу и была пуста. Ваун подметил рощу пиподов,  роющихся  в
дальнем конце, но тут резко приблизилось покрытие  площадки  и  "Суперогонь"
пошел к нему навстречу.
   Ба-бах. Тормоза... и Клинок преспокойно заруливает в раздолбанный ангар.
   Ваун переводит дух.
   - Отлично, старший лейтенант.
   - Спасибо, сэр.
   Похоже, его удивило, что он заслужил комплимент. Ваун вспомнил, как Фейрн
говорила о способности Клинка провоцировать в окружающих желание убивать.
   Меж двумя холмами лежала неровная, широкая и безлюдная на вид долина.  На
юге летом жарче, а зимой холодней, но поскольку  Ангела  на  небе  не  было,
вересковая пустошь была достаточно прохладна, чтобы пиподы  активизировались
даже посреди дня ранней весной. Возможно, это была именно та роща, что  дала
толчок к бойне по всей планете. Одних пиподов  достаточно,  чтобы  оправдать
путешествие в Кохэб, даже если гипотеза о Братстве была ерундой.
   - Ну, и чем мы теперь занимаемся? - осведомилась Фейрн, выглядывая  из-за
головы Клинка.
   - Теперь я вас покидаю. - Ваун  зашнуровывал  высокие  ботинки.  -  Здесь
особо нигде не спрячешься, но я постараюсь исчезнуть прежде, чем  кто-нибудь
объявится, и осмотреться. То есть, если  кто-нибудь  объявится.  Клинок,  вы
перевозили катер адмиралиссимуса откуда-то куда-то, и автоматика сломалась.
   Аварийное приземление. 0'кей?
   - Сэр.
   - Обязательно следите за  пиподами.  С  местными,  если  что,  играйте  в
глухих.
   Постараюсь вернуться до полуночи. Надо держать... О-о-о!
   "Суперогонь" остановился прямо перед ангаром... Ангар был  большой  и  не
такой ветхий, каким казался поначалу. Внутри, скрытые от  глаз,  выстроились
несколько торчей.
   - Как новые, - сказала Фейрн.
   Схватив Джайенткиллер, Ваун молча пробежал мимо нее. Он  открыл  дверь  и
выпрыгнул в холодный порывистый ветер с запахом океана. Если кто-то стережет
эти торчи, то прятаться - идиотизм. Если нет, тогда у него навалом  времени,
чтобы порыться тут до появления кого-нибудь из больших построек.
   Проблема разрешилась тут же. В тени стоял какой-то парень. Завидев Вауна,
он вышел на свет и быстро зашагал навстречу, неряшливо  и  привычно  в