"до свиданий". В тот момент, когда
прочие члены экипажа целовались на прощание с любимыми, он торчал один.  Ему
сказали, что она уехала из Хайпорта. Лучше об этом не думать.
   Где-то там Q-корабль -  название  неизвестно,  экипаж  неизвестен,  пункт
отправления - Авалон. Может быть. Братство.  Он  его  не  видит,  а  приборы
утверждают,  что  может.  Хрустально-электрические  мозги  не  принимают  во
внимание, что командир новичок.
   Он,  конечно,  может  переключиться  на  инфракрасный.  Q-корабли  всегда
разогреты, и в инфракрасном диапазоне его можно  найти.  Ощущение  почему-то
такое, что тебя дурачат... Он продолжает поиски.
   Самое странное  и  самое  мучительное  из  чувств  -  чувство  отчуждения
обретшего власть. Ответственность. Возбуждение пульсирует в висках,  кислота
курсирует по венам, комок  льда  в  животе.  Пятеро  из  шести  спейсеров  -
настоящие.
   У них звездочки космических странников на лацканах, и о происходящем  они
знают, наверное, раз в десять больше него. Доггоц они покинули  как  минимум
лет пять назад, раньше него, а Ульт достаточно велик,  чтобы  у  только  что
получившего звание прапорщика была возможность представиться коммодором.
   На него смотрят в ожидании указаний. Ни намека на то,  что  заурядная  на
вид миссия  угрожает  всем  смертью,  подобно  клочку  приближающейся  тучи,
вестнику зимы. Они, должно быть, ума не приложат, почему высокопоставленного
коммодора поставили у  руля  какого-то  жалкого  суденышка,  почему  он  так
панически торопится  войти  в  контакт,  но  ни  один  из  них  ни  малейших
подозрений  не  выказывает.  Видно,  не  продемонстрировал  он  пока  своего
невежества и неопытности, а больше ничего и не нужно.  Все  пятеро  доверили
свои жизни его  фальшивым  знакам  отличия;  они  будут  беспрекословно  ему
подчиняться.
   Он обращается к приборной  доске  с  просьбой  дать  картинку  с  большим
увеличением, по неизвестным причинам тревожась, не услышит ли его  кто.  Все
заняты своим, и дела никому нет до того,  что  там  нужно  их  командиру  от
приборной доски. Они  не  догадываются,  что  он  никак  не  может  отыскать
Q-корабль.
   Так до сих пор и не отыскал!
   Ваун оглядывает тьму вокруг себя, тени лиц. В дальнем конце  поблескивает
пара глаз... Йецер следит за ним. На каждом корабле обязательно присутствует
гражданский чиновник, но не из этого же ведомства, и кроме того, они  обычно
ничем не  занимаются  до  контакта.  А  этот  уже  погружен  в  работу.  Его
обязанность - следить, чтобы Ваун не переходил рамок. Расположение  мест  на
этом корабле нестандартное, и они сидят прямо напротив друг друга. Он, может
быть, уже навел на Вауна дуло пистолета. Низкоскоростного, спейсеровского, с
мягкими,  безвредными  для  оборудования  и   металлического   корпуса,   но
способными словно скатерть расстелить человеческие мозги пулями.
   Наверняка ему приказано пустить свое оружие в ход  до  окончания  полета,
вне зависимости от того, что случится с Q-кораблем.
   Ожидание.
   Совестно за тяжесть в груди, за сухость во рту.
   Он украдкой  посматривает  в  дальний  конец  кабины.  Йецер  по-прежнему
таращится на него. Следит. Прошедшие пять лет были ласковы с офицером службы
безопасности Йецером, ныне  коммодором  Йецером.  А  сегодня  он  облачен  в
скромное оперение гражданского чиновника Йецера. Познакомившись с Вауном, он
резко пошел в гору. Сбросил много кусков своей  туши,  ни  один  из  которых
никогда не изобиловал особенным количеством жира. То ли в его обязанности не
входило пугать людей, то ли его пост был столь высок, что  для  того,  чтобы
показать свою крутизну, ему мускулы не требовались. Он по-прежнему высок,  и
почему-то размеры его костей без болтающегося на них мяса впечатляют  только
больше. Он по-прежнему смугл  и  подозрителен.  Он  по-прежнему  внимательно
смотрит.
   Ваун отворачивается.
