ружи, а  с  инженерной  точки
зрения они даже являются помехой, поскольку ограничивают, уменьшают скорость
поездов. Уберите воздух - а это очень легко, - и поезда пойдут быстрее, да к
тому же с меньшими затратами энергии.
   - Но люди, сэр, наши пассажиры - они же должны дышать!
   - И будут дышать, поскольку поезда буду герметичны и нормальное  давление
в них будет поддерживаться так же, как на  высотных  воздушных  судах.  Зато
убрав воздух, мы сможем говорить о более высоких  скоростях,  чем  любые  из
прежде доступных. Почему, собственно, наши поезда не могут делать восемьсот,
девятьсот и даже тысячу миль в час?
   - Таких скоростей не выдержат ни колеса, ни подшипники.
   - Совершенно верно, сэр Уинтроп, но это-то  и  ведет  нас  дальше.  Поезд
вообще без колес. Такой поезд, в сущности, плавает в пространстве, поскольку
мощные магниты, установленные на  нем,  отталкиваются  от  столь  же  мощных
магнитов полотна. Все мы знаем, что один  сильный  магнит  может  удерживать
другой в состоянии парения благодаря полю отталкивания; именно так наш поезд
будет двигаться в вакуумированном туннеле. Но что  обеспечит  поступательное
движение поезда? Здесь сэр Айсэмбард  дает  гениальный  ответ.  Поезд  будет
перемещаться посредством  двигателя  линейной  тяги.  Я  не  стану  подробно
объяснять это сложное изобретение, достаточно сказать, что  здесь  мы  имеем
дело как бы с  вывернутым  наизнанку  электромотором,  одна  часть  которого
устанавливается на поезде, а другая растянута по всей длине туннеля,  причем
между   этими   двумя   частями   не   требуется   никакого    механического
взаимодействия.  Вдобавок  значительная   часть   ускорения   поезда   будет
вызываться процессом его скатывания с края континентального  шельфа  на  три
мили вниз, на абиссальную равнину океанического дна. Итак,  джентльмены,  вы
имеете герметичный поезд  в  вакуумированной  трубе,  парящий  посреди  нее,
ничего, даже молекул воздуха, не касаясь;  он  начинает  движение  благодаря
гравитации, а продолжает - благодаря электричеству. Это тип движения,  столь
же современный, сколь и концепция самого туннеля.
   С облегченными вздохами финансисты принялись задавать  вопросы,  стараясь
прояснить для себя некоторые детали, так что когда Гас продолжил,  маленькая
аудитория слушала его внимательно и понимающе.
   - Как было показано, у нас есть теперь  и  определившийся  тип  движения,
который будет применяться в туннеле, и технология, с помощью  которой  будет
осуществляться прокладка. Перед тем как начнутся детальные обследования  дна
и собственно строительство, осталось  сделать  последний  шаг  -  определить
маршрут, по которому пойдет туннель. Поскольку  ложе  океана  имеет  сложное
строение, к этому вопросу надлежит подойти с величайшей осторожностью,  ведь
дно Атлантики - не песчаная лагуна,  которую  можно  проскочить  по  прямой.
Нельзя! Мы имеем здесь разнообразный ландшафт, более сложный  и  изрезанный,
нежели любой из известных нам на суше. Есть, конечно,  абиссальные  равнины,
формирующие дно, они лежат в среднем на  глубинах  около  шестнадцати  тысяч
футов под поверхностью океана, но во внимание  следует  принимать  и  другие
характеристики.  Посредине  океана  проходит   Среднеатлантический   хребет,
грандиозная горная цепь, которая в действительности является двойной.  Между
двумя рядами гор, как ущелье, лежит рифтовая долина. Горные цепи и  рифтовую
долину  под  прямым  углом  пересекают  мощные  каньоны,  называемые  зонами
разлома; они напоминают морщины на шкуре Земли.  Нас  касаются  также  такие
неприятности, как каньоны, - например, Срединный каньон, напоминающий  русло
подводной реки, а также подводные горы, острова и желоба, то есть чудовищной
глубины впадины, такие, как вот эта, здесь на  карте,  глубиной  более  пяти
миль.  Есть  и  другие   факторы,   которые   нужно   учитывать:   подводные
землетрясения  и  вулканы,  очаги  которых  в   основном   сосредоточены   в
определенных  районах,  высокая  температура  дна  в  окрестностях  рифтовой
