Колен довел его почти до самой двери  комнаты,  как  вдруг
кое-что вспомнил.
     -- Осторожнее, -- сказал он. -- Она округлилась.
     -- Мне   не   привыкать,   --  сказал  Лопатолоп,  --  она
беременна?..
     -- Да нет, -- сказал Колен, -- не мелите чепуху... комната
шарообразная.
     -- Совсем как шар? -- спросил  профессор.  --  Вы  ставили
пластинку Эллингтона, не так ли?
     -- Да, -- сказал Колен.
     -- У  меня  их  предостаточно,  -- сказал Лопатолоп. -- Вы
знаете "Slap Happy"?
     -- Я больше люблю...  --  начал  было  Колен,  но  тут  же
вспомнил, что Хлоя ждет, и втолкнул профессора в комнату.
     -- Добрый день, -- сказал профессор.
     Он поднимался по лесенке.
     -- Добрый день, -- ответила Хлоя. -- Как поживаете?
     -- Как  вам  сказать,  --  ответил  профессор, -- время от
времени меня очень мучит печень. Вам известно, что это такое?
     -- Нет, -- сказала Хлоя.
     -- Конечно, -- ответил профессор, -- у вас-то наверняка  с
печенью все в порядке.
     Он подошел к Хлое и взял ее за руку.
     -- Чуть горячевата, а?..
     -- Я не чувствую.
     -- Да, -- сказал профессор, -- увы.
     Он уселся на кровать.
     -- Я вас выслушаю, если это вас не побеспокоит.
     -- Прошу вас, -- сказала Хлоя.
     Профессор  вынул  из  саквояжа  стетоскоп  с  усилителем и
приложил капсулу к спине Хлои.
     -- Считайте, -- сказал он.
     Хлоя стала считать.
     -- Нет-нет, -- сказал доктор. -- После двадцати шести идет
двадцать семь.
     -- Да, -- сказала Хлоя. -- Извините.
     -- Впрочем, достаточно, -- сказал доктор. -- Вы кашляете?
     -- Да, -- сказала Хлоя и закашляла.
     -- Что у нее, доктор? -- спросил Колен. -- Это серьезно?
     -- Гм... -- сказал профессор, -- что-то с  правым  легким.
Но я не знаю, что именно...
     -- Ну и что же?
     -- Надо,  чтобы  она  пришла  ко  мне для обследования, --
сказал профессор.
     -- Мне очень не хочется, чтобы она  вставала,  доктор,  --
сказал Колен. -- Вдруг она будет чувствовать себя так же плохо,
как сегодня?
     -- Нет,   --  сказал  профессор,  --  сейчас  это  не  так
серьезно. Я вытешу вам рецепт, но ему придется следовать.
     -- Конечно, доктор, -- сказала Хлоя.
     Она поднесла руку ко рту и закашлялась.
     -- Не кашляйте, -- сказал Лопатолоп.
     -- Не кашляй, моя дорогая, -- сказал Колен.
     -- Я не могу удержаться,  --  сказала  Хлоя  прерывающимся
голосом.
     -- В  легком  у  нее  слышится  странная музыка, -- сказал
профессор.
     У него был слегка раздосадованный вид.
     -- Это в порядке вещей, доктор? -- спросил Колен.
     Тот дернул  себя  за  бородку,  и  она  с  резким  щелчком
вернулась на свое место.
     -- Когда прийти к вам, доктор? -- спросил Колен.
     -- Через  три  дня, -- сказал профессор. -- Мне необходимо
подготовить аппаратуру.
     -- Вы ею обычно не пользуетесь? -- спросила в свою очередь
Хлоя.
     -- Нет,  --  сказал  профессор.  --  Мне  гораздо   больше
нравится  строить  миниатюрные  модели  самолетов,  но меня все
время вызывают, и в результате  я  занимаюсь  одной  и  той  же
моделью  уже целый год, и мне никак не выкроить время, чтобы ее
закончить. В конце концов просто отчаиваешься!..