   А на экране перед ним Q-корабль. Как он мог раньше его не видеть? Ничего,
по правде говоря, особенного,  просто  пепельно-серая  не  правильной  формы
штуковина. Округлая, без зубцов. И не такой уж большой  -  приборы  говорят,
что где-то четыре километра по продольной оси,  но  когда  работают  шаровые
молнии, ни один прибор не может давать вполне  точных  показаний.  Похож  на
картофелину, а не на древний кусок астероида,  изувеченный  адским  пламенем
космических  дорог.  Вот  это  -  корабль,  настоящий  космический   фрегат,
твердыня. А шаттл по сравнению с  ним  -  детская  игрушка.  Из-за  какой-то
кляксы у Вауна пульс ускорился на тридцать пунктов.
   - Навигатор! - рявкает Ваун, заставив всех подпрыгнуть, даже себя самого.
   - Сколько осталось?
   Навигатор прокашливается, устремляет взгляд на приборную доску.
   - Порядка пятидесяти секунд, сэр.  Если  считать,  что  они  движутся  по
стандартной орбите. Безответственный ответ...
   - С какой стати они не  будут  двигаться  по  стандартной  орбите?  -  Не
должны, сэр. Сорок четыре секунды.
   Ваун поворачивается к экрану. Он втискивает судно в  парковочную  орбиту,
мягко говоря, не вполне так, как того требует постоянный устав-инструкция.
   Принимая  во  внимание  тот  факт,  что  Q-корабль  движется  практически
вслепую, поскольку  его  способность  к  видению  происходящего  теряется  в
сингулярностях, надо признать, что делает он это неплохо - бесспорно  лучше,
чем легендарный "Грифон" несколько столетий тому назад.
   Не пройдет и сорока пяти секунд, сингулярности отскочат, и  гость  станет
не более чем  полым  камнем,  искусственным  спутником.  Тогда  можно  будет
посмотреть, кто или что на борту.
   Ваун  включает  крупный  план  и  видит   сложную   паутину,   сплетенную
человеческими руками и дающую некоторое представление о хитроумно оснащенных
потрохах корабля. Если переключиться  в  рентгеновский  диапазон,  то  можно
смотреть на сингулярности; Q-корабль вспыхивает сразу с  обоих  концов,  где
разреженные ионы самых верхних слоев атмосферы Ульта погружаются в бездонное
ничто, в ничто превращаясь. Ничего особенного на вид сингулярности собой  не
представляют - бледные пятна. Он не очень верит, что они не являются  плодом
воображения.
   Семьсот кельвинов... Знойная женщина! Изморозь вокруг соска входного люка
говорит о том, что рефрижератор в путешествии не пострадал. Уже включили?
   Заcтавляет  задуматься,  не  ожидал  ли  "Юнити"   столь   стремительного
гостеприимства.
   Показатели уровня гравитации сошли с ума.
   Навигатор  включает  таймер  на  приборной  доске  Вауна.   30...   29...
Траектория приближается к критической. Все кажется гораздо  менее  реальным,
чем в доггоцевском симуляторе. С минуты на минуту аварийная  система  начнет
блеять об опасностях столь близкого расположения относительно предполагаемой
орбиты Q-корабля - не столь в конечном  счете  близкого  для  заварушки,  но
излишне близкого, если задуматься о шаровых молниях.  Аварийная  система  не
позволит кораблю залететь в сингулярность. Сам Q-корабль тоже падает в центр
черной дыры, очень давно уже падает,  но  Q-корабль  располагает  еще  одной
сингулярностью - в задней части, чтобы контролировать ускорение. Жуткие они,
Q-корабли. В патрульных рассказах  описаны  случаи,  когда  упавшие  корабли
сносили целые средних размеров страны.
   Загорается предупредительная надпись янтарного цвета. 15... 14... 13...
   Ваун не собирается отступать. Он один  так  взмок  или  другие  тоже?  Он
оглядывается по сторонам. Единственный, кто смотрит на него, - Йецер.  Глаза
змеи.  Ледяные.  Надпись  становится  красной.  Сейчас  раздастся   звуковое
предупреждение. 10... 9... Но Q-корабль слишком близок сейчас к  орбитальной
скорости. Расслабься, малыш, ты справишься.
   Экипаж неизвестен.
   Предположительно люди.
   Ответ только один: скотинка. Патруль  напридумывал  множество  сказок  об
инопланетянах, но о том, что происходит неподалеку от Ульта,  в  них  ничего
нет. Q-двигатель первыми  изобрели  какие-то  негуманоидные  существа;  иные
твари наводнили космические трассы. Где-то  на  громадных  просторах  Пузыря
Галактической Империи  должен  был  произойти  контакт  с  ними,  но  байки,
проскальзывающие  в  шуме  радиопомех,  искажены  и  фрагментарны.  И   миры
Тишины...
