:
тебя в твоем космофлоте хоть раз настоящим мясом кормили?
    В споре  выяснилось,  что  однажды  все  же  кормили  -  тем  самым
твердианским крокодилом,  существом флегматичным,  не опасным  и отчасти
пригодным в  пищу. Вот  напитки на  Тверди, правда,  дрянь,  зато  какие
местные девочки стол накрывали - это ж умереть можно!..
    -  Ну-ка,   ну-ка,-  сказала   Маргарет.  -  Об  этом,  пожалуйста,
подробнее.
    - Пег, я абсолютно не...
    Стефан засмеялся.
    - А  я тогда,  честно сказать,  глядя на  тебя в  космофлот пошел,-
признался Питер  и  потянулся  за  вином.  -  Пег,  ты  это  брось...  Я
совершенно трезв.  Да, о  чем я?  Ага. Я ведь надеялся, что мы с тобой в
один экипаж попадем, а ты и съюлил с полдороги в кусты... Верно, Пег?
    - Чего я никогда не мог понять,- заметил Стефан,- это почему у вас,
англосаксов, Маргарет и Пегги - одно и то же?
    - Съюлил в кусты!..
    - В  кусты,- согласился  Стефан. -  В деревья.  В камни. В озера. И
очень хорошо  сделал, что съюлил. Я вот что думаю: хорошо, что нас тогда
из Канала  обратно выбросило.  Я крокодилов не люблю - что мне на Тверди
делать?
    - Это ты так думаешь. Отец как - здоров?
    - Здоров,  что ему будет. Вышел в отставку аж в шестьдесят, живет в
Тарту. Мы  иногда созваниваемся.  Крепкий старик  и упрямый. Все пытаюсь
подбить его  на мемуары,  а он:  кому это  нужно?  Мне,  говорю,  нужно.
Обойдешься, отвечает. Для внуков он, может, и написал бы, а для меня ему
не интересно.
    - Ты второй раз так и не женился? - спросил Питер.
    Стефан махнул рукой и успел поймать блюдо с рыбой.
    - Одного  захода хватило.  Какой только  глупости не  сотворишь  по
молодости.
    - За холостяков! - провозгласил Питер, поднимая стакан. - До дна!
    - Что-то  вы быстро  спелись,- сказала  Маргарет.  -  Он  что,  уже
нажаловался?
    - Ему-то  грех  жаловаться,-  возразил  Стефан.  -  Отбил  вот,  не
спросив... В жизни не прощу! Дуэль!!
    - А  ты где  был, когда  я отбивал?  - парировал  Питер. - У кого и
отбивать-то было...
    - А? - прищурилась Маргарет. - Что скажешь?
    Джеймайма хихикнула.
    - Э,  так не  пойдет! -  закричал Стефан.  - Что  дурак был  -  да,
согласен, он  самый, а  вот что  слепой -  извините! Все  видел! Если не
приставал к тебе, то только потому, что ждал, когда ты ко мне приставать
начнешь!
    - Нет, вы видели! - возмутилась Маргарет. Питер откинулся на спинку
стула и  заржал. -  Каков фрукт!  А знаешь, я тебя побаивалась тогда, на
корабле: как  же -  сын капитана!  в рубку вхож! А вот на него совсем не
обращала внимания, надоел он мне до смерти...
    - Спасибо,- поклонился Питер.