     -- Без сомнения, -- сказал Колен.
     -- Истинные акулы, -- сказал профессор. --  Я  сравнил  бы
себя  с несчастной жертвой кораблекрушения, чью дрему поджидают
эти прожорливые чудовища, чтобы опрокинуть ее утлый челн.
     -- Красивый образ, -- сказала  Хлоя  и  засмеялась,  тихо,
чтобы не закашляться вновь.
     -- Осторожно,  малышка,  -- сказал профессор, положив руку
ей на плечо.  --  Это  глупейший  образ,  так  как,  по  словам
"Домостроя"  от  15  октября  1944  года, вопреки общепринятому
мнению, только три-четыре из тридцати пяти известных видов акул
являются людоедами. К тому же они реже  нападают  на  человека,
чем он на них...
     -- Вы так красиво говорите, доктор, -- сказала восхищенная
Хлоя.
     Профессор ей очень нравился.
     -- Это  все "Домострой", -- сказал доктор. -- Я тут ни при
чем. С чем вас и покидаю.
     Он крепко поцеловал Хлою в правую  щеку,  похлопал  ее  по
плечу  и  спустился  по  маленькой  лесенке. Зацепившись правой
ногой за левую и левой  за  последнюю  ступеньку  лестницы,  он
растянулся у ее подножия.
     -- У  вас  весьма  необычная  обстановка,  --  заметил  он
Колену, энергично потирая себе спину.
     -- Извините меня, -- сказал Колен.
     -- И  кроме  того,  --  добавил  профессор,  --   в   этой
сферической  комнате есть что-то гнетущее. Попробуйте поставить
"Slap Happy", может быть, это вернет ее на место, или  хотя  бы
попробуйте ее обтесать.
     -- Хорошо,  --  сказал  Колен.  --  Не  желаете ли рюмочку
аперитива?
     -- Пожалуй, -- сказал профессор. -- До свидания,  малышка,
-- прокричал он Хлое, перед тем как выйти из комнаты.
     Хлоя  все еще смеялась. Снизу было видно, как она сидит на
большой  низкой  кровати,   будто   на   праздничном   помосте,
освещенная    сбоку    электрической   лампой.   Полосы   света
просачивались сквозь ее волосы, словно солнце в молодой  траве,
и,  отразившись  от  ее  кожи, покоились, уже раззолоченные, на
окружающих предметах.
     -- У вас красивая  жена,  --  сказал  профессор  Колену  в
передней.
     -- Да, -- сказал Колен.
     Он вдруг расплакался, ибо знал, что ей плохо.
     -- Ну-ну,  --  сказал  профессор,  --  вы  ставите  меня в
затруднительное  положение...   Нужно   вас   утешить...   Вот,
держите...
     Он  порылся во внутреннем кармане куртки и вытащил из него
маленькую записную книжку, переплетенную  в  красную  индейскую
кожу.
     -- Посмотрите, это моя.
     -- Ваша? -- спросил Колен, стараясь успокоиться.
     -- Моя жена, -- пояснил профессор.
     Колен   машинально   открыл   записную  книжку  и  тут  же
расхохотался.
     -- Так и есть, -- сказал профессор. -- Буквально ни  одной
осечки.  Все смеются. Но, в конце концов... что в ней такого уж
забавного?
     -- Я... я не... не знаю, -- пробормотал Колен и рухнул  от
приступа чудовищного хохота.
     Профессор забрал обратно свою записную книжку.
     -- Все  вы  одинаковы,  --  сказал он, -- все думаете, что
жены обязательно должны быть красивыми...  Ну  так  как  насчет
аперитива?

     XXXV

     Колен,  следом  за  которым шел Шик, толкнул дверь аптеки.
Раздалось "дзинь!" -- и дверное стекло  обрушилось  на  сложную
систему склянок и лабораторных аппаратов.
     Появился  потревоженный шумом аптекарь. Он был высок, стар
и худ, а его главу венчал султан белой взъерошенной гривы.