долины, а также тот факт, что дно здесь  находится  в  движении  в  связи  с
дрейфом материков, разносящим их в разные стороны примерно на  два  дюйма  в
год. Можно  подозревать,  и  геологи  это  подозрение  подтверждают,  что  в
рифтовой долине поднимается вещество из глубины Земли, раздвигая ее  края  с
этой постоянной скоростью. Все это - проблемы, джентльмены, но  ни  одна  из
этих  проблем  не   является   неразрешимой.   Вы   можете   заметить,   что
предполагаемый маршрут,  он  нанесен  на  карту,  обходит  эти  бесчисленные
препятствия. Если мы начнем отсюда, от Отметки 200 на краю  континентального
шельфа, наш туннель пойдет,  грубо  говоря,  на  северо-северо-запад,  вдоль
разлома, который мы зовем 41-Джи. Он соединяет  отроги  Среднеатлантического
хребта  с  продолжающим  его  хребтом  Рейкьянес,  расположенным  к  югу  от
Исландии. Таким образом, мы избегаем рискованного движения поперек  рифтовой
долины, которая до этих мест не доходит. Теперь далее на запад, мы  покидаем
зону разлома и поворачиваем на юг, идем по краю Срединного каньона и огибаем
высоты подводной горы Милн, пока не достигаем Сомской абиссальной равнины. В
этой точке туннель поворачивает почти строго на север,  чтобы  подняться  на
возвышенность Лаврентия и соединиться с туннелем, уже проложенным на  шельфе
до станции  Грэнд-бэнкс.  Нужно  сказать  теперь,  что  этот  маршрут  имеет
несколько недостатков.
   Оттуда, где сидел  сэр  Айсэмбард,  послышалось  неразборчивое  ворчание,
словно отдаленный шторм; Гас, решив не обращать внимания, продолжал:
   - Поскольку ложе океана в зонах разлома нагрето, нам придется  укладывать
специально сконструированные секции непосредственно на само это ложе, а не в
выемки, и сконструировать их придется так, чтобы обеспечить циркуляцию  воды
и в их  внутренних  полостях  с  целью  охлаждения.  Однако  главной  бедой,
возможно,  является  то,  что,  стремясь   обойти   все   геоморфологические
препятствия, мы будем делать туннель вдвое длиннее, а значит, и вдвое дороже
того, каким он был бы, если бы шел напрямик.
   - Боже, милостивый! - взорвался сэр Айсэмбард. -  Мы  уже  разбирались  с
этим, вы ведь знаете, что мы не можем идти прямо через этот окаянный  океан.
Так что же вы предлагаете?
   В полной тишине Гас вынул из кармана лист бумаги и развернул; крики  чаек
доносились из поднебесья, и звуки играющего оркестра слышались где-то вдали,
- но на балконе никто не проронил ни звука.
   - Вот что я предлагаю, - с непоколебимой уверенностью  сказал  Гас.  -  И
намереваюсь показать вам, как. Я предлагаю, чтобы  туннель  от  Отметки  200
пошел не на север, а строго на юг, по плоскому ложу  Бискайской  абиссальной
равнины, к базе на Азорском архипелаге, где он встретится  с  другой  веткой
туннеля, протянутой  почти  строго  на  восток  от  Грэнд-бэнкс  через  зону
разломов.  Это  путь  более  чем  вдвое  короче  того,  который  мы   сейчас
рассмотрели,  и  вдобавок  принесет  дополнительные  выгоды.   Грузы   можно
доставлять на Азорскую базу, а уже оттуда корабли перевезут их в Африку  или
на континент, это значительно сократит время транспортировки. Плюс тот факт,
что со временем может быть рассмотрена возможность постройки еще одной ветки
туннеля,  от  Азорских  островов  до  Испании,  так   мы   напрямую   свяжем
железнодорожной линией континент с обеими Америками. Если это будет сделано,
результаты окажутся замечательными. Для  пассажира  тогда  станет  возможным
сесть на поезд в тихоокеанском порту Провидения, что в конце  Транссибирской
магистрали, и затем поездом  проехать  через  Сибирь,  Россию,  Европу,  под
Атлантикой, и через  Америку  и  по  Трансканадской  магистрали  до  Аляски,
закончив свое путешествие  опять-таки  на  берегу  Тихого  океана.  То  есть
преодолев по меньшей мере девяносто девять процентов окружности Земли.
   Тут  уж  нетерпеливое  желание  выяснить  побольше  об  этой  новой  идее
прорвалось  наружу;  финансисты  наперебой  выкрикивали  вопросы,  пока  сэр
Айсэмбард ударом кулака по столу не призвал к тишине.