    Вспомнили Ронду,  Людвига и  остальных, поспорив о том, кто на кого
обращал тогда  внимание и  во что  это  вылилось  впоследствии.  Отбивая
ладонями такт,  спели хором  "Контрабандные товары",  потом Стефан  спел
"Грызет меня  комар" и  сорвал  аплодисменты,  а  чуть  погодя  появился
вареный лосиный  язык, нарезанный ломтиками, и его съели, хотя казалось,
что больше  ни единой  крошки впихнуть  в себя  не удастся, вслед за чем
Маргарет сообщила, что непременно умрет на месте от разрыва кишечника, а
Питер, нашедший место еще для стаканчика клюквенной, вдруг бодро заявил,
что готов  подумать о месте младшего смотрителя после выхода в отставку,
чем привел  Стефана в  ликование. Было  в этом  что-то такое,  что могут
оценить лишь старые друзья - сидеть за столом, наблюдая в окно катящийся
по склону  холма колобок  солнца,  и  изводить  время  на  пустой  треп,
скрещивать выпады  и контрвыпады,  пресекать всякие воззвания к здравому
смыслу, с неутомимой легкостью накручивая одну глупость на другую, и при
этом чувствовать,  что все  трое абсолютно, немеренно счастливы и нет во
всей Вселенной  ничего такого, что могло бы помешать этому счастью. И не
может такого быть.
    По небывалой  тишине фона заподозрили неладное и, разумеется, опять
хватились  внучки.   Процедура  поисков  и  ауканья  повторилась  с  той
незначительной разницей, что Джеймайму на сей раз обнаружили не в сенях,
а  в  стенном  шкафу,  и  опять-таки  с  любимой  игрушкой  на  коленях.
Реконструктор был  включен и показывал картинку, звука не было слышно за
педагогическим хором,  а Джеймайма, увернувшись от шлепка, показала язык
и объявила, что готова лечь спать при условии, что завтра ее покатают по
озеру, но  только чтобы  там и  в помине  не было водяного слона, а рыбе
разрешено быть, пусть плавает.
    - Что  еще за  водяной слон?  -  спросил  Стефан,  когда  Джеймайму
удалось уложить в кровать. - Мы в свое время больше историей увлекались,
помнишь, Пит?  Саламин там,  Канны  и  прочее.  Одну  Фарсальскую  битву
прокручивали раз  тридцать с  разными вводными,  и, насколько  я  помню,
Цезарь побеждал только раза два...
    - Один раз,- уточнил Питер. - Я точно помню.
    Перебивая друг  друга, вспомнили  и то, что в одном из прокрученных
вариантов Цезарь  после поражения  бежал в  панике в Египет, а настырный
Помпей получал  в дар  его голову  и путался  с Клеопатрой,  и  то,  что
республика в Риме вскоре гибла - с большим или меньшим кровопролитием, в
зависимости  от  вводных,  но  гибла  неизменно,  сколько  вариантов  не
прокручивали... Да, а что за водяной слон-то?
    - Она   н  а с   прокручивает,- объяснила Маргарет.- Я когда первый
раз увидела,  прямо в  ужас пришла. Думаешь, почему она на тебя поначалу
букой смотрела?  Ума  не  приложу,  что  с  паршивкой  делать,  какой-то
совершенно извращенный  ум. Знаешь, какие вводные? Мол, нас - тех еще! -
вышвырнуло из  Канала где-то  у черта  на рогах,  причем взрослые дружно
перемерли на  какой-то ненормальной планете, а дети перестали взрослеть.
Представляешь?
    - Это как - перестали взрослеть?
    - А вот так.
    - Любопытно,-  ухмыльнулся Стефан.  - Я  бы лично не возражал найти
такую планету,  где не взрослеют: на шестом десятке взрослеть что-то уже
не хочется...    Хм,  это  она  сама  додумалась?  С  фантазией  внучка,
поздравляю. А в чем, собственно, ужас? Нормальная групповая робинзонада,
увлекательно даже... - Маргарет передернуло. - Нет, а что? Я бы взглянул
одним глазом.
    - Взгляни,  взгляни,- сказала  Маргарет,- не  пожалей только.  А  я
лучше уйду, не хочу себе настроение портить...
    Но она  не ушла,  пробормотав: "Хуже наркотика, ей-богу", и, сложив
руки на коленях, тоже стала смотреть.

                                   4
    - Ты  прости,- сказал  Стефан. -  Ни о чем другом не могу говорить,
понимаешь?
    - Ни о чем другом говорить и не нужно,- отозвалась Маргарет.