     Он направился к прилавку, схватил телефон и  с  быстротой,
выработанной долгой практикой, набрал номер.
     -- Алло! -- произнес он в трубку.
     Голос аптекаря звучал как сигнальный рожок в тумане, и пол
у него   под   ступнями   --  длинными,  черными,  плоскими  --
равномерно накренялся  вперед-назад,  в  то  время  как  облака
водяной взвеси обрушивались на стойку.
     -- Алло! Фирма Гершвин? Не могли бы вы заменить мне стекло
во входной  двери? Через четверть часа?.. Давайте побыстрее, ко
мне может зайти еще клиент... Хорошо...
     Он оставил трубку, которая с трудом повесилась.
     -- Месье, чем могу быть полезен?
     -- Приведите в исполнение вот этот  рецепт,  --  подсказал
Колен.
     Аптекарь  схватил  бумажку, сложил ее вдвое, сделал из нее
узкую длинную ленту и тут же ввел  ее  в  маленькую  конторскую
гильотину.
     -- Ну вот и все, -- сказал он, нажимая на красную кнопку.
     Нож гильотины рухнул, а рецепт расслабился и опал.
     -- Приходите  сегодня  вечером,  часов  в шесть пополудни,
лекарства будут готовы.
     -- Дело в том, -- сказал Колен, -- что мы очень спешим...
     -- Мы, -- добавил Шик, -- хотели бы получить их сразу.
     -- Хорошо, -- ответил  аптекарь,  --  тогда  подождите,  я
приготовлю вам все необходимое.
     Колен  и Шик уселись на обитый пурпурным бархатом диванчик
как раз напротив прилавка и стали ждать. Аптекарь  нагнулся  за
прилавком  и  через  потайную  дверь  почти  бесшумно выполз из
комнаты.  Шуршание  его  длинного  и  худого  тела  по  паркету
ослабло, затем рассеялось в воздухе.
     Они  разглядывали  стены.  На  длинных  полках из покрытой
патиной   меди   выстроились   бутылки,   скрывавшие   в   себе
всевозможные  снадобья,  от банальных смесей до чудодейственных
квинтэссенций. Из  последней  бутыли  в  каждом  ряду  исходило
интенсивное  свечение.  В  коническом  резервуаре  из  толстого
разъеденного  стекла  раздувшиеся  головастики   вращались   по
нисходящей  спирали  и,  добравшись  до дна, цугом отправлялись
обратно  к  поверхности  и  возобновляли  свое  эксцентрическое
вращение,   оставляя   за   собой  белесую  кильватерную  струю
сгущенной воды. Рядом, на  дне  аквариума  длиной  в  несколько
метров,   аптекарь   поместил  испытательный  стенд  реактивных
лягушек, там и сям валялись отбракованные экземпляры,  четверки
их сердец еще слабо бились.
     Позади   Шика   и  Колена  расстилалась  огромная  фреска,
изображающая  хозяина  аптеки  в  прогулочном  костюме   Цезаря
Борджиа, блудящего со своей матерью. На столах стояло множество
машин  для изготовления пилюль, некоторые из них работали, хотя
и вполсилы.
     На выходе из  патрубков,  сделанных  из  голубого  стекла,
пилюли  скапливались  в восковых руках, которые раскладывали их
по пакетикам из плиссированной бумаги.
     Колен встал, чтобы  поподробнее  рассмотреть  ближайшую  к
нему  машину, и приподнял предохранявший ее заржавленный кожух.
Внутри  разнородное  животное,  полумясо-полуметалл,  напрягало
остатки  своих  сил,  глотая  лекарственное  сырье и выделяя из
организма в виде идеальных круглых катышков готовое лекарство.
     -- Иди посмотри, -- сказал Колен.
     -- Что? -- спросил Шик.
     -- Очень любопытно! -- сказал Колен.
     Шик  посмотрел.  Удлиненные  челюсти  зверя   перемещались
быстрыми  поперечными  движениями.  Под прозрачной шкурой можно
было  различить  трубчатые  ребра  из  тонкой  стали  и   слабо
сокращающийся пищеварительный тракт.