   Что-то схватило  их  и  отрезало  от  человеческого  пространства.  Любой
приближающийся Q-корабль представляет собой угрозу. Всегда.
   Братство? Еще один из возможных ответов -  самый  вероятный.  Вот  почему
Ваун здесь - он охотится за Братством. А Йецер охотится за  Вауном.  А  там,
внизу, сидя за приборной доской, за ними обоими следит Рокер.
   7... б... 5... Корабль  ускоряется,  его  засасывает  в  невидимое  брюхо
сингулярности.
   Братство? Или просто очередную группу безымянных гуманоидных бродяг тянет
куда-то древнейший инстинкт: заглянуть на соседнюю поляну?
   Комок увеличивается, приближается, становится все ужаснее.  Когда  таймер
досчитывает   до   3,   на   Q-корабле   выключается   двигатель.    Уровень
гравитационного  потока  падает  до  нуля.  Опасность  позади.  В  радостных
восклицаниях навигатора Ваун не нуждается - на экране он  видит  совершенное
препятствие прямо по курсу.
   Везение, конечно, но приятно. Шаровые молнии молчат, и все приборы  могут
давать  показания.  Можно  установить  радиосвязь.  Гости,  наверное,  будут
удивлены, обнаружив, что их встречают в полной боевой готовности. И  времени
на то, чтобы потихоньку выпустить свои собственные шаттлы, у них  не  будет,
как Рокер и хотел.
   Ваун не думает, что они будут удивлены.
   Там, внизу, в Хайпорте, Рокер ждет, палец на кнопке. Q-корабли сделаны из
железоникелевого сплава и настолько близки к абсолютной неразрушимости,  что
даже самые мощные пучки  не  проникают  в  них  глубоко.  Поэтому  маленькие
снаряды Рокера оснащены нейтронными боеголовками, которые  должны  разорвать
на куски все органические соединения в радиусе десяти километров. Q-корабль,
наверное, будет работать лазером.
   Судна этого класса чрезвычайно  маневренны,  но  в  то  же  время  крайне
непрочны. Рокер  обещал,  что  будет  контролировать  ситуацию  и  обо  всем
предупреждать.
   Кто станет доверять Рокеру?
   Радиоконтакт  -  все  вздрагивают,  когда  в  кабину  внезапно  врываются
исковерканные помехами звуки голосов. Ваун  смотрит  на  специальный  экран,
каких нет у других членов экипажа. Так ему по крайней  мере  сказали,  но  у
Рокера-то  наверняка  тоже  есть  такой.  Пока  мерцает  зеленым   светом...
Презумпция невиновноcти...
   Голоса свертываются в один, практически неразличимый. Язык галактический,
но за такой акцент в Доггоце отправили бы драить гальюн. На  каждой  планете
этот древний язык имеет свой диалект.
   Долговязый радист с немытой головой начинает грызть собственный кулак.
   Персиковой свежести кожа на его лице просто-таки покрывается тревогой.
   - Не могу разобрать, сэр, - поднимает виноватые глаза. -  Сейчас  получим
компьютерный перевод.
   Вауну акцент не мешает. Он переводит за радиста,  за  Рокера  и  за  всех
прочих невидимых любителей  совать  нос  -  нельзя,  впрочем,  сказать,  что
кто-нибудь доверяет его переводу.
   - Они утверждают, -  объясняет  он,  -  что  трижды  пострадали  от  пыли
космических перистых облаков. Испорчены высокочувствительные антенны.
   Отсутствие сима объясняется тем, что испортились  полупроводники.  И  так
далее.
   Ахинея. Скажи им, что если мы не получим  надлежащей  реакции,  мы  будем
рассматривать их как неприятелей.
   - Сэр! - отвечает, сглотнув, радист. Затем врывается новый  оглушительный
голос. Все аж подпрыгивают. Мужчина говорит:
   - Q-корабль "Юнити". С Авалона. Вы нас слышите?
   - Да! Слышим вас сейчас, "Юнити".  Радист  проводит  руками  по  песочным
волосам и смотрит на Вауна, облегченно улыбаясь во весь рот.
   Пришлось ему попотеть.
   - Тогда не  пудри  нам  мозги,  дружок!  -  продолжает  Q-корабль.  -  Мы
разъезжаем уже добрых двенадцать лет и не желаем, чтобы этот круиз затянулся
еще на восемь. Уже половина калоши сгнила и обвалилась нам на голову.