    Они сидели  на нагретом полдневным солнцем камне. В двух шагах ниже
них озеро  глодало скалу.  Ворча в  камнях, надвигалась вода, облизывала
шершавые  плиты.  Откатывалась.  Маргарет  казалось,  что  за  два  дня,
прошедших со времени бегства, кожа Стефана сделалась темной, как камни.
    - У тебя пальцы еще не трескаются? - спросила она.
    - Что? - не сразу понял Стефан. - А, нет, еще нет. Спасибо.
    - Упустишь  - будет  больно,- предупредила  Маргарет,-  особенно  с
непривычки. Хочешь смажу?
    Пока она  мазала ему  руки, он  молчал. А когда она, удовлетворенно
хмыкнув, убрала  коробочку с мазью в карман куртки, он спросил, стараясь
придать голосу как можно больше равнодушия:
    - Ну и как там в лагере?
    - Живем,- так же фальшиво-равнодушно, как Стефан, сказала Маргарет.
- Отчего  не жить?  А хуже  или лучше...  вот завтра  кончится праздник,
тогда и увидим, хуже или лучше...
    - Какой  опять праздник? - Стефан растерялся, не сразу сообразив. -
А, ну  да, ну  да. -  Он коротко  и зло  хохотнул. -  В честь избавления
праздник. Понимаю. Без праздника нельзя... Неужели целых три дня?
    Маргарет кивнула,  подтверждая, и  Стефан  уже  прикидывал  в  уме,
насколько придется  увеличить ежедневную  норму добычи  торфа,  чтобы  в
обозримые сроки ликвидировать прорыв. Прикинув, он присвистнул и покачал
головой. Н-да...  Зря Питер  расслабил людей,  как бы  потом не пришлось
кусать локти.  Незаслуженные потачки  до добра  не доводят. И торф будет
недосушенный, а синтезатор этого не любит...
    - Он что, вправду сумасшедший?
    - Вряд  ли,- Маргарет улыбнулась. - Знаешь, по-моему, он соображает
лучше нас  с тобой.  Рискует -  это да.  Пока ему в рот смотрят, можно и
рисковать. Он говорит, что теперь каждый должен работать за двоих, чтобы
в кратчайший  срок накопить  запас продовольствия  для переброски лагеря
через  водораздел.  И  что  сильное  и  свободное  общество,  сильные  и
свободные люди... Он теперь вообще много говорит.
    - Я уже считал, какой это будет кратчайший срок,- перебил Стефан. -
Год, как минимум.
    -  Меньше,-   сказала  Маргарет.  -  Они  лишат  Джекоба  молока  и
высвободят синтезатор. Джекоб им не нужен.
    - Питер так решил?
    - Не  надейся, что  он такой  осел.  Будет  голосование.  Результат
известен заранее даже Джекобу.
    - Скоты,- устало сказал Стефан. - Что с быдлом ни делай, оно всегда
останется быдлом. До Абби и малышей они тоже добрались?
    - Пока нет.
    - Доберутся. Кому нужны слабые и душевнобольные, верно? А остальные
надорвутся на  торфе. - Стефан подобрал кусок песчаника, раскрошил его в
кулаке и  бросил в  озеро. -  Вот что  с ними  будет. Через  год от  нас
останется половина, и не лучшая.
    - Через  год здесь  вообще никого  не останется,-  Маргарет  искоса
посмотрела на  Стефана. - И большого запаса не нужно: Питер говорит, что
намерен поднять "Декарт".
    - Ну? - Стефан даже вскочил. В висках часто застучало.
    - А что, не получится? - с интересом спросила Маргарет.