     -- Это переделанный кролик, -- сказал Шик.
     -- Ты думаешь?
     -- Так обычно и делают, -- сказал Шик. -- Сохраняют только
нужную  функцию.  Здесь  оставлена перистальтика, но убрана вся
пищеварительная  химия.  Это  намного  проще,  чем  производить
пилюли обычным укатчиком.
     -- Что он ест? -- спросил Колен.
     -- Хромированную  морковь, -- сказал Шик. -- Ее производят
на том заводе, где я работал сразу после фака. Кроме того,  ему
дают элементы, входящие в пилюли...
     -- Здорово придумано, -- сказал Колен, -- и пилюли выходят
очень красивые.
     -- Да, -- сказал Шик. -- Идеально круглые.
     -- Скажи-ка... -- сказал Колен, садясь обратно.
     -- Что? -- спросил Шик.
     -- Сколько  у  тебя  осталось  из  тех двадцати пяти тысяч
дублезвонов, что я дал тебе перед отъездом в путешествие?
     -- Эх!.. -- ответил Шик.
     -- Пора бы уже тебе решиться и жениться на  Ализе.  Ей  же
так обидно, что ты все тянешь и тянешь!
     -- Да... -- ответил Шик.
     -- В  конце  концов,  у  тебя  же осталось тысяч двадцать?
Все-таки... Этого достаточно, чтобы жениться...
     -- Дело в том... -- сказал Шик.
     Он остановился. Это было трудно выговорить.
     -- В чем дело? -- настаивал Колен. --  Не  только  у  тебя
денежные затруднения...
     -- Я это хорошо знаю, -- сказал Шик.
     -- Ну и? -- сказал Колен.
     -- Ну  и,  --  сказал  Шик,  --  у меня осталось всего три
тысячи двести дублезвонов.
     Колен почувствовал огромную усталость. В голове у  него  с
неясным  гулом  прибоя вращались острые и тусклые штуковины. Он
уцепился за сиденье.
     -- Неправда... -- сказал он.
     Он устал, устал, словно его только что  настегивали  целый
стипль-чез.
     -- Неправда... -- повторил он, -- ты меня разыгрываешь.
     -- Нет... -- сказал Шик.
     Шик стоял и ковырял кончиком пальца угол ближайшего стола.
Пилюли  скатывались  в  отверстия  стеклянных  трубок  с легким
шариковым шумом, и шуршанье бумаги в восковых  руках  создавало
атмосферу верхне-палеолитического ресторана.
     -- Но куда ты их дел? -- спросил Колен.
     -- Я покупал Партра, -- сказал Шик.
     Он порылся в кармане.
     -- Посмотри. Я отыскал ее вчера. Ну разве не прелесть?
     Это  была  "Цветочная  отрыгниль" в переливчатом сафьяне с
вклеенным приложением Кьеркегора.
     Колен взял книгу и стал ее разглядывать, но  он  не  видел
страниц.  Он  видел  глаза  Ализы  у  себя  на свадьбе и взгляд
грустного восхищения, который она бросила на  платье  Хлои.  Но
Шику  этого  не понять. Глаза Шика никогда не поднимались столь
высоко.
     -- Что ты хочешь, чтобы я тебе  сказал...  --  пробормотал
Колен. -- Итак, ты все растратил?..
     -- На  прошлой  неделе я добыл две его рукописи, -- сказал
Шик, и голос его задрожал от сдерживаемого волнения. -- И я уже
записал семь его лекций...
     -- Да... -- сказал Колен.
     -- Почему ты меня об этом спрашиваешь? -- сказал  Шик.  --
Ализе  все равно, женюсь я на ней или нет. Она и так счастлива.
Я ее очень люблю, ты же знаешь, и, кроме того, она тоже без ума
от Партра!
     Одна  из  машин,  по-видимому,  понесла.  Пилюли   хлынули
сплошным  потоком,  и в тот момент, когда они падали в бумажные
кульки, во все стороны сыпались фиолетовые искры.