   Вот что это за голос! Ваун узнал его, волосы встали дыбом у него на  шее.
А остальные? Заметили? Если ему удалось вспомнить,  то  уж  компьютеры-то...
Так, потайной экран пожелтел. Это кодовый знак от  Рокера.  Желтый  означает
"Подозрительно, не хватает данных".
   Подозрительно, мать твою!  Может  быть.  Рокеру  нужна  еще  какая-нибудь
информация, чтобы, уничтожив и Q-корабль, и весь личный  состав  собственных
спейсеров, уйти чистеньким, а Ваун знает уже все, что хотелось бы.  На  этом
корабле - Братство.
   Изображение! На Ульте, похоже, увидели лицо говорящего. Если так, то  все
будет в порядке. Экран становится малиновым, что означает: "Вали с дороги!
   Немедленно".
   - Примите изображение, радист! -  кричит  Ваун,  прекрасно  понимая,  что
изображения не будет. Братья - не идиоты. Парень с волосами песочного  цвета
говорит в микрофон, бегая одновременно пальцами по клавишам.
   Голос с Q-корабля опять становится абсолютно неразборчивым.
   Ваун ловит злобный взгляд  Йецера.  Отсюда  помощи  не  жди.  От  Рокера,
конечно, тоже, если ничего, кроме кодового знака, он послать не может.
   Авалонская техника - техника высочайшего класса.
   Радист того и гляди свихнется. Ваун чувствует, как напряжены остальные.
   Все  ждут  указаний.  Он  должен  немедленно  принять  волевое   решение,
поскольку без коррекции курса они просто проскочат мимо контакта.
   Если  он  примет  неверное  решение,  Йецер  откроет  но  нему  огонь  на
поражение.
   Если он предупредит Братство, то это сделает и Рокер.
   Если Братство догадается, что происходит, значит, догадается.
   Ну и что? Он свободен, у него никаких планов на вечер.
   Вдруг появляется изображение - женское лицо проглядывает  сквозь  снежную
бурю на экранах. Женщина?
   - Привет, "Либерти"! Видите меня?
   Говорит на андилианском,  одном  из  самых  распространенных  на  Авалоне
языков. На Ульте практически нет людей, которые могли бы на нем говорить или
хотя бы понимать.
   Приор, впрочем, мог. И Ваун. Волосы на загривке снова ощетинились.
   Закололо в паху. Йецер скалится,  ждет,  когда  Ваун  хоть  одним  звуком
выразит беспокойство.
   Голос женщины исковеркан помехами.
   - Вы видите меня?
   - Симпатичная, правда? - шепчет медик.
   Правда ли? Лицо... голос? Качество приема такое плохое, что она на  самом
деле  может  оказаться  фальшивкой,  симом,  которых   делают   при   помощи
компьютера.
   Ваун снова смотрит на сигнал Рокера. Все еще желтый - в Хайпорте, значит,
тоже пока не очень доверяют женскому лицу.
   Братство... Если на корабле Братство... Братство хочет знать, нет  ли  на
борту Приора.
   Ваун бросает взгляд на Йецера и получает неохотный кивок.
   - Я приму, радист, - говорит  Ваун  непривычным  для  себя  самого  тоном
командира. Нажимает на кнопку. Женщина  никак  не  реагирует,  но,  судя  по
показаниям приборов, его изображение передано. Ваун  быстро  поворачивается,
будто бы намереваясь что-то посмотреть на боковой приборной доске; на  самом
деле он дает им возможность увидеть его профиль. Шум радиопомех  и  болтовня
внезапно прекращаются.
   Ваун  резко  поворачивается  к  передатчику  и   начинает   говорить   на
галактическом.  Ни  на  секунду  не  забывая  о  нетерпеливо   подрагивающем
указательном пальце Йецера, он тщательно выговаривает каждое  слово,  следит
за своим безупречным доггоцевским произношением.
   - Приветствуем вас, "Юнити".  Это  шаттл  ультийского  главнокомандования
"Либерти", коммодор Приор. Назовите себя.
   Тишина...
   Грядет контакт. Внизу Рокер тоже ждет с пальцем на спусковом крючке.
   Тишина...  Братство  ждет,  когда  Ваун  скажет  пароль?  Или   они   уже
догадались, что никакой он не Приор, что бы он там  ни  говорил?  Их  пальцы
тоже уже на спусковых крючках?
   Ожидание...