    Стефан сел.  В голове была каша вперемежку с черной пустотой: Питер
Пунн в ходовой рубке корабля, почему-то с мокрым веслом в руках, смуглый
красавец Питер  Пунн, дочерна загорелый первопроходец, рыцарь без страха
и упрека; затем полоса пустоты; затем фраза Маргарет: "Видишь ли, у него
есть интересные  идеи..." -  и снова  пустота,  и  яркая,  в  мельчайших
подробностях зримая  картина: нудный  вой маршевых  двигателей на  малой
тяге, медленно и криво уходящий в небо безносый "Декарт", яростная струя
пламени, бьющая в крошащийся гранит из пробитой кораблем дыры в дождевой
туче... Брошенный  опостылевший лагерь,  оставляемое навсегда  проклятое
болото. Это  должен был придумать я, с острой запоздалой досадой подумал
Стефан. Я, а не Питер.
    - Может  получиться,- с  неохотой признал  он. -  То есть,  я  хочу
сказать, что теоретически это возможно. Не за год, естественно. Года три
на  серьезную   подготовку  -   тогда,  может  быть,  даже  без  носовой
надстройки... Опасно, конечно, на маршевых... Надо подумать. Взлететь-то
он, пожалуй, взлетит, а вот где и как он сядет?
    - Не  знаю,- сказала  Маргарет. -  Ты все  еще думаешь,  что  Питер
глупее тебя?
    - Никуда  он не полетит,- уверенно сказал Стефан. - Именно потому и
не полетит,  что не глупее. И похода по воде тоже не будет. Зачем он ему
теперь?
    - Завидуешь,- определила Маргарет.
    - Завидую,-  легко  согласился  Стефан.  -  Роскошная  идея,  между
прочим.
    - Видимая цель,- поддакнула Маргарет. - Год энтузиазма. Или больше?
Ты с такой идеей сколько времени смог бы поддерживать энтузиазм?
    - Не говори так,- попросил Стефан.
    - А  почему? Я  не иронизирую.  Людям нужна  достижимая цель,  даже
таким уродцам, как мы. Ты никогда этого не понимал. Мы же люди.
    - Кто бы сомневался...
    Они помолчали. Большая неряшливая волна докатилась до ног Стефана и
схлынула, оставив пену. Залив кипел: у водяного слона наступил очередной
период размножения.  Как всегда,  слон делился  на три  равные части, из
которых двум  предстояло погибнуть,  а третьей  выпадал жребий  выжить и
продолжить существование. Чуя безнаказанность, в озере плескалась рыба.
    - Как ты меня нашла? - спросил Стефан.
    - Твой шалаш виден с башни в оптику. Анджей разглядел и сказал мне.
Он даже  видел, как ты выходил из воды. Тебе повезло, что тебя не тронул
водяной слон.
    - Водяному слону сейчас не до меня,- сказал Стефан.
    - Сейчас - да. А позавчера?
    Возразить было  нечего. Стефан отлично помнил скользкий беспомощный
ужас,  охвативший   его,  когда   к  нему  из  глубины  начала  медленно
подниматься бурая  тень -  и он  отлично понимал,  что это была за тень.
Наверно, водяной слон был попросту сыт, иной раз случается и такое.
    - Питер знает, что я здесь? - спросил Стефан, меняя тему.
    - Может,  и знает,-  Маргарет равнодушно  пожала плечами.  - Может,
Анджей уже  всем разболтал. А может, и нет. Он на Питера в обиде: у него
как раз  новая идея  из теоретической  физики, а  Питер его на торф, как
простого смертного...  Все довольны,  кроме него.  -  Маргарет  легонько
усмехнулась. -  А ты что, вправду Питера боишься? Так зря. Бояться нужно
было раньше.
    - Спасибо,-  буркнул Стефан. - Я приму к сведению. Кстати, никто не
видел, куда ты пошла?
    - Подумаешь!  - сказала  Маргарет. -  Всю дорогу дрожу от ужаса! Ну
скажи мне,  где Питер  возьмет другого  врача? Тебя,  между прочим, тоже
никто не гнал. Считается, что ты сбежал сам.
    - Вот так, да? Я и не заметил.
    - Во  всяком случае, облаву на тебя Питер устраивать не станет. Что
ты ему теперь? Поголодаешь - сам придешь.
    - А если не приду? - спросил Стефан и сглотнул.