     -- Что происходит? -- сказал Колен. -- Это опасно?
     -- Вряд ли, -- сказал Шик. -- На всякий случай  отойдем  в
сторонку.
     Они  услышали,  как  где-то  вдалеке  хлопнула дверь, и за
прилавком неожиданно возник аптекарь.
     -- Я заставил вас ждать, -- сказал он.
     -- Это неважно, -- заверил Колен.
     -- Напротив, --  сказал  аптекарь.  --  Я  же  сделал  это
нарочно. Чтобы подчеркнуть свое положение.
     -- Похоже, одна из ваших машин понесла... -- сказал Колен,
указывая на механизм, о котором шла речь.
     -- А! -- сказал аптекарь.
     Он  нагнулся,  вытащил  из-под  прилавка карабин, спокойно
упер его в  плечо  и  выстрелил.  Машина  взлетела  на  воздух,
сделала кульбит и, трепыхаясь, упала обратно.
     -- Ничего  страшного,  --  сказал  аптекарь.  --  Время от
времени  кролик  берет  верх  над  сталью   и   приходится   их
отстреливать.
     Он поднял машину, нажал на исподний кожух, чтобы заставить
ее помочиться, и повесил ее на гвоздь.
     -- Вот ваше лекарство, -- сказал он, вытаскивая из кармана
коробочку.   --  Будьте  внимательны,  оно  очень  сильное.  Не
превышайте дозы.
     -- А! -- сказал Колен. -- И как, по-вашему, от чего оно?
     -- Не могу сказать... -- ответил аптекарь.
     Он запустил в свои белые лохмы длинную руку  с  волнистыми
ногтями.
     -- Его  используют во многих случаях... -- заключил он. --
Но обычному растению долго против него не продержаться.
     -- А! -- сказал Колен. -- Сколько я вам должен?
     -- Оно очень дорогое, -- сказал аптекарь. -- Вам следовало
бы избить меня и уйти, не заплатив...
     -- Ох!.. -- сказал Колен. -- Я слишком устал...
     -- Тогда два дублезвона, -- сказал аптекарь.
     Колен вытащил бумажник.
     -- Это, знаете ли, -- сказал аптекарь, -- просто грабеж.
     -- Мне все равно... -- сказал Колен мертвым голосом.
     Он заплатил и отправился прочь. Шик за ним.
     -- Вы глупы, -- сказал хозяин аптеки,  сопровождая  их  до
дверей. -- Я стар и не могу сопротивляться.
     -- У меня нет времени, -- пробормотал Колен.
     -- Неправда,  --  сказал аптекарь. -- Вы ждали не так уж и
долго...
     -- Теперь у меня есть лекарство, -- сказал  Колен.  --  До
свиданья, месье.
     Он  переходил улицу наискось, косым выпадом, чтобы сберечь
силы.
     -- Ты знаешь, -- сказал Шик, -- я не расстанусь  с  Ализой
из-за того, что не женюсь на ней...
     -- Ох!  --  сказал Колен. -- Я ничего не могу сказать... В
конце концов, это твое дело...
     -- Такова жизнь, -- сказал Шик.
     -- Нет, -- ответил Колен.

     XXXVI

     Ветер прокладывал себе дорогу среди листьев и выбирался из
крон деревьев, нагруженный запахами почек и цветов. Люди ходили
громче и дышали сильнее,  чем  раньше,  так  как  воздуха  было
предостаточно.  Солнце  медленно  расправляло  свои лучи и там,
куда не могло  добраться  прямиком,  осторожно  ставило  их  на
карту,   изгибая  под  слащаво  закругленными  углами;  однако,
натыкаясь  на  черное  --  пику  или  трефу,  --  оно  тут   же
отдергивало   их   сильным   и   точным  движением  золотистого
осьминога. Его громадный жгучий скелет мало-помалу  приблизится
и начал, застыв в неподвижности, испарять континентальные воды,
и часы пробили три раза.