   Даже в те времена, когда  половина  всей  техники  на  планете  пришла  в
негодность из-за нехватки надлежащего ухода, недостатка необходимого топлива
или просто вследствие старости... даже тогда  легкие  торчи  К-47  считались
настолько   надежными,   что   оснащались   самыми   простейшими   системами
безопасности.
   Кем бы ни был прежний наездник  вауновского  скакуна,  он  не  пожалел  и
выкинул все, кроме  немудреной  подушки  и  простенького  картриджа  для  ее
выбрасывания.
   Чего волноваться? Что может случиться с космической табуреткой?
   Если, конечно, какому-нибудь маньяку не придет и голову  напрочь  вывести
из строя приборную доску...
   Ваун сплюнул в ревущий льдом ветер и снова закашлялся. Он думал, что  был
без сознания не очень долгое время, но он летел на подушке, а посему  должен
быть живым. К счастью, подобного рода небесные эскапады были  одним  из  его
любимых времяпрепровождении в  Вэлхэле,  и  рефлексы  в  порядке.  На  губах
соленый привкус крови, красное пятно на правом глазу. Ощущение такое,  какое
бывает, когда упадешь с десятого этажа на бетонный тротуар лицом вниз.
   Катапультирование на такой скорости и на такой высоте  квалифицируется  в
учебнике как "последний козырь".
   Под ногами бешено вращается мир, он  работает  уже  начавшими  неметь  от
холода мускулами. Он  смутно  припоминает,  как  торч  рассыпался  на  куски
красным огненным цветком, как цветок пустил корни из дыма по  направлению  к
земле. Это либо один из снарядов Тэма, либо самоуничтожение.
   От левого глаза толку не многим более, чем от правого, но сквозь слезы он
узнает холмы, окружающие землевладение Тэма, озеро.  Еще  далеко  внизу.  Он
поворачивает подушку и пикирует в этом направлении.
   По крайней мере его не подстрелили, хотя  запросто  могли.  Скорее  всего
просто не хотели.  Кранц!  А  холодно!  Он  превратился  в  человекообразную
сосульку.
   Остается надеяться, что до приземления ничто не отмерзнет и не отпадет.
   На востоке заря величаво пылает над холмами. Хорошо быть живым.
   Покатые крыши и отвесные деревянные стены уютно угнездившегося  в  лощине
Форхила - реконструкция  в  раннегилбианском  стиле,  столь  высоко  ценимом
брокерами с астероидов и торговцами  оружием;  но  сам  Форхил  -  настоящий
памятником древности, некоторые сооружения были построены еще до  стравацкой
революции.  Все  понатыкано  как  попало  -  последствия   долгих   столетий
бесцельного существования, но  сама  эта  неопределенность  -  равно  как  и
заношенный костюм из пурпурного мха  на  зданиях  -  создает  запоминающийся
образ.
   Форхил казался почти что неотъемлемой частью  холмов,  не  плодом  трудов
человеческих, а чем-то взятым напрокат. А в юности он  был  самым  настоящим
городом. Лес вокруг  сплошь  усыпан  буграми  остатков  кирпичной  кладки  и
старинных погребов.
   Форхил принадлежал Патрулю много веков и  традиционно  сдавался  комкому,
почему, надо думать, Тэм и ухватился за этот пост. По оценке  Вауна,  Вэлхэл
давал Форхилу троекратную или  четырехкратную  фору,  как  подобающая  герою
обитель.
   Он понимал, что имеет еще тот вид, когда прихрамывая двигался по  лужайке
в сторону главного входа. Он подвернул колено, все еще кашлял  кровью,  глаз
начал что-то видеть, но все лицо наверняка в крови  и  синяках.  Рубашка,  а
местами - и кожа, изорвались в треклятом кусте кримпля, куда он приземлился.
Ну, хотя бы приземлился, не развалившись на куски.
   Кримплем пахло так, будто находишься в немытом  сортире.  Почему  женщины
так тащатся от этого запаха?  Окажись  сейчас  поблизости  Мэви,  он  бы  ей
устроил.
   Он проковылял по широким ступеням в мрачный  покой  террасы.  В  бассейне
серебряным зеркалом сиял утренний свет, склонившийся над водой  декоративный
кустарник был безутешен, или ему просто так показалось. В  саду  еще  должны
работать роботы, хотя ни один не попался ему на глаза.  Из  охраны  он  тоже
никого не встретил, что вселяло  некоторую  надежду.  Не  было  даже  симов.
Где-то на пастбищах позади дома однообразно лая