    - Куда  ты денешься.  Дай им  выпустить пар,  чтобы  не  побили,  и
возвращайся. Дней пять ты продержишься?
    - Черта  с два  я пойду  кланяться,- сказал  Стефан. -  За меня  не
беспокойся. Я здесь и год протяну.
    - Ноги  ты протянешь.  Господи, да что я с ним вожусь, с идеалистом
паршивым!.. Лучше скажи: ты сегодня что-нибудь ел?
    - Я сосульку нашел,- угрюмо ответил Стефан.
    - И только?
    - Видел  еще каких-то...  знаешь, такие толстые червячки с четырьмя
рожками, они  еще все  время цвет меняют. Есть одно место, там их полно.
Возьмешь на анализ, а?
    Маргарет фыркнула:
    - Чернильников  есть нельзя,  это даже  малыши знают. Ладно...- она
достала из кармана плоскую баночку. - Бери. Извини, что не сразу отдала.
Злилась на тебя.
    Стефан повертел баночку в руках. Жестянка не вздулась за сорок лет,
и наклейка оказалась на месте. Это были анчоусы в маринаде. Вот, значит,
как...
    - Дашь попробовать? - спросила Маргарет.
    - Кто? - голос Стефана сел. - Когда?
    - Питер,-  ответила Маргарет. - Только тайник он не вчера нашел, уж
будь уверен.  Знал, куда  идти, еще  оглянулся по  пути два раза. Нервно
так... А я подсмотрела. Открыл он твой тайник, выбрал одну банку, тут же
и съел  прямо руками,  пальцы облизал,  а пустую  банку опять  в  тайник
поставил и иконой закрыл. Еще ящиком задвинул. Никто ничего и не знает.
    Стефан застонал. Маргарет смотрела на него с сочувствием.
    - Успокойся... Ну хочешь, я с тобой останусь?
    - Это  был резерв,-  с трудом  проговорил Стефан.  - Понимаешь, наш
последний резерв.
    - Жаль,  что там  не оказалось  молока,- сказала  Маргарет.  -  Для
Джекоба. Так дашь попробовать? Мне чуть-чуть. Анчоусы это что - рыба или
фрукты?
    - Рыба.
    - Глупое  название. Лучше  бы фрукты.  Я уже и не помню, какие они.
Только названия.
    Он ел  анчоусы руками,  как Питер. Потом ела она, а он смотрел, как
она ест.  Анчоусы Маргарет  не понравились - или она сделала вид, что не
понравились,- и  Стефан, надрезав край жестянки, вывернул ее наизнанку и
вылизал дочиста.
    - Спасибо за нож...
    - Возьми еще вот это.
    - Замечательно,-  Стефан повертел  зажигалку в  руках.  Пощелкал  -
горела. -  Где нашла?  Ты молодец.  Теперь не замерзну. Я уж было совсем
собрался добывать трением... как Робинзон.
    - У Робинзона было огниво.
    - Разве? Не знал.
    - Забыла спросить,- сказала Маргарет,- ты ведь пользовался тайником
раньше? Для себя?
    - Да,- сказал Стефан. - Один раз. Понимаешь, не удержался.
    - Только один раз?
    - Если честно, то два. Два раза. А что?
    - Так...  Я бы не поверила, если бы ты сказал "нет". Ты не бойся, я
никому не скажу.
    - Какая теперь разница? - пожал плечами Стефан.
    - А вот вернешься - поймешь какая.
    Маргарет, как  всегда, была  права, права  на все сто, и Стефан это
сознавал. Он  согласится с  Маргарет, согласится, но не сразу. Поддаться
на уговоры сейчас - слабость. Даже свергнутый капитан остается капитаном
в душе, его можно уговаривать и уговорить, но решения он принимает сам.
    - Сказал уже - не вернусь.
    Он сразу  одернул  себя.  Как  никогда,  в  его  голосе  прозвучали
мальчишеские интонации. Обиженный упрямый мальчишка был тут как тут, жил
в нем и не давал покоя.