   - Мечта безумца, и ничего более. Может, она и была бы осуществимой,  если
бы не Среднеатлантический хребет с рифтовой долиной, которая, насколько  мне
известно, в этой точке, по крайней мере, шириной в милю и в  несколько  миль
глубиной. Ее невозможно пересечь. Этот план нужно сразу отбросить.
   - Не совсем так. Долину можно пересечь, и  у  меня  есть  план,  как  это
сделать. Мы пересечем ее, джентльмены, с помощью подводного моста.
   В наступившей тишине презрительный смешок Айсэмбарда прозвучал как вызов.
   - Бессмыслица, сэр! Бессмыслица и чушь! Нельзя на этой глубине  построить
мост - в милю длиной! - который выдержит вес туннельных секций!
   - Вы правы,  сэр,  нельзя.  Но  лишь  потому,  что  такой  мост  имел  бы
отрицательную плавучесть, как и наши секции, пока они  тянут  вниз.  Поэтому
мост будет плавать над каньоном, а закрепим мы его мощными тросами.
   На сей раз тишина была абсолютной на протяжении всего времени,  пока  Гас
торопливо излагал слушателям этот план, объясняя, как будет устроен  мост  и
как благодаря своей плавучести он будет компенсировать другие детали  нового
предложения. На каждый вопрос у Гаса был ответ, и вскоре  стало  ясно,  что,
если не выдумывать каких-то  фантастических  факторов,  этот  план  во  всех
отношениях превосходит предшествующий.  Задолго  до  того,  как  стало  ясно
остальным, понял это сэр Айсэмбард; он отошел от стола и встал, сложив  руки
на груди и глядя на заходящее солнце. Когда  остальные,  иссякнув,  умолкли,
чтобы перевести дух, он повернулся и смерил Гаса  взглядом  более  холодным,
чем ледяное дыхание арктической ночи.
   - Вы сделали это преднамеренно, Вашингтон. Преднамеренно разработали  ваш
план, чтобы унизить меня и вдобавок извлечь какую-то корысть.
   - Нет, сэр! Даю вам слово...
   - Нет сомнений, что будет принят ваш проект или какой-то его  вариант,  -
продолжал человек, у  которого  не  было  сомнений;  от  попытки  Вашингтона
вставить слово он просто отмахнулся. - Туннель пойдет к Азорам. Вы  получите
и репутацию, и деньги, я убежден. Коль скоро я  ставлю  благо  туннеля  выше
своих личных амбиций, я буду продолжать работать, как делал это и в прошлом.
Но к вам лично, сэр, у меня мало уважения. Пожалуйста, имейте  в  виду,  что
отныне вы не являетесь желанным гостем в моем доме.
   Гас кивнул еще  до  того,  как  сэр  Айсэмбард  закончил;  все  это  было
предопределено.
   - Я с самого начала знал, что так будет, - сказал он, и  в  этих  простых
словах прозвучала вся тяжесть невысказанных чувств. - Я не испытываю  к  вам
ничего, кроме расположения, сэр, и никоим  образом  не  хочу  причинить  вам
боль. Я хочу, чтобы вы поверили: всегда я ставил  благо  туннеля  выше,  чем
соображения личного успеха. Учитывая ваши слова, у меня не остается  другого
выхода,  как  только  уйти  в  отставку   со   своего   поста   в   компании
Трансатлантического туннеля и прекратить работать для нее. Если мое  участие
является отрицательным фактором  и  мешает  завершению  великого  дела  -  я
отказываюсь от своего участия.
   Его слова, хоть он и говорил очень тихо, оглушили присутствующих. Но  сэр
Айсэмбард пришел в себя уже через несколько секунд.
   - Отставка принята. Вы свободны.
   Такая   развязка   буквально   парализовала   обоих   финансистов,    Гас
действительно встал со своего  места  и  пошел  к  двери;  лишь  тогда  лорд
Корнуоллис смог заговорить.
   - Вашингтон, минутку, пожалуйста. Мы не должны подходить  односторонне..,
уж эти мне вопросы первенства.., надо все  обсудить..,  хоть  разорви  меня,
если я знаю, что со всем этим делать!  -  С  видимым  усилием  он  попытался
собрать свои скачущие мысли и найти какой-то компромисс хотя бы в  последний
момент. - Мы слышали ваше предложение и должны рассмотреть  его,  поскольку,
сэр Айсэмбард, при всем к вам уважении, вы не можете говорить за всех членов
обоих правлений, ни даже за меня или Уинтропа. Что бы я предложил.., что я и
в самом деле предлагаю, сэр, - так это то, что мы здесь все обдумаем и затем
сообщим вам о нашем решении, каким  бы  оно  ни  было.  Можете  вы,  капитан
Вашингтон, сказать, где вас найти, когда обсуждение закончится?