     Колен читал Хлое роман. Роман, как водится, был о любви, и
все кончалось  хорошо.  В  данный момент герой и героиня писали
друг другу письма.
     -- Почему они делают все так долго? -- сказала Хлоя. -- На
практике это бывает намного быстрее...
     -- У тебя что  --  есть  практика  в  подобных  вещах?  --
спросил Колен.
     Он больно ущипнул кончик солнечного луча, который добрался
наконец   до   глаза  Хлои.  Луч  вяло  отдернулся  и  принялся
разгуливать по мебели.
     Хлоя покраснела.
     -- Нет, у меня нет практики... -- робко сказала она, -- но
мне кажется...
     Колен закрыл книгу.
     -- Ты права, Хлоя.
     Он поднялся и подошел к постели.
     -- Пора принять пилюлю.
     Хлоя задрожала.
     -- Они  такие  противные,   --   сказала   она.   --   Это
обязательно?
     -- Конечно, -- сказал Колен. -- Сегодня вечером ты пойдешь
к доктору,  и  наконец  станет  известно,  что у тебя. А сейчас
нужно принимать пилюли. После он, может  быть,  выпишет  что-то
другое...
     -- Это ужасно, -- сказала Хлоя.
     -- Будь благоразумной.
     -- Когда  я  принимаю  пилюлю,  будто  два  зверя начинают
драться у меня в груди. И к тому же это  неправда...  не  нужно
быть благоразумной...
     -- Не хотелось бы, но иногда нужно, -- сказал Колен.
     Он открыл маленькую коробочку.
     -- До  чего  у  них  грязный цвет... -- сказала Хлоя, -- и
пахнут они противно.
     -- Они странные, не спорю,  --  сказал  Колен,  --  но  их
все-таки нужно принимать.
     -- Посмотри,   --  сказала  Хлоя.  --  Они  сами  по  себе
шевелятся, и еще, они наполовину прозрачны, и что-то  наверняка
живет внутри.
     -- В  воде,  которой  ты их запиваешь, -- сказал Колен, --
ничто, конечно же, не проживет слишком долго.
     -- Ты говоришь глупости... может быть, это рыба...
     Колен рассмеялся.
     -- Тогда она тебя подкрепит.
     Он наклонился и поцеловал ее.
     -- Прими лекарство, Хлоя, будь умницей.
     -- Согласна,  --  сказала  Хлоя,  --  если  ты  меня   еще
поцелуешь!
     -- Идет, -- сказал Колен. -- Тебе не противно целоваться с
таким скверным мужем, как я?..
     -- Ты  и  в  самом  деле  не  очень-то красив, -- дразнясь
сказала Хлоя.
     -- Я в этом не виноват. -- Колен повесил нос. -- Я слишком
мало сплю, -- продолжал он.
     -- Колен, поцелуй меня, я такая скверная.  Дай  мне  сразу
две пилюли...
     -- Ты  с ума сошла, -- сказал Колен. -- Одну-единственную.
Ну, глотай...
     Хлоя закрыла глаза и, побледнев, поднесла руку к груди.
     -- Так  и  есть,  --  сказала  она  с  усилием.  --  Опять
началось...
     Рядом с ее блестящими волосами проступили капельки пота.
     Колен  сел  рядом  и  обнял  ее  за шею. Она обеими руками
стиснула его руку и застонала.
     -- Успокойся, милая Хлоя, -- сказал Колен, -- так надо.
     -- Мне больно... -- прошептала Хлоя.
     В уголках ее век появились большие, как глаза, слезинки  и
прочертили прохладные борозды на ее округлых и нежных щеках.

     XXXVII

     -- Я не могу уже больше стоять... -- пробормотала Хлоя.
     Она спустила ноги на пол и попыталась подняться.
     -- Ничего не выходит, -- сказала она, -- я совсем вялая.
     К  ней  подошел Колен и приподнял ее. Она уцепилась за его
плечи.
     -