    - Будешь  ждать, когда  Питер им  надоест,  как  ты?  -  язвительно
поинтересовалась Маргарет.  - Год  будешь ждать? Два? Пять? Имей в виду,
каждый день  обкрадывать для  тебя тайник я не смогу. На мне еще малыши.
Полезешь на огород за картошкой - тогда точно жди облавы.
    И опять  она была  права, а  он нет.  Стефан понимал,  что  даже  в
Маргарет, лучшем  человеке на  борту "Декарта",  жило вечное  стремление
взять верх над ним, Стефаном. Пусть, устало подумал он. Ей - можно.
    - Говори уж,- сказал он - Что ты еще припасла?
    - А что, заметно? - удивилась Маргарет.
    - У тебя глаза блестят.
    - Ладно,- сказала Маргарет. - У нас есть шанс.
    - Это я и без тебя знаю.
    -  Глупый,   я  о   другом...  Анджей  назвал  это  дубль-эффектом.
Проверить, конечно, не может, но говорит, что это самая красивая идея из
всех возможных,  а значит,  она верна.  Он много  чего говорил,  а  если
коротко, то  получается, что-то  вроде зеркала.  Канал  схлопывается  от
периферии к  центру. Срабатывает  принцип  макронеопределенности:  через
корабль... то  есть через  волновой пакет проходят оба устья Канала. При
определенных условиях  получаются два  отражения, идентичных  оригиналу.
Одно выбрасывается в случайном месте, это мы, а второе...
    - Ну? - тупо спросил Стефан.
    - Второе  - где-то  еще. Анджей говорит, что второй "Декарт" скорее
всего выбросило вблизи той точки, где он вошел в Канал. Представляешь?
    - Погоди,  погоди...- Стефан  хмурился, тер  лоб. Какие  отражения?
Какое еще  зеркало? Бред,  бред толстого зануды! Одно время он рядился в
солипсиста, во  всеуслышанье обозвал  наш мир  иллюзией  и  заявил,  что
приступает к  разработке  теории  несуществующих  процессов  -  пришлось
наказать, чтобы  не отвлекался  на пустое. Бездельнику лишь бы не копать
торф...
    - Это  значит, что  тот, другой  "Декарт" вернулся на Землю,- сияя,
сообщила  Маргарет.   -  Я   ночь  не   спала,  когда   до  меня  дошло.
Представляешь, где-то  существую вторая  я... второй ты... второй Питер.
Только они  настоящие взрослые,  не как  мы. Но  это неважно.  Главное -
Земля знает!
    Сердце Стефана ушло в преисподнюю, потом вернулось, ударило молотом
и заколотило в безумном ритме.
    - Ты погоди...- бормотал Стефан. - Погоди. Еще раз...
    - Земля  знает! -  ликующе воскликнула Маргарет. - Если Анджей смог
понять, то там, наверно, уже давным-давно поняли. Земля знает!
    - То есть... нас ищут? - спросил Стефан.
    - А вот этого я не сказала. Но нас могут искать. Понимаешь, могут!
    Могут, подумал  Стефан. Он  неожиданно  почувствовал,  что  ему  не
хватает  воздуха.   Могут,  билось   в  голове  чудесное  слово.  Гудело
колоколом. Нас  могут искать.  Даже если они убеждены, что никого из нас
нет  в  живых.  Даже  в  этом  случае,  который  они  наверняка  считают
единственно возможным.  Ищут же  тела альпинистов, разбившихся в скалах,
провалившихся в ледниковые трещины... Годы спустя - ищут.
    Все так просто.
    У дороги  не бывает  конца; конец  одной  дороги  -  всегда  начало
другой, кто  бы и как бы ни пророчил иное в дни неудач. Пока хоть кто-то
из людей  может сказать  себе "иди"  и идти, дорога не кончится никогда.
Тупиков не существует.
    Если, конечно, Анджей прав...
    Он должен быть прав. Иначе Вселенная устр