   - Я буду у себя в номере.
   - Очень хорошо. Мы встретимся, как только  наш  симпозиум  принесет  хоть
какие-то плоды.
   Гас вышел, дверь плотно закрылась за ним, прогремев  замком  и  предрекая
счастливый исход.

Глава 3

НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

   Веселы и приветливы здесь были все - оживленно беседующие пары  и  группы
со вкусом одетых людей, радостно окликающие друг друга знакомые,  посыльные,
юрко протискивающиеся сквозь толпу в вестибюле с записками  и  телеграммами,
которые, несомненно, могли лишь радовать и  одобрять;  волна  добрых  чувств
захлестывала людей, и, конечно, она должна была выплеснуться наружу -  через
окна, через  дорогу,  неся  повсюду  улыбки  и  заставляя  даже  сидящих  на
балюстраде чаек кричать от радости. И тем не  менее  этот  океан  добродушия
бороздило одно мрачное судно - человек, от которого за  десять  шагов  несло
бедой, отвергнутый и одинокий виновник царящего здесь веселья; и  теперь,  в
час своего триумфа, он был чужим среди всех,  кто  наслаждался  плодами  его
трудов.
   Вашингтон был настолько подавлен, что даже не сознавал  этого;  душа  его
оцепенела, он не чувствовал  ничего.  Он  шагал  размеренно  и  спокойно,  с
серьезным видом, который ни в малейшей степени не отражал  всей  бездны  его
отчаяния; туннель стал его жизнью, без туннеля он оказался пуст.  Другой  на
его месте не удержался бы от жалости к себе,  но  Гас  знал,  что,  если  бы
довелось, он снова сделал бы то, что  сделал.  Строить  нужно  наилучшим  из
возможных способов. Если  спасение  туннеля  означает  крушение  его  личной
жизни, пусть она пойдет прахом. Погруженный в  столь  мрачные  раздумья,  он
протолкался к площадке перед лифтом и стал  ждать,  когда  откроется  дверь.
Открылась она очень быстро, ведь лифт приводился в  движение  гидравлическим
поршнем, уходящим в расположенный глубоко в земле цилиндр, - и Гас  отступил
в  сторону,  ибо  единственным  человеком,  вышедшим  из  лифта  прямо   ему
навстречу, лицом к лицу - о подарок судьбы! о божественная  игра  случая!  -
была та самая леди, о  которой  упоминали  недавно,  дочь  сэра  Айсэмбарда,
Айрис.
   - Айрис, - сказал он. И замолчал, не в силах больше выговорить ни  слова,
ибо глаза его затуманил золотой блеск, исходивший, казалось, от  ее  лица  и
изящного одеяния.
   - Вы возмужали, Гас, -  сказала  она,  глядя  на  него  с  присущей  всем
женщинам практичностью. - Хотя, должна сказать, легкая седина вам идет.
   Но, сколь бы практичной она ни была, нельзя было не заметить,  что,  хотя
голос ее оказался тверд, говорить она  начала  после  какого-то  внутреннего
колебания. На этом разговор прервался; они  стояли,  просто  глядя  друг  на
друга, и наконец мальчик-лифтер, не выдержавший столь долгой паузы, позвал:
   - Лифт идет вверх, ваша честь. На какой этаж вам угодно?
   Тогда они отступили подальше, давая войти другим, и в  этой  человеческой
круговерти они оставались вдвоем, словно посреди бушующего океана. Она  была
лучезарной, как прежде, и Гасу показалось даже, что она стала еще  красивее,
если такое возможно, обогатившись новым очарованием, приходящим к женщине  с
возрастом. Его глаза сами собой скользнули по ее  левой  руке  к  ладони,  к
пальцам - но ищущий взгляд наткнулся лишь на лайку  перчатки.  Однако  Айрис
прекрасно поняла, что означал этот взгляд, и улыбнулась.
   - Там нет кольца. Гас. Я по-прежнему тихонько живу с отцом.
   - Мы с ним только что расстались, у нас был  разговор.  Вначале  это  был
разговор друзей, а потом, боюсь, разговор врагов.
   - Мой отец во всей красе.
   - Как друг он удостоил меня приглашения снова бывать у вас  в  доме.  Как
враг...
   - Это вы расскажете мне  позднее,  пока  достаточно  первого.  -  Простая
предусмотрительность подсказывала ей, что это мгновение, сколь  бы  коротким
оно ни было, нужно остановить - и забыть о времени. То,  что  придет  потом,
придет скоро, но сейчас возможность побыть вдвоем, не нарушая этим  светских
условностей, была подарена ей, и нужно было пользоваться, пока она  есть.  -
Нет ли здесь местечка, чтобы поговорить спокойно?
   - Я знаю как раз такое, - ответил Гас, не зная ни одного, но, как и  она,
сознавая, что им  предоставлена,  быть  может,  единственная  возможность  и
схватиться за нее надо обеими руками.
   Извинившись, он на мгновение отошел и обратился к одному  из  служителей,
стоявшему неподалеку; если деньги  переходят  из  рук  в  руки,  это  всегда
ускоряет дело, Гас убедился в этом в очередной раз, когда служитель, опустив
монеты в карман, без проволочек проводил его  и  Айрис  в  уютный  альков  в
дальнем конце обеденного зала, где официант, приняв их заказ, тут же  исчез,
чтобы выполнить его через какие-то секунды. На этот раз, в отличие  от  той,
последней, встречи, они не спрашивали  чаю;  Дйрис  за  это  время  достигла
совершеннолетия  и,  принадлежа  к  не  так  давно  заявившей  о  себе  расе
эмансипированных женщин, которые не считали за грех пить на людях,  заказала
себе херес "Теопепе". Гасу же было необходимо как минимум двойное бренди.
   - Ваше здоровье, Айрис.
   - И ваше. Оно нуждается в добром слове больше моего, ведь вы  обращаетесь
с вашей жизнью самым бесцеремонным образом.
   - Эта последняя поездка? Она была необходима, а риск - невелик.
   - Но вполне достаточен для того, кто сидит в тиши лондонского дома,  ждет
сообщений и гадает, не окажется ли следующее последним.
   - Вы все еще беспокоитесь обо мне?
   - Я все еще люблю вас.
   Эти слова прозвучали так сердечно, так искренне, что  трещина,  рассекшая
их жизнь на ту и на эту, казалось, сомкнулась  опять.  Не  было  многолетней
разлуки. Они не расставались никогда. Его рука нашла ее  нетерпеливо  ждущую
руку и крепко стиснула под столом.
   - Я никогда не переставал любить вас, ни на одно мгновение.  Может  быть,
ожидание теперь подошло к концу? Я все еще храню ваше кольцо, вот  здесь;  я
всегда надеялся, что настанет день, когда я смогу вам его вернуть.
   - Сможете ли вы это сделать теперь же? Его пожатие ослабло, рука подалась
назад - и это лучше всяких слов сказало ей, что сейчас произойдет.
   - Смогу, если вы порвете с вашим отцом.
   - Те слова врага, о которых вы говорили. Думаю, сейчас вы должны  мне  их
повторить, хотя я молила бы бога, чтобы их не слышать, - и она осушила  свой
бокал; щеки ее запылали от вина и нахлынувших чувств.
   Гас, молча любуясь ею, не спешил говорить; он знал, что другой такой  нет
в целом мире, и знал, что никогда не полюбит другую.
   - Я предложил некоторые изменения в  проекте,  которые  улучшают  и  даже
существенно меняют план вашего отца в отдельных его аспектах. По поводу этих
изменений наши мнения разошлись. Он решил, и, возможно,  решил  справедливо,
что моя попытка усовершенствовать его работу является личным выпадом. Оказав
мне честь, пригласив в свой дом, он сразу взял свое приглашение назад.
   Вот как сейчас обстоят дела.
   Не было силы в мире, способной вырвать у него признание в  том,  что,  ко
всему прочему, он подал в отставку - это  было  бы  нечестной  игрой  на  ее
чувствах.
   - Обстоят они очень некрасиво, должна сказать. Позвоните, чтобы  принесли
еще выпить. Не каждой девушке доводится видеть, как в считанные минуты мечты
ее воскресают и вновь обращаются в прах.
   Когда ей принесли херес и она его слегка пригубила. Гас  решился  наконец
задать вопрос, от ответа на который зависело все.
   - Должны ли они обратиться в прах? Теперь вам  уже  больше  чем  двадцать
один, и вы принадлежите себе. Выйдете ли вы за меня, несмотря  на  немилость
вашего отца?
   - Гас, милый, я